Я б в полицию пошел — пусть меня научат!
О том, как на самом деле обстоит дело в российских правоохранительных органах, решили спросить журналисты российского сетевого издания самих полицейских. Для этого они отправились на московские улицы, где задали каждому встреченному полицейскому один-единственный вопрос: «Почему вы пошли работать в органы?
Журналисты Ридуса попытались выяснить у московских полицейских, зачем они пошли работать в органы. Несмотря на то, что разговорчивых сотрудников днем с огнем не сыщешь, некоторые умудрились дать крайне нетривиальные ответы.
Моральный облик
Почти год прошел с того самого дня, когда российская милиция прекратила свое существование. Этого года даже почти хватило на то, чтобы рядовые граждане (специалисты вроде журналистов научились быстро) перестали ошибаться в разговорной речи и накрепко усвоили противное слово «коп», которым сейчас злоупотребляют некоторые СМИ.
Сотрудник полиции около посольства Республики Белоруссия. © Антон Тушин/Ridus.ru
Однако года оказалось недостаточно для перелома в восприятии гражданами стражей порядка. И если первые 7–9 месяцев средства массовой информации о преступлениях полиции почти и не говорили (чернухи было слишком много во времена «милицейских»), то последние события в той же Казани показали: переваривать реформу и меняться по-настоящему МВД будет еще не год и не два.
Тут же, как назло, подоспел и свежий опрос «Левады-центра», который добавил к без того унылому портрету российского полицейского широкий мазок черной краски. В итоге в провале реформы МВД уверилось 72% россиян. Почти три четверти.
Стоит, конечно, отметить, что грести всех под одну гребенку было бы несправедливо. К тому же, — сейчас прозвучит один из наиболее избитых оправдательных аргументов, — в полицию зачастую идут неглупые молодые люди, которых потом «ломает» пресловутая «система».
О том, как на самом деле обстоит дело в российских правоохранительных органах, мы решили спросить самих полицейских. Для этого Ридус отправился на московские улицы, где задал каждому встреченному полицейскому один-единственный вопрос: «Почему вы пошли работать в органы?
»Сотрудница полиции на Манежной площади. © Антон Тушин/Ridus.ru
Девушки и лошади
«Аккуратнее, молодой человек!» — две симпатичные девушки в форме и на лошадях почти одновременно останавливают животных, под копыта которых я чуть было не попал. — «Ну, чего вы, в самом деле?»
— Привет, можно вам один вопрос задать?
— Попробуйте.
— Вы зачем в полицию пошли? У вас красивая лошадка.
— Спасибо. Из-за нее вот и пошла. Ну, еще захотелось чуточку справедливости.
— А вы до этого с лошадьми работали?
— Нет, вот в самом полку учили работать с ними, так и полюбила лошадей.
— Сколько в полиции?
— Пять лет уже.
— И как, получилось реализовать свои мечты? Те, что о справедливости.
— Ну да, наверное. Кажется, да.
«Кажется, да», — в этом месте Олеся — так звали наездницу — немного задумалась. Кстати, забегая немного вперед, могу сказать, что это интервью было едва ли не самым продолжительным за все время опроса. Девушки-полицейские вообще куда разговорчивее. Интересно, помогает ли им это в работе?
Отправляемся искать сотрудников полиции дальше. Кстати, по закону Мёрфи (ну, или подлости) все стражи порядка, когда они очень нужны, хотя бы для журналистского задания, куда-то вдруг исчезают.
Следующих собеседников мы нашли у памятника Жукова. Два молодых парня явно скучали, патрулируя Манежную площадь. Изредка они останавливались по просьбе граждан и широкими жестами указывали им дорогу.
— Господа полицейские, почему вы пошли работать в органы?
— Ни почему. Молодой человек, мы не будем на этот вопрос отвечать. Все вопросы в пресс-службу ГэУ ЭмВэДэ по Москве.
Отчетливо произнеся название родного ведомства, полицейский прищурился, оглядел с ног до головы фотографа, повернулся к товарищу и кивнул тому — мол, пошли. На повторный вопрос они не ответили ничего
.Сотрудники полиции на Манежной площади. © Антон Тушин/Ridus.ru
Пресс-служба как универсальное средство
В это время на Тверской улице в своей будке откровенно скучал сотрудник ДПС в желтой жилетке. Поскольку со стороны дороги подходить к инспектору было опасно для жизни — машины же — пришлось заходить с тыла.
Преодолев сугроб, я почти свалился на плечи товарища постового. Он неуклюже отпрянул, диковато посмотрев на меня. «Что?» — ошеломленно спросил регулировщик. «Вопрос задать хочу», — проговорил я, пытаясь сохранить равновесие на узком бордюре.
— Все вопросы в пресс-службу ГУ МВД, вот тут недалеко же здание. Там моя карточка лежит, все про меня есть.
Ага, старая песня. «Ну, нам один личный и безобидный вопрос. Почему вы решили полицейским стать? Дорожным», — говорю я, опираясь на будку.
— А вот вы сделайте специальный запрос, значит, бумагу, и вам там пришлют все обо мне. И даже то, почему я пошел в полицию. Там есть такой вопрос, и я причину писал.
Знал бы я тогда, сколько еще раз мне придется услышать эти слова!
К слову, запрос в официальные структуры даже для СМИ — дело хитрое и долгое. По идее (и закону), ответ должны дать в течение 10 дней, максимум — двух недель. Однако в пресс-службе меня вежливо предупредили, что запрос личной карточки сотрудника дело очень хлопотное, и я сорву все сроки репортажа, прежде чем смогу взглянуть на ее копию. Да и кого мне там искать? По полному имени-отчеству господа полицейские не представляются, хоть и обязаны. Да и выискивать одного товарища (одна фигура — один запрос) даже и без подсказок ГУ МВД — занятие весьма трудоемкое.
Сотрудница полиции. © Антон Тушин/Ridus.ru
Форма против путевки
Ближе к Пушкинской площади полицейских стало побольше. Самые добродушные дежурили у Мосгордумы. Место, как утверждают злые языки, прикормленное. Впрочем, полицейские здесь (они исполняют скорее роль охранников при КПП) выглядят здоровыми и упитанными. И, в общем, откровенно скучающими.
— Почему пошел? Форма нравилась.
Розовощекий офицер похлопывает себя по внушительному животу. Говорит он тихо, с едва заметной улыбкой. Может, уверен, что так на диктофон ничего не попадет. Впрочем, опасения его скорее иррациональны. Никакой провокации мы не устраиваем, просто интересуемся.
— А нравится?
— Уже нравится. Я 15 лет работаю, все хорошо. Да, нравится.
Господин полицейский еще раз слегка улыбается, а его коллега злобно косит на нас и отрицательно качает головой, когда мы пытаемся задать тот же вопрос ему.
На Пушкинской площади поживее. Здесь после недавних митингов и в преддверии новых выступлений постоянно стоят два-три автобуса и ходит несколько нарядов.
Один из таких парных патрулей очень похож на тот, что мы видели двадцать минут назад на Манежке: тот же прищур и процеженное сквозь зубы заклинание про пресс-службу.
— Но это же простой личный вопрос. Это ваше собственное желание — не отвечать, или есть какая-то директива или приказ?
— Да, приказ. Все вопросы в…
Знаю, знаю.
Со стороны Страстного бульвара на обочине стоят два старших офицера. Один полностью седой, в кепке. Другой кепку держит в руке. Он выглядит помоложе. Фотографироваться они наотрез отказываются, зато ответить на любые вопросы вполне готовы.
— Почему вы пошли в полицию?
— Потому что раньше была милиция, вот и пошли мы в ми-ли-ци-ю. А теперь остались в полиции.
— Хорошо, почему в милицию пошли?
— По комсомольской путевке.
Для тех, кто с этим словосочетанием не знаком, поясню. Комсомольская путевка — это документ, который районный комитет ВЛКСМ выдавал комсомольцам с целью направить их на какую-нибудь работу на благо коммунистической Родины. Среди «путевок» были направления в малонаселенные регионы Сибири, в армию, на стройки или в ту же милицию. Носил такой документ добровольно-принудительный характер.
Но вернемся к нашим собеседникам.
— Это было еще в восьмидесятых годах, в общем. Ну, еще раньше было лучше, конечно.
— С уважением относились?
— Ну, и это тоже. А вообще, просто поспокойнее было.
Слово «поспокойнее» седой офицер произносит с паузой и легким вопросом.
Внезапно нашу беседу заглушает пронзительный звук сигнализации. Это сработал припаркованный Land Rover с открытыми почему-то стеклами. В машине никого нет: ее изучают двое молодых полицейских. Убедившись, что все хорошо, они отходят от машины и ждут, пока сигналка перестанет резать слух. О комсомольской путевке они не знают, но урок про пресс-службу уже выучили. Возвращаюсь к своим более разговорчивым собеседникам.
— Слушайте, вот нам никто на вопрос о том, почему же он пошел работать в полицию, не отвечает. Все ссылаются на некий приказ ведомственный.
— Я не слышал ни о каком распоряжении. Это просто они насмотрелись всяких телевизоров, боятся что-то лишнее сказать.
На просьбу о фотографии напарник седого со смехом отвечает: «Не надо. Потом в интернете выложат. А нам еще пенсию зарабатывать».
Сотрудник полиции помогает человеку, потерявшему сознание. © Антон Тушин/Ridus.ru
Вместо эпилога
Двигаемся на Маяковку. Там тоже дежурят из-за митингов. У двух автобусов стоит совсем низкого роста полицейский, который посылает нас – угадайте, куда. Зато болтавший с ним прохожий, странноватого вида мужчина с золотыми зубами, решил рассказать нам всю правду о нынешнем устройстве России и ее бедах: «Включите погромче, чтобы записывало нормально. Так вот. Для того, чтобы в стране был правопорядок, нормальные человеческие отношения, не бесчинствовали никакие безобразия, и, в общем-то, вся та конституционная основа, которая предрасположена нам и определена в 93 году, сопровождалась этим».
— А если ваши дети захотят пойти в полицию, вы одобрите?
— Я буду их только крестить и говорить: «Молодцы, правильно сделали, что пошли именно туда, куда надо было идти. Не надо было идти там ни в какую другую организацию. Потому сейчас в стране безнравственность, куча всяких идиотов, негодяев и паразитов, которые паразитируют, в том числе, и на нашем обществе.
Называть конкретные имена или хотя бы примерный род деятельности этих самых паразитов наш собеседник отказался. Ну, или не понял, что мы от него хотим. А жаль.
Сотрудники полиции в полицейской машине. © Антон Тушин/Ridus.ru
За углом, в небольшой пробке на 1-ю Брестскую улицу стоит машина ППС. Красный для водителей только загорелся, поэтому успеть можно. Стучу в окно со стороны пассажирского кресла. Открывает молодой полицейский. Ему около 26 лет, чувствует себя уверенно, выглядит опрятно.
— Просто один вопрос. Почему вы пошли работать в полицию?
Я уже даже не представляюсь, надеясь на неожиданность ситуации. Это срабатывает.
— По совести. И призванию
Парень отвечает почти сразу, я даже не успеваю договорит слово «полиция». Теперь это сбивает с толку уже меня, так как спросить фактически уже нечего. Продолжает сам.
— Ну а как еще. Платят-то немного, поэтому по призванию. Для миллионов работаем. По совести.
Загорается зеленый, машина трогается, окно закрывается. А я думаю: может, и правда они все пошли по совести? Ну, или по призванию. Просто сказать об этом стесняются. Не поверят же.
Сотрудники полиции у метро «Смоленская». © Антон Тушин/Ridus.ru
Пятерка самых незамыленных ответов:
1. Пошел работать сразу после армии. Ну, а куда еще?
2. Я из семьи потомственных работников органов. У меня даже жена работает в органах. Правда, секретарем.
3. Просто понял, что своих детей потом смогу законно защищать. И воспитать в них уважение к форме и закону.
4. Не знаю. Правда вот, уже и не помню, зачем. Но все нравится.
5. Очень вдохновился западными фильмами про копов, хотя мне это слово не нравится. Даже «мент» как-то приятнее и роднее. В русских сериалах полицейские тоже крутые парни. И это мне прибавляет радости в работе.
Источник: Ридус
Tweet
