Необыкновенные приключения американцев в Одессе: могила с окошком и тайна сержанта Лепселтера
Первые несколько лет после освобождения от оккупантов Одесса была не похожа ни на один советский город. Да и на саму себя тоже. Пожалуй, даже сейчас такого нет. Это был настоящий Вавилон времен строительства знаменитой башни. Везде, от обрывистых склонов Фонтана до Лузановки, от Чубаевки до Слободки, звучала иностранная речь.
Двадцатипятилетию дипломатических отношений между Украиной и США посвящается. Первую и вторую части читайте здесь и здесь.
«Что бы вы делали, будь ваше имя Гарри Лепселтер? – спрашивала в мае 1949 года своих читателей газета «Чикаго Трибьюн», — и ваш единственный сын, 21-летний Натан, был сбит вместе с американским бомбардировщиком во Франции в 1944 году. Все говорит, что он мертв, но вы не можете представить себе своего мальчика мертвым, вы чувствуете, что он жив и не дал о себе знать лишь из-за потери памяти… Ваши друзья пытаются вас поддержать, но в их глазах вы читаете только одно: «Гарри, война закончилась, твой мальчик мертв. Это очень плохо, но множество других мальчиков тоже мертвы, ты знаешь об этом…» Вы едете во Францию и говорите с людьми, которые видели, как падала та летающая крепость, на которой был Натан.
Некоторые из них утверждают, что не все члены экипажа погибли, что были спасшиеся… Вы встречаетесь с участниками войны, и один из них рассказывает, что видел похожего на вашего сына в бельгийском госпитале. У вас появляется надежда, вы пишете все новые письма в военное ведомство и снова получаете отписки, что была большая война, что есть много мальчиков, убитых или пропавших без вести… Вы сидите в вашем доме в Бруклине и пишете письма, задаете вопросы, и надеетесь, надеетесь, надеетесь… Что еще вы бы делали на месте Гарри Лепселтера?»
Заметки о несчастном Гарри Лепселтере и его пропавшем сыне Натане вышли тогда во многих изданиях. Некоторые сопроводили их иллюстрацией – седовласый мужчина в элегантном костюме с бабочкой (это униформа: Гарри всю жизнь проработал официантом в пафосном бруклинском ресторане) держит в руках фотокарточку, на которой сияет голливудской улыбкой молодой сержант ВВС. Потом о Лепселтерах писали еще несколько раз – по мере появления очередных свидетелей, якобы видевших Натана в госпиталях и на улицах европейских городов.
Увы, точку в этой истории пресса так и не поставила: в подшивках вы не найдете ни некролога, ни радостного репортажа о воссоединении отца и сына. При этом, хотя тело так и не обнаружили, в официальных базах данных и картотеках Лепселтер-младший числится погибшим. На одном из военных кладбищ Великобритании есть даже пустая могила – кенотаф – с его именем. Не очень характерно для щепетильных в таких делах американцев, которые до сих пор разыскивают своих POW/MIA–военнопленных и пропавших без вести – по всей планете.
Кенотаф Натана Лепселтера
Самолет Натана Лепселтера – это была не летающая крепость, здесь «Чикаго Трибьюн» ошиблась, а ночной разведчик «Дуглас» F-3A, — упал через полтора месяца после гибели Мамфорда. Произошло это в районе французского Кана, где как раз шли ожесточенные бои. Сведений о судьбе экипажа нет, но в те дни на родине яблочного бренди бесследно пропадали целые батальоны – не то что отдельные летчики. Натан был бортстрелком.
Бои за Кан
…Лепселтер-старший умер, так и не узнав, что в октябре 1950 года Корпус контрразведки Армии США (предшественник современного РУМО) получил от своего резидента в Баден-Бадене сообщение следующего содержания:
«Надежные немецкие источники докладывают о наличии в лагере военнопленных №6 возле Одессы в России, в пяти километрах к северу от города, примерно 30 заключенных-союзников, среди которых один или два американца, вероятно, арестованные за шпионаж в 1945 году. Имя одного из них Натан Лепселтер».
К сожалению, после этого след парня теряется, и не исключено, навсегда. Однако путь его от виноградников Кальвадоса до окрестностей нашего города можно реконструировать с более-менее высокой долей вероятности. Этим мы и займемся в третьей части «Необыкновенных приключений американцев в Одессе».
АВТОГРАФ
Но сначала – дополнение к первой части. Если помните, там шла речь в том числе об американском генконсульстве. Так вот, после выхода этого материала с редакцией Думской связался одесский бизнесмен и любитель старины Руслан Тарпан. Он рассказал, что совсем недавно в его коллекции предметов, связанных с историей нашего города, появился настоящий раритет. Это книга, когда-то стоявшая на полке в дипломатическом учреждении, о котором упоминалось в статье.
«Нам принес один букинист, а к нему она попала от дочери старого партийного бонзы, одессита. Книгу «реквизировали» после закрытия консульства», — рассказал предприниматель.
«Военная история Улисса Гранта» была написана в 1868 году Адамом Бадо, адъютантом, секретарем и другом прославленного полководца и президента США. У Тарпана оказался первый том редакции 1881 года. Но ценность книги не в этом, а в том, что на форзаце размашисто расписался… ее главный герой.
Автограф датирован 16 января 1882 года. Гранту тогда было 59 лет, он давно уже покинул Белый дом и пытался вместе с сыновьями заняться бизнесом, правда, неудачно: созданная ими фирма обанкротилась. Жил генерал на пенсию, которую ему выплачивал созданный почитателями фонд. Через три с половиной года после того, как на хранящейся сейчас в Одессе книге появилась эта надпись, победитель при Чаттануга и Спотсильвании скончался от рака пищевода.
Автографы американских президентов совсем уж страшной коллекционной редкостью не являются. В конце концов, главы Североамериканских Штатов не только оставили свои росчерки под уймой документов, но и вели обширную переписку. Тем не менее, цена таких артефактов может быть довольно высокой, особенно если они появились при каких-то выдающихся обстоятельствах. Скажем, два года назад за 2 миллиона 213 тысяч долларов продали автограф Авраама Линкольна. Это рукописный текст из тринадцати строк, в котором освободивший рабов президент цитирует свою инаугурационную речь. Линкольн написал его за две недели до своей гибели, что и обусловило столь высокую цену.
Автографы XX века стоят дешевле, но тоже внушительно. Так, последняя подпись Кеннеди ушла на аукционе за 40 тысяч долларов, а потом была перепродана за 300 тысяч. Автограф Джорджа Буша-младшего можно купить в интернете за 2-3 тысячи – главное, не попасть на мошенника с подделкой.
ФОБИЯ ДИПЛОМАТА
И еще интересное об американском консульстве. Мы писали, что до 1891 года оно располагалось в доме №6 по переулку Чайковского. После учреждения несколько раз меняло адрес. Последним его адресом был дом №33 на Канатной улице. Сейчас это №35б, тот самый стоящий в глубине особняк, где располагался одно время областной военкомат, а сейчас сидят разные волонтерские организации. Они небось и не подозревают, что занимают дом консульства США.
Сто лет назад в Одессе было больше диппредставительств, чем сейчас
До 1914 года в этом здании работал вице-консулом Альфред Виллоби Смит, член американской семьи, связанной с Одессой. Его отец – доктор Тимоти Кларк Смит, служивший хирургом в русской армии, а с 1861 по 1875 год занимавший пост одесского консула США. О нем, кстати, упоминал в своих «Простаках за границей» Марк Твен. Тимоти Смит напутствовал путешественников перед встречей с императором Александром II в Ливадии:
«Мы собрались в салоне и потребовали, чтобы он объяснил, да поскорее, как нам вести себя, чтобы не ударить лицом в грязь. Он произнес целую речь. И первые же его слова развеяли в прах все наши надежды: он ни разу не присутствовал на дворцовых приемах (троекратное «увы» консулу). Однако он бывал на приемах у одесского генерал-губернатора и не раз беседовал с людьми, принятыми при русском и иных дворах и, уж поверьте, прекрасно представляет себе, что за испытание нам предстоит (новая вспышка надежды)».
Проживал консул в сохранившемся до наших дней доме на Княжеской, 29. А прославился он благодаря своей… могиле. Дело в том, что Смит всю жизнь страдал от страха быть заживо погребенным, поэтому, вернувшись в США, завещал похоронить себя в склепе оригинальной конструкции. Когда дипломата настигла смерть — это произошло на Хэллоуин 1893 года, — душеприказчики выполнили его пожелание. Сегодня могила бывшего консула является туристической достопримечательностью.
Находится склеп на вечнозеленом кладбище (Evergreen Cemetery) в нескольких милях от вермонтского Нью-Хейвене. На поверхности могила представляет собой небольшой травянистый холмик, накрытый большой гранитной плитой. В плите проделано стеклянное окошко, сквозь которое когда-то можно было увидеть одну из двух комнат-крипт сооружения и гроб с телом дипломата. Возле него лежат молоток, долото и колокольчик.
Предполагалось, что, очнувшись от летаргического сна, он сумеет добраться до окна, разобьет его и позовет на помощь. Колокольчик нужен для того, чтобы «воскресший» мог подать сигнал, если потеряет по какой-то причине голос.
Во второй комнате, скрытой от глаз любопытных, лежит супруга Тимоти Смита, одесситка Екатерина Ивановна Смит, урожденная Праут – дочь еще одного иностранного медика на русской службе Джона Праута, кстати основателя нескольких одесских клиник и домашнего врача Михаила Воронцова.
ВАВИЛОН У ЧЕРНОГО МОРЯ
Но вернемся ко Второй мировой и судьбе сержанта Лепселтера. Как он оказался возле Одессы и что это за лагерь №6, о котором упоминают «надежные источники» американского резидента?
Первые несколько лет после освобождения от оккупантов Одесса была не похожа ни на один советский город. Да и на саму себя тоже. Пожалуй, даже сейчас такого нет. Это был настоящий Вавилон времен строительства знаменитой башни. Везде, от обрывистых склонов Фонтана до Лузановки, от Чубаевки до Слободки, звучала иностранная речь. И ладно бы только румынская и немецкая – за годы оккупации многие одесситы научились понимать солдат и госслужащих противника и могли объясниться с пленными. Нет, пришельцы говорили еще на полутора десятках самых разных языков – французском, английском, испанском, итальянском, фламандском, валлонском, финском, венгерском, польском, чешском, словацком, албанском, норвежском и датском. Казалось, вся Европа явилась сюда, в город у самого синего Черного моря, чтобы восстанавливать поврежденные бомбежками дома, разрушенные вокзал и порт, флиртовать с работницами Завода Октябрьской революции и загорать на аркадиевских пляжах.
Восстановление стадиона «Пищевик» в парке Шевченко, фото 1945 года. Из архива old.odessa.ua
Впрочем, насчет «загорать» и «флиртовать» — это мы погорячились. Особой свободы не давали ни военнопленным, ни другим гостям города поневоле, в том числе союзникам по антигитлеровской коалиции. И те, и другие содержались в специальных лагерях, под охраной. И бывшие враги в городе бывали чаще союзников: им приходилось работать.
Они были разбросаны по всей Одессе – на Молдаванке (угол Косвенной и Средней), в центре (на Троицкой), на улице Суворова (Приморской). Самый большой был на Шкодовой горе, возле нефтеперерабатывающего завода. Там же находилось и крупнейшее кладбище военнопленных – они умирали сотнями от голода и болезней, — впоследствии уничтоженное Советами. Сейчас на месте лагеря – жилые дома, пленными и построенные. А на месте кладбища раскинулась свалка…
Лагерь на Троицкой угол Канатной. Рисунок Вильгельма Лютценбергера
Лагерь на Шкодовой горе
Еще одно кладбище было на Промышленной улице. В 2000-х на его месте создали мемориал
Но с немцами, румынами, венграми и прочим, допустим, все ясно. А откуда в Одессе взялись другие иностранцы, не воевавшие против Союза? Американцы, в частности.
Это тоже военнопленные, только бывшие. Их освободили наступающие советские войска, но вместо того, чтобы разместить возле линии фронта и потом, после встречи на Эльбе, передать союзникам, отправили за тысячу миль от зоны боевых действий. В том числе в Одессу.
«Они были, так сказать, заложниками Сталина, средством давления на союзников, чтобы те выполняли Ялтинские соглашения, особенно в части судьбы так называемых перемещенных лиц, — рассказывает историк Виктор Семенов. — Союзники обязались выдать советской стороне всех «русских», оказавшихся на контролируемой ими территории. И речь не только о военнопленных красноармейцах и остарбайтерах, многие из которых, кстати, совсем не горели желанием вернуться в страну победившего социализма, но и о военнослужащих Русской освободительной армии, других формирований, воевавших на стороне нацистов, просто людей, сотрудничавших с оккупантами, в том числе никогда не являвшихся гражданами СССР.
Яркий пример – деятели белого движения Петр Краснов, Андрей Шкуро, Клыч Султан-Гирей, выданные англичанами коммунистам и казненные по «контрреволюционной» статье. И ведь выдавали не только лидеров и не только коллаборационистов. Уже тогда общественное мнение в Великобритании и США, мягко говоря, не приветствовало такие шаги своих правительств, ведь все знали, что сталинский режим отнюдь не вегетарианский и выданных ожидает в лучшем случае ГУЛАГ. Рузвельт и Черчилль колебались. Так вот, чтобы демократическим лидерам не взбрело в голову под воздействием приближающихся выборов денонсировать соглашение по перемещенным, и нужны были десятки тысяч американских и британских солдат в глубоком советском тылу. Как заложники».
Американские войска освобождают военнослужащих Красной Армии из нацистского лагеря
В Лондоне и Вашингтоне замысел советского тирана, естественно, разгадали. Один из высокопоставленных американских чиновников в своей переписке даже назвал Сталина шулером. Открыл Америку, простите за каламбур. В Москву понеслись ноты и протесты. Но Кремль на все обвинения в нечистой игре отвечал, что, мол, другой возможности вернуть союзникам их граждан нет. Только через Одессу. Эта ложь была тем более чудовищной, что Советский Союз и не думал тратить ресурсы на то, чтобы организованно перевезти союзников в свой тыл: все транспортные средства работали на действующую армию.
Несчастных томми и янки, еще не оправившихся после плена, заставили добираться до Черного моря своим ходом. Пешим. «Русские просто развесили в польских городах плакаты на английском языке с предписанием идти в Одессу и дали команду военным формированиям нас подкармливать, если были продукты, и все», — вспоминает один из участников этого полузабытого похода. Дело было зимой и ранней весной 1945 года, которые, как назло, выдались необычайно холодными, с метелями и температурами до минус 25 по Цельсию. Недавние пленные не имели нормальной одежды, были истощены недоеданием, тяжким трудом и стрессом. Неудивительно, что этот путь оказался под силу далеко не всем.
Кстати, точно так же, пешедралом по выжженной восточноевропейской земле, где за кусок хлеба натурально убивали, сквозь сугробы и метели брели домой бывшие остарбайтеры и узники концлагерей. Сколько их лежит по обочинам немецких, польских, чешских, словацких, украинских и российских дорог? Никто не знает.
А ведь для некоторых участников этого похода он был не первым.
Когда советские войска приблизились к сети лагерей в Польше и восточной Германии, немцы начали в спешке принимать меры, чтобы все это хозяйство (со следами и свидетелями их многочисленных преступлений) не досталось противнику. Но ресурсов у Рейха было еще меньше, чем у Советов, поэтому полноценной эвакуации не получилось. Самых слабых бросили, часть узников убили, часть, в том числе пленных, отправили пешими колоннами в тыл. Впоследствии этот исход получил название «маршей смерти» или «маршей на Запад».
Часть колонн нагнали красные и, перебив конвой, развернули в обратном направлении. Так произошло, в частности, с пленными одного из штеттинских шталагов (сейчас это северо-западная Польша), среди которых, по всей видимости, был и Натан Лепселтер: есть несколько очевидцев, утверждающих, что видели его в лагере. Так нью-йоркец очутился в наших краях, временно превращенных прихотью отца народов в новый Вавилон.
ГОРОД ЛАГЕРЕЙ
В Одессе американцев было относительно немного – каких-то три тысячи. Куда больше в Причерноморской Пальмире сидело французов – под сорок тысяч, причем это была настоящая сборная солянка: от военнопленных 1940 года до вишистов и бойцов эсэсовского «Шарлеманя». На втором месте были бельгийцы – 5 тысяч человек, на третьем — англичане (4,5 тысячи).
Точное расположение лагерей, где содержали союзников, установил уже покойный историк Дмитрий Урсу. По его данным, один занимал здание 121-й школы на Соборной площади (всего под лагеря отвели 14 одесских средних учебных заведений). Транзитный лагерь №139 был образцово-показательным. В нем проживали, если так можно выразиться, аристократы – военнопленные «первой волны», сражавшиеся против немцев еще в 1940 году, партизаны из отрядов Сопротивления, женщины с детьми, освобожденные из немецких лагерей и от трудовой каторги. В основном французы. Им позволяли покидать объект и свободно гулять по городу.
Свидетельствует житель Базарной Федор Эмильевич Нилов, в 1945 году – постовой милиционер: «Веселые ребята были эти французы, трезвыми, пожалуй, я их не видел. Но бандиты их боялись и не трогали. Зауважали французов после случая на Меринга, где трое местных попытались раздеть двоих, как оказалось, корсиканцев. Случилась поножовщина, из которой французы вышли победителями, а бандитов после нее похоронили. Французам ничего за это не было, криминалитет же раз и навсегда зарекся их трогать».
Второй лагерь — №138 – находился на Пролетарском (Французском) бульваре, в четвертом санатории НКВД имени Дзержинского. Сейчас это здравница СБУ «Одесса».
Санаторий НКВД в 1945 году. Фото из архива old.odessa.ua
Ну а самый большой — №186, — в котором и держали американцев с англичанами, располагался в Люстдорфе, в детском санатории. Но так считал Урсу. По другим данным, этот лагерь был на Гагаринском плато, в профсоюзном санатории №4, который потом получил название «Дружба».
Кстати, интересный момент. Если верить советским документам, американцев с англичанами отправили на родину до конца 1945 года, но лагерь №186 фигурировал в бумагах до начала 1947-го. Какой «спецконтингент» там держали, если военнослужащие стран Оси пребывали в основном на Шкодовой? Загадка. И таких загадок – море.
Американские военнослужащие в порту Одессы перед отправкой на родину
Представители союзного командования, правительств и Красного Креста, конечно, посещали Одессу. Бывали они и в лагерях, где содержались «перемещенные». Однако, судя по отчетам обеих сторон, визиты эти были весьма ограниченными по времени, проходили под неусыпным надзором советских спецслужб и обычно заканчивались театром, баней и пьянками разной степени тяжести. О том, чтобы приехать без предупреждения, провести инспекцию, как следует, и забрать мешок писем, не могло быть и речи. Странное отношение к союзникам, не правда ли?
Самым известным визитером была жена британского премьера Клементина Черчилль. В Одессе она побывала в апреле 1944 года. Получила в подарок вышиванку.
Но в Одессу по крайней мере пускали официальных представителей западных держав. В другие места компактного содержания бывших военнопленных – больше всего их было в Тамбове, — они попасть не могли.
Советская сторона утверждала, что снабжала гостей по «нормам, установленным для офицерского состава». Сами американцы жаловались на скудное питание и отсутствие надлежащей медицинской помощи.
«Многие были ограблены, лишившись часов, колец и других личных вещей, которые им чудом удалось сохранить в немецком плену. Их пища в Одессе состоит из кислого супа с огурцами и черного хлеба. Американских военнопленных охраняют русские солдаты, которые держат в руках заряженные винтовки с примкнутыми штыками. Некоторые наши собеседники утверждают, что меры безопасности, принятые в русских лагерях, жестче, чем те, которые были в немецких шталагах и офлагах», — отмечается в одном из докладов Управления стратегических служб США, структуры-предшественницы ЦРУ.
О том, что условия содержания в транзитных лагерях были довольно суровыми, говорят и сами участники тех событий, американские ветераны. Вспоминают они и о товарищах, умерших в Одессе от болезней и недоедания. Причем, если верить транзитникам, в лагерях и больницах отошли в мир иной сотни их соотечественников.
Но в официальных советских документах говорится всего о четырех преставившихся в Одессе в 1945 году гражданах США – старшем помощнике Ричарде Ларсене, старшем механике Альберто Кайро, капрале Лайле Тиммермане и сержанте Теде Йетсе. Первый и второй были торговыми моряками, умерли на борту американского судна. Третий погиб в результате обрушения стены какого-то разбомбленного здания. Относительно обстоятельств смерти четвертого данных нет.
Под обломками какого дома погиб капрал Тиммерман, можно только гадать. Однако есть интересное свидетельство бывшего водителя одесского обкома КПСС и Одесской облгосадминистрации Бориса Грачикова, записанное военным историком Василием Прокофьевым. Пожилой шофер утверждал, что лично видел людей в неизвестной ему униформе, которых согнали разбирать руины дома Рено, пострадавшего во время последнего авианалета на Одессу в августе 1944 года. Это напротив Оперного театра, у дворца бракосочетаний. Здание, напомним, восстанавливать не стали, сейчас место, на котором оно стояло, пустует.
Руины дома Рено
Неизвестных, которые точно не были немцами или румынами, Борис Иванович наблюдал как раз в марте 1945 года. Тогда же там произошло чрезвычайное происшествие: сохранившаяся часть дома обрушилась, похоронив под собой нескольких человек. Похоже, что Грачиков был свидетелем гибели американского солдата. Но тогда получается, что американцев привлекали к работам по расчистке руин! Интересно, им платили что-то?
Все официально умершие в Одессе граждане США были похоронены на Втором христианском кладбище. В 1951-м тела эксгумировали и вывели на родину. Всё, других имен в документах нет.
Вторая могила капрала Тиммермана
Покойный историк-краевед Роман Шувалов писал, что у него есть данные о как минимум сотне американцев, которые якобы были захоронены в братских могилах под видом красноармейцев. Часть, по его словам, упокоилась на Втором (Новом) еврейском кладбище, уничтоженном советской администрацией в 1973 году. И не исключено, что именно наличие на нем неучтенных могил… Впрочем, это уже конспирология. Роман Шувалов умер, его личный архив достоянием общественности не стал, проверять информацию о захоронениях никто не стал.
Вообще, послевоенное пребывание в Одессе значительного количества иностранных граждан, если не считать «нормальных» пленных из стран Оси, было и остается окруженным тайной. Старики, которые прекрасно помнят, как немцы с румынами строили порт и возводили симпатичные жилые домики на Адмиральском проспекте и Люстдорфской дороге, теряются, когда спрашиваешь их об американцах и французах (исключение — случай с корсиканцами, о котором мы упоминали выше).
Немаленький контингент «заложников Ялты», ожидавший обмена на советских репатриантов и «врагов народа», не оставил после себя практически никаких следов. В богатом одесском фольклоре отсутствуют анекдоты про гостей из Небраски и Новой Англии, о них нет ни слова в газетах того времени. В театрах для союзников не ставили спектаклей на английском, в клубах не крутили кинолент. Не было, по всей видимости, и любовных контактов с местным населением, потому что таковые обычно приводят к появлению детей, а это скрыть очень сложно. Все говорит, что источник УСС прав и бывших пленных держали за колючей проволокой и не выпускали.
Как правило, бывших военнопленных одевали в советскую униформу без знаков различия
«ЖЕРТВЫ ЯЛТЫ»
А еще с ними работали всевозможные «органы», от «Смерша» и разведупра генштаба до НКГБ и ГРУ наркомата обороны. Судя по крупицам информации, доступным нам сегодня, наибольший интерес для советских разведчиков и контрразведчиков представляли эмигранты из Российской империи и их потомки, этнические русские, украинцы, евреи и другие, а также члены левых партий и организаций. Их пытались вербовать – спецслужбы не хотели упускать шанса закинуть в страну, которая вот-вот станет главным соперником Советского Союза на мировой арене, как можно больше агентов. Кого-то уламывали, используя близость политических взглядов, у кого-то пытались вызывать чувство сопричастности к исторической родине. А кого-то просто шантажировали — ты, дескать, сотрудничал с нацистами в шталаге (такие были), и если не согласишься помогать уже нам, мы обо всем доложим твоему командованию.
Само собой, с американцами беседовали совсем не так, как с советскими гражданами, однако суть от этого не меняется. В отечественном криминальном арго есть подходящее словечко – «ссучивать». Так вот, американцев именно ссучивали. По всей видимости, имел счастье общаться с «кумом» и Натан Лепселтер.
Сказать, сколько людей завербовали в результате таких «бесед», нельзя. Может быть, где-то в закрытых архивах и лежат папочки на каждого, но их, если и рассекретят, то только после освобождения Москвы. Нас больше интересует другое: а что делали с теми, кто отказывался? Кто на чистом английском языке посылал чекистов по матушке? Их ведь нельзя было оставлять в рядах репатриантов. Потому как свидетели. Просто убивать, инсценируя несчастные случаи и болезни? Слишком сложно. Друзья-знакомые обязательно что-то заподозрят.
Некоторые американские и британские авторы, занимающиеся темой пропавших в Союзе соотечественников, полагают, что их отделяли от основной массы ожидающих репатриации, меняли имена и переводили в другие лагеря уже как советских граждан. Скажем, в лагерь №6, где в 1950 году видели Натана Лепселтера… Ну а потом – кому как повезло. Кто-то превратился в лагерную пыль, сгинув в Чувашии, Казахстане или под Магаданом. Кого-то все-таки сломали, склонили к сотрудничеству. Кто-то выжил, не предав, но потом, когда империя рухнула, предпочел остаться на новой родине.
В 1992 году президенты США и России Джордж Буш-старший и Борис Ельцин сформировали совместную комиссию по делам военнопленных и пропавших без вести, которая должна была прояснить ситуацию вокруг американцев, в разное время попавших в руки советских органов. Украину к расследованию не подключали, да и не было никакого расследования. Российская сторона наотрез отказалась и близко подпускать недавних врагов к архивам спецслужб.
Москва лишь признала, что граждане США в ее цепких лапах имелись, добавив, что их было немного. Представителям Вашингтона передали короткий список из двух десятков пожилых людей с русскими и украинскими фамилиями, проживающих в деревнях и селах на территории от Чопа до Владивостока и не горящих желанием снова увидеть Бродвей или родную ферму в Висконсине. Кое-кого, впрочем, удалось перетащить через океан, видимо, внуки уломали. На этом «работа» комиссии закончилась. Копнуть глубже никто, по всей видимости, даже не пробовал.
Большинство бывших пленных из числа союзников вывезли из Одессы до конца 1945 года. Суда были британскими. Они забирали англичан, американцев и французов, взамен передавая советской стороне ее граждан и бывших российских подданных. Это походило на торговлю «черным деревом» в XVIII веке:
«Я имел несчастье попасть в руки к Советам в 1945 году, и мне довелось собственными глазами увидеть, что сталось с советскими гражданами, репатриированными из восточной Германии, — рассказывал британец Дж. К. Гамильтон (его рассказ приводит в своей книге «Жертвы Ялты» английский историк Николай Толстой. — Наша группа бывших английских военнопленных прибыла в Одессу 8 марта 1945 года. Отсюда нам предстояло отплыть на судне «Принцесса гор», прибывшем в Одессу с большим количеством бывших русских военнопленных, попавших в руки к союзникам во Франции. По словам корабельной команды, этим пленным была выдана полная смена обмундирования, и они вышли на берег в английской форме. Будучи в казармах в Одессе, мы видели, как группу этих людей вели к вокзалу, чтобы отправить на восток: они были одеты в лохмотья, а на ногах у них было нечто и вовсе невообразимое…»
Продолжение следует.
Автор: Олег Константинов, Николай Ларин, ДУМСКАЯ
Tweet