Процеси

Герои и мародеры. Они оказались по разные стороны Японского моря

Published 4 Квітня 2011

Недолгое, пусть всего недельное пребывание в Японии существенно прочищает мозги. Без истерики воспринимаются сообщения из префектуры Фукусима. А то ведь заходишь на новостные ленты в Сети, а там: «В связи с возникшей угрозой эвакуирован персонал АЭС…» Назавтра слушаешь радио: «Эвакуирован персонал…» Послезавтра включаешь телевизор — а персонал опять эвакуирован.

Но ведь если персонал ежедневно эвакуируют, значит, он туда ежедневно возвращается. И пусть медленно, но упорно делает свое очень трудное дело.

Командир спасателей Юкио Такаяма: «Возле реактора мы провели 30 минут»

Шеф японского отделения Greenpeace не расстается с российским дозиметром

Точно так же, как его делали спасатели и пожарные в самые первые, пиковые дни.

Юкио Такаяма — начальник подразделения быстрого реагирования при токийской пожарной части № 8. Работает здесь 30 лет, в нынешней должности — последние пять. Это не пожарное подразделение, это — спасатели. Их работа — спасать из-под завалов. Люди Такаямы работали на землетрясениях и цунами в Китае, Таиланде, Индонезии.

В этот раз думали, что их пошлют в префектуры Иватэ и Мияги, наиболее пострадавшие от гигантской волны. О Фукусиме не думали — там спасать людей было не надо, там надо было понижать температуру реактора. Однако 16 марта премьер-министр Японии Наото Кан позвонил мэру Токио Исихара Синтаро и попросил направить на аварийный реактор спасателей.

— Нас 63 человека, — рассказывает Такаяма. — Поехала половина: 21 человек был на службе, еще 11 вызвали из отпусков. Сразу скажу, что желающих и готовых поехать было больше, чем требовалось. Технически задача была ясной и несложной: обеспечить подачу морской воды в бассейн с отработанным топливом 3-го реактора. Также надо было установить в море насос, закрепив соответствующим образом, чтобы его не унесло и не расшибло о берег, и протянуть шланг на 800 метров. Всего мы провели возле реакторного блока 30 минут. Вместе с нами находились специалисты, которые постоянно делали замеры. А рядом стояли два автобуса, готовые в любую секунду всех увезти. Мы обеспечили подачу воды (дальше работала автоматика) и уехали. С нас смыли радиоактивную пыль, потом врачи взяли у нас анализы и провели полное обследование — у всех все в порядке.

— Такаяма-сан, вы женаты?

— Да, и у меня трое детей. Если я вам скажу, что моя жена не волновалась, это будет неправдой. Но я спасатель, и жена привыкла, что иногда нам приходится рисковать. Возможны ли подобные командировки еще? Да. Но тех, кто там побывал, уже не пошлют.

— Скажите, на ваш взгляд, можно посылать человека на смерть?

— Понимаю ваш вопрос, тем более что вы из России. Но сравнивать нас с пожарными, которые работали в Чернобыле, — не стоит. Там люди положили свои жизни, я думаю, они знали, на что шли. У нас все по-другому: угрозы жизни, как говорят наши врачи, нет. Я вообще удивлен тому вниманию, которое вызвали наши действия. На днях с нами встречался мэр Токио и благодарил со слезами на глазах. Я поразился, что такой жесткий политик и суровый человек проявил такие эмоции… Я вам знаете что скажу? Не надо делать из нас героев. В префектурах Иватэ и Мияги многие спасатели потеряли свои семьи. Они работают сутками и в редкие минуты отдыха ищут своих родных. Вот это настоящие герои!..

Возможно, в чем-то Такаяма прав. Страх перед аварийной АЭС носит несколько виртуальный характер. А вот в префектурах, по-страдавших от цунами, катастрофа налицо уже сегодня. Счет погибших (формулировку «пропавшие без вести», пожалуй, можно забыть) идет на десятки тысяч, пострадавших — на сотни тысяч.

Оваки Муцухико, встретивший нас в холле офиса японского Красного Креста, улыбнулся и без акцента произнес: «Добрый день!» Ровно 20 лет назад Муцухико привозил во Владивосток, Хабаровск и Иркутск японскую гуманитарную помощь. Говорит, приобрел тогда ценный опыт.

— В каждую нашу подвижную команду входит 6 человек, включая врачей и медсестер, — говорит Муцухико. — С 12 марта задействовано более 230 таких команд, почти все — в Мияги и Иватэ. Но врачебная помощь уже отходит на второй план — самой важной становится работа психологов. Очень трудно пережить горе, смириться с ним — ведь многие люди остались одни, потеряв всех своих близких. В этой ситуации очень важно дать людям высказаться, выговорить свое горе. Кроме того, в эвакопунктах скопились тысячи людей, у них нет никакого личного пространства. Когда такое продолжается неделями, человеку становится очень тяжело.

Всего у Красного Креста в Японии 92 больницы. Пять — в зоне ЧП.

— У вашей организации в Японии были подобные испытания?

— В послевоенной истории точно нет.

К разговору присоединяется коллега Муцухико, врач Чиба. Через сутки после землетрясения он был в Исиномаки (префектура Мияги), там расположен большой госпиталь Красного Креста, куда вертолетами привозили пострадавших из соседних городков и поселков, в том числе и тех, кого снимали с крыши (5-й этаж, ниже была вода) больницы в Минамисанрику. На вопрос, где было страшнее всего, Чиба-сан без раздумий отвечает:

— В Оцути. Там располагалось лакокрасочное производство. И после землетрясения и цунами из-за коротких замыканий и взрывов газовых баллонов начался пожар. Он был такой силы, что загорелся даже лес, обступавший этот городок. Людям некуда было бежать…

Сотрудники Красного Креста говорят, что в последнее время резко выросли объемы пожертвований — и от частных лиц, и от корпораций. Говорят и о том, что сейчас при поддержке мировых телекомпаний, в первую очередь американских, готовят в Токио большой благотворительный концерт с участием мировых звезд первой величины — подобный тому, что проходил в Нью-Орлеане после урагана «Катрина».

Но если Красный Крест пользуется в Японии заслуженным уважением, то руководитель местного отделения Greenpeace Дзюничи Сато признается, что его организацию в стране, мягко говоря, не очень любят. В первую очередь из-за борьбы с китобойным промыслом, который Япония продолжает вести, несмотря ни на какие международные конвенции.

— Мы давно ведем пропаганду необходимости прекращения строительства и эксплуатации АЭС и о переходе на другие источники энергии. Прежде многие не понимали всей серьезности проблемы. Но теперь люди должны задуматься. Несколько дней назад газета «Токио симбун» проводила опрос. На вопрос: «Считаете ли вы, что АЭС опасны?» — 80% ответили «да». Правда, при этом 50% ответили «нет» на вопрос: «Может ли Япония обойтись без атомной энергетики?»

На этих словах Сато-сан достает из сумки дозиметр Radex российского производства (такие же сейчас активно раскупаются на российском Дальнем Востоке). Правда, и он признает, что все показатели за последнее время — в норме. «Опасно, — говорит, — только в районе АЭС».

И профессиональный спасатель Юкио Такаяма, и сотрудник Красного Креста Оваки Муцухико, не говоря уже о представителях неправительственных и экологических организаций, считают, что страна была не готова к катастрофе такого масштаба. Никто не ждал, что проблемы сойдутся во времени и пространстве. Слишком сильна была вера в технологии.

И во многом эта вера была оправданна. В послевоенное время в Японии научились строить «эластичные» дома — в том числе и небоскребы, — которые «отыгрываются» при толчках и подвижках земной коры. Год назад при аналогичном землетрясении на Гаити (и при отсутствии высотных зданий) погибли сотни тысяч.

В Японии урон от девятибалльного удара оказался минимальным. На продолжающиеся афтершоки население вообще обращает мало внимания, хотя и они достигают силы 4—5 баллов. Свидетельствую: ощущение при этом крайне неприятное — здания раскачиваются и скрипят, как судно на волне. Вспоминается последнее курильское землетрясение 1994 года. Тогда на Итурупе и Шикотане погибло несколько десятков человек (в основном на Итурупе, где рухнул двухэтажный военный госпиталь), а население на недели съехало в палатки и гаражи-контейнеры.

Помню погранзаставы на крохотных островах Малой гряды — Полонского, Юрия, Зеленом: одноэтажные типовые казармы лежат в руинах, а рядом, на плацу (в октябре), стоят продуваемые всеми ветрами солдатские кровати, на которых спят вернувшиеся из наряда бойцы. Не думаю, что заставы, построенные взамен старых, стали намного крепче. Во всяком случае, и сегодня опытный курильчанин при первых толчках немедля выскочит на улицу — в отличие от японцев, не спешащих покидать здания. При этом по всем Курилам 3 этажа — градостроительный предел.

Я уж не говорю про панельные многоэтажки Петропавловска-Камчатского, Южно-Сахалинска, Владивостока. Все это — активная сейсмическая зона. Характерно, что знаменитые мосты во Владивостоке — через бухту Золотой Рог и пролив Босфор Восточный — сейчас строят с расчетом на более чем 8-балльные толчки. О расчете прочности жилого фонда на полмиллиона человек власть предпочитает стыдливо умалчивать.

По возвращении из Японии вообще смотришь на родные улицы и дома несколько иначе. Так же, как и на события, происходящие на этом берегу Японского моря. В Японии не поймут, если ты спросишь о проявлениях мародерства. На отечественном берегу и спрашивать не надо. Цены на дозиметры и счетчики Гейгера — тот же Radex и другие модели — взлетели в 3—5 раз. Я обзвонил несколько компаний, торгующих такой техникой. Поставили на «лист ожидания», но предупредили: цены, указанные на фирменных страничках в интернете, уже выросли.

За малым бизнесом поспешает и крупный. Местная компания «Владивосток-авиа» взвинтила стоимость авиабилетов из Японии на родину. («Владивосток-авиа» — монополист на этом направлении.) Передо мной билет из Токио во Владивосток, проданный почти за 43 тысячи рублей. За такие деньги можно слетать в Нью-Йорк и обратно; здесь же это цена двухчасового перелета.

43 тысячи рублей за 2 часа полета