План смерти как сценарий жизни

Что мы можем понять про себя, если представим, что жить нам осталось всего один месяц. Конечно, никто умирать пока не собирается, это всего лишь мысленный эксперимент. 

А еще осталась куча дел – получение зарплаты, посещение ЖЕКа, настройка роутера чтобы интернет не барахлил, проведать бабушку и тд . 

Но  респонденты издания РР, почему-то нервно смеются и просят время подумать. А потом отвечают:

«Все продам, уеду. На Камчатку, в Бразилию, на Мадагаскар, в Гималаи… Есть что-то подальше?» Или: «Буду делать добро собственноручно и в больших количествах. Давно собирался…» Или как в американском кино: «Ограблю банк, всех убью, кутну напоследок». Сценарии типичны, их немного. Что же на самом деле человек выбирает, определяя план на свои последние тридцать дней? Об этом мы спросили у психотерапевта Александра Сосланда.

— Сразу нужно сказать, что ваш вопрос — это, по сути, проективный тест, где ставится вопрос о ценностях. И о судьбе: если, скажем, семейный человек хочет остаток жизни прокутить, это многое говорит о том, как сложилась его жизнь. Но давайте с начала…

Самая многочисленная группа — желающие куда-то уехать. Как правило, в несколько мест сразу: посмотреть мир или просто куда подальше.

Ситуация приближающейся смерти — это то, от чего хочется убежать. Да и от себя самого тоже. Но тут нужно иметь в виду, кто именно отвечает на вопрос. Например, артист, который все время на гастролях, мотается по миру, вряд ли захочет свой последний месяц пропутешествовать.

Кроме побега это еще и попытка расширить свое пространство. Сделать то, чего не было в жизни, увидеть перед смертью как можно больше. И еще: один хочет ехать человек или с кем-то — это показатель того, как он на самом деле относится к своему окружению.

Вобрать в себя как можно больше, увидеть мир — это понятно. Но почему людей тянет в труднодоступные места? В Арктику, например?

Я думаю, труднодоступность места связана с какой-то другой частью фантазии: «Сейчас уже все дозволено, теперь я могу все». Перед смертью появляется ощущение всемогущества. Хотя на деле речь идет об ограничении самой жизни — такой парадоксальный ход.

Второй типичный сценарий, тоже очень популярный, — это добрые дела во всех вариациях. В общем, послужить людям, особенно чем-то обделенным.

Да, да, известное дело — перевязывать раны, облизывать язвы… Мы все в той или иной мере люди с нечистой совестью. И, конечно, чувство вины, которое накапливается при жизни, требует какого-то обхождения с ним. Эта картина укладывается в наши представления о христианском воздаянии за грехи: замолить высшие силы, перед тем как пересечь смертную границу, умереть хорошим человеком. Не думаю, что здесь мы можем говорить о высокой морали. Я настаиваю именно на вине. Если бы такой ответ мы услышали от человека, который и так всем помогал, тогда может быть. А так это, скорее, жертва.

Третья группа — это те, кто решает напоследок «подкоптить небо»: ограбить банк, перепробовать все наркотики, возможно, кого-то убить и так далее.

«Переселиться в мир иной под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями…» Это люди, которые в своей гедонистической установке не все реализовали, а таких большинство. Ответ связан с пробуждением внутренних демонов, которым в течение всей жизни хотят дать волю, но это не всегда удобно, не всегда возможно, не удается преодолеть страх наказания, да и чего там — денег обычно нет. А теперь, когда конец близок и сдерживаться нет смысла, можно все потратить и осуществить то, чего всю жизнь желал. Еще есть чувство зависти к тем «плохим», которые позволяли себе быть плохими и жили весело. Чужая жизнь часто представляется более блестящей, чем она есть на самом деле, по той простой причине, что те, другие, презентуют ее именно в таком качестве, рассказывая даже о банальных событиях как о чем-то сногсшибательном. Короче, где-то есть яркий и красочный мир, а я живу в своей убогой серости. И конечно, когда остается всего один месяц, эту серость воспроизводить не хочется.

Много ответов типа «покрещусь», «приму иудаизм», «уеду к учителю в ашрам»…

Скажем грубо, религия — это одна из самых продвинутых практик, помогающих совладать со страхом смерти. В религиозном пространстве все завязано именно на это. Думаю, что стать религиозным человеком — значит этот страх ослабить. А можно я задам вам вопрос?

Пожалуйста.

Попадались ли среди ваших респондентов такие, которые ничего бы не меняли, а продолжали в целом ту жизнь, которая есть?

Да, были такие, хотя и не так много.

Вот это и есть самые душевно здоровые и гармоничные люди.

Светлана Скарлош, Русский репортер