«Она продает то, что покупается». Россия отметит день проституции

17 декабря мир будет отмечать День защиты прав секс-работниц от насилия и жестокости. В этот день узкий круг знающих об этом людей выйдет на улицы с красными зонтиками над головой. И уж совершенно точно будет стоять под декабрьским снегом или дождем Ира Маслова. Потому как Ира Маслова — на сегодня единственный человек, представляющий Россию в SWAN. А SWAN — это Ассоциация защитников прав секс-работниц. 

В России очень мало организаций, которые защищают права проституток и предоставляют им медицинское обслуживание: 15—20 на всю страну. Ирина работает в питерском «Гуманитарном действии». Каждый вечер она с коллегами садится в микроавтобус и едет на «точки». Искать секс-работниц ей не надо: они сами с радостью сбегаются к машине, чтобы получить бесплатные презервативы, сдать кровь на ВИЧ-инфекцию и просто поболтать.

Короче, Ира Маслова — человек, знающий о российской проституции все. Но я приехала к ней поговорить о другом: именно о правах секс-работниц. Разговор получился странный, потому как мы сошлись, как бараны на мосту: корреспондент, выражающий общественное мнение — «проституции не должно быть!», и международный эксперт с коротким, но твердым ответом: «Она есть. И с этим надо считаться»…

«Она продает то, что покупается»

— Ир, а почему именно красные зонты?

— Красный цвет — цвет красоты, а зонт — символ сопротивления атакам неба и людей. Он символизирует защиту от жестокости по отношению к секс-работникам со стороны милиции, сутенеров, клиентов и двуличного общества.

Этот символ возник в Венеции в 2001 году на Первом всемирном конгрессе секс-работников: было такое арт-мероприятие словенского художника Тадея Погачара. На одной из площадей Венеции организовали «Павильон проститутки», и представители Таиланда, Камбоджи, Вьетнама, Италии, Германии, США и других стран рассказывали о том, как они борются за гражданские права секс-работников. А потом был Марш красных зонтов: секс-работники прошлись по улицам Венеции с мегафонами и красными зонтами, привлекая внимание к нарушениям прав человека, с которыми они сталкиваются.

А в 2005 году Международный комитет по правам секс-работников в Европе (ICRSE) стал использовать красный зонт как символ сопротивления дискриминации. То, что зародилось как идея, теперь становится глобальным символом прав секс-работников.

— И тут возникает простой, как хлеб, вопрос: что ж это за права такие?

— Элементарные права человека. Которые ни грамма не расходятся с нашей Конституцией и со всеми ооновскими конвенциями. SWAN несет в общество три послания. Первое: «Секс-работа — это только работа». Мое тело — мой бизнес, и за это нельзя наказывать. Второе: «Секс-работники имеют право на доступ к медицинской помощи и профилактическим программам». И третье: «Никто не может быть изнасилованным и убитым».

— Это все понятно. Но у любого человека может возникнуть резонный вопрос: почему надо защищать права женщины, которая добровольно едет с семейными мужиками в баню? Это разврат, а не работа.

— В чем разврат? Что женатый мужик налево ходит? Так он может не к проститутке, а к любовнице пойти. Только если он любовнице лицо набьет, милиция вступится, а проститутке — нет. И покажите мне мужчину, который не ходит налево (демонический хохот. — Авт.)! Я пожму ему руку. Они в принципе есть, но их немного.

В мире продаются две вещи — товары и услуги. Она предлагает услуги сексуального характера. И это не повод считать ее тварью. Она продает то, что покупается.

«Ей кажется, что это легкий путь…»

— Как у тебя все просто получается.

— Да, все элементарно. Изначально мужчина и женщина — это самка и самец. Это взаимоотношения на животном уровне, и не надо сюда мораль примешивать. Проблема в другом — в причине, по которой женщина идет в сферу оказания сексуальных услуг…

— …вместо того, чтобы идти работать в магазин!

— Но, работая в магазине или даже школе, она не сможет оплатить учебу двоих детей.

— Ну я же не иду на панель, работая на одну зарплату и воспитывая ребенка. А тут прямо «подвиг матери» получается.

— Да, женщина переступает через себя и дает возможность учиться собственным детям, оплачивает их курсы. Либо это девочка-студентка, которую родители послали учиться в город из маленького поселка. Она отучилась полгода и видит, что у кого-то есть возможность пойти на каток, купить себе новую тряпочку, зайти в кафе. А у нее этой возможности нет. И она выбирает, как ей кажется, наиболее легкий путь. Ты открываешь любую газету: «Массажный салон», «Требуются девушки от 18 до 50»… И она идет в это — с широко раскрытыми глазами. Но она не знает, что за этим следует. А следуют очень сильные психологические проблемы. Ровно через месяц она перестает уважать саму себя, и начинается внутренняя дискриминация. Ни за что в жизни она не скажет гинекологу, если вообще к нему пойдет, что у нее много сексуальных партнеров.

— Есть мнение, что проститутки сами по себе развратны.

— Нет, как правило, женщина идет в проституцию с одной целью — чтобы ей хватило денег прожить в этом большом городе. Деньги получаются достаточно быстрые и достаточно большие, она уже может купить все что хочет. Но ей хочется еще больше. И женщина начинает в этом крутиться, потом бросает институт, и остается только секс-работа.

И она будет очень долго в этом вариться. И если кто-то приходит с мыслью, что она отсюда выскочит, удачно выйдя замуж… Так вот — не уйдет. Поэтому девочкам я объясняю, что если ты пришла в секс-бизнес с какой-то определенной целью на что-то заработать — откладывай деньги, заведи себе карточку. Отдал тебе хозяин какую-то сумму — оставь себе на прожитье 200—300 рублей, остальное положи на карточку. И если ты соберешься выйти из этой работы, у тебя будет та сумма, за которой ты сюда пришла.

Кстати, в Питере появилось очень много женщин, которые и в 35—40 лет, имея не одно высшее образование, идут работать в салоны, чтобы обеспечить семью.

— Одна идет. Но другая-то — нет.

— А третья начинает спиваться, а еще одна начинает чувствовать себя жертвой: «Я несчастная, денег нет, работу ненавижу, муж козел…» В таком состоянии ты ничего не сможешь дать своим детям. Я не говорю, что проституция дает счастье тебе лично. Но она снимает массу проблем, потому что ты можешь что-то дать своему ребенку…

— Ты как-то сказала, что термин «коммерческая секс-работница» в России неприменим.

— В нашей стране это работа, но не коммерция. Это способ выживания, как и в большинстве стран Восточной Европы и Центральной Азии. Потому что этой женщине не дано государством возможности зарабатывать денег достаточно, чтобы выживать.

— Зато они выглядят, как мне и не снилось.

— Ты не видела тех, кто выглядит просто жутко. Женщина не очень долго будет хорошо выглядеть. Дорога — это почти сплошь наркотики, огромные дозы. А сколько убивают, насилуют, грабят на улице — не пересчитать!

КСТАТИ

Среди тех секс-работниц, которые охвачены профилактическими программами, уровень ВИЧ высокий, но стабильный: 45%. Среди новеньких он доходит до 80%. Причем инициатива заняться сексом без презерватива всегда исходит от клиента.

«Если молоденькая — это конец»

История 1. Одна моя знакомая растит ребенка и получает 13 тысяч рублей. Бывший муж денег не дает, говорит — нету. На зиму малыша одеть — четыре тысячи. Зубы ему полечить — две тысячи. Себе она давно ничего не покупает. Ее мечта — найти любого мужчину, который бы оплачивал ей хоть что-нибудь. Понятно, за секс. Она бы не посчитала это проституцией. То есть… вопрос — в количестве?..

— Ладно, с матерями ясно. А если это молоденькая девочка, которая просто хочет тряпок и косметики-люкс?

— А если молоденькая — это конец. Их масса. Они не знают элементарных вещей, не знают, как передается ВИЧ. И у нее куча проблем, которые возникли после того, как она пошла работать проституткой.

Но они у нее и до того были. Если в проституцию приходят молоденькие девочки из благополучной семьи — ну не просто так это получается! Это значит — что-то им недодали в семье, не привили какую-то защиту… Из семьи корни-то. В семье все закладывается, что одна никогда в секс-работу не пойдет, а другая — сможет.

— Но возникли проблемы — уходи! Почему она остается на трассе?

— Она может уйти. И кто-то уходит. А кто-то — нет, потому что не видит, как можно уйти. У меня на Блюхера есть девочка, которая 15 лет занимается проституцией. Начинала валютной в «Прибалтийской», потом был салон, потом — наркотики. Сейчас — дорога. Куда ей дальше идти?..

Или вот попробуй найди выход из такой ситуации…

История 2. Однажды в автобус «Гуманитарного действия» девушки привели новенькую. У молодой женщины не было ни крыши над головой, ни документов, ни гражданства. Зато были 5-граммовая дневная доза героина и 35 недель беременности. Так она начала работать на улице.

— Она пошла на панель на 7-м месяце?!

— Когда в жизни возникают наркотики, уже не важно: беременная, не беременная, есть дети, нет… Она сама из Приднестровья, жила со своим гражданским мужем 4 года. Все это время он по-тихому кололся, она этого не знала. И они попали в аварию. Он погиб, она — беременная, да еще получила травму позвоночника. Документы сгорели. Через 10 дней ее выкинули из больницы. Она ткнулась к его родителям, но они ее не пустили. Денег на квартиру нет. При этом — адские боли. Тогда она пришла к его друзьям, и эти «добрые люди» дали ей героин — чтобы приглушить боль. А потом погнали на улицу зарабатывать на героин деньги. Женщине проще найти деньги на наркотики, не надо идти на полный криминал: на убийство, грабеж…

Когда она с нами познакомилась, у нее проснулось желание жить и не сдать государству своего ребенка, который был зачат с любимым мужем. Я ее за руку отвела в больницу. Мы с ней сдали все анализы, но жить ей по-прежнему было негде. В ночлежку в принципе женщину устроить нельзя, а уж беременную — тем более. Тогда я позвонила девочкам-«индивидуалкам», которые работают на квартире, и они у меня ее взяли. Вот это называется взаимопомощь!.. Я ее за руку держала три дня — она из наркотиков выходила «на сухую». Это очень больно. Но она терпела. И рожать поехала прямо из салона.

Потом чуть ли не на столе у нее требовали, чтобы она написала отказ от ребенка. Она этого не сделала, но девочка родилась с отсутствием тканей верхнего нёба, и ее забрали в детскую больницу. Потом у мамы находят какое-то пятнышко в легких, и ее отправляют в туберкулезную больницу. И пока она доказывала, что здорова, девочку отправили в дом ребенка. Там ей не разрешили даже навещать малышку. Нас с ней три часа поливали грязью в этом доме ребенка: «Ты хрен знает кто, проститутка и наркоманка, документов нет!» А для нее это была единственная мотивация бросить наркотики, ей безумно хотелось жить со своим ребенком.

Мы девочку забрали. А смогла бы она это сделать одна?..

«Она не знает, что ее убьют»

— Если женщина не может в силу каких-то причин уйти из этого бизнеса, мы стараемся ей объяснить, что секс-работа должна быть всего лишь работой, а не всей оставшейся жизнью. Мы их вытаскиваем в театр. Показываем город. Если замкнуться на себе и на том, что она — проститутка, очень быстро происходят жесткие личностные изменения в неадаптированной молодой психике.

— И половина читателей скажет: ну и хрен бы с ними!

— Это может оказаться твоя дочь. Племянница…

— Слушай, они едут, прекрасно понимая, чем будут заниматься.

— Знают. Потому что у себя дома они ничего не могут! Нет работы. Почему ты жалеешь щенка с переломанной лапой?

— Потому что у щенка лапу сломали. А это — твой личный выбор.

— Она изначально не знает, что потом произойдет! Она видела «Красотку». А надо раз 15 показать фильм «Точка» — может, тогда в проституцию никто не пойдет. Информация настолько сужена и искажена, настолько много мифов, что девочка вроде как идет с открытыми глазами, но не знает, что ее ждет. Она едет зарабатывать сексом деньги. Но не знает, что потом это будет сплошное унижение и насилие. И что ее убьют — тоже не знает. Она думает, что занялась сексом с мужчиной — и ей дадут денег. А что за этим и перед этим следует, не знает.

— В России постоянно идут разговоры про «запретить-разрешить». А есть страны, где проституция запрещена?

— В большинстве стран Европы проституция не криминализирована. То есть там секс-работниц мордой на асфальт не кладут. Но даже если она разрешена официально, то там куча ограничений. Во Франции, допустим, могут у женщины изъять ребенка, потому что он живет на деньги от проституции. Но она ведь и пошла на панель ради ребенка!

А уголовная ответственность существует в Швеции. Там наказываются клиенты, но это не мешает проституткам работать.

— А если у нас введут уголовное наказание?

— Проститутки спрячутся, но будут заниматься этим и дальше. И ни одной программе — по ВИЧ или ИППП — будет нельзя до них добраться. И мы получим резкую вспышку ВИЧ-инфекции и сифилиса. Хотите? Ради бога.

— А если легализовать?

— Наша страна не готова к легализации — это психология нации.

— Но наш человек считает, что если с проститутками бороться любыми средствами, то общество будет чище.

— Не будет. Есть единые вещи и для развитого общества, и для нашего. Примерно 1,5—3% от популяции употребляют наркотики. Очевидно, проституция тоже имеет какой-то коэффициент. Может, меньше, может, 1%, но она всегда будет. Давайте тогда приведем ее в человеческий вид. Пусть проституция будет с человеческим лицом, раз уж она все равно будет.

— И как это лицо должно выглядеть в России?

— Чисто мое мнение — необходимо отменить административное наказание за занятие проституцией.

— А это не приведет к увеличению числа секс-работниц?

— Нет. Это естественный отбор. Тот самый процент. Они и сейчас новые приходят, несмотря на административное наказание. Но это позволит со временем убрать с них давление милиции. Самое страшное, когда правоохранительные органы считают себя вправе с каждой девочки снять 300 рублей. А за ночь проезжает 3—5 машин.

— Все платят?

— Девочки теряют до 1500 рублей в день. Им надо столько пахать, чтобы доблестные сотрудники — любая машина, которая проезжает, не только ДПС, — их не трогали!..

Но мы работаем, и ситуация меняется. У нас есть два ППСника из … отделения. Девочки сами готовы их вызвать, чтобы они отогнали чужих, которые приехали денег снять.

— И эти двое уже не берут?

— Нам достаточно, что они не насилуют, не грабят, не возят на «субботники». Самое интересное — когда одну изнасиловали и ограбили, того скота поймали, а за ней двое суток бегали, чтобы она заявление подала…

А в другом районе девчонку чуть не убили. Но она уперлась рогом, пошла и подала заявление. И мужика посадили на семь лет. И когда свидетели орали на суде, что она проститутка и наркоманка, судья сказал: «Она человек. Никто не может быть ограблен и изнасилован».

Анастасия Кузина, Санкт-Петербург, МК
 

You may also like...