Разворованное прошлое: подпольная торговля древностями

Рынок подпольной торговли историческими реликвиями стремительно растет — и это прямая угроза археологическому наследию человечества. Преступный бизнес многолик. Здесь действуют как воры-одиночки, обчищающие храмы в Индии и церкви в Боливии, так и организованные группировки, числом до 100 человек, расхищающие гробницы в китайской провинции Ляонин. Все они по кусочкам растаскивают наше прошлое. 

 Женщина лежит на столе, освещенная ярким светом. Профессор внимательно осматривает ее, склонившись к голове в полосатом платке. «Она в великолепном состоянии… так хорошо сохранилась!» — бормочет профессор, продолжая осмотр. Взгляд ученого скользит ниже по «телу жертвы» — на самом деле представляющему собой изображение на крышке саркофага, — и обнаруживает свежую «травму» — распил в верхней части бедер, а также символы бога Амона, изображение ибиса и магическое заклинание из древнеегипетской Книги мертвых. «А вот здесь указано ее имя и статус: Шесепамонтайешер, хозяйка дома. Прочитав его вслух, я выполнила ее последнюю волю — чтобы ее помнили после смерти», — говорит египтолог.

Знатная египтянка отправилась в царство мертвых около 2600 лет назад. Сара Паркак, профессор-египтолог, изучает саркофаг, в котором когда-то хранилось мумифицированное тело. Грабители распилили саркофаг на четыре части и отправили их в США, где реставратор соединил фрагменты обратно — теперь они снова представляют единое целое. Несколько месяцев спустя сотрудники таможенной службы США обнаружили саркофаг в Бруклине. Сейчас он хранится в Нью-Йорке на специальном складе, местоположение которого держится в тайне: здесь нашли приют и другие конфискованные артефакты: огромный каменный Будда из Индии, терракотовый всадник из Китая, рельефы из Ирака, Сирии и Йемена. Все они — жертвы незаконной торговли историческими ценностями.

Преступный бизнес многолик. Здесь действуют как воры-одиночки, обчищающие храмы в Индии и церкви в Боливии, так и организованные группировки, числом до 100 человек, расхищающие гробницы в китайской провинции Ляонин. Все они по кусочкам растаскивают наше прошлое. Истинные масштабы мародерства оценить сложно. Но снимки из космоса, полицейская статистика и информация от свидетелей указывают, к сожалению, на одно: торговля крадеными реликвиями стремительно растет.

Сара Паркак первой догадалась использовать спутниковые изображения для оценки масштабов ущерба, нанесенного археологическим объектам в Египте. Около четверти из 1100 известных археологических районов страны регулярно подвергается преступным набегам «черных копателей». «Если ничего не изменится, к 2040 году все известные объекты в Египте будут разграблены», — не скрывает возмущения Паркак.

За два десятка лет следователям удалось распутать несколько нитей, ведущих от контрабандистов — не только египетских — в галереи и крупные музеи. В 2002 году Фредерик Шульц, известный на Манхэттене торговец антиквариатом, был приговорен к 33 месяцам тюрьмы за скупку реликвий, незаконно вывезенных из Египта. В 2006 году музей Метрополитен под давлением итальянского правительства был вынужден вернуть знаменитый Кратер Ефрония — древнегреческую вазу, добытую копателями в этрусской гробнице близ Рима и нелегально вывезенную из Италии. А полное разграбление боевиками группировки ИГИЛ (запрещенной в России. — Ред.) нескольких древних городов Ближнего Востока привлекло внимание мирового сообщества к торговле предметами древности как к источнику финансирования террористов.

Как остановить расхитителей? Археологи обвиняют торговцев антиквариатом и их клиентов в молчаливом сговоре с преступниками, утверждая, что у большинства представленных на рынке предметов темное прошлое. Коллекционеры, дилеры и многие хранители музеев парируют: большинство сделок на рынке легальны. И вообще, покупая шедевры античности у грабителей, они фактически «спасают» их, вывозя из нестабильных стран.

Расхищением египетских гробниц люди промышляли еще во времена 
фараонов. Гробницы Рамзеса V и Рамзеса VI в Долине царей недалеко 
от Луксора были разграблены еще около трех тысяч лет назад. 
В те времена страну охватил экономический кризис, и на территорию 
вторглись иноземные захватчики.

История с египетским саркофагом поможет нам разобраться в ситуации более предметно. Собрав воедино данные от египтологов, хранителей музеев и федеральных агентов, я попробую проследить путь древнего артефакта из погребения в Египте через запутанную сеть расхитителей гробниц, курьеров и дилеров до секретного хранилища в Нью-Йорке.

На первом этапе необходимо понять, где была захоронена женщина с непроизносимым именем Шесепамонтайешер. Проанализировав иероглифы и стиль рисунков на саркофаге, египтологи из Пенсильванского университета пришли к выводу, что она жила около 600 года до н. э. Более того, похожий саркофаг женщины с не менее сложным именем был обнаружен в некрополе Абусир в 100 километрах к югу от Каира.

Деревня Абусир в древности была процветающим городом Бусирисом, контролировавшим пойму Нила вплоть до оазиса Эль-Файюм. Город славился храмами Осириса, а его некрополь — великолепием гробниц. Сегодня местность выглядит так, будто ее бомбили. Волнистые пески усеяны воронками: в поисках ценностей использовались лопаты, экскаваторы и даже динамит. «Черные копатели» не гнушались вскрывать погребения одно за другим, оставляя за собой лишь раздробленные человеческие кости.

Амал Фараг, старший сотрудник египетского министерства по охране древностей, отвезла меня на один из раскопов под охраной пяти бойцов, вооруженных автоматами Калашникова. Приехав на место, мы начинаем осмотр. Амал поднимает с земли деревянный — похоже, из кедра — фрагмент. Заметны остатки деревянных шипов и следы красного пигмента на поверхности — очень похоже на обломок древнего саркофага. «Грабители забирают только самые ценные находки, а остальное просто разбивают и выбрасывают, — с сожалением объясняет Амал. — Чтобы добыть один предмет в хорошем состоянии, они уничтожают сотни других».

Мы подходим к гробнице внутри холма и спускаемся по проходу, ведущему в темную камеру. Здесь в апреле 2012 года Амал с напарницей лицом к лицу столкнулись с тремя грабителями. Во время обычного объезда некрополя Амал заметила припаркованное возле гробницы такси. Подойдя поближе, женщины увидели трех мускулистых мужчин, облаченных в берберские халаты — джеллабы.

«Я сказала коллеге: «Не бойся. Держись так, будто ты — очень важная персона»», — вспоминает Амал. Тактика сработала: преступники молча сели в машину и скрылись. Мы заходим в гробницу, и Амал указывает на то самое место, где четыре года назад она обнаружила два великолепно сохранившихся саркофага, припрятанных грабителями под накидкой. Глаза привыкают к темноте, и я обращаю внимание на ниши в каменных стенах. Чуть поодаль зияют темнотой боковые ходы, ведущие к другим камерам.

Ущерб, который мародеры причинили некоторым памятникам древности, заметен даже из космоса.

Спутниковые изображения Мари — древнего города в Месопотамии на территории современной восточной Сирии. По ним легко отследить лавинообразный рост нелегальных раскопок в период с августа 2011 года по ноябрь 2014-го.Фото: IMAGE 2016 DIGITALGLOBE, INC. АНАЛИЗ: AAAS

Возможно, Шесепамонтайешер выкрали из такой же гробницы, где в одной из ниш она покоилась, окруженная предметами из земной жизни: драгоценностями, папирусом с магическими заклинаниями, сундуками с изображениями богов загробного царства. Ее предки и отпрыски покоились в соседних нишах. Подобная семейная усыпальница, будь она найдена нетронутой, помогла бы историкам приоткрыть завесу тайны над прошлым.

Впрочем, даже выкраденный из гробницы, саркофаг Шесепамонтайешер сам по себе представляет большую ценность — иероглифы и изображения на нем могут рассказать ученым о многом. Но, если бы место ее захоронения обнаружили и изучили археологи, данные были бы бесценны. (Что лучше: смотреть на вырванную из книги страницу или прочесть всю книгу?)

Тогда, четыре года назад, Амал и ее коллега сумели вытащить саркофаги из гробницы и загрузить их в машину. По пути в резиденцию министерства за ними увязался автомобиль преступников. Оторваться удалось лишь на одном из перекрестков — большой грузовик отрезал преследователей.

Мы поднимаемся на поверхность, Амал продолжает рассказ. Местные жители не чувствуют никакой связи с культурой Древнего Египта и, не стесняясь, грабят прошлое, чтобы свести концы с концами в настоящем. Бедняки во многих странах с богатейшей историей вынуждены становиться пособниками «черных копателей».

Ранее считалось, что разграбление памятников культуры начало набирать обороты после революции 2011 года, когда правительство ослабило контроль за обстановкой в стране. Но спутниковый анализ, проведенный Сарой Паркак, показывает: всплеск мародерства начался двумя годами ранее, когда мировой финансовый кризис подкосил экономику Египта. Люди стали грабить гробницы, чтобы выжить.

Охрана сопровождает нас до шоссе. Амал долго не выпускает мою руку. «Не выезжайте никуда с наступлением темноты», — советует она на прощание.

В Древнем Египте считалось, что гребцы (их фигурки — на фотографии) после смерти перевозят человека по Нилу в 
 загробный мир. Эти статуэтки были похищены 
из египетской гробницы 
в 2009 году и контрабандным путем доставлены 
в Дубай, а оттуда — 
в Нью-Йорк. Затем они оказались в Виргинии, где их перехватили агенты ФБР. По завершении расследования раритет вернулся в Египет.Фото: Маттиас Бругманн/
Contact Press Images

Разворовывание прошлого ради наживы — «бизнес» далеко не новый. Первый случай поимки мародеров в Египте зафиксирован в Фивах в 1113 году до н. э. Банда во главе с каменщиком Аменпанефером разоряла высеченные в скалах гробницы. Главаря и членов его банды поймали, осудили и, вероятнее всего, посадили на кол.

Иноземные войска тоже не стеснялись растаскивать древнеегипетские памятники. Римляне отправляли на родину целые обелиски на кораблях, сконструированных специально для этих целей. С XVI до середины XX века, пока Египет находился под контролем других государств, артефакты вывозили за границу без счета — либо в виде даров, либо в качестве предметов торговли: а некоторые просто забирали силой. По официальному соглашению с египетскими властями, иностранные археологи получали в собственность часть найденных на раскопках ценностей. Но это еще не все: путешественники совершенно легально покупали древние реликвии в Каире, Луксоре и в других городах и деревнях. Большинство сделок не регистрировалось: предметы древности считались частной собственностью. Понятия «культурные ценности» и «мародерство» в современной трактовке тогда попросту отсутствовали.

Как в Египте, так и в ряде других государств, ситуация начала меняться в 1950-е годы, с распадом мировых империй и освобождением колоний от контроля метрополий. На волне подъема национального самосознания многие страны ужесточили законодательство, распространив его и на еще не найденные археологические ценности. В 1983 году правительство Египта объявило, что все предметы возрастом более ста лет, представляющие культурную значимость, принадлежат государству. А незадолго до этого, в 1970-м, ЮНЕСКО приняла «Конвенцию о мерах, направленных на запрещение и предупреждение незаконного ввоза, вывоза и передачи права собственности на культурные ценности», на сегодняшний день ратифицированную 131 государством.

В 30 километрах к северу от Абусира я встретился с Мохаммедом Юссефом, руководителем работ в некрополях Лишт и Дахшур (захоронения эпохи Среднего царства). Вскоре после январских событий 2011 года грабители — целые группировки, «взявшие на вооружение» экскаваторы, — опустошили оба объекта. Мародеры не останавливались даже ночью: копали при свете прожекторов.

Мохаммед показывает мне скальную гробницу: здесь они с инспектором сумели спасти пару роскошных рельефов из известняка, отколовшихся от одной из соседних гробниц. Рядом две банды вооруженных пулеметами мужчин спорили, кому достанутся рельефы. «Увидев нас, бандиты не испугались, наоборот, они принялись стрелять в воздух», — вспоминает Юссеф. В тот день преступники не смогли договориться. Улучив момент, когда они разъехались, Мохаммед вернулся с подмогой и увез рельефы. 

Сильный всегда прав — этот принцип берет верх в смутные времена. Во время гражданской войны в Камбодже красные кхмеры и другие военные группировки руководили действиями мародеров на подконтрольных им территориях. То же происходит сегодня в Сирии — ИГИЛ получает отчисления от доходов расхитителей ценностей, не гнушаются этим и отряды оппозиции, курдские группировки и даже отряды, связанные с армией президента Башара Асада.

По словам Мохаммеда, в происходящем в Лиште и Дахшуре замешаны влиятельные местные жители. «Люди, вовлеченные в бизнес «черных копателей», хорошо известны. Они занимают высокое положение в обществе, богаты — и неприкосновенны. У одной из таких семей в соседнем поселении даже есть свой отряд боевиков», — рассказывает он.

Бригадный генерал Ахмед Абдель Захер, глава отдела египетской полиции по противодействию хищениям древностей, рассказывает, что большинство группировок мародеров в Египте выстроены по принципу четырехуровневых пирамид («Да-да, пирамид!» — подмигивает он). Основу составляют копатели — местные бедняки, хорошо знакомые с территорией. Вторую ступень занимают посредники. Они забирают то, что удалось найти при раскопках. Затем, по словам Абдель Захера, в игру вступают «экспортеры», нелегально вывозящие ценности из страны на продажу зарубежным покупателям, венчающим преступную пирамиду.

Доходы существенно разнятся в зависимости от уровня пирамиды. Так, скупщики порой перепродают реликвии раз в десять дороже, чем купили их у копателей. «Этим бизнесом занимаются профессиональные бандиты, предметы древности — просто один из товаров, с которыми они работают, — объясняет Абдель Захер. — Нередко наш наркоконтроль в рейдах обнаруживал реликвии у продавцов наркотиков».

В регионах, где ведутся боевые действия, ситуация аналогичная. «Мне часто попадались тайники, где предметы старины лежали рядом с гранатами и другим оружием», — вспоминает Мэттью Богданос, сотрудник прокуратуры Нью-Йорка, служивший в морской пехоте в Ираке в начале 2000-х.

Предметы старины, часть которых вполне может быть подделкой, выставлены на продажу в антик-варном магазинчике в северо-западном районе Сирии. В ряде стран производство фальшивок ведется в промышленных масштабах — их подсовывают неосмотрительным покупателям или используют для маскировки при контрабанде подлинных ценностей. Иногда они даже просачиваются 
на полки музеев, где их 
 выдают за подлинные раритеты.Фото: Роберт Кларк

…Из полусотни портов и аэропортов Египта я выбираю Думьят. Саркофаг Шесепамонтайешер прибыл в США из Дубая в контейнере с мебелью. Думьят — один из самых загруженных портов Египта, специализирующийся на контейнерной транспортной системе. Отсюда ведется оживленная торговля с Дубаем. Город считается «мебельной столицей» страны. Сотрудники порта недавно перехватили несколько контейнеров, в которых вместе с мебелью контрабандисты пытались вывезти культурные ценности.

От Каира до Думьята всего 240 километров, но поездка занимает почти пять часов. Иногда дорога между городами обстреливается из гранатометов. На пути много блокпостов. Проезжая мимо них, я смотрю из окна на длинную вереницу грузовиков, везущих овощи, фрукты, домашнюю птицу, тюки шерсти. В одной из таких фур могли тайком перевезти и саркофаг Шесепамонтайешер.

Дальнейший путь из Дубая проследить проще — по цепочке электронных писем, таможенных деклараций и грузовых манифестов следствие вышло на трех подозреваемых, вовлеченных в перевозку саркофага в США. Один из них, Муса Хули, нью-йоркский антиквар родом из Сирии, признал вину — участие в контрабанде и предоставление ложных сведений федеральным агентам — и был приговорен к шести месяцам домашнего ареста. Второй, Салем Алшдайфат, гражданин Иордании, проживавший в Мичигане, также признал себя виновным в проступке и был оштрафован на тысячу долларов. Третий, Айман Рамадан, иорданец из Дубая, до сих пор скрывается от правосудия.

Следствие установило, что Алшдайфат отправил фотографии саркофага Хули, а Рамадан, прибегнув к помощи сообщников, выслал предмет старины по частям, под ложным описанием, в США. Получателями были Хули и некий нумизмат из Коннектикута. Затем Хули использовал эти же фотографии, чтобы перепродать саркофаг коллекционеру из Виргинии.

По словам специального агента иммиграционной и таможенной полиции США Брентона Истера, контейнер, в котором находился один из фрагментов саркофага Шесепамонтайешер, был отправлен в Америку дубайской компанией Amal Star Antiques, принадлежащей индийской Noor Sham. Последнюю контролирует семья Шам (отсюда и название), занимающаяся торговлей предметами старины в Мумбаи. Журналист Питер Уотсон в книге «Невидимая сторона аукциона «Сотбис»» утверждает, что в 1990-х годах семья Шам вывозила храмовые скульптуры из Индии в Великобританию, иногда используя Дубай в качестве перевалочного пункта. Несколько известных древних реликвий были выставлены на продажу на аукционе «Сотбис» в Лондоне.

В отличие от других нелегальных товаров репутация украденных древностей обеляется по мере продвижения по уровням пирамиды. В отсутствие у предмета старины провенанса — задокументированной истории владения вплоть до источника происхождения — невозможно установить, насколько он «чист». А провенанса при этом нет и у многих ценностей из легальных источников. Так что работники музеев, дилеры и частные коллекционеры при покупке каждый раз сталкиваются с непростой дилеммой.

Муса Хули продал Шесепамонтайешер коллекционеру Джозефу Льюису, фармацевту из Виргинии. В мае 2011 года Джозефу были предъявлены обвинения в сговоре с Хули и его подельниками с целью контрабанды и отмывания денег. По окончании судебного процесса, растянувшегося на три года, все обвинения против Льюиса были сняты. Сам он не считает, что нарушил закон, утверждая, что вся ответственность лежит на дилере.

Статуя X века — герой древнеиндийского эпоса воин Дурьодхана — когда-то украшала храм Прасат Чен на севере Камбоджи. Во время гражданской войны мародеры похитили ее, обрубив на уровне лодыжек, и вывезли в Таиланд. В 2011 году реликвия чуть было не ушла с молотка на аукционе «Сотбис», но лот отозвали, и вскоре статуя благополучно вернулась на родину.Фото: сделана в Национальном музее Камбоджи

Если в природе существует ген коллекционера, то у Джо Льюиса он точно есть. Его мать собирала бутылочки из-под уксуса, фигурки слонов и уток, а отец увлекался оружием. Сейчас в доме Джо на 600 квадратных метров хранятся и бутылочки, и уточки, и слоники матери, и его собственная 30-тысячная коллекция насекомых, и собрание предметов старины из Египта.

«Если мне попадется пара предметов, я тут же начну их коллекционировать», — шутит Джо. На вид ему лет 60, он подтянут и жизнерадостен. Мы отправляемся смотреть его великолепную египетскую коллекцию, включающую несколько прекрасно сохранившихся саркофагов. Они хранятся в музейных боксах, внутри которых поддерживаются определенная температура и влажность.

Всматриваясь в гипнотические глаза деревянной статуи Птаха-Сокара-Осириса, я ловлю себя на странном ощущении: кажется, что там, под неподвижной поверхностью, все эти тысячелетия теплится жизнь. Я понимаю тех, кто испытывает нестерпимое желание обладать чем-то подобным. Несколько месяцев назад я ощутил такой же внутренний трепет, стоя перед бюстом жреца из Карнакского храма, выставленным на аукционе «Сотбис». За 500 тысяч долларов он мог бы стать моим.

Будущее частных коллекций далеко не безоблачно — законодательство большинства стран год от года ужесточается. Джо Льюис рассказал о своем участии в Ассоциации по обучению и защите частных коллекционеров. Основной принцип организации: любители наравне с музеями призваны сохранять всемирное культурное достояние, оказавшееся под угрозой в стране происхождения. Ведь даже если предмет был добыт преступниками, а не археологами, он все равно не теряет научной и культурной значимости. Многие коллекционеры вносят вклад в общую копилку знаний, допуская ученых и музейных работников к изучению экспонатов своих коллекций.

По мнению Джо, совместная работа научного сообщества и ассоциации коллекционеров позволит создать всемирный реестр археологических находок и других ценностей, при-
обретенных законным путем. Это само по себе послужит мощным инструментом для противодействия мародерству. «Если какой-то предмет отсутствует в этом списке, значит, его нельзя покупать или продавать, — объясняет Джо принцип работы такой базы данных. — Иными словами, если его нет в реестре, его похитили! Что может быть проще?».

Подход Джозефа Льюиса разделяют многие. Скажем, Джеймс Куно, президент фонда Пола Гетти, убежден, что многие случаи репатриации культурных ценностей были ошибкой. Основная задача музеев состоит в сборе и сохранении объектов мирового культурного наследия, а также в поддержании открытого доступа к ним. Если же памятники древности возвращаются в нестабильные регионы, человечество рискует эти культурные ценности навсегда утратить. Нельзя полностью пресекать скупку похищенных предметов, если это единственный способ предотвратить их уничтожение.

«Вы согласны с принципом никогда не вести переговоры с террористами, даже если в результате можно спасти жизни заложников? — спрашивает Куно. — Если просто прекратить торговать на рынке, рынок сам по себе не исчезнет».

Хоть торговля реликвиями и может спасти многие шедевры от уничтожения, нельзя отрицать, что она стимулирует мародерство. Нередко участники сделок охотно обманывают сами себя, подпитывая иллюзии о «чистом» происхождении вожделенных предметов.

Джо Льюис предпочитает лишний раз не обсуждать «дело Шесепамонтайешер», однако уверяет, что решил оформить сделку по покупке ее саркофага только после того, как дилер Муса Хули предоставил внушающий доверие провенанс (Хули утверждал, что саркофаги Шесепамонтайешер входили в коллекцию его отца).  

Невзирая на конвенцию ЮНЕСКО 1970 года, коллекционеры, дилеры, музейные работники и даже аукционы то и дело «забывают» требовать подробный провенанс. Они предпочитают не задавать слишком много вопросов, довольствуясь туманными формулировками «из частной швейцарской коллекции» или «получено в наследство», все еще весьма распространенными на растущем рынке частных продаж.

Взять, к примеру, бюст жреца, который так понравился мне на «Сотбис». За неделю до того как статуя была выставлена на продажу, археолог-криминалист Христос Цирогианнис выяснил, что она входит в так называемый «Список Схинусы» — базу фотографий античных ценностей, перехваченную полицией у крупной группировки контрабандистов на греческом острове Схинуса. Конечно, нельзя сделать вывод о преступном происхождении того или иного предмета на том простом основании, что он попал в воровской список, однако в провенансе, предоставленном именитым аукционным домом, об этом факте вовсе не упоминалось. В ответ на многочисленные вопросы «Сотбис» назвал распространенную Цирогианнисом информацию «ошибочной и безответственной».

«Я веду расследование с 2007 года, и с тех самых пор практически на каждом уважаемом аукционе я выявлял предметы из злополучного списка, — комментирует Цирогианнис. — Реакция аукционных домов говорит об их нежелании менять сложившиеся порядки. Единственное, что ими движет, — ненасытное желание продавать».

Практика торговли культурными ценностями с провенансом, содержащим лишь общие сведения, или вовсе без провенанса получила широкое распространение даже среди именитых аукционных домов достаточно давно. С 1970-х годов на аукционах, включая «Кристис» и «Сотбис», было продано множество шедевров кхмерской скульптуры, несмотря на то что все они с большой долей вероятности могли быть похищены из храмов Камбоджи в ходе кровопролитной гражданской войны. И приобретали их многие музеи с мировым именем!

«Культурные ценности из Камбоджи должны были насторожить даже самого наивного покупателя: их просто невозможно было купить или продать, не впутавшись в какую-нибудь «серую» схему, — объясняет Тесс Девис, председатель группы адвокатов Antiquities Coalition из Вашингтона. — Коллекционеры годами сетовали на отсутствие предметов искусства из Камбоджи. Но, когда в стране началась гражданская война, рынок чудесным образом заполонили шедевры кхмерской культуры — безо всяких провенансов и зачастую с явными признаками варварского мародерства: похитители просто обрубали статуи на уровне лодыжек!».

Отслеживая долгий путь саркофага Шесепамонтайешер по каналам контрабандистов, я не раз убеждался, что покупка древних реликвий без надлежащим образом оформленного провенанса — не что иное, как осознанное нежелание разбираться в происхождении приобретаемой культурной ценности. Археолог Рикардо Элайа соглашается со мной, вспоминая базовое правило торговли: «спрос рождает предложение». «У меня нет никаких иллюзий — скупка краденого провоцирует новый виток грабежей», — говорит он.

Борьба за мировое культурное наследие продолжается, и есть несколько причин надеяться на ее благополучный исход. В 2010 году Бостонский музей изящных искусств взял на работу первого и единственного на тот момент в США специалиста по провенансам. В 2013-м руководство музея Метрополитен добровольно вернуло на родину две кхмерские статуи. Его примеру последовали Художественный музей Кливленда и другие американские музеи.

Позднее Метрополитен при поддержке правительства Камбоджи провел масштабную выставку искусства Юго-Восточной Азии. «Подобное сотрудничество, нацеленное на обмен ценностями на продолжительные промежутки, а не на приобретение их в собственность, — большая заслуга хранителей музеев, это важный шаг вперед», — считает правовед Патти Герштенблит, специализирующаяся на охране культурного наследия.

23 апреля 2015 года саркофаг Шесепамонтайешер вернулся в Египет. Сейчас он выставлен на всеобщее обозрение в Египетском национальном музее в Каире.

Автор: Том Мюллер, журнал  National Geographic (№153, июнь 2016).