Сбежать не удастся: особенности человеческого тела в методах идентификации личности

Извечная гонка вооружений преступников и хранителей правопорядка заставляет своих участников становится все изобретательнее. Однако человеческое тело на современном этапе научного развития может слишком много рассказать о своем обладателе, не оставляя ему шансов скрыться: один отпечаток или чих выдадут с головой.

Что уж говорить о радужке или… колониях бактерий, по которым человека с легкостью идентифицируют криминалисты.

Казалось бы, раскрываемость крупных преступлений должна понизиться, но не тут-то было – криминалистика не унывает и тоже вооружается, осуществляя регулярный «мониторинг» новых исследований в надежде урвать кусок и для своих нужд. Что, в общем-то, и хорошо, теперь разного сорта бандитам приходится несладко и становится гораздо сложнее скрыться от правоохранительных органов, нежели их легендарным коллегам в прошлом.

Так что если у кого-то было желание преступить закон – еще не поздно ознакомиться с нововведениями или значением классических методов судмедэкспертизы и передумать.

Под покровом

Дерматоглифика – способ идентификации при помощи неповторимых по характеру узоров на пальцах. До неприличного банально, но работает с 1895 года. Конкретно в России, правда, с начала XX века. Пожалуй, единственное, что еще интересно узнать об этом методе – его природа. Кожа состоит из тканей разных сортов и закладывается при эмбриогенезе тоже с разных зародышевых листков: дерма из дерматома и поверхностно лежащий эпидермис – из эктодермы.

Роговой слой отслаивающихся чешуек, составляющих до 20 процентов пыли в помещениях – это все о нем. А вот лежащая глубже кожа состоит из живых клеток и большого количества соединительной ткани, ее сосочковый слой и образует многочисленные выросты, отпечатывающиеся потом на чернильных мазках: петли, дуги, завитки и бифуркации. Одна из примечательных особенностей этого слоя в том, что он обладает высокой способностью к регенерации, а главное – в исконном виде. То есть восстанавливаться после травмы он будет с точно таким же папиллярным узором (papilla – сосочек) сосочкового слоя дермы.

Поэтому различные рекомендации в стиле «как скрыться от системы или получить второе гражданство», опустив кончики пальцев в кислоту и позже на скамье у добрых милиционеров сославшись на потерю памяти и несчастный случай, – дохлый номер. Вдруг, чтобы не упустить крупную рыбку в органах дознания решат дождаться, пока у подозреваемого пройдут все следы травмы? Было бы глупо этого не сделать.

Криминалисты отмечают, что ни механическое, ни термическое или химическое воздействие на кожу не становится для них препятствием при опознании личности. Даже модные одно время в криминальной среде пересадки кожи как начались, так и закончились – их эффект недолог, и вскоре кожа все равно выдает владельца, а раньше нее это сделают шрамы, на которые специалист сразу обратит внимание.

Надежнее тогда уж только отрезать. Ну или использовать противоопухолевый препарат капецитабин – в последнее время за рубежом стали известны случаи, когда больные раком испытывали трудности с идентификацией личности на таможне: препарат частично разглаживает папиллярный рисунок, делая его менее выраженным.

В первый раз подобный прецедент был зарегистрирован на границе с США, позже в журнале Annals of Oncology опубликовали похожую историю о мытарствах мужчины, три года пьющего курс капецитабина. Правда, в подобных случаях уже наученные этим опытом таможенники просят справку, объясняющую, из-за чего отпечатки могут не считываться. И ее желательно все-таки иметь при себе, как и рецепт на препарат.

Жизнь внутри нас

Хотя чаще преступника выдает не он сам и его макроскопические признаки, а трепетный невидимый нанометровый мир. Да, это о микроорганизмах, населяющих практически все наше тело. На тех же пальцах безбедно и бессрочно проживают не менее 80 000 колониеобразующих единиц. А в кожных складках или влажных местах к этому чудовищному числу можно смело прибавить еще ноль – и это не патологическая, вредная или болезнетворная флора, а вполне себе облигатная и физиологическая. К счастью слабонервных, эту радость можно на время удалить с кожи при помощи трехэтапной обработки рук (хирурги не дадут соврать), но есть ли смысл в сих потугах, если заселение снова произойдет через пару часов?

С другой стороны, один из критериев оценки потожировых следов – это их бактериальный и биологический состав в том числе. Так что все-таки количественный и качественный состав этих микроорганизмов может быть полезным, в чем обычно отказывают кишечной флоре, хотя ее часть остается на руках, а в целом организме составляет целый биотоп.

Из-за исключительного богатства видов и отношений ее можно разделить на группы бактерий: облигатных и едва ли не жизненно необходимых нам для пищеварения, транзитных или попавших случайно, патогенных, условно патогенных, гнилостных, многочисленных прочих квартирантов и комменсалов, использующих среду кишечника как дом и тихо доедающих остатки нашего собственного ужина – словом, тысячи их. И вся эта биомасса (составляющая, между прочим, около килограмма веса по разным оценкам) еще и находится в состоянии динамического равновесия. Тут можно укрыться пледом, принести какао и готовиться к долгой истории.

Заселение кишечника «правильными» бактериями происходит еще на этапе родов и прохождении ребенком родовых путей – до этого этапа плод стерилен. Во многом от первого знакомства с бактериями и будет зависеть скорость установления нормальной флоры в желудочно-кишечном тракте – младенцы, появившиеся на свет при помощи кесарева сечения отстают от остальных по этому критерию. Хотя и в том, и в другом случае значительно помогают молочные кухни, сохранившиеся в стационарах.

Замечательное заведение родом из советского прошлого, где все стерильно, звенит литыми стеклянными донышками и пахнет «молочком», как принято говорить. Не все знают, что это самое молочко и прочие молочнокислые продукты в обязательном порядке заселялись штаммами лакто- и бифидумбактерий, необходимых для нормальной работы кишечника. Никакой самодеятельности в подобных вопросах не допускалось, и потому штаммы эти строго определенные и по причине особой прихотливости и нежности хранятся при особых условиях: небольшой температурный размах, константные pH, давление и влажность. Даже живут в готовом продукте они недолго – срок жизни каждого поколения не велик, а в банке-то размножаться сподручнее, чем в кефире.

Кстати, как те же бактерии ныне выживают в модных йогуртах (при том, что последние хранятся больше полугода) – загадка.

При той же советской власти бывали инциденты вроде потери штамма вследствие неправильной работы термостата или иного оборудования. Делать нечего – провинившийся сотрудник быстро находился, получал три дня отпускных и отправлялся в ближайший (а иногда и в московский) НИИ за таким же образцом взамен потерянного.

А что поделать, никакой самодеятельности.

Но это все относится к обязательной, необходимой и неспецифической флоре. Такой, которую можно найти у всех. А вот с неспецифической все еще интереснее, она тоже обсеменяет организм малыша сразу после рождения, но источником служит множество факторов, скопом набрасывающихся на неокрепшую иммунную систему: воздух родильного отделения и его редкие бактерии, руки персонала и даже дыхание матери. А после – среда палат, коридоров, пищевых продуктов, рук счастливых бабушки и дедушки и, наконец, машины не менее счастливого отца по пути домой.

И уже дома к славному делу обогащения кишечного тракта подключаются любые бактерии – никакого выборочного их употребления не бывает, ведь выживает и приживается все, что попадает в рот или на кожу. Избежать этого невозможно. Совсем. Так что если дома есть кошка – будьте уверены, она тоже внесет свою лепту. Правда это не так уж и плохо, ведь чем больше инфекционных агентов встречает ребенок в быту, тем быстрее крепнет его иммунная система, стимулируемая необходимостью защищаться. Это так и называется – дробная бытовая иммунизация, но про нее в другой раз.

Теперь становится очевидным, что именно неспецифический пласт бактерий, которые приобретены нами в разных ситуациях, возрасте и условиях быта сможет много рассказать и о нас самих. И уже сегодня микробиологи и гастроэнтерологи склоняются к мысли о том, что такая выраженная неимоверная специфичность этого набора наших сожителей может быть использована для определения их принадлежности к кому-либо и идентификации личности в итоге.

Хроники дыхательной системы

Особенность практически всех бесед о бактериях в том, что однажды начав, трудно их взять и закончить. И правда, уж слишком велика их невидимая роль в нашей жизни и нас самих: как и покровы тела, все остальные системы органов, сообщающиеся с внешней средой, тоже имеют свою бактериальную флору. Стерильна разве что матка во время беременности и мочевой пузырь в норме – бактерии «присоединяются» к моче на нижележащих этапах. А вот граничащие с атмосферным воздухом дыхательные пути не могут быть не заселены микроорганизмами.

Барьеров и методов защиты от них правда выработано немало: бактерицидный белок лизоцим в слизи, покрывающей органы проведения воздуха, бронхо-ассоциированная лимфоидная ткань, иммунные клетки, рефлексы типа чихания и кашля и даже таинственный (таинственный от того, что еще не нашли ему объяснения) мукоцилиарный клиренс (ciliaris – ресничный). Это явление колыхания ресничек слизистой оболочки, причем именно изнутри-наружу для механического выведения комков слизи или мокроты.

В ней и можно будет отыскать типичных представителей воздушной флоры – примерно как и в случае с кишечным содержимым. За тем исключением, что «нетипическая» флора обнаруживается в легких при патологии, например, хронических тяжелых инфекционных заболеваниях, когда возбудитель болезни может жить в легких годами. Часто к нему присоединяются другие соседи, а первоначальная причина инфекции себя изживает – так более агрессивные виды бактерий сменяют обыкновенные штаммы гриппа при хронических формах пневмонии или бронхита, и постепенно набирается целый зоопарк.

Правда, как в случае с пищеварительной системой, оценить здесь что-то будет гораздо труднее, но имея из улик один плевок, можно попробовать. В конце концов, на безрыбье и рак рыба. Но в таком подходе существуют свои особенности, которые, по сути, и являются самыми интересными сторонами вопроса, потому что, как известно, бог в деталях.

Как сделать этот метод надежным? Как наверняка узнать, кому именно из двух громко кашляющих людей с одинаковыми диагнозами принадлежит образец? Ответы на все есть у микробиологии. Дело в том, что бактериальные поколения сменяются очень быстро (около двух дней для новой колонии в среднем) – с человеком не сравнить, и поэтому с учетом мутаций и приспособительной адаптации, эволюция для них идет как бы в ускоренном темпе.

Этим объясняется быстрое приобретение устойчивости к антибиотикам и необходимость менять препараты во время лечения. Выходит, что обыкновенный «классический» возбудитель гриппа будет порядочно отличаться от стойкого, спартанского и закаленного многими годами лечения антибиотиками варианта того же вида в теле хронического больного, недуг которого душили-душили, но не добить так и не смогли.

А для микробиологии не представляется большой проблемой отличить одну вариацию вида от другого: после получения чистой культуры, бактерии просто сравнивают по степени их сопротивляемости различным агрессивным агентам, в том числе антибиотикам. Так и называется, биовар – вариация популяции бактерий внутри одного вида, отличающаяся по биологическим характеристикам.

Правда, такой анализ нужно проводить как можно быстрее, за тот же месяц мало ли кто еще подселится в состав мокроты потенциального «подозреваемого» или испытуемого. Да и для «биоварной» реакции подойдут только измененные популяции бактерий, развивающиеся именно в теле хронических больных.

Правда – в глазах

Что же касается более футуристических и надежных способов идентификации личности, отдать должное следует и столь любимому фантастами анализу узора радужки. Это выпуклое цветное образование, определяющее собственно цвет глаз, лежащее позади прозрачной выпуклой роговицы и имеющее в центре отверстие – зрачок. И несмотря на то, что ныне создана отдельная отрасль науки иридология (iris – радужка), пусть и немного граничащая с вещами вроде астрологии и хиромантии – видит бог, иногда кажется, что настоящими экспертами в этой области были и будут наши киношники.

На самом деле ничего таинственного во всем этом нет: функция радужки состоит в регуляции интенсивности пучка света, который проходит через прозрачные структуры глаза и достигает сетчатки. Для этого благого дела она содержит сфинктер и дилялатор – мышцу, сужающую глаз и, соответственно, расширяющую. Правда работают они не по искреннему нашему осознанному желанию или не только после принятия разного рода сомнительной химической продукции, а при осуществлении рефлекторных механизмов и реакции на свет. На глаз воздействуют направленным пучком света, фотографируют радужную оболочку, после «разворачивают» ее округлую фото-проекцию и обрабатывают изображение: стабилизируют, нормализуют, составляют код, словом, проводят через сугубо профессиональные алгоритмы, чтобы под конец получить удобочитаемую «карту».

На нее выводится «узор» из радиально лежащих мышц глаза и рассыпанных между ними меланоцитов, чья цитоплазма битком набита красителем. Этот мышечный узор и будет обуславливает специфичность глаз каждого человека. Кстати, точно такого же строения радиальные сфинктеры используются и в других областях тела: например, на всем протяжении желудочно-кишечного тракта – те же гладкомышечные элементы, тот же механизм работы. В общем, здесь природа оригинальностью не заморачивалась.

К вопросу, почему сейчас этот метод является одним из самых надежных. Во-первых, развивается этот рисунок еще в плодном периоде случайным образом, и будет различным даже у однояйцовых близнецов, а даже хирургические операции на глазах мало изменяют его в течение жизни. Ну и, во-вторых, математика: учтя случайный характер закладки узора волокон радужки и подключив к делу статистику, можно вывести показатель, характеризующий «степень случайности», то есть потенциальные возможности явления дать как можно большее число мелких, индивидуальных деталей.

Для радужки он составляет 250, отпечатки пальцев в плане размаха элементов менее свободны – 35. И всего 20 для изображений лиц. Для большей умозрительности математики напряглись и выдали еще несколько характеристик: вероятность того, что два человека будут иметь один и тот же рисунок радужки, существует и составляет примерно 10-78. Но поводов для беспокойства нет, так как эта степень многократно покрывает возможности самого населения Земли предоставить столько особей для осуществления этой случайности.

Другое дело, что введение этого сверхнадежного по меркам специалистов метода «в массы» – процесс небыстрый и недешевый. И спасает здесь сам подход служб по идентификации личности к своей работе: ни одно заведение и ни один суд не будет всерьез относиться к заключениям, полученным одним методом диагностики. Вместо этого процедура идентификации проводится с использованием нескольких доступных методов, и анализ получается комплексным, смешанным, что и повышает правдивость результатов.

В общем, сбежать не удастся.

Автор: Надежда Ткачук, Частный корреспондент