Триады: организация и насилие

Аресты, проведенные за нарушение «Распоряжения об обществах» повысились от менее чем 100 в 1955/56 г. до пиковых 3521 в 1959/60 до падения до 110 в 1967/1968. Методы полиции Гонконга в отношении преступлений, считающихся связанными с триадами, незначительно в целом различались в разные периоды вплоть до 1960-х.

Например, непосредственно в послевоенный период была общей практика депортации подозреваемых и аресты за участие в триадах, которые проводились наряду с другой деятельностью. Доклады или аресты за незаконные деяния и деятельность в интересах триад иногда включали в отдельные разделы рассматриваемого периода, соотносясь с финансовым или календарным годом.

В 1958 году в полиции Гонконга было организовано специальное бюро с задачами фокусирования на обществе триад, что имело существенное значение в связи с ростом доказательств о систематической коррупции в полиции и связях с триадами. Широко распространенным недостатком полиции являлось отсутствие доверия в связи с коррупцией, что и привело к созданию в 1974 году специального агентства в полиции Гонконга для расследования взяточничества и коррупции – независимой комиссии против коррупции.

В течение начальной фазы второй компании против триад после создания комиссии было произведено более 14 000 арестов (14 269) за преступления, связанные с участием в триадах (с 194 по 1977). К 1978 году королевская полиция Гонконга могла заявить, что «общества триад главным образом существуют только номинально, выродившись из строго контролируемых, политически мотивированных организаций в отдельные и не связанные банды преступников, которые просто присваивают себе названия триад прошлого».

Очевидная фрагментация триад не была постоянной и к 1980-м проведена переоценка, отчасти с подачи США, обеспокоенных ролью Гонконга в росте незаконной торговли наркотиками. «Угроза» со стороны триад была снова аннулирована полицией Гонконга, но подобные декларации имели место в начале 1950-х и середине 1960-х и снова в начале 1980-х, что демонстрирует как триады показываются на поверхности после рассредоточения соответствующих полицейских ресурсов.

Среднее количество арестов предположительно членов триад устойчиво снижается от пикового 2745 в 1972-1976 гг. до 1651 ареста в 1977-1981, 1337 в 1991-1995 к среднему количеству 780 арестов в 2000-2008. Возраст правонарушителей, арестованных за эти преступления также повышается, что, как предполагается, является вовлечением в темные общества новых поколений: около 56% в возрасте до 21 года в 2008 году по сравнению с 72% в 1989 году.

Зарегистрированная преступность может точно не отражать изменения преступности но соответствующие полицейские меры и относительная видимость триад свидетельствует, что тем не менее аресты за участие в триадах сейчас составляют менее, чем одну треть пикового периода после создания комиссии и продолжают существенно падать после принятия распоряжения по противодействию организованной и тяжкой преступности в 1994 году.

Триады: организация и насилие

Роль насилия, особенно насилия со смертельным исходом, является ключевой характеристикой преступных групп и ее использование является одним из окон в природу триад, контрольных и командных функций таких групп. Спорное изображение Грисси (1969) мафии как криминальной организации, которая монополизировала рекет путем централизации власти (через масштабную жестокость и коррупцию, чтобы нейтрализовать правоохранительные органы), стимулировало проявить интерес к морфологии организованной преступности. Другие отмечали, что независимые сети криминальных групп, гибкая структура, эластичные связи между законным и незаконным бизнесом и политико-экономической системой отражают запутанность организованной и неорганизованной преступности.

Макильван, например, показывает, что социальная сеть, приближающаяся к «переступанию пределов» и связи являются доминирующими парадигмами (т.е. организационные, руководитель-подчиненный и предпринимательские теории), которые предложили объяснение организованной преступности. Теория сетей отчасти преодолевает проблему, допуская, что «предпринимательская» преступность является централизованной и преступные группы соответственно организуются. Триады стремятся действовать как установление соглашений со своими членами, дающих право на привилегии, которые действуют хотя и независимо от членства, но имеющие, что причитается.

Форма руководства и организации в криминальной группе и связи с другими криминальными группами основана на эффективности контроля за применением насилия. Криминальные предприятия основаны на допускаемом насилии рациональными и соразмерными способами как инструментальные или допускаемые меры. В то же время «братства» могут также использовать насилие, чтобы защитить честь и статус и сети могут одобрять иной уровень насилия, возможно составной природы, но основанной на природе соглашения.

Гамбетта (1993) показывает, что сицилийские мафиози не были первыми дельцами в производстве нелегальных товаров, но они были таковыми в защите лицензирования и продаже незаконных товаров и услуг. Защита была торговым преимуществом, которая играла в экономическом изменении, гарантируя, что незаконный или законный бизнес был гарантирован от внимания правоохранения. Насилие было не только работой для принуждения исполнения незаконных контрактов/бизнеса или дисциплины, но также для конкуренции среди защитников мафии, чтобы заработать существенную репутацию, требуемую для предоставления надежной защиты. Преступные ассоциации, которые специализировались на распространении незаконных товаров, были более устойчивы, чем те, которые основывались на насилии и которые (нерационально) действовали, чтобы монополизировать незаконный рынок: последние очевидно разрушили рынки и укоротили свое собственное существование.

Общества триад Гонконга финансированы изначально, выдавая права на использование своего бренда насилия на уличном уровне бандами, связанными с триадами, которые предлагают услуги по защите законному или незаконному бизнесу. Завоевание незаконных рынков, таким образом, зависит от репутации бренда триад и готовности афишировать насилие – насилие было важным, чтобы заставить исполнять контракты между соперничающими бандами, связанными с триадами, защищающими порочную преступность, и другими незаконными услугами, основанными на чести и взаимном влиянии, конкуренции за территорию или рынки, принуждение к незаконным контрактам и внутренней дисциплине.

Однако, криминальные группы являются более, чем предприятия, нацеленные на получение дохода. Они также выполняют социальные функции, как часть большой социальной системы. Субкультурные и не-экономические аспекты преступных групп, такие как тайность, преданность, братство и «добродетельность», являются решающими в долговременном успешном успехе и являются фундаментами дисциплины общества триад. Сложность связей между триадами и преступностью может быть упрощена прояснением культурных аспектов, которые тяготеют к затемнению из функциональной природы.

Мак в плодотворном изучении тайных малазийско-китайских обществ отметил, что они были и сотрудничавшими, и конкурирующими группами, функционально независимыми «симбиозными» в отношении других групп и институтов в более обширном обществе. Этот преступный мир характеризовался конкурирующими связями, которые идут от традиционных межгрупповых недовольств, идеологических различий и монополизации. Несоответствие законодательных норм в колониальном обществе было базисом для протестной роли – «сильной руке», которая обеспечила настойчивость криминальных тайных обществ, как почти теневых государств.

Ли обращает внимание на Мака, чтобы описать узы между обществами триад и их ассоциированными молодежными бандами и криминальными сетями. Динамическая форма симбиоза между группами триад, криминальными дельцами и нарушениями в бизнесе, должностными лицами и профессионалами ассоциируется с насильственными преступлениями со смертельным исходом. Ориентация на взаимную помощь обществ триад также породило конкурентную роль, которая служила, чтобы привязать другие преступные группы. Общества триад играли защитную роль (хотя это могло соскользнуть в вымогательство и развиться внутри криминальной группы) в командной структуре преступных и некоторых других делах, не преступного характера.

С тем, чтобы получить контроль над незаконными возможностями, противопостоять угрозам со стороны других преступных групп или правоохранительных органов и расширить и развить свои интересы, общества триад развили простые командные или корпоративно-схожую структуру обществ, стоящую обособлено от рядовых членов, предлагает свои услуги на незаконном рынке. Симбиотическое участие в обществ триад в организованной преступности таким образом было облегчено.

Они играли стратегическую роль как преступном мире, так и большом сообществе, формируя действенные сети, которые нацелены на незаконный бизнес. Мак называет их «игроками с двойной ролью», которые были самыми успешными триадами с профессионализмом, связями и способностями эффективно участвовать в специфической организованной преступной деятельности. Доходное управление «сильной руки» в защите рынка стало стабильным предметом потребления, предлагаемым триадами, но также ценилось другое мастерство, такое как осуществление финансовых операций или посредничество.

Связи между триадами, организованной преступностью и преступлениями со смертельным исходом

Сложные связи между организованной преступностью и обществами триад могут быть отчасти выявлены изучением природы жестоких преступлений со смертельным исходом, в ассоциации с членством в триадах и организованной преступности. Производство и распространение незаконных товаров и услуг поддерживаются различными правилами, установленными незаконными дельцами, специалистами триад, специалистами-правонарушителями, коррумпированной полицией и другими должностными лицами.

Незаконные дельцы поддерживают и эксплуатируют незаконные рынки и связаны с клиентами этих рынков «защитой», предоставленной триадами. Триады, которые действуют на географической территории, также развили простую командную структуру с лидерами, как руководящими специалистами, которые могут мобилизовать своих членов для внутренних задач или требуемых незаконным дельцам. Являются предсказуемым деятельность триад, действующих на уличном уровне и их обязательства с другими членами триад в законном/незаконном бизнесе, примеры насилия.

Деятельность триад часто приводит их к соперничеству за статус или территорию. Насилие является обычным в таком соперничестве и редко с намерением совершить убийство. Ограниченный доступ к огнестрельному оружию также снижает риск фатальных исходов. Непомерная жестокость, соперничество за территорию или статус является разрушительным для рынка организованной преступности и привлекает невольное внимание полиции и прессы. Эти случаи могут также определить клиентов, ищущих поставщиков незаконных услуг. Хотя убийства, связанные с триадами, случаются «необдуманно» (особенно между молодыми участниками), такие случаи вносят вклад в репутацию, но в действительности они менее часты, чем ранее.

Непропорциональное количество насильственных преступлений, связанных с триадами, и имеющих смертельный исход, снижается и в общем контексте существенного падения уровня убийств с начала 1990-х. Рис.2 показывает общие тенденции в пропорции в убийствах, связанных с триадами, по сравнению с бытовыми и прочими убийствами. В 1997 около четверти жертв убийств были связаны с триадами, но менее 1 из 20 из всех убийств в 2001 и ни одного дела не было в 2004. Хотя уровень убийств в Гонконге является, очевидно, низким, пропорция убийств, связанных с триадами, является высокой: 12% из случаев убийств (n=95) за 10-летний период, учитывая 13% от всех жертв убийств (n=124), связанных с установленными 504 преступниками.

Они, как определяется, связаны с конфликтами между группами и таким образом самым общим были дела с одной жертвой, хотя имеются дела с несколькими жертвами и преступниками и были дела с несколькими жертвами, в которых количество преступников не установлено. В конце периода 1999-2005 пропорция убийств, связанных с триадами, составляла менее, чем половина за период 1989-1998 (4.9% от всех дел по убийствам). Риск для участников триад стать жертвой убийства, низок, хотя он оценивается в 13 раз больше, чем для не-участника триад.

С 2005 года общее количество убийств остались на низком уровне и убийства, связанные с триадами, совершаются редко, однако, было несколько дел в 2009 году в отношении распространения наркотиков на улице и «защите» розничной торговли на фруктовом рынке.

С тем, чтобы иллюстрировать низкий уровень убийств, и возможное понимание сущности и роли триад в насильственных преступлениях, мы детально опишем дела по убийствам в Гонконге, связанные с триадами, за период 1989-1998. Эти дела показывают, что большое число случаев с летальным исходом (49.5%) имели место между триадами низкого ранга, которые часто имели отношение к уличной преступности. Эти случаи были разнотипные, иногда связанные с соперничеством за честь или долговременными спорами за территорию. Летальные случаи между конкурирующими дельцами были в пяти случаях (21.1%).

«Дисциплина» получателей незаконных товаров и услуг также имеет определенную пропорцию в фатальных случаях (13.8%) и некоторые связаны с неуплатой долгов. Внутреннее наказание в триадах было менее общим (13.8%), но происходило ровно в контексте групп на уличном уровне или сетях синдиката. Общим было редкое использование огнестрельного оружия (9.7% или 12 жертв) и летальность была умеренной по сравнению с другими преступными группами, таким как «вооруженные бизнесмены» Каморры. В Гонконге доступ к оружию строго контролируется и ограничивается.

Подавление обществ триад

С 1845 года колониальные правительства пытались вырвать с корнем триады, объявляя незаконным членство и посещение сборищ незаконных обществ. Обеспокоенность в отношении роли китайских тайных обществ пронизывала ранний колониальный период с поправками в законодательство, часто зависящими от беспорядков, создаваемых слабеющим имперским государством Qing и гражданской войной, которая привела к формированию республики. Поправки 1911 года, например, требовали, чтобы все общества были зарегистрированы или отмечены специальным уполномоченным полиции (регистратором обществ) и определяли «общества» очень широко – не зарегистрированное общество было, таким образом, незаконным.

Поправки 1920 года специфически делали незаконным для любого общества «возбуждение волнений или беспорядков в Китае или побуждение людей совершать преступления в Китае». После беспорядков, подстрекаемых триадами и алчного поведения триад в период японской оккупации 1941-1945, законодательство против триад было модифицировано и принято распоряжение (закон) в отношении обществ (Societies Ordinance), чтобы запретить общества триад. Статья 18 данного распоряжения определила, что «незаконным обществом» является «общество триады, зарегистрировано или нет такое общество или свободное от регистрации, местное такое общество или нет; или общество, в отношении которого, или в отношении его филиала…каждое общество, которое использует любой ритуал триады или которое одобряет или использует любое название триад или терминологию, будет считаться обществом триады».

Правонарушение, связанное с умышленным участием в триаде или деятельность в качестве члена триады «широкая кастовость…дающая возможность деятельности по подобию триад, должна быть уничтожена». При расследовании не нужно доказывать, что лицо было членом общества, достаточно доказать, что оно действовало «в манере, которое имитировало действия члена триады». Суды Гонконга были последовательны в распознавании отличий, присущих формальному членству и без труда допускали доказательства полицейских офицеров, которые делали опасную работу по отфильтровывании триад.

На начальной стадии первичной ролью колониальной полиции было защитить интересы Британии, гарантируя стабильное окружение для торговли в, по сути, нестабильной атмосфере, иллюстрированной пагубным восстанием тайпеев в 1850 году и гражданской войной в 1940-х. Последствия политической и социальной нестабильности в Китае, было таким образом частично разрешено распоряжением в отношении обществ и, согласно Траверу, поощряло традиционный взгляд на триады, как на домашнюю проблему, подлежащую местному полицейскому разрешению. Однако в послевоенный период законодательная деятельность колониального правительства также основывалась на обещании хорошего правления и усилия были направлены на гарантирование свободы правительства от коррупции, особенно в отношении самой заметной службы – полиции.

Уничтожение коррупции и взяточничества среди полиции было существенным приоритетом послевоенного специального уполномоченного полиции Д.Макинтоша и его преемников, особенно уполномоченного Чарльза Ситклиффа (1969), но, несмотря на истинные усилия антикоррупционного управления полиции Гонконга, серия скандалов, связанных с коррумпированными офицерами, послужила политическому вмешательству и созданию независимого агентства. Согласно соглашению Сино с Британией (1984) о возвращении Гонконга Китаю, дальнейшие усилия были направлены на повышение и легитимизацию правления в колонии, для примера через локализацию полиции, быстрое продвижение китайских офицеров и подобные изменения в других государственных службах.

Попытки переделать колониальную жандармерию в агентство полицейского стиля имели большой успех, хотя эффективность полицейской деятельности в общине была ограничена культивированием активности триад. Эти реформы весьма усовершенствовали легитимность полиции Гонконга, и сейчас она радуется одному из самых высоких рейтингов из любой полицейской службы согласно обзору ООН по жертвам преступности.

С организацией антикоррупционного управления в 1974 и распоряжения, существенным результатом был разрыв симбиотической связи между полицией и триадами. Управление было усердно в правоохранительной деятельности, несмотря на своеобразный протест в полиции в ответ на его специальные полномочия, которые привели к спорной «частичной амнистии» в отношении незначительной коррупции, которая имела место накануне ноября 1977. Антикоррупционное управление стало моделью для антикоррупционных реформ с правами принуждения свидетелей и проверять необъяснимые ценности, которые имелись у обвиняемых и происхождение которых необходимо было объяснять.

Однако, слом систематической коррупции в полиции Гонконга в первую очередь приводил к волне преступности в середине 1970-х и пику арестов за преступления, связанные с триадами. Симбиоз между полицией и триадами, показывает Лизбридж, было критическим в маоистских волнениях в 1967, когда триады стали «сторонниками» полиции и существенная преступная деятельность и полицейская коррупция усилилась. Последующее усиление преступности также было отмечено Травером: «распространение бизнеса организованной преступности, являющимся бизнесом, было в интересах и организованной преступности, и полиции, который поддерживался.

Сосуществование поддерживало доходы». Более того, существование триад также находило оправдание повышению ресурсов и власти полиции – таким образом угроза триад оставалось ресурсом. В такой симбиотической стадии законодательная политическая власть и секторы экономики стали зависеть от одной паразитической преступной сети. Организованная преступность и коррупция не долго оставалось правоохранительной проблемой (по крайней мере на высшем уровне), но стала острой проблемой для государственной политики.

Надежда колониального правительства на распоряжения об обществах, чтобы противодействовать триадам, основывалась на существовании иерархичных командных структур, описанных Морганом в 1950-е и суждении о распространении коррупционной проблемы. Информаторы Моргана действовали в отдаленной части националистических триад, чье влияние на незаконные рынки было установлено в период войны и получение дохода было ограничено фокусированием на политику, ритуалы и братство.

Этот культурный фокус выражался в симбиозе, который восходил в пределах динамических форм преступных групп, действующих с риском, многие из которых не участвовали в триадах. Ритуалы триад и символы легко маскировались и проявление укорачивалось. Традиционная тактика противодействия триадам путем криминализации членства была не особенно эффективна в сдерживании организованной преступности в контексте широко распространенной коррупции.

Попытки ослабить триады путем применения инновационной и широко используемой схемы отречения в течение 1980-х была более эффективной в разрубании связей и помощи де-стигматизации известных триад, если бы эта схема была более насыщена ресурсами и действовала более продолжительное время. Несколько «активных» триад, однако, участвовали в этом, и был получен небольшой успех, который мог бы быть использован против триад.

Нго показал, что общий контекст по контролю за преступностью включал мощное влияние коммерческого и финансового класса в форме союза с властями, с искоренением идеологии, которая отражала торговый приоритет колониального правительства – правительства, которое с неохотой поддерживало смелые инициативы, даже в отношении сомнительной коммерческой деятельности, которая часто была связана с обществами триад. Хотя эта не-интервенционная политика характеризовала политику правительство Гонконга, она не была способна преобладать в изменении обстоятельств, где наследие британского законодательства и независимость государственных служб были критическими при величественном отступлении колониального правления.

Приоритетная торговая роль колониального правления была реформирована вокруг идеи нейтралитета в отношении власти Британии и китайских предпринимателей и продвижении конкуренции. Гудштадт показал, что эта ре-лигимитизация выразилась в широкой защитной роли колониального и нео-колониального государства – государства, которое предпринимало действия во многих областях жизни Гонконга. Лиу и Чиу считали, что старый альянс между бизнесом и правительством развалился после 1997 года, создавая взамен напряжение внутри появляющейся новой элиты местных китайцев и предпринимателями континентальной части. Эти новые бизнес-элиты (некоторые в поисках ренты) комбинировались, чтобы включиться в реальную политику правительства, нуждающегося в заверении бизнеса и сообщества, что ожидало общество, что оно будет действовать справедливо. Три колонны правления в Гонконге – роль закона, личная свобода и свободные от коррупции и эффективные государственные службы, стали фокусом значительного государственного внимания.

Законное развитие: новые политические силы

Развитие уголовного законодательства в Великобритании и Австралии в конце 1980-х и начале 1990-х, где оно, из-за растущего беспокойства о преступности, подобной мафии, было реформировано, также привели к одобрению усиления полицейской власти, чтобы противодействовать организованной преступности. Харфилд полагал, что создание в Великобритании агентства по противодействию организованной преступности и тяжким преступлениям в 2005 году с расширенными полномочиями, расширит ограничения англо-саксонской полицейской деятельности в разрешении проблемы организованной преступности.

В этом контексте, отбросив сложность полицейской деятельности Великобритании и большое количество полицейских агентств, правительство Гонконга было способно быстро преследовать, с повышенными следственными полномочиями, незаконных дельцов и других, которые финансировали, помогали и получали криминальную выгоду от того, что организованная преступность стала возможной.

Таким образом, за примерно 50 лет после пересмотра Распоряжения об Обществах 1950 года (Societies Ordinance of 1950), но до трансформации суверенитета Гонконга в 1997, колониальное правительство принимало специфические меры, чтобы искоренить «серьезную» организованную преступность. Издано распоряжение (закон) «О торговле наркотиками» (Drug Trafficking Ordinance) в 1989, распоряжение (закон) «Об организованной преступности и тяжких преступлениях» (Organised and Serious Crimes Ordinance) в 1994 году и сделаны поздние поправки законодательства, даны статуты правоохранительным агентствам для наделения их дополнительными полномочиями, чтобы расследовать и преследовать случаи незаконной деятельности, связанные с организованной преступностью. Дополнительное законодательство включало акты о защите свидетелей и регулировало перехват (прослушивание) телекоммуникационных линий связи, чтобы преследовать криминальные сети.

Законодательство об ограничении и конфискации криминальных доходов, главным образом нацеленных на доходы от незаконного обращения наркотиков, было расширено, чтобы включить много форм организованной преступности. Распоряжением (законом) «Об организованной преступности и тяжких преступлениях» установлены усиленные наказания и более часто использовались технологии по перехвату телекоммуникационных сообщений, что повысило риск для триад и преступных синдикатов. Однако сложность и несбалансированность применения законодательства привели к необходимости более эффективных мер, включая применение гражданского законодательства о конфискации для возврата криминальных доходов. Профессионалы доказывали, что по распространению отмывания денег был нанесен небольшой урон и осталось существенным присутствие триад.

В 1991 году в преамбуле законопроекта Гонконга об организованной преступности (Organised Crime Bill) было отмечено, что уголовное законодательство не было направлено на преследование представителей организованной преступности и что полиция концентрировала свои ресурсы на присутствие триад и членах организованной преступности больше, чем на тех, кто влиял или контролировал их. Эта политика определила необходимость нацелиться на «голову и ноги» (лидеров и рядовых) синдикатов организованной преступности, не обращая внимания на связи триад.

Распоряжение (закон) «Об организованной преступности и тяжких преступлениях» переопределил организованные преступные группы как любое общество триад или любую группу из двух и более лиц, полностью или частично договорившихся, занимающихся преступлениями, такими как распространением наркотиков, выдачей грабительских займов, вымогательством, коррупцией, шантажом, проституцией, незаконными азартными играми, ввозом нелегальных иммигрантов, грабежами, мошенничеством или контрабандой. Преступление, связанное с триадами, определялось как преступление, в которое была вовлечена триада. Любое насильственное преступление, мотивированное идентификацией с триадой, соперничеством, местью или конфликтом, можно отнести к категории организованной преступности и таким образом оно будет предметом расследования с использованием расширенных полномочий.

Целью принятия распоряжения «Об организованной преступности и тяжких преступлениях» должно было быть переопределение преступлений организованной преступности и нацеливание на ценности преступников и средства отмывания преступных доходов, усиление наказаний, приготовление обоснований для получения доказательных материалов, и ордеров на свидетелей. Очевидно, что полицейская возможность расширилась предоставлением дополнительных следственных полномочий и большим контролем за преступными доходами.

С момента принятия до 2005 года данное распоряжение использовалось для выдачи 26 ордеров свидетелей, 1304 ордеров в отношении продукции, 263 судебных повесток, 84 ордеров о лишении свободы с общей стоимостью изъятого 6482 млн.долларов и 16 ордеров на конфискацию с общей стоимостью 131 млн.долларов. 324 человека были субъектами усиленных наказаний, предусмотренных данным распоряжением. Количество подозреваемых за преступления, связанные с отмыванием денег, повысилось с 84 человек в 2005 году (изъято 163.28 млн.долларов) до 248 человек в 2008 (изъято 419.96 млн.долларов). 603 человека были обвинены в преступлениях, связанных с отмыванием денег и было возвращено 65.67 млн.долларов за период 2005-2008.

Распоряжение стало также эффективным средством расследования дел, связанных с коммерческой преступностью, таких как «лондонское золотое мошенничество», «мошенническая пирамида продаж» и «мошенническая паровая комната». Усиленные наказания также применялись в делах, связанных с уличной преступностью.

С принятием распоряжения (закона) о предупреждении взяточничества (Prevention of Bribery Ordinance) в 1971 году, изменения распоряжения о распространении наркотиков (Drug Trafficking Ordinance) в 1989, распоряжения об организованной преступности в 1994, защите свидетелей (Witness Protection Ordinance) в 2000, принятием распоряжения о перехвате коммуникаций и наблюдении (Interception of Communications and Surveillance Ordinance) в 2006 и существенными полномочиями в отношении средств терроризма, было подтверждена нетерпимость в отношении симбиоза полиции и синдикатов организованной преступности.

Коррупция, свойственная правительству, отмеченная многими расследованиями и учеными, такими как Лизбриджем и Н.С.Ли, не долго буйствовала. Коррупция являлась почвой, на которой цвели триады: без нее их рост был ограничен. При этих обстоятельствах коррумпированные должностные лица и организованные преступные группы нацеливались действовать в более рисковой атмосфере и выискивали более законный бизнес, менее уязвимые рынка и правонарушителей-профессионалов, чтобы помогать им.

Социальное изменение и перемещение

В дополнение к полицейскому реформированию и организации хорошо финансируемому эффективному антикоррупционному агентству, трансформация экономики Гонконга в одну из богатейших в Азии ( и в том числе сервисный транспортно-перегрузочный узел) также значительно повлияла на насильственную преступность и коррупцию. Главные положения стали менее терпимыми на насилие со стороны триад. Обзор по жертвам преступлений показывает несколько преступлений, связанных с триадами, хотя такие оценки являются субъективными. Изображение культуры триад также изменилось к менее патриотичному, романтичному и к более реалистичной форме в кинематографе. Согласно обзору ООН страх преступности был самым низким в городах в 2005. Общий уровень преступности также начал падать в 1990-х, включая преступления, связанные с деятельностью триад.

Согласно изучению жертв, даже банальных преступлений, возможно связанных с триадами, таких как запугивание, нанесение телесных повреждений, вооруженные нападения, шантаж и грабежи, вероятно, они были менее определены, как связанные с триадами в 2005, чем в 1989. Однако система низкого налогооблажения Гонконга и развитый сектор финансовых/банковских сервисов, в сочетании с бесконтрольностью за операциями с валютой также поощрил отмывание денег, в особенности для помощи во избежание уплаты налогов на территории континентального Китая.

Некоторая деятельность, связанная с триадами в Гонконге также стала менее распространенной в 1970-х и 1980-х со снижением криминальных доходов из-за жесткой государственной политики и подрыва незаконных услуг и товаров – действительно, коммерческая порочная преступность была в глубоком упадке. Внимание бизнеса переместилось на растущие рынки, действующие в южном Китае с началом открытости китайской экономики в середине 1980-х. Незаконные услуги и товары были более развиты в южном Китае и заинтересованные потребители ушли из Гонконга.

Постоянно проживающие в Гонконге участвуют в большом количестве коммерческих предприятий и торговле, что связано с либерализацией пересечения границы после 1997. Многие выискивают незаконные услуги, такие как проституция, производство пиратской и контрафактной продукции, наркотики. Например, многие потребители наркотиков в Гонконге завозят их из Шенженя, города, имеющего смежную границу с Гонконгом. Изъятие полицией незаконных популярных наркотиков показывает, что их цена была вдвое ниже, чем в Гонконге. Устойчивое падение использования героина в Гонконге (и во всем мире) не было в начальной стадии сравнимым с убыванием «клубных наркотиков», до этого весьма прибыльным рынком в Гонконге. Но к 2009 году кетамин и амфитамин стали играть ту же роль, как когда-то играл героин, широко распространенный среди молодежи. Это происходит на уличном уровне, больше чем в ночных клубах, где случаются периодические конфликты между группами, связанные с триадами, за защиту прав местного распространения.

Экономическое развитие в Шенжене привлекло миллионы сельских мигрантов со всего Китая, многие из которых были безработные. Государство не было способно быстро установить надежную систему урегулирования разногласий или создать условия для эффективного общественного порядка. В начале 1990-х произошел быстрый рост убийств. Элементы развивающейся финансовой рыночной экономики не были защищены законодательством, что создавало рынок для «защиты» и коррупции.

В 2003 Китайская Народная Республика отменила пограничные разрешения, контролирующие доступ в Шенжен и отменило лишение свободы и репатриационный режим, продолжительно использовавшийся для удаления нищих и бедняков. Недостатки в работе местной прокуратуры, недостаток полиции и коррупция среди них сделали Шенжен более уязвимым для преступности: общее количество преступлений превысило 100 000, зарегистрированных в 2003. За один год убийства и вооруженные нападения повысились на треть и похищения людей на 75%. Большое количество приезжающих стали жертвами преступлений и полиция Шенженя и суды были ошеломлены этим и требовали дополнительных ресурсов.

Генеральная администрация таможен КНР допускала, что Шенжен стал важными воротами для контрабанды наркотиков. Бюро по наркотикам полиции Гонконга отметило, что более трети потребителей наркотиков, арестованных в Гуандонге, были из Гонконга. Триады также действовали в перевозке через границу эфедрина и производстве амфитамина, встречая растущие требования домашнего и международного рынка. Вице-директор бюро по контролю за наркотиками министерства общественной безопасности предположил, что синдикаты Гонконга обучают преступные группы континента производству и распространению: «Преступники Гонконга более искусны и имеют больше средств, чтобы проводить незаконную деятельность…они являются организаторами и наставниками, стоящими за деятельностью по распространению наркотиков».

Несмотря на пограничное сотрудничество между общественной безопасностью Гуандонга и полицией Гонконга, включая открытие пекинского офиса, чтобы помогать в отношении жителей Гонконга, арестованных в Китае, криминальная проблема, включая «темные общества» и деятельность, связанная с триадами, в Шенжене ухудшилась. Преступность в Шеньжене стала такой серьезной, что старшие полицейские должностные лица вынуждены были извиняться за криминальную проблему города и выявлено, что некоторые полицейские были связаны с предоставлением защиты триадам, которые действовали в сфере порочной преступности.

Например, бывший директор бюро общественной безопасности в Лоуи (территория Шенженя рядом с границей с Гонконгом) был уволен со своей должности за получение миллионов юаней от караоке-клубов, борделей и других увеселительных заведений, посещаемых жителями Гонконга и получение взяток от подчиненных в обмен за продвижение последних по службе. Существенное количество жителей Гонконга было также арестовано за участие в Шенжен-Гонконгских синдикатах, занимающихся перевозкой наркотиков через границу. Триады были способны усилить и преступные сети с местными преступными группами и незаконные возможности по всему Китаю. Поэтому Шенжен, согласно теории «типичной деятельности», стал начальной фокусной точкой преступной деятельности триад, так как отсутствие жесткого окружающего правоприменения сомкнулось с требованием незаконных услуг и способностью предоставить эти услуги.

Обзор ООН по ширине криминальной виктимизации среди китайского бизнеса в четырех городах (Гонконг, Шенжен, Шанхай и Хиан; n=5117) показал, что распространение преступности против бизнеса было самым высоким в Шенжене: взяточничество и коррупция в 2.5 раза выше, вероятно, чем в Гонконге. Восприятие о преступности и проблемах безопасности было также самым высоким среди бизнеса Шенженя: 58% по сравнению с 37% бизнеса Гонконга. Воздействие вымогательства, типичного преступления триад, было похожим в Шенжене (3.1%) и Гонконге (3.3%), но воздействие коррупции в Гонконге было намного ниже (2.7%), чем в Шенжене (9.1%). Вымогательство в Гонкоге, как отмечено, почти типично для маленькой розничной торговли, хотя в Шенжене, как отмечено, оно применяется разномасштабно, включая бизнес среднего размера.

Хотя нам не хватает действенных мер в отношении деятельности триад, перемещение коммерческой порочной преступности из Гонконга в южный Китай произошло с начала 1990-х и продолжается. Этот переместительный процесс также рассматривается как форма криминальной трансплантации.

Вывод

С основанием офиса (управления) по борьбе с организованной преступностью в 1994 году предполагаемая иерархическая структура обществ триад подверглась воздействию правоохранительных ресурсов, чтобы попытаться противодействовать субкультуре триад, в то же время блокировав их от взаимодействия с организованной преступности как предприимчивых предприятий. В этой статье использовано описание тяжких преступлений со смертельным исходом, совершенных преступными группами и отдельными лицами, связанными с триадами, чтобы объяснить некоторые из характеристик связей между преступными группами и посредниками организованной преступности. Мы хотели понять природу «темных обществ» триад и их устойчивых форм криминального общества, которые питают и обслуживают изнаночную сторону капитализма и периодически появляются на поверхности как угрозы государству.

Насилие триад или «темных обществ» играет роль в успехе различных форм криминальных предприятий, которые расширились в доходном развивающемся Китае и на незаконных международных рынках. Эти незаконные рынки, исторически предполагая, выжили в окружении, где цветет коррупция и правительство недооценивает или тайно сговаривается с участниками, в уловиях теневой экономики – сеть становится такой широкой, что рыба плавает везде, как говорит китайская поговорка. Некоторые из этих рынков относительно новые, такие как кража авторских прав, вывоз мусора, интернет-игры или схемы по доставке (включая экзотических животных и продуктов), фальсификация продукции, уклонение от уплаты налогов и отмывание денег, которые продолжают эволюционировать и использовать отсутствие применения международных стандартов на местном уровне в отношении отмывания денег.

С появлением независимой комиссии против коррупции в 1970-х, офиса по противодействию организованной преступности и соответствующего законодательства, правоохранительные органы сдвинулись от симбиоза (частично искорененного) к одной из самых концентрированной жесткой деятельности в отношении организованной преступности и продолжительному противодействию на субкультуру триад, что помогло трансформировать их в менее видимые и более гибкие формы. Необходимо тщательное изучение, чтобы исследовать и уяснить воздействие результата правоохранительной стратегии офиса по организованной преступности, роль применения усиленного наказания, воздействие на морфологию триад и расширение криминально-политического воздействия в Китае. Остается существенным присутствие триад, хотя их члены появляются, вероятно, в костюмах бизнеса, с татуировками на спортивную тематику и занимаются финансовыми манипуляциями, так же как и вымогательством. Тем не менее, нам не хватает автобиографических сведений или записей специальных комиссий и показаний бывших триад, как это было с мафиозными группами в США или Италии. Таким образом, наши ключевые участники в современных «темных обществах», за немногим исключением, остаются ускользающими и, до тех пор, пока всесторонние доказательства не будут собраны, объектами догадок, более, чем ясности.

Попытки в противостоянии через конфискацию имущества и усиленных наказаний показывают необходимость усиления и бдительность должна постоянно обновляться. Усилия Китая сократить коррупцию и уменьшить организованную преступность также будут ключевыми и необходимо двигаться к большей ясности в криминальном законодательстве КНР, жестче используя дисциплинарный механизм Коммунистической партии, подлинно делая прозрачность в контроле за всеми уровнями политических и законодательных комиссий Китайской коммунистической партии, осознавая воздействие гобализации.

Периодические «тяжелые удары» массовых антикриминальных компаний, проводимых бюро общественной безопасности и судами, такие как недавние удары против так называемого «защитного зонтика» (коррумпированных должностных лиц) доказали их значительную неэффективность. Контрмеры достигнут цели тогда, и коррупция будет укорочена, когда в континентальном Китае успех будет равно важен попыткам Гонконга противодействовать темным обществам.

Хотя Коммунистическая партия может не выиграть войну против коррупции, «не было никаких доказательств, что коррупция находится в состоянии чтобы поглотить это». Однако запланированное расширение местных выборов в местечках до уровня округов требует защиты против риска повышения влияния «черно-золотых» политиков, покупающих выборы и коррупции. Но, «пересекая реку, чувствуй камни»,-цитата Ден Сяо Пина в отношении длительных усилий Пекина, что является частью процесса нахождения китайского подхода к этой работе.

Быстрое экономическое развитие южного Китая разбило доходность незаконных услуг и товаров в Гонконге предложением ввысоке конкурентных рынков в Шенжене и в других местах. Этот сырой капитализм предложил «спасательный трос» защищающимся триадам и незаконным дельцам. Триады, как многие деловые предприятия, потянулись на север, для безопасности и богатых возможностей в Китайской Народной Республике. Недавние снижения в занятии бизнесом в Гонконге и перемещение в Гуангдонг, особенно производство, и повышенный интерес в земельном бизнесе на недавно закрытой приграничной территории, могут привести к дальнейшему перемещению за богатством и сфере деятельности дельцов, действующих в пригороде Гонконга, и триад или «темных обществ» на той и другой стороне границы, которые благоденствуют на спросе незаконных услуг и товаров. Более чем когда либо, намерение действующих триад и рост тяжкой преступности требуют концентрации усилий руководителей общественной безопасности в всем Китае.

Родерик Бродхарст, Ли Кинг Ва; перевел В.Филиппов, Владивостокский центр исследования организованной преступности