Броня крепка?!.

В первые месяцы Великой Отечественной войны Красная армия потеряла почти все свои танки. Но вовсе не потому что их было мало и они были устаревшими, как утверждает советская историография.

Июнь 1941 года. По полю прут бесчисленные немецкие танковые орды, а героическая, но вооруженная лишь винтовками и бутылками с коктейлем Молотова советская пехота пытается их остановить. Такая сцена была в каждом втором романе о Великой Отечественной и в трех из четырех фильмов о ней же, снятых в СССР.

Это миф. И коренится он в заявлении Иосифа Сталина 6 ноября 1941 года на станции метро «Маяковская» на заседании в честь годовщины Октябрьской революции. Верховный главнокомандующий высказался следующим образом: не то чтобы наши танки хуже немецких, но производим мы их пока что мало.

Очень удобная версия, объясняющая колоссальные потери (и людские, и территориальные) начала войны. Потом ее малость подкорректировали: дескать, танки всё-таки у Красной армии были, но сплошь устаревшие и слабенькие.

Союза нет уже два десятка лет, а эта версия до сих пор в ходу.

Посчитать башни

Итак, сколько было танков у каждой из сторон? Оценки имеются разные, но все они говорят об одном и том же: у СССР стальных машин было намного больше.

Главные причины «катастрофы 1941-го» — разрушенное управление танковыми войсками, минимальное взаимодействие танков между собой и с другими родами войск, допотопная связь

Владимир Бешанов, автор книги «Танковый погром 1941 года», утверждает: в Красной армии к 22 июня 1941 года на вооружении стояло 22 600 танков. У Германии имелось примерно 5630 танков и самоходных артиллерийских установок (САУ), из них для плана «Барбаросса» командование выделило 4209 штук, но 354 машины остались на Балканах и в боях первых месяцев не участвовали. Конечно, и в Союзе не все танки находились на западных границах. Их было примерно 15 600. То есть соотношение примерно один к четырем.

Историк Михаил Барятинский приводит более консервативные оценки. В приграничных округах Красная армия располагала 14 тыс. танков, но из них часть была неисправна, поэтому новых или подлежащих восстановлению в частях могло быть восемь-восемь с половиной тысяч. У немцев имелось 4100 боеготовых танков и самоходных артиллерийских установок плюс 650–700 машин союзников — Румынии, Венгрии и Финляндии. То есть соотношение около одного к двум, но всё равно в пользу Советского Союза. При этом к середине июля все 14 тыс. танков были безвозвратно потеряны (уничтожены или достались врагу), а Германия к началу сентября утратила лишь примерно половину своих «панцеров», причем часть из них можно было восстановить.

По данным брошюры «Боевой и численный состав Вооруженных сил СССР в период Великой Отечественной войны: Статистический сборник №1, 2001 год», у вермахта имелось 3332 танка (без учета его союзников). И этой армаде противостояло «всего лишь» 20 013 боеспособных советских танков.

Померяться пушками

Что это были за танки и чем они вооружались?

На 22 июня 1941 года из 3332 танков, имевшихся в распоряжении вермахта на Восточном фронте, только 439 боевых машин имели пушку калибром 75 мм. Речь идет о машине Pz. IV, модифицированную версию которой иногда путают с Pz. VI «Тигр» (оба танка внешне похожи, но «Тигр» гораздо больше и появился позже, в середине войны). Причем в 1941-м все немецкие «четверки» имели короткоствольные противопехотные орудия, которые с трудом пробивали броню Т-34 и вообще не могли вывести из строя тяжелый танк КВ. Кстати, эти две советские машины в отчетах часто именуются «танками новых типов» — они, в частности, обладали противоснарядным бронированием.

22 июня 1941 года 439 немецким средним танкам Pz. IV противостояло 1740 равных по боевым характеристикам советских средних и тяжелых танков, способных прошивать «тевтонскую» броню с расстояния тысяча метров. А против 965 немецких «троек» и 772 вооруженных 37-миллиметровой пушкой танков Pz. 38 (t) Красная армия имела 11 373 близких по параметрам машин

Самый массовый немецкий танк 1941 года Pz. III (22 июня 1941 года на Восточном фронте их было 965 шт.) имел на вооружении пушки калибром 37 или 50 мм. Преимущественно это были модификации F и G, оснащенные 50-миллиметровым орудием, но в силу короткоствольности оно тоже не справлялось с броней советских средних и тяжелых танков.

У советской армии танков с 75-милимметровыми пушками не было вовсе, поскольку стандартным калибром был 76,2 мм. При этом советские пушки могли стрелять немецкими трофейными снарядами калибра 75 мм, но не наоборот. Уже упомянутая брошюра «Боевой и численный состав Вооруженных сил СССР…» (издавалась она исключительно для генералитета) свидетельствует: к 22 июня 1941 года в Красной армии насчитывалось 1923 танка с орудиями калибром 76 мм и выше. Из них 183 машины нуждались в ремонте.

Один из самых массовых немецких танков Pz. 38 (t) был разработан выпускником Киевского политехнического института Алексеем Суриным

Толщина лобовой и бортовой брони самого массового немецкого танка в начале войны составляла 30 мм. Она пробивалась не только снарядом в 76,2 мм, но и даже «сорокопятками», над которыми любят поиздеваться советские историки. Броня повреждалась даже противотанковыми ружьями ПТРД и ПТРС (калибр 14,5 мм).

Сколько советских танков имели пушки калибра 45–76 мм, то есть по этому показателю были не хуже немецких? Есть ответ и на этот вопрос — 14 163! Из которых более 11 тыс. были боеспособны. А еще на вооружении Красной армии находились бронеавтомобили, над корпусом которых возвышалась башня танкового типа с 45-миллиметровым орудием 20К. Их тоже было немало.

В сведениях о наличии бронетехники в РККА указано, что на 1 июня 1941 года в распоряжении мехкорпусов Западного Особого военного округа (ЗапОВО) состояло 590 бронемашин различных типов (БА-27М образца 1928 года с 37-миллиметровой пушкой Гочкиса, БА-3М образца 1934 года с 45-миллиметровым орудием, БА-6 — дальнейшее развитие БА-3М). Но уже 17 июня в ЗапОВО оказалось 3345 средних бронеавтомобилей, из которых 92% составляли машины с 45-миллиметровой пушкой. Причем 80% от общего их числа составили БА-10М образца 1939 года.

Эти данные просочились в советскую историографию только потому, что кто-то решил противопоставить советские БА немецким Pz — вот, мол, на каком старье наши воевали! Однако бронеавтомобили, которые пережили катастрофу 1941 года, принимали активное участие в боевых действиях вплоть до 9 мая 1945 года. У немцев пушечных броневиков не было вовсе.

Итак, 22 июня 1941 года 439 немецким средним танкам Pz. IV противостояло 1740 равных по боевым характеристикам советских средних и тяжелых танков, способных прошивать «тевтонскую» броню с расстояния тысяча метров. А против 965 немецких «троек» и 772 вооруженных 37-миллиметровой пушкой танков Pz. 38 (t) Красная армия имела 11 373 близких по параметрам машин. Кстати, Pz. 38 (t) был чешским танком LT vz 38. Его разработали конструкторы завода ČKD под руководством уроженца Харьковской губернии и выпускника Киевского политехнического института Алексея Сурина. Авторитет бывшего офицера белой армии был в Германии настолько высок, что главный специалист вермахта по танкам генерал-полковник Гейнц Гудериан просил Сурина провести объективную экспертизу «тигров» и «пантер».

Сравнить пулеметы

При вторжении на советскую территорию 27,8% немецких танков (926 шт.) было вовсе не танками, а танкетками с противопульным бронированием.

Они были вооружены либо двумя пулеметами (Pz. I), либо пулеметом и 20-миллиметровой пушечкой (Pz. II), не способной эффективно бороться ни с танками (калибр маловат), ни с пехотой (фугасное действие снаряда слабое).

У Советского Союза имелось 3435 пулеметных танкеток и 492 танкетки с 37-миллиметровым орудием. Итого 3927 краснозвездных боевых машин против 926 немецких «одноклассников».

Pz. I, разработанный Daimler-Benz и Krupp в 1930–1934 годах, — это учебная, а не боевая машин. Ее прототип официально нарекли Kleintraktor(маленький трактор). Габаритная длина шасси Pz. I колебалась в пределах 3,8–4,44 м — как у современных малолитражек. Башня этого танка была настолько компактной, что в ней разместилось лишь два пулемета MG-13 или MG-34 (оба калибром 7,92 мм). «Мы никогда не думали, что пойдем на них в бой», — писал Гудериан.

Непосредственными противниками Pz. I и Pz. II были советские пулеметные плавающие танкетки Т-37А и Т-38. Они имели противопульную броню толщиной четыре-девять миллиметров и пулемет калибром 7,62 мм. На первый взгляд обе машины проигрывали немецким «одноклассникам».

Однако это в первую очередь были машины-разведчики. О потенциале обеих можно судить по тому, что сводный батальон Т-37А и Т-38 принимал участие в операции по захвату плацдарма на реке Свирь в 1944 году. Батальон диверсионных танкеток взаимодействовал с 275-м механизированным батальоном особого назначения (то есть со спецназом). Прямо с реки Т-37А и Т-38 открыли огонь из пулеметов и подавили береговые огневые точки противника. Не позволяя выкатить на позиции немецкую противотанковую артиллерию, плавающие танкетки и спецназовцы дали возможность перебраться на плацдарм более тяжелым танкам и самоходкам.

Основная проблема тандема Т-37А/Т-38 заключалась в том, что советские генералы использовали обе танкетки не по назначению. Даже на пустынном Халхин-Голе плавающие танки-разведчики применялись как машины огневой поддержки наступающей пехоты.

Точно такие же результаты дает сравнение любой пары советских и немецких танков, только пары эти нужно подбирать правильно. В советских книгах Pz. IV именуется тяжелым танком, хотя его боевая масса составляет лишь 25 тонн, а у считавшейся средней «тридцатьчетверки» образца 1940 года — 25,6 тонны. А, скажем, «устаревший» БТ-7 вполне мог потягаться с Pz. 38 (t).

Т-35 — единственный в мире пятибашенный танк, выпускавшийся серийно. Хотя к 1941 году не был снят с вооружения, почти не воевал

Связь и люди

Как выяснил «Эксперт», советские танки были не хуже и их было больше. Почему же они не могли вплоть до глубокой осени 1941-го остановить пресловутые «немецкие танковые клинья»? Ответу на этот вопрос посвящена не одна книга. Поэтому ограничимся самыми важными факторами.

Немецкое командование осознавало ограниченность людских ресурсов и высоко ценило танковые экипажи. Поэтому машины Panzerwaffe имели более качественную обзорную и прицельную оптику (например, в сумерках немецкие танкисты имели возможность вести огонь на полчаса дольше советских «коллег»), очень эффективные системы пожаротушения, полноценные радиостанции и выделенного командира на средних танках.

А вот командир четырехместного Т-34 по совместительству выполнял роль наводчика орудия. На то, чтобы следить за полем боя и взаимодействовать с другими машинами своего подразделения, внимания уже не хватало.

Pz. IV был пятиместным, командир крутился в своем кресле на 360 градусов и высматривал сквозь оптику командирской башенки прочие цели. Неслучайно, когда «тридцатьчетверку» модернизировали до состояния Т-34-85 в 1943-м, экипаж этой легендарной боевой машины увеличили до пяти человек.

Радиосвязь в Красной армии пребывала в зачаточном состоянии. Главным средством коммуникации были семафорные флажки, выставлявшиеся в специальный лючок. Танковых радиостанций катастрофически не хватало вплоть до 1943 года — рациями (причем ненадежными и недальнобойными) оснащалось не более 60% танков. В то же время все танки Panzerwaffe были радиофицированы (правда, иногда снабжались только приемниками). Созданные немецкими инженерами военные радиостанции оставались эталонными вплоть до 1970-х годов, когда полностью исчерпались ремкомплекты для их обслуживания.

Михаил Катуков — один из родоначальников танковой гвардии СССР, участник битвы за Броды в июне 1941 года, величайшего танкового сражения Второй мировой войны

Но главная причина масштабнейших советских потерь лета 1941 года — не в технике, а в людях.

Аккурат перед войной танковые войска в СССР были развалены. После финской кампании началась реформа. Прежние подразделения расформировали ради создания механизированных корпусов. Сначала решили, что их будет девять, потом — 21. И в каждом — более тысячи танков. Такой мехкорпус получался неуправляемым. Создаваемым подразделениям не хватало ни техники (не только танков, но и тягачей, ремонтных баз, обычных грузовиков), ни командного состава. В танкисты срочно переводили кавалеристов и пехотинцев.

Немецкий экипаж перед направлением на фронт готовился три-четыре месяца. Советский механик-водитель обычно имел в лучшем случае пять-шесть часов практики. Нередки были случаи, когда экипажи «тридцатьчетверок» до войны учили исключительно на Т-28, то есть танкисты не знали новых машин. А советская пехота — в отличие от немецкой — не умела взаимодействовать с собственными танками.

В итоге в первые дни боев огромное количество танков (до сих пор неизвестно, сколько именно) было брошено, потому что вовремя не подвезли горючее или снаряды, а также потому что неумелые экипажи не знали, как чинить технику (у первых серийных «тридцатьчетверок» и КВ были проблемы с трансмиссией).

Плюс к этому Luftwaffe, как известно, завоевало господство в воздухе и получило возможность методично уничтожать колонны с живой силой и техникой, а также со снарядами и горючим. Хотя справедливости ради отметим, что большинство советских танков было уничтожено немецкой противотанковой артиллерией и «панцерами».

Успехи немецкой армии в первые недели войны спровоцировали панику среди красных командиров. Поэтому великое множество советских контратак было не подготовлено ни в тактическом, ни в техническом плане. Как утверждает Барятинский, контрудар Шестого механизированного корпуса, направленного во фланг немецкой Третьей танковой группе, захлебнулся, потому что отстали и пехота, и артиллерия (не было средств тяги и автотранспорта), а советские танки до немецких так и не дошли: наткнулись на противотанковую артиллерию в составе немецкой пехотной дивизии.

КВ-1 превосходил в 1941 году любой немецкий танк. Но с появлением «Тигра» в 1942-м мгновенно устарел

Хотя, конечно, бывали и иные случаи. Известен эпизод под городом Росинянь, где один танк КВ двое суток сдерживал целую дивизию противника. Кстати, немцы в первые дни войны панически боялись бронемашин имени Климента Ворошилова: броню КВ не брали ни танковые, ни, в большинстве случаев, противотанковые пушки. И там, где имелись выученные экипажи (а ведь советские танкисты к тому времени успели повоевать и в Испании, и на Халхин-Голе, и в Финляндии), Красная армия успешно противостояла Panzerwaffen, даже если на этом участке было многократное преимущество немецко-фашистских захватчиков.

Потребовалось не менее года, чтобы безынициативные запуганные исполнители, пришедшие на смену репрессированным командирам 1930-х, возмужали в боях, ценой крови и пота наладили нормальное взаимодействие родов войск. Перелом наступил лишь после Сталинграда. А к битве на Курской дуге советский бронещит вошел в зенит своего могущества, что в значительной мере и предопределило победителя в Великой Отечественной войне, так трагически начавшейся в июне 1941-го.

Авторы: Игорь Малишевский, Александр Шитиков, журнал ЭКСПЕРТ №24–25(395)