Первый крот в Главном разведывательном управлении
Подполковник Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба Вооруженных сил СССР Петр Семенович Попов попал в разведку благодаря высокой протекции генерала армии Ивана Серова, у которого во время войны состоял порученцем и по совместительству собутыльником.История жизни, службы и предательства советского офицера Попова, известного более по кличке Грэлспайс
На фото: подполковник Петр Попов. Фото из книги «Лубянка 2. Из истории отечественной контрразведки». М. 1999
Он не обладал ни чутьем, ни воображением, необходимыми оперативному сотруднику. Неравенство Попова с остальными офицерами резидентуры усиливалось его слабой профессиональной подготовкой, поверхностным знанием немецкого языка, особенностей национальной культуры и психологии граждан страны пребывания, усугублялось отсутствием у него гибкости ума, чувства юмора, завышенной оценкой собственной личности, упрямством, граничащим с твердолобостью.
В каждой критической реплике в свой адрес Попов подозревал намек на свое крестьянское происхождение, маленький рост и невзрачную внешность, недостаток светского лоска, привычного в кругу его сослуживцев. Будучи направленным на стажировку в венскую резидентуру, Петр с самого начала решил вести себя как герой-фронтовик, свысока взирающий на не нюхавших пороха сослуживцев, но вскоре понял, что соответствовать ставкам не в силах, и тогда дремлющий в нем комплекс ущербности оголился и стал кровоточащей раной…
«ОХОТНИК ЗА СКАЛЬПАМИ»
Джордж Уильямс Кайзвальтер родился в Санкт-Петербурге в 1910 году. Его отец, интендант царской армии, в 1904 году был направлен в Вену для наблюдения за производством снарядов для российской армии в войне с Японией. Там он встретил учительницу из Франции, которая, вернувшись с ним в Россию, вышла за него замуж. После революции 1917 года Кайзвальтер вывез жену и сына Джорджа в Нью-Йорк, где они получили американское гражданство. В 1930 году Джордж окончил Дартмутский университет со степенью бакалавра, а год спустя защитил степень магистра по прикладной психологии. Вскоре он поступил на службу в армию.
В 1944–1945 годах Джордж Кайзвальтер служил в отделе армейской разведки Соединенных Штатов. Два года совместной работы с плененным генералом Рейнхардом Геленом, во время войны возглавлявшим подразделение под названием «Иностранные армии Востока» – отдел Генерального штаба вермахта, осуществлявший сбор разведывательной информации по Советскому Союзу, – предопределили дальнейшую судьбу Джорджа. В 1951 году он стал кадровым офицером ЦРУ, а еще через два года был назначен помощником сразу двух начальников резидентур ведомства в Западном Берлине и Вене в качестве «охотника за скальпами» – сотрудника, задачей которого являлся поиск потенциальных предателей в среде советских офицеров Группы Советских Войск в ГДР и Австрии с целью их последующей вербовки в качестве агентов ЦРУ.
* * *
В начале октября 1952 года Кайзвальтер получил сигнал от агента Ганса, садовника в оранжерее советского посольства, что на замену убывшего дипломата прибыл новичок. Убывший был идентифицирован как военный разведчик, действовавший под дипломатическим прикрытием, значит, прибывший – его коллега, которого надо «пощупать за вымя» – выявить уязвимые места в его характере, поведении и оперативной подготовке для нанесения главного удара – вербовочного подхода к новичку.
* * *
Ознакомившись с отчетами «наружки», контролировавшей поведение Попова на улицах Вены, Кайзвальтер принял решение не тратить время на «пристрелочные выстрелы», а немедленно выпустить в новичка «золотую пулю» – особо ценную агентессу из личной обоймы, чтобы загнать русского в «медовую ловушку».
Свой выбор он остановил на Гретхен Рицлер, агентессе-красавице, ранее состоявшей на связи у Вальтера Шелленберга, главы политической разведки Третьего рейха.
«МЕДОВАЯ ЛОВУШКА»
Досконально изучив карту города, Петр ежедневно проделывал пешие походы по намеченным резидентом маршрутам.
«Отрабатывая» площадь Оперного театра, Петр сделал вывод, что она являет собой бивуак проституток, и с тех пор каждый свой выход в город он непременно заканчивал визитом к месту сбора всепогодных нимф.
Кайзвальтер воспользовался регулярными набегами разведчика на площадь Оперного театра для подставы ему своей агентессы.
В конце января 1953 года, «зачистив» очередной квартал Вены – плановое мероприятие для возможного проведения встреч с агентами, закладок тайников, ухода от «хвоста» и тому подобного, – Петр направился к площади Оперного театра. Вдруг сзади раздался рокот мотора, и мимо него промчалось такси. Петр заметил, что сидевшая позади водителя женщина стучит в окно и приветственно машет ему рукой.
«Что за черт!» – только и подумал Попов, как из остановившейся в 10 метрах от него машины выпрыгнула эффектная темноволосая женщина. Призывно помахивая рукой и улыбаясь, она двинулась навстречу. Сделав пару шагов, женщина резко остановилась и разочарованно покачала головой: обозналась!
Едва Попов успел оценить красоту незнакомки, как она резко развернулась и зашагала прочь.
«Вот тебе, Петя, и сказки венского леса!» – Попов не мог прийти в себя от резкой смены поведения незнакомки.
Неожиданно женщина споткнулась и рухнула на колени. Повинуясь импульсу, Петр бросился вперед и, подхватив ее под руки, резко поставил на ноги. Гримаса боли исказила красивое лицо иностранки.
Ее волосы касались лица Петра, глаза призывно горели, пунцовый рот влек к себе, а высокая упругая грудь упиралась в его плечо. В следующий миг Петр впился в эти манящие губы. Незнакомка всем телом прижалась к нему, закрыла глаза, вверив всю себя во власть звериного порыва…
Задыхаясь, Петр прервал поцелуй.
– Данкешон, – как-то неопределенно прошептала женщина, имея в виду то ли руку помощи, то ли участие в поцелуе.
– Битешон, – автоматически ответил он и зарделся, проклиная свое произношение.
– Вы – иностранец? – не обращая внимание на смущение Петра, спросила фея.
– Яа-яа, – только и выдавил из себя подполковник.
– Русский? – настаивала незнакомка
– Да, я – русский!
– Как йето чудьесно! Моя мама есть русская! Какой тьесный мир! Как тьебя зовут? – перешла на русский фея.
– Петр… А вас как зовут?
– Грета… Грета Ламсдорф…
– А что если нам зайти куда-нибудь в кафе? Если вы не торопитесь…
– Да-да, коньешно… я сьегодня свободна, – с готовностью ответила немка.
Так начался первый и последний в жизни любовный роман русского разведчика Петра Попова.
* * *
Рицлер, выполнив свою миссию по вербовочной разработке Попова, передала его в руки «играющего тренера» Джорджа Кайзвальтера.
В 1953–1954 годах Грэлспайс (псевдоним Попова) «сдал» ЦРУ имена и коды более 80 советских офицеров-разведчиков, 4 нелегалов и 17 агентов-иностранцев, действовавших в Австрии и Западной Германии. Кроме того, он передал секретную информацию особой важности о личном составе ГРУ и приоритетных направлениях его работы.
В последующем ЦРУ для обработки информации, поступавшей от Попова, создаст специальный отдел – SR-9 (Soviet Russia).
Деньги, инструкции и таблетки для проявления тайнописи, полученные Поповым от ЦРУ США. Фото из книги «Лубянка 2. Из истории отечественной контрразведки». М. 1999
БЫЧОК В СТОЙЛЕ ЦРУ
В апреле 1954 года Попова отозвали в Москву. Это было вызвано его дружескими отношениями с сотрудником КГБ Петром Дерябиным, который накануне сбежал в США. Однако никаких подозрений относительно лояльности Попова ни у ГРУ, ни у КГБ не возникло, и летом 1955 года его направили в Берлин.
Явки с Грэлспайсом Кайзвальтер проводил, как правило, на территории Западного Берлина. Сев в поезд в восточном секторе на Шпильмаркт, Попов выходил на второй или третьей остановке, находясь уже в западной зоне.
На случай встречи с патрулем у него имелось поддельное удостоверение, которое позволяло ему бывать за «баррикадой».
Петр неторопливо шел по тротуару мимо домов, пока рядом с ним не тормозил автомобиль с задернутыми занавесками. Попов нырял в приоткрытую дверь, и Кайзвальтер мчал его к Олимпийскому стадиону на конспиративную квартиру, где их ждал обильно накрытый стол со множеством бутылок со спиртным. А выпить на дармовщину Попов был не дурак…
* * *
На одной из явок Джордж, дружески похлопав Грэлспайса по плечу, поинтересовался, нет ли у него просьб личного характера.
«Есть! – с готовностью ответил Попов. – Вы не могли бы ссудить мне немного денег на покупку бычка?»
Кайзвальтер от неожиданности чуть было не соскользнул из кресла на пол.
«Как вы сказали? Бычка? Но для кого, для чего?!»
«Видите ли, у моего брата, колхозника, пала телка… Простудилась и откинула копыта… Ну, такое случается при нашем, русском, климате… Так вот, я хотел подарить брату телку или бычка… Если вы, конечно, дадите денег…»
«Нет проблем! – едва сдерживая смех, ответил Кайзвальтер и вынул из бумажника три тысячи долларов. – Хватит?»
«Вполне!» – поперхнувшись от волнения, ответил Попов.
«Боже мой! – мысленно воскликнул Кайзвальтер, – мне бы твои проблемы… Бычок, телка… А ведь передо мной – разведчик! Черт бы тебя подрал! Ладно, – успокоил себя Джордж, – отбросов нет – есть кадры!..»
Вернувшись в резидентуру, Кайзвальтер доложил шефу содержание беседы с Грэлспайсом. Упомянул и о бычке. Резидент, нахохотавшись и утерев слезы, заметил: «Джордж, я вас поздравляю. Благодаря вашим стараниям управление теперь имеет собственную корову в советском колхозе!»
ПОРТЯНКИ – СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ
В июне 1958 года во время очередной явки Попов патетически объявил, что за бычка, на которого ему ссудил деньги Кайзвальтер, он в знак благодарности готов отдать «телку» – молодую агентессу-нелегалку Таирову, которую ему поручили забросить в Нью-Йорк.
Согласно плану ГРУ, Таирова должна была проживать в Нью-Йорке по американскому паспорту, принадлежавшему какой-то парикмахерше польского происхождения. Паспорт якобы был ею потерян во время посещения родных в Польше.
Руководство ЦРУ, рискуя поставить под удар свой источник информации – Грэлспайса, – с большой неохотой предупредило американскую контрразведку – ФБР – о предстоящей засылке в США советской лазутчицы.
Дальнейшие события подтвердили обоснованность опасений цэрэушников. В своем порыве как можно быстрее разоблачить советскую агентессу-нелегала ФБР окружило ее такой бесцеремонной опекой, что она, почувствовав опасность разоблачения, немедленно воспользовалась запасным путем отхода и вернулась в СССР.
ГРУ тут же отозвало Попова в Москву для выяснения причин неудачной заброски Таировой. Не без помощи своего покровителя Ивана Серова, успевшего к тому времени с треском вылететь из кресла председателя КГБ, но стать во главе Главного разведывательного управления Генштаба ВС СССР, Попов сумел оправдаться, обвинив в неудаче саму Таирову.
Формальных оснований для отстранения Попова от работы не было, но по инициативе начальника Второго главного управления (центральный орган контрразведки КГБ СССР) генерал-лейтенанта Грибанова за границу его больше не выпустили. А чтобы убедить Попова, что он по-прежнему пользуется доверием, ему устроили псевдоповышение – присвоили звание полковника и назначили начальником хозяйственного управления ГРУ.
ВСТРЕЧИ «В ОДНО КАСАНИЕ»
Накануне отъезда Попова из Германии Кайзвальтер познакомил его с сотрудником резидентуры в Москве Расселом Августом Ланжелли, который должен был выполнять обязанности связника во время пребывания Грэлспайса в Советском Союзе. Кроме того, для приема радиосигналов Кайзвальтер вручил Попову приемник.
В ходе знакомства Ланжелли и Попов договорились, что их встречи будут проходить в режиме «моменталки» – агент встречает связника в многолюдном месте и «в одно касание» передает ему собранные материалы, взамен получая гонорар.
* * *
Первая встреча «в одно касание» с Грэлспайсом была проведена американцем в фойе гостиницы «Советская». В те годы при входе в гостиницу была установлена массивная крутящаяся дверь-«карусель». Поделенная на четыре отсека, в каждом из которых мог уместиться только один человек, она беспрерывно вращалась против часовой стрелки.
Ровно в 16.00 Попов неторопливо поднялся по ступенькам «Советской» и вошел в один из отсеков «карусели». Как только он оказался в фойе, Ланжелли, поджидавший его внутри, сделал шаг ему навстречу и принял пакет. Не покидая «карусели», Попов через секунду вновь оказался на улице и спокойно двинулся к троллейбусной остановке. Со стороны могло показаться, что рассеянный полковник по ошибке заглянул в гостиницу.
Когда в одном месте в одно и то же время оказываются два разведчика из противоборствующих спецслужб, контрразведчики задаются вопросом: а не играют ли они, как два тапера за одним роялем, в четыре руки? Поэтому вскоре напротив входов всех московских гостиниц, где имелись двери-«карусели», были устроены стационарные посты наружного наблюдения, оборудованные кино- и фотоаппаратурой.
Тайники, которые использовал Попов для хранения шпионских атрибутов. Фото из книги «Лубянка 2. Из истории отечественной контрразведки». М. 1999
Через два месяца ровно в 16.00 Попов появился в фойе гостиницы «Центральная», куда пятью минутами ранее вошел прибывший на автомашине с дипломатическими номерами мистер Ланжелли.
Все произошло так же, как и в «Советской», с той лишь разницей, что, завидев Грэлспайса, американец втиснулся к нему в отсек, выхватил у него из рук почтовый конверт, выбежал на улицу и впрыгнул в сорвавшееся с места авто, за рулем которого сидел невесть откуда взявшийся Джордж Пейн Уинтерс, еще один цэрэушник, работавший под прикрытием вице-консула посольства США в Москве.
Как выяснится позже, причиной, побудившей Ланжелли действовать с прытью ковбоя, была поднятая сыщиками наружного наблюдения суета. Под видом рабочих-ремонтников они на свой страх и риск решили взять с поличным и американца, и Попова. С этой целью они в фойе гостиницы развили бурную подготовительную деятельность, не оставшуюся незамеченной Уинтерсом. Последний во время проведения Расселом Ланжелли операции по связи с Грэлспайсом осуществлял контрнаблюдение, то есть выяснял, есть ли «хвост» за Ланжелли или за агентом. Обнаружив подозрительно повышенную активность «обслуживающего персонала» гостиницы в фойе, Уинтерс понял, что готовится ловушка, и в самый последний момент, когда агент уже шагнул в «карусель», подал коллеге сигнал тревоги, а сам опрометью бросился к машине.
Промах, допущенный не в меру ретивыми русскими «топтунами», исправил, как это ни покажется парадоксальным, сам Уинтерс…
«ШПИОНСКАЯ ПЫЛЬ»
Джордж Пейн Уинтерс, молодой кадровый офицер ЦРУ, «сидел под корягой» – действовал под прикрытием – второго вице-консула посольства Соединенных Штатов в Москве. Внимание нашей контрразведки он привлек нестандартностью поведения, повышенной общительностью и чрезвычайной мобильностью. Чтобы полнее фиксировать радиус перемещения американца и объекты его устремлений, было принято решение применить «шпионскую пыль» – спецпрепарат, разработанный в секретных лабораториях КГБ.
Горничная, она же по совместительству агентесса Второго главка, получила задание «опылять» одежду Уинтерса во время уборки его квартиры. «Шпионская пыль» позволяла нашим контрразведчикам с помощью особых датчиков выявлять связи сотрудников резидентуры ЦРУ, действовавших под прикрытием американского посольства в Москве.
Допустим, подвез американский разведчик своего осведомителя на машине, салон которой обработан «пылью», и микрочастицы химиката осядут на неопределенно продолжительное время на коже и одежде водителя и пассажира, как и на всех предметах, к которым они прикасались.
* * *
Вечером 23 декабря 1958 года Попов позвонил на квартиру Ланжелли и условным сигналом вызвал его на личную встречу, которая должна была состояться в воскресенье, 27 декабря, в мужском туалете Центрального детского театра. Однако Ланжелли, пришедший в театр с женой и детьми, напрасно прождал Попова в условленном месте – тот не явился. В ЦРУ были обеспокоены отсутствием Попова в театре и совершили ошибку, стоившую ему жизни.
Получив из Штатов письмо от Кайзвальтера для Грэлспайса и неправильно поняв инструкцию, Уинтерс, вместо того, чтобы вручить письмо агенту в руки, отправил его по почте, так как на конверте был указан домашний адрес Попова.
Результаты не заставили себя ждать. Датчики, которыми были снабжены сыщики «наружки», работавшие за Уинтерсом, зафиксировали его приближение к почтовому ящику. Изъятую корреспонденцию проверили с помощью приборов, и участь Попова была предрешена: он оказался под колпаком у Второго главка. В ходе наблюдения было установлено, что Попов дважды – 4 и 21 января 1959 года – встречался с Ланжелли и во время второй встречи получил от американца 15 тыс. руб. Было принято решение арестовать Попова, и 18 февраля 1959 года его взяли с поличным у пригородных касс Ленинградского вокзала, куда он прибыл на очередную встречу с Ланжелли.
При обыске в доме изменника в тайниках, оборудованных в охотничьем ноже, катушке для спиннинга и помазке для бритья, были обнаружены средства тайнописи, шифровальные и дешифровальные блокноты, подробная инструкция пользования шифрами и адресами, по которым он мог известить ЦРУ из СССР о своем положении.
Попов сразу во всем признался и согласился сотрудничать с Комитетом в оперативной игре по дезинформации ЦРУ. Однако на первой же встрече он предупредил Ланжелли, что находится под контролем КГБ. Сделал так: накануне умышленно порезал руку и спрятал под повязкой записку. В туалете ресторана «Арагви» снял повязку и передал американцу записку, в которой сообщал, что схвачен и находится в тюрьме КГБ.
Ланжелли не поверил агенту и предположил, что таким образом тот намерен в одностороннем порядке прекратить сотрудничество. Чтобы рассеять свои сомнения, он назначил Грэлспайсу контрольную встречу. Встреча состоялась 16 сентября в рейсовом автобусе № 12. Попов указал глазами на магнитофон, закрепленный у него за лацканом пиджака, но было уже поздно. Ланжелли был задержан, но благодаря дипломатическому иммунитету был отпущен. Вскоре он был объявлен персоной non grata и выслан из Союза.
ЭПИЛОГ
7 января 1960 года в клубе чекистов имени Ф.Э.Дзержинского под председательством генерал-майора юстиции Виктора Борисоглебского состоялось заседание Военного трибунала, в ходе которого был оглашен приговор: «Попова Петра Семеновича признать виновным в измене Родине и на основании ст. I Закона об уголовной ответственности предать смертной казни с конфискацией имущества».
Изменник был расстрелян, однако, по версии еще одного предателя из ГРУ, бежавшего на Запад (в России известен как Виктор Суворов, автор книги «Аквариум»), Попов был заживо сожжен в спецкрематории КГБ. В качестве доказательства Суворов ссылается на короткую публикацию в «Правде», в которой вместо привычных в таких случаях слов «приговор приведен в исполнение», было напечатано: «уничтожен, как бешеный пес».
Автор: Игорь Атаманенко – журналист, писатель, Независимое военное обозрение
Tweet
