Історії

Украинцы во Французском легионе

Published 19 Жовтня 2016

«Французов в Легионе почти нет, есть только мы – наемники со всего мира, – рассказывает Максим, так зовут нашего героя. Во Французском Иностранном легионе он уже довольно давно. – Смотри, – продолжает он, – если поставить в ряд десять легионеров, то двое точно будут мадагаскарцами, столько же будет выходцев из Кореи и Непала, один обязательно будет арабом, а еще один – словаком. Ну а остальные – это украинцы. Зачем идут в Легион? Конечно же, за деньгами! За гражданством идут. Но служба в Легионе не самая легкая… Она заберет у тебя Родину, семью, а может потребовать и жизнь. Французам это не нужно. Для них зеленые береты легиона – лишь символ, за который их будут уважать окружающие».

Указ о формировании полков из иностранных наемников вышел из-под пера последнего короля Франции в первой половине XIX века. С тех пор иностранные добровольцы – главная составляющая Французского Иностранного легиона, который входит в состав национальных вооруженных сил. Сейчас в рядах Легиона служит почти 8 тысяч человек из более 150 стран мира. Мы пообщались с одним из легионеров-украинцев, правда, наш собеседник не пожелал называть свою фамилию. Он рассказал о том, как попал в Легион, сколько там зарабатывает, как местные жители относятся к иностранным наемникам и как выглядит дедовщина по-французски.

Чтобы добраться в Париж, я купил туристический тур за 100 долларов. Еще 50 евро ушли на перекусы и проезд по городу. Можно ехать в любой город — почти в каждом есть вербовочный пункт Легиона. Многие из наших едут в Страсбург — это самый близкий к постсоветским республикам город. А в Париже располагается самый большой и известный вербовочный пункт Форт де Ножен. Отмечу: таких «туристов», как я, полиция не ищет — им передадут информацию, что я записался в Легион.

Добраться до Форта де Ножен мне помогли полицейские — выйдя из туристического автобуса в Париже, я просто стоял и не знал, куда двигаться дальше. В итоге подошел к полицейской машине, постучал в окошко. Оно опустилось, и полицейский меня спросил, мол, что случилось? Ну, это я уже сейчас понимаю, что он спрашивал, а тогда я ничего так и не понял. Я ему говорю: «Легион! Форт де Ножен!». Он в ответ: «А! Волонтер!». И перевел меня через дорогу к такси, объяснил водителю, куда меня везти, пожал руку на прощание. Так я, собственно, и добрался.

Каждый день в Форте де Ножен находится около полусотни кандидатов. Когда я приехал, из 50 волонтеров было 10 русскоговорящих, из них — четверо украинцев. Первое время мы только с ними и общались, потому что французского толком никто не знал. Мы даже просились поселить нас вместе, в одной комнате. Отправки дальше отсюда происходят два раза в неделю – по понедельникам и средам. За это время ты сдаешь ряд тестов, и если все хорошо – тебя отправляют в учебку.

Самыми лихими солдатами в Легионе до сих пор считают одесситов, среди которых – маршал Родион Малиновский, писатель Виктор Финк и поэт и анархист Самуил Шварцбурд, который в мае 1927 года совершил убийство Семена Петлюры в Париже.

Дня два я проходил медицинскую комиссию – она оказалась довольно тщательной. К примеру, одного украинца отправили домой из-за варикоза. Еще одного парня, Бориса – это тоже его новое «имя», послали в больницу делать снимок ног, они у него были слегка кривые. Потом были испытания по физической подготовке: подтягивание, челночный бег, бег на выносливость и много чего другого. Не помню, сколько лье (мера длины во Франции, равная почти 4,5 км. — «Репортер») я пробежал, но с еще одним африканцем мы продержались дольше всех. Потом были психологические тесты. На этом этапе тоже несколько человек отправили домой. После всего этого я просидел в Форте де Ножене еще недельку, и нас оправили в Обань, на юг Франции.

В Легионе всем новобранцам дают новое, вымышленное имя. Для многих беглых преступников, на которых это и было рассчитано, – это был второй шанс. Даже сейчас проблемы с законом – не проблема для легиона. Главное, чтобы волонтер не был в розыске Интерпола.

Почти сразу у меня забрали паспорт и дали новое имя, дату рождения и Родину. С тех пор меня зовут Максим, под этим именем меня знают в Легионе. Отобрали, грубо говоря, почти все вещи, в том числе и телефон, но взамен выдали спортивный костюм и поселили в казарму. Потом документы возвращают, конечно, а вместе с ним — и настоящее имя. Но когда — это у всех по-разному. Кому-то через два года, кому-то через 4 года, а кому-то и вовсе по увольнению. Возвращение документов обычно является жестом со стороны Легиона, говорящем о желании заключить новый контракт. Жестом доверия.

С украинскими законами у нас проблем нет. В Украине предусмотрена уголовная ответственность за наемничество. Однако наемником признается лишь тот, кто воюет на стороне незаконных вооруженных формирований. Иностранный легион таким не является, он часть вооруженных сил Франции, а потому его украинские солдаты являются лишь волонтерами.

Форт де Ножен

Построенный в 1848 году в пригороде Парижа Форт де Ножен производит на всех волонтеров легиона сильное впечатление. Он окружен высокой крепостной стеной. А единственный вход в форт, запирающийся решетчатыми воротами, как в средневековых замках, поддерживает оборонительный антураж крепости. В боях Форт де Ножен и его защитники были дважды: во время Франко-Прусской войны 1870-1871 гг. и во время освобождения Парижа в 1944 году.

Правда, тогда форт обороняли уже не французские войска, а немецкие. Кстати, сразу после Второй мировой войны больше половины легионеров были бывшими солдатами немецкой армии — здесь они скрывались от преследований. Сегодня немцев в легионе почти нет.

Большинство легионеров имеют за плечами службу в армии и зачастую — в спецподразделениях. Я учился в военном лицее, а потом служил в армии по контракту.

Четверть всего Легиона свободно говорит на русском. Хотя само слово «русский» здесь звучит интернационально – командиры Иностранного легиона особо в национальностях не разбираются, и в «русских» записывают всех выходцев из постсоветских республик. Мой полк где-то на треть, может чуть больше, состоит из этих самых «русских». Но костяк славянской группы в полку – это украинцы, которых там, навскидку, процентов семьдесят. На Корсике дислоцируется 2-й парашютный полк, который почти полностью русскоязычный. Там украинцев процентов шестьдесят, думаю. И такая ситуация почти в каждом полку.

Украинцев в Иностранном легионе уважают как воинов. Они более мотивированные, чем остальные. И готовы служить, лишь бы деньги хорошие платили. Часто сами просятся на миссии или перевод в Гвиану (Французская Гвиана – заморский департамент Франции в Южной Америке. Там Иностранный легион ведет борьбу с наркокартелями в джунглях). Естественно, украинцы держатся друг за друга. Во-первых, поначалу многие не знают французского, и это объединяет. Во-вторых, сам Легион – организация специфическая, тут культивируется дух братства.

Одна из важных задач легиона — участие в плане «Вижипират». Так называется местная контртеррористическая операция. Дословно переводится, как «видеть пирата». Почти год назад, после ноябрьских терактов в Париже и Сан-Дени, французы вновь ввели красный уровень террористической угрозы, который поспешно отменили в 2014-м. А до этого он держался в Пятой Республике почти десять лет. Полиция, армия и Иностранный легион снова вышли на улицы. Ведь режим французского КТО выглядит иначе, нежели украинское АТО. И больше смахивает на обычный усиленный режим патрулирования.

Почти весь мой реджимент, то есть полк, находится на миссиях за границей. И в части из семисот человек оставалось около двухсот. Потому нас – оставшихся — до последнего момента никто не трогал. Но где-то в середине лета компании (тут так роты называют) сделали тревогу, всех начали вызванивать из отпусков. Сказали, что едем на «Вижипират». Я тогда в отпуске был, да и многие тоже… И нам сказали – отдыхайте еще пару дней, но будьте неподалеку от части. За это время к двум оставшимся в моей компании секционам были добавлены еще один секцион из другой компании и еще один секцион от французской армии. Со взводом командования нас получилось около ста человек по списку. Через два дня мы были уже в части, а через три –выдвинулись в курортный городок на юге Франции.

Символика Легиона

Иностранных легионеров можно узнать по их белому головному убору, который носит, однако, только рядовой состав. Цвет берета в Легионе — зеленый. Герб Легиона — граната с семью языками пламени. Девиз: «Легион — наше отечество». Для более полного внедрения этого лозунга в сознание каждого легионера его контакты с внешним миром в первые пять лет службы ограничиваются и контролируются.

Все военнослужащие, от рядового легионера — до генерала, носят легендарные ботинки Rangers. Главная песня Легиона — Le Boudin (в переводе — кровяная колбаса) , которую, за исключением марша, поют в стойке «смирно!». Парадный шаг легиона 88 шагов в минуту (у нас —120). Оттого многие шутят, что легион не спешит умирать.

Нас поселили на базе военно-морских сил, в четырехэтажной казарме.Мне повезло, моя комната находилась на последнем этаже, а в десяти метрах от меня стоял фрегат La Fayette (его могли видеть украинцы, когда в марте 2015-го фрегат заходил в Одессу. — «Репортер»). Пока мы располагались, внизу водители вскрывали автомобили – их закупили специально под охрану порядка в городе, и нам они достались чуть ли не в полиэтиленовой пленке от завода. После брифинга с постановкой задач из нас сформировали боевые группы. Кого-то отправили на патрулирование «с колес», кто-то остался в казарме, но такого, чтобы кто-то сидел без дела — не было.

В первый же вечер произошло ЧП – на легионера напал араб с ножом, завязалась потасовка. В итоге, нападавшего он таки смог задержать, а подбежавшая группа поддержки накинула ему на руки пластиковые стяжки. Но в потасовке легионер не только отобрал у него этот чертов нож, но и поранил этого араба. И теперь с парнем работают правоохранители и служба безопасности Легиона. Все потому, что араб оказался французом. А еще потому, что легионер, получается, превысил меры самообороны – защищался отобранным ножом против безоружного нападавшего, что, в общем-то, запрещено.

Агрессия всегда должна быть симметричной. К примеру, во время теракта в Ницце была непосредственная угроза жизни для французов, и легионеры могли бы применять оружие на поражение. Еще есть железные дубинки, их можно использовать в случае нападения с ножом, битой или чем-то подобным. Но если на тебя идут с кулаками – то и ты можешь надеяться только на свою силу.

Фото: legion-etrangere.com

Французы в массе своей уважают нас — они считают, что мы воюем за их интересы, защищаем их. Как-то патрулируем мы пляж, территория большая и мы ходим, что называется, туда–сюда. Идем по набережной, и к нам выходит владелец расположенной тут пиццерии, зовет внутрь. И говорит, дескать, давайте вам сейчас пиццу приготовят, кофе, напитки – заведение угощает. Нам только надо будет подойти через какое-то время и забрать все это. Но мы постеснялись принимать такой подарок, ведь угощение влетело бы заведению в копейку. Поэтому вежливо отказались.

Обычно задачи всегда разные. В один день мы можем отправиться охранять вход на пирс, куда причалил туристический лайнер, а на следующий день — патрулировать какой-то квадрат города. Как-то во время такого вот патрулирования к нам подбежала девушка и говорит, что нашла оставленную кем-то сумку под деревом. Мы идем за ней и видим – действительно, лежит себе под деревом, явно брошенная. Попросив зевак разойтись, мы подошли, чтобы осмотреть ее. Чтобы не сдвинуть ничего с места, аккуратно заглядываем в нее, а там – две полтора литровые бутылки.

Мы, естественно, расслабились, и один парень из наших (он, кстати, тоже украинец из Запорожья) задел ее ногой. И бутылки, естественно, чуть скатились в сторону. Нам хоть бы хны, а подошел сержант и выписал всем серьезных люлей. И все потому, что под бутылками могло лежать какое-то взрывное устройство, которое не детонировало только из-за этих бутылок. Убираешь бутылку — и бомба взрывается. Даже если заряд небольшой, то он не убьет, но покалечит.

В Легионе нет места для романтиков. И если уж решил стать волонтером – лучше розовые очки снять задолго до того, как пересечешь границу. Попав в легион, придется забыть про жалобы на сон, здоровье, начальство. Жаловаться тут вообще не принято, этого не любят. Тебе скажут, что ты – военный, а у военного ничего не болит, и просто предложат выпить воды. Холодно тоже бывает только в голове! Мол, сможешь научиться мириться с этим – будешь хорошим бойцом. Знаешь, почему в парадную форму вошел синий шарф, прижатый к телу поясом? Потому, что почти все легионеры африканской группы страдали на дизентерию, и туго обмотанный живот немного уменьшал эту боль. С болью или без нее, но задача выполняется всегда.

Служба в Легионе

Контракт на службу в легионе могут подписать только мужчины в возрасте от 17 до 40 лет. Единственным исключением была Сьюзан Трэверс, женщина, официально служившая в Иностранном легионе в звании адъютант-шеф в 1940-1950-х годах. Первый контракт подписывается на 5 лет.

Последующие могут быть подписаны на срок от 6 месяцев до 10 лет. В течение первого пятилетнего контракта у легионера есть возможность получить звание капрала, а впоследствии и сержанта. Чтобы стать офицером, нужно иметь французское гражданство. После трех лет службы легионер имеет право запросить французское гражданство, либо получить вид на жительство по окончании первого контракта.

В Легионе очень большой процент дезертиров. Многие, кто больше не хочет служить, наивно полагают, что если начнут употреблять алкоголь или нарушать правила легиона, их просто уволят. Но тут так не поступают. Провинившихся, грубо говоря, отправляют в карцер. Поэтому те, кто больше не выдерживает, уходят в самоволку. И часто еще до того, как командование вернет им их документы. Дезертиров не ищут – они никому не нужны. На их место всегда придут новые волонтеры, готовые воевать за деньги и гражданство.

Как и в нашей армии, здесь слишком много показухи. Пример? Да легко! Тут для всего есть своя форма одежды. Вот позвонит сейчас сержант и попросит спуститься к нему – мне нужно будет спуститься в специально установленной для этого форме. Сочетать камуфлированные штаны, берцы и какую-то футболку вообще считается чуть ли не преступлением. А парадную форму нужно нагладить так, чтобы складки были в специальном месте. Утром приходит офицер и линейкой может измерять – а все ли «на месте?!». Если что-то не сходится – могут отправить выглаживать уже новый комплект формы.

Есть тут и своя дедовщина. Она хоть и уставная, но есть. К примеру, легионера с почти пятилетней выслугой грязную работу делать не отправят. Для этого тут есть всегда молодые, живущие по поддельным документам от легиона.

Единственный стимул дойти до конца – либо деньги, либо гражданство. Я не знаю ни одного легионера, который бы любил Легион. Но, к примеру, на территории Франции мы получаем чуть больше тысячи евро, а на миссиях эта сумма утраивается и составляет почти 4 тысячи – за риск. «Вижипират» тоже считается миссией, но на территории Франции, поэтому жалование поднимают только в два раза.

В итоге за пятилетний контракт, при условии, что треть его ты должен провести за пределами Франции, можно заработать более ста тысяч евро. За эти деньги можно купить даже квартиру в Париже. И многие, собственно, так и делают – берут кредит и покупают недвижимость. И пока они служат, квартира сдается в аренду и отбивает кредит. Мало кто связывает себя с Легионом больше, чем на один контракт. Для этого, наверное, надо быть военным на всю голову!

По окончанию службы командование начнет процедуру оформления тебе вида на жительство. Собственно, это все, на что ты можешь рассчитывать. Чтобы получить гражданство – нужно получить ранение, защищая интересы Франции и французов где-то на миссии или во время «Вижипирата». Да и то, я бы не назвал это абсолютной гарантией. Скорее, серьезным подспорьем. А потому, для многих выходцев из стран бывшего Союза, Легион – это всего лишь место, где можно заработать денег на свое жилье и бизнес.

После миссии многие возвращаются психологически выжатыми.Конечно, есть такие, кого адреналин не отпускает, они остаются в Легионе или уходят наемниками в частные военные компании. Но большинство возвращаются домой к семьям, чтобы начать новую, спокойную жизнь без тревог, ранних подъемов, автоматной трели в пустынях исламского востока или ночных походов по зарослям африканской саванны.

Автор: СЕРГЕЙ БОЙКО, РЕПОРТЕР