Преступление без срока древности
Археологи бьют тревогу: из-за масштабного разрушения памятников черными копателями им скоро нечего будет искать. Со стороны официальной науки поступают предложения вообще запретить свободную продажу металлодетекторов и найденных древностей. У копателей свои аргументы: археологи в последнее время и сами мало ищут, и другим не дают.
Коммерсант-Деньги о черной археологии в России.
Расхитители гробниц
В выходной день в торговом комплексе «Московская ярмарка увлечений» на востоке столицы не протолкнуться: здесь проходит собачья выставка. Закончившие выступление собаки путаются под ногами, лают и плохо пахнут. Нумизматы и филателисты, которые соседствуют с собачниками на ярмарке увлечений, брезгливо отворачивают носы. Кладоискатели тоже настроены недружелюбно: в их хобби друг не собака, а металлодетектор.
На ярмарку меня привез Евгений Ферштер, владелец расположенного здесь магазинчика «Следопыт». Он и сам увлеченный искатель, правда, свой клад пока не нашел. Бизнес по продаже металлодетекторов сказочное богатство тоже не приносит: $2-3 тыс. в месяц, по словам Ферштера. Его магазин продает около 1,5 тыс. приборов в год. «По России в год, может быть, тысяч десять продается металлоискателей»,— прикидывает объем рынка владелец «Следопыта».
Тут в магазин заходит интеллигентного вида мужчина в кепке и заводит с продавцом долгий разговор о достоинствах новой модели металлоискателя. «Пора бы мне уже поменять свой»,— вздыхает после десяти минут разговора клиент и уходит из магазина без покупки. Видимо, сказывается атмосфера ярмарки: настоящему увлеченному выбирать интереснее, чем покупать.
В магазине вывешена пара десятков металлодетекторов, от 8 тыс. до 70 тыс. руб. «Бывают приборы и дороже,— рассказывает Ферштер.— Тысяч за двести рублей, но такие в основном продаются под заказ. Это очень чуткие модели, могут обнаружить под землей золотой предмет величиной с булавочную головку».
Впрочем, дорогое оборудование покупают редко, в основном покупатель хоть и увлечен, но небогат. Скоро, может быть, не станет и такого: металлоискатели хотят запретить.
Госраскопки
Черными копателями официальная наука возмущается уже давно, но широкомасштабное наступление на них начинается только сейчас. Еще в 2003 году газета «Коммерсантъ» писала о встрече президента Путина с руководителем Староладожской археологической экспедиции Анатолием Кирпичниковым.
Профессор тогда пожаловался президенту на черных копателей, которые параллельно с официалами раскапывают холм, в котором, возможно, покоятся останки вещего Олега, причем используют металлоискатели. Впрочем, тогда Путин жалобы профессора не прокомментировал, несмотря на отчаянное положение Кирпичникова: тот рассказывал, что сбивает нелегальных следопытов с пути, закапывая в землю гвозди. Президент предложил, правда, альтернативный вариант: поучаствовать в экспедиции на Старой Ладоге в качестве рабочего.
Археологам в Новгороде повезло больше: спустившись в местный раскоп уже летом 2010 года, премьер-министр Путин внял их просьбам. Руководитель Старорусской археологической экспедиции Новгородского государственного университета Елена Торопова заметила на этой встрече, что до революции кладоискательство было запрещено законодательно, так что и сейчас имеет смысл ввести лицензирование на металлодетекторы.
«Лицензировать можно, конечно,— ответил премьер-министр.— Но не думаю, что это будет серьезным ограничением на пути к незаконным раскопкам. Для этого нужно их сначала признать незаконными, вы правильно сказали. Но у нас на правовом уровне этот вопрос не отрегулирован». Также премьер заметил, что этот вопрос следует обсудить с общественностью, и сказал, что попросит фракцию «Единой России» в Госдуме обдумать этот вопрос.
Общественность в лице официальной археологии, впрочем, уже определилась: директор Института археологии РАН Николай Макаров уже после встречи с Путиным неоднократно (в том числе в беседе с корреспондентом «Денег») заявлял, что необходимо ограничить продажу металлоискателей в частные руки. Основная претензия к черным копателям — вынимая из земли древности, они навсегда лишают науку возможности определить контекст, в котором существовали эти предметы. Руководитель Тверского научно-исследовательского и реставрационного центра Александр Хохлов выражается проще: копатели просто уничтожают все, что не имеет для них ценности.
«У нас в Тверской области был случай, когда копатели собирали клад на поселении,— рассказывает ученый.— Металлодетектор работает на 20 см максимум и не видит того, что глубже. Они подогнали бульдозер, сгребли культурный слой, в котором находились и остатки построек, и погребения. Наняли трактор, он распахал плугом эту землю, чтобы можно было металлодетекторами работать, и снова начали извлекать остатки. Этот варварский, дикий подход иначе как грабежом не назовешь».
Периодически черных археологов ловят. Вот, например, в начале ноября в Адыгее задержали двух копателей с лопатами, металлодетекторами и старинным мечом. Хотя древнее оружие и приобщено к делу, не факт, что копатели понесут наказание. Правоохранительным органам было бы легче, если бы на месте меча оказалась, к примеру, ржавая винтовка времен Второй мировой:
Более громкий случай произошел летом этого года в Курской области: самодеятельные археологи обнаружили редчайший, как выяснилось, комплект украшений, который датируется началом V века. Как говорят уже официальные археологи, подобные находки (предположительно это погребальное убранство вождя гуннов) случаются раз в столетие. Кстати, без черных археологов эти украшения в нынешнем столетии так и оставались бы в земле — официальной науке памятник был неизвестен. Тем не менее копателей, возможно, посадят: во-первых, их делом занялась ФСБ, во-вторых, оказалось, что они уже успели передать артефакты посредникам для продажи за границу.
В МВД статистику преступлений, связанных с черным копательством, «Деньгам» не предоставили. В пресс-службе министерства высказали очевидную мысль: ловить таких преступников трудно. Одно дело обнаружить состав преступления, когда речь идет об оружии Великой Отечественной (рассказывают, что милиция пытается привлечь к ответственности даже официальные поисковые группы) или о вывозе исторических ценностей за границу, а другое — доказывать факт разрушения памятника древней истории.
Сколько черных находок проходит мимо органов, неясно. Официальные археологи рассказывают, что постоянно натыкаются на следы коллег-нелегалов: то разрыты могилы на татарском кладбище XV века, то разграблены сарматские курганы. По данным НИИ культурного и природного наследия им. Д. С. Лихачева, в 2009 году под угрозой разрушения было 14 730 памятников. Из них 2313 — из-за антропогенного воздействия, в первую очередь из-за незаконных раскопок.
Люди уничтожают примерно столько же древностей, сколько природа: по подсчетам заведующего сектором охраны и использования археологического наследия института Сергея Гусева, 2652 археологическим памятникам угрожают различные естественные процессы. «Больше всего в 2009 году в России от нелегальных археологов пострадали Владимирская, Рязанская, Калининградская, Ленинградская, Самарская, Оренбургская, Омская области, Ставропольский край, Республика Марий Эл, а также Удмуртия»,— рассказывает ученый.
В стане чистой науки черная археология воспринимается как абсолютное зло: говорят, что тех археологов, которые соглашаются сотрудничать с копателями — принимают их вещи на атрибуцию и пишут по ним работы,— научные круги предают остракизму. Впрочем, сами черные копатели в долгу не остаются: у них давно готовы версии, зачем нужен запрет металлодетекторов.
Музеи-грабители
«До появления черных копателей было известно всего несколько экземпляров монет времен Дмитрия Донского,— говорит Евгений Ферштер.— Сейчас эти монеты уже не такая редкость, их несколько сотен — благодаря металлодетекторам».
Аргумент понятный: официальная археология, постоянно жалующаяся на нехватку финансирования, просто не может позволить себе проводить работы в таком масштабе, в каком копает ее самодеятельная конкурентка. На встрече с Владимиром Путиным в Новгороде директор Института археологии Николай Макаров отчитался, что в 2009 году в стране проводилось 1600 раскопочных проектов. Из них 25% — научные проекты, которые финансируются из бюджетных денег как исследовательские, а 75% — охранные работы, предваряющие приход строителей на стройплощадки и оплачиваемые застройщиком. «Конечно, для такой страны, как Россия, это не слишком много, но и не слишком мало»,— расплывчато выразился Макаров. То, что черных копателей больше, не скрывают и легальные археологи.
С появлением металлодетекторов любительские раскопки, а вместе с ними и масштаб разрушения памятников вышли на новый уровень
«Пока у официалов руки дойдут до того, что мы откапываем сейчас, многие вещи просто сгниют,— возмущается Евгений Ферштер.— Конечно, среди нас есть отморозки, которые разрушают памятники, но таких меньшинство; чтобы заниматься копательством, нужно уважать историю». История, кстати, говорит о том, что многие археологические находки были сделаны варварскими методами. Еще в XVII веке скифо-сарматские курганы Западной Сибири разоряли копатели-бугровщики; их находки стали основой Сибирской золотой коллекции Петра I, хранящейся в Эрмитаже.
Да и европейские музеи формировали свои экспозиции не самыми белыми способами, достаточно вспомнить египетский поход Наполеона или историю покорения Америки. Сейчас, кстати, эти давние истории периодически вспоминают разграбленные страны. Например, на прошедшей в этом году в Египте конференции по репатриации культурных ценностей Каир агрессивно заявлял свои права на египетскую коллекцию Лувра и других европейских музеев. Правда, если что и удастся вернуть, то, вероятно, только артефакты, вывезенные из страны в последние десятилетия.
Черное копательство и контрабанда археологических ценностей существуют до сих пор не только в Египте, но и в Европе. К примеру, в начале этого года в Греции пресекли вывоз из страны античного саркофага и двух статуэток, предметы оценивались в €1,4 млн. Более близкий пример: украинские СМИ, ссылаясь на интервью, взятое у главного археолога Украины Петра Толочко, сообщали, что президент Ющенко формирует свою антикварную коллекцию, в том числе пополняя ее древностями с черного рынка.
Тихая охота
Наши копатели утверждают, что черный рынок — отдельно, а искательство — отдельно. Дмитрий Бурлачков занимается поисковой деятельностью уже 23 года, с седьмого класса. К защите своей дипломной работы на кафедре криминалистики юрфака он снял фильм «Долина смерти» о военных копателях — тема поиска, эксгумации и идентификации военнослужащих ко всему прочему и юридическая. Затем Дмитрий создал сайт, на котором стал продавать свой фильм.
По его словам, в первый же день без всякой рекламы ему пришло пять заказов, тема оказалась востребованной. Потом Бурлачков снял еще три фильма. «Я увлек множество людей идеей приборного поиска и раскопок по войне и по старине, в этом моя главная заслуга»,— говорит он.
Сейчас Дмитрий работает консультантом и менеджером по продажам в магазине металлодетекторов. «Это работа, которую у меня хочет отнять дяденька из Института археологии РАН, хотя я легально трудоустроен и не занимаюсь ничем незаконным,— возмущается Бурлачков.— Кому это может быть выгодно? Мы-то знаем, что неофициальные копатели поставляют на рынок отнюдь не все 100% реликвий и раритетов. Белые археологи и сотрудники музеев тоже имеют своих дилеров-перекупщиков на рынке старины. Еще запрет может быть выгоден людям, которые хотят подмять под себя рынок металлодетекторов».
Основной пафос выступлений продавцов металлодетекторов в том, что большая часть копателей на своих находках ничего не зарабатывают. «Хороший клад для средней полосы России — это ведро медных монет,— говорит Евгений Ферштер.— Чтобы его найти, надо потратить не один месяц на изучение архивов и карт, на поиски, и то это везение.
А стоит одна такая монета $5, то есть клад из 300 монет можно продать за $1,5 тыс. Так что для большей части копателей это просто способ хорошо провести время. Такое же увлечение, как рыбалка или охота, возможность узнать историю не из учебников, потрогать ее своими руками. Большая часть таких копателей даже никуда не выезжают, а ходят вокруг своих деревень».
Копатели утверждают, что готовы сотрудничать с официальными археологами, чтобы их находки были в историческом контексте, но официалы шарахаются от них как от чумы. Больше всего археологи-нелегалы любят ссылаться на опыт Великобритании: местный закон обязывает искателей отдавать находку ученым, которые ее регистрируют, изучают, а после отдают нашедшему или выкупают. «Это бы увеличило исторический материал в разы,— уверен Евгений Ферштер.— Но проще ведь взять и запретить».
Таким образом, официальная археология обвиняет черных копателей в обворовывании страны, а те отвечают археологам обвинением в узурпации истории. Впрочем, эти взаимные нападки ничего общего с настоящей проблемой не имеют. Если у копателей отнять любимую игрушку, просто появится черный рынок металлодетекторов, но вот археологические находки вряд ли исчезнут из продажи.
Надо сказать, это понимают и многие официальные археологи. «Металлодетекторы не только для того, чтобы грабить,— резонно замечает Александр Хохлов.— Их применяют и для того, чтобы найти поврежденный кабель или разорвавшуюся газовую трубу. Это все равно что запретить перчатки, которые воры надевают, чтобы не оставлять отпечатки пальцев. Результат будет, если запретить свободную куплю-продажу артефактов». Пока, впрочем, не получается примирить профессиональный и любительский интерес к древней истории
Авторы: Иван Ждакаев, Александра Федорова; Россия, Коммерсант-Деньги
Tweet
