Невъездные нарушители прав человека

Черный список шенгенского пространства — закрытый документ, в который попадают персонально по конкретному поводу. Если не считать резонансных дел, то «герои» обнаруживают свой невъездной статус лишь при попытке получить визу или (если она не требуется) у стойки паспортного контроля в европейском аэропорту. Кому «не повезло»? 

По неофициальным данным, в списке — не одна тысяча граждан разных стран и народов, и он, как милицейский «обезьянник», постоянно обновляется. Там не только маститые международные террористы, но и мелкие мошенники, угонщики автомобилей и просто злостные нарушители общественного порядка и ПДД. И не важно, какая шенгенская страна взяла на карандаш, — визу не дадут ни в какую из 25.

Эстония еще до своего присоединения к Шенгену «забанила» Василия Якеменко, в то время лидера «нашистов», а ныне члена правительства России. И как только Эстония два года назад открыла западные границы, Якеменко автоматически переместился в общеевропейский список невъездных вместе с сотней активистов движения, которых эстонские власти обвинили в актах «насилия и бесчинствах по отношению к ее гражданам» в 2007 году. То есть во время беспорядков в Таллине и у эстонского посольства в Москве в связи с переносом памятника советским воинам. Тогда охрана эстонского посла в России спасала дипломата с помощью слезоточивого газа, а российский МИД получил ноту с обвинением в нарушении Венской конвенции о дипломатических отношениях.

«Запрет на въезд в страны ЕС ограничит планы этих молодых людей на будущее, — отметил тогда министр внутренних дел Эстонии Юрий Пихль. — Это значит, что они жертвуют возможностями для учебы, работы, карьеры».

Слова об учебе, работе и карьере не относятся к самому Якеменко, который, насколько известно собкору «Новой» в Брюсселе, по сей день остается в списке невъездных в Европу.

Одновременно и в той же связи в список попал депутат Госдумы Сергей Марков. Ему, как человеку с зеленым паспортом, виза в Европу не нужна, но, когда он направлялся на сессию ПАСЕ в Страсбург, его задержали немецкие пограничники во Франкфурте-на-Майне. Потому что он был в списке. Правда, через 30 минут отпустили как аккредитованного делегата.

Но в этом «обезъяннике» есть и небольшая публичная часть, в которую попадают поименно политики и высокопоставленные чиновники иностранных государств. Включением в нее Евросоюз чаще всего наказывает за нарушения прав человека. В 2006 году после скандальных выборов, в результате которых Александр Лукашенко в третий раз стал президентом Белоруссии, ему и еще трем десяткам членов руководства республики закрыли въезд в ЕС. Европейцы пригрозили также заморозить их активы в странах союза. Еще раньше введен запрет на въезд шести белорусских випов, подозреваемых в причастности к исчезновению деятелей оппозиции.

Брюссель использует инструмент визовых запретов для давления на правящие режимы. Применяется система «продления и замораживания» запретов. То есть запрет не отменяют и даже продлевают, но на определенное время замораживают его действие, оговаривая, что в любой момент могут снять «заморозку».

Два года назад министры иностранных дел ЕС решили «заморозить» запрет на въезд в ЕС того же Лукашенко и большинства его ключевых чиновников (но не всех). Это было наградой Минску за освобождение политических заключенных. Но запрет не отменен и висит дамокловым мечом.

Похожая ситуация с лидерами Приднестровья — Игорем Смирновым, Владимиром Антуфеевым и другими. По мнению Брюсселя, они препятствуют свободе передвижения людей через границу и изучению государственного молдавского языка в приднестровских школах. Неофициально намекают, что режим Смирнова держится на торговле металлом и водкой, контрабанде наркотиков, оружия и торговле людьми. Им официально запрещено ездить в ЕС, но запрет заморожен в очередной раз до 30 сентября. Потом будет новое решение — в зависимости от развития событий…

По мнению независимых наблюдателей в Брюсселе, ЕС проявляет чрезмерную мягкость, снимая санкции с руководящей верхушки «наказанных» стран, когда это заставляют сделать прагматические соображения. Так было совсем недавно, когда Брюссель снял запрет на поездки должностных лиц Узбекистана (его ввели в 2005 году после расстрела безоружных демонстрантов в Андижане). В обоих случаях взяли верх экономические интересы. Ташкенту даже не пришлось выполнять требование о международном расследовании андижанских событий. Брюсселю было достаточно символического жеста: отмены смертной казни и освобождения нескольких политзаключенных.

На памяти последних лет вводились визовые запреты в отношении президента Зимбабве Роберта Мугабе и членов его правительства, членов военных хунт Гвинеи и Мьянмы. Там проще: экономические интересы не столь очевидны.

Александр Минеев, Брюссель, Новая газета