«Эмир динамит»: сирийский след Лоуренса Аравийского

Блестящий выпускник Оксфорда, историк и археолог с ученой степенью, он в 1916 году возглавил армию мятежных бедуинов, став мозгом великого арабского восстания. «Эмир динамит» получал наслаждение от эффектно взлетающих на воздух эшелонов с войсками противника. Не все историки согласны с тем, что легендарный Лоуренс Аравийский, поднявший в 1916 году бедуинские племена на восстание против турок, действовал в интересах арабов. Скорее, в интересах британской короны. Но это уже частности, не запечатлевшиеся в народной памяти. Сирийцы по сей день сохранили самые теплые воспоминания о выдающемся англичанине. В сознании арабов с годами он вырос до размеров сказочного исполина, чуть ли не единолично избавившего их от четырехсотлетнего османского ига. О том, что итогом арабского восстания против Османской империи стало отнюдь не обретение свободы, а установление на арабском Востоке англо-французского колониального господства, в связи с именем Лоуренса здесь не принято вспоминать. Действительно, ведь в итоге «принц Аравии» англо-ирландских кровей сильно ускорил обретение арабами независимости. Его верблюжья бедуинская конница нанесла блистательный роковой удар по медленно умиравшей в огне Первой мировой империи турок-османов.

Отец арабского национализма, офицер Вооруженных Сил Ее Величества, носивший бедуинскую галабею, как его изобразил Питер О’Тул в фильме Дэвида Лиина, до сих пор остается загадочной фигурой истории. Блестящий выпускник Оксфорда, историк и археолог с ученой степенью, он в 1916 г. возглавил армию мятежных бедуинов, став мозгом великого арабского восстания и его организующей силой. Лоуренс был непревзойденным идеологом и тактиком партизанской войны. Он появился на свет 15 августа 1888 года. Человек, в пустыне переносивший тяготы, давно убившие бы любого европейца (чем несказанно удивлял своих друзей-бедуинов), в детстве ненавидел спорт.

Одноклассники отмечали железную волю Лоуренса, его острый ум, эксцентричность, великодушие и юмор. Он успешно окончил курс в колледже иезуитов Оксфордского университета, который обусловил его становление не только как археолога, но и офицера разведки. Лоуренс избрал средневековую военную архитектуру предметом научной работы на выпускных экзаменах и отправился во Францию изучать замки крестоносцев. Позднее он составил подробное научное описание крупнейшего фортификационного сооружения Средневековья – замка госпитальеров Крак де Шевалье в Сирии.

Знакомство с Востоком для Лоуренса началось в 1909 г., когда он совершил тысячемильный поход по Сирии и Палестине. Главным инициатором этой идеи был его наставник и учитель Хогард, как подозревают, агент британской разведки. Официальной целью «научной» экспедиции Лоуренса были археологические раскопки на севере страны. Это был кусок безжизненной сирийской пустыни, который назывался Керчемич и располагался в полусотне миль севернее Алеппо.

Хотя официально служба Лоуренса в разведке Ее Величества никогда не была признана английскими властями, в действительности едва ли герой нашего повествования интересовался исключительно редкими вещицами, которые выкапывали рабочие-арабы из пыльных руин Керчемича. В это время, когда в воздухе уже пахло порохом мировой войны, Ближний Восток являлся ареной острого соперничества между Англией, Францией, Германией и Россией. Британия стремилась не допустить проникновения в регион европейских держав из-за опасений потерять контроль над Египтом и своими коммуникациями с Индией. Понимая неизбежность краха Оттоманской империи, колониальные державы стремились разделить ее между собой. Наибольшую активность проявляли Франция и Германия. Немецкие инженеры построили для мусульманских паломников железную дорогу, связавшую святыни исламского мира Мекку и Медину. Но главным предметом беспокойства британской короны стала трансконтинентальная трасса Берлин-Багдад, которую тоже прокладывали немецкие специалисты. Так что едва ли случайно место «археологических раскопок» Лоуренса оказалось в 60 милях севернее Алеппо. Как раз там, где железная дорога от Берлина к Багдаду должна пересекать великую реку Евфрат.

Активность английских ученых, занимавшихся картографической съемкой местности, вызывала все большую тревогу в Стамбуле. «Ученых» вполне обоснованно заподозрили в шпионаже. К тому же доходили будоражившие воображение противоречивые слухи о похождениях эксцентричного англичанина. Говорили, что Лоуренс путешествовал три недели в одиночку по сирийской пустыне, где температура летом поднимается до 50 градусов жары, а редкие колодцы с водой известны только бедуинам. То рассказывали о его перестрелках с какими-то бродягами. В довершение всего британец заболел, как подозревали, тифом и уехал в Англию писать отчет об экспедиции. Однако в действительности, похоже, что причиной экстренного отбытия Лоуренса с Ближнего Востока стала ярость турок, возмущенных действиями любопытного «археолога» в стратегически важном районе Оттоманской империи. К тому времени муссировавшиеся в прессе рассказы о приключениях английских «археологов» в Сирии отошли на задний план перед грозными событиями – началась Первая мировая. Англия вступила в войну, и Лоуренс получил назначение в Египет.

С началом Первой мировой турецкие власти старались на корню подавить арабское национально-освободительное движение, в связи с чем развернули жестокие преследования и репрессии. Многих руководителей национального сопротивления военный губернатор Сирии Джамаль-паша приказал арестовать или депортировать. В подвалах цитадели Алеппо до сих пор можно видеть мрачные подземные казематы, где турки держали узников, подвергая их жестоким пыткам. Но репрессии не сломили арабов. Недовольством в «Арабистане» решили воспользоваться англичане, засевшие в Египте. Возник план поднять в глубоком турецком тылу – в Аравии мятеж бедуинских племен.

Кочевников в это время раздирали жестокие межплеменные распри. А основной их промысел составляли набеги на соседние племена и разбой. Чтобы превратить бедуинов в организованную военную силу, их надо было сначала примирить. Самым худшим для англичан было то, что бедуины не признавали над собой никакой верховной власти и больше всего ценили свободу. Впрочем, было и другое чувство, не менее сильное, руководившее воинственными кочевниками пустыни. Алчность. Англичане подкупили вождей племен. Теперь нужно было их объединить.

Арабы не имели явного лидера, хотя отдельные личности и семьи обладали огромным влиянием, особенно шериф из Мекки Хусейн. Семья Хусейна хашимиты (теперешний королевский дом в Иордании) утверждала, что является прямым потомком Пророка Мохаммеда через его дочь Фатиму. Британские дипломаты секретно общались с Хусейном, давая свои заверения в том, что халифат со столицей в Дамаске увенчает его мечту о независимой арабской нации. К началу 1916 г. шериф и его сыновья, воодушевленные обещаниями англичан, заканчивали последние приготовления к восстанию. Однако уже тогда англичане предали своего союзника. Это стало причиной глубокой личной драмы Лоуренса Аравийского. В тайне от Хусейна Британия в январе 1916 г. заключила секретный пакт с Францией и Россией, известный как соглашение Сайкса-Пикота-Сазонова. В нем говорилось, что если союзники победят в войне, то они поделят ближневосточные арабские владения Оттоманской империи между собой. Обещанная Хусейну англичанами Сирия по этому соглашению отходила Франции. А Британия забирала себе Палестину.

Тем временем подготовка к мятежу шла полным ходом. Опираясь на британскую поддержку (было выделено 70 000 фунтов и значительное количество оружия), шериф Хусейн начал Великое арабское восстание: сделал первый выстрел с балкона своего дома в Мекке в сторону турецких казарм. 13 июня 1916 г. все турки в Мекке, а 16 июня в Джидде сдались. О характере и тактике повстанцев Лоуренс пишет в книге «Семь столпов мудрости»: «Арабская война являлась географической войной, а турецкая армия была скверно организована. Наша задача заключалась в том, чтобы найти слабейшее место неприятеля и упирать лишь в него, пока время не поколеблет врагов на всем их протяжении. Самые крупные наши силы, бедуины, не привыкли к правильным операциям, но их преимуществами были подвижность, гибкость, самоуверенность, знание местности и разумная отвага. Благодаря им раздробленность становилась нашей силой».

Любимым занятием Лоуренса было взрывать железнодорожные коммуникации турок. При этом, по воспоминанию английского офицера, сопровождавшего «принца Аравии», тот использовал «огромное количество взрывчатки, гораздо больше, чем требовалось, чтобы просто уничтожить, например, мост». «Эмир динамит», как прозвали Лоуренса арабы, получал физическое наслаждение от вида эффектно взлетающих на воздух эшелонов с войсками противника, паровозов, мостов. Он всегда закладывал больше взрывчатки, чем требовалось, хотя доставка динамита в пустыню была чрезвычайно затруднена. Складывалось впечатление, что это было для него просто детской игрой. Тогда же сподвижники начали отмечать в Лоуренсе склонность к жестокости. Война ожесточила его. Отступающие турки нередко сурово обращались с населением. После очередной резни в одном из городов, где турки не пощадили ни детей, ни женщин, Лоуренс дал приказ найти виновных и уничтожить их всех. В своей белой бедуинской галабее, покрытый с головы до ног пятнами крови, словно ангел смерти, носился он на верблюде по полю боя, стреляя из револьвера во все, что движется, и не щадя пленных.

Несмотря на щедрые посулы, помощь со стороны англичан восставшим бедуинам оказалась на деле не столь мощной, как на словах. «В Каире разгоряченные власти обещали нам золото, винтовки, мулов, много пулеметов и горных орудий, но последних, разумеется, нам так никогда и не послали. Вопрос об орудиях являлся вечным мучением, так как турецкая артиллерия намного превосходила нас», – жалуется Лоуренс в своей книге. Голод, скитания по пустыне, плохое снабжение были постоянными спутниками бедуинов, ведомых Лоуренсом к победе. Сам он переносил тяготы походной жизни наравне со своими друзьями-кочевниками. Однажды, когда один из участников отряда отстал в пустыне, он, презрев обычаи бедуинов, вернулся назад и после двух дней поисков нашел этого человека в бескрайних песках. Вернулись они едва живые. Юмор, способность переносить лишения, вера в победу превратили Лоуренса в подлинного лидера движения арабского сопротивления, даже несмотря на его европейское происхождение и христианскую веру. В отличие от большинства своих современников, смотревших на арабов как на людей второго сорта, он был настоящим космополитом и никогда не чванился своей принадлежностью к империи, владевшей половиной мира. Однажды он прямо бросил вызов аристократической гордыне английского штаба в Каире, явившись в офицерский клуб не в форме, а прямо в галабее – одежде «грязного араба». Все это вызывало большое уважение к нему со стороны местных жителей. Наверное, поэтому до сих пор, даже несмотря на обман Британией арабов, которые в результате аравийского восстания вместо независимости получили лишь колониальные мандаты, к Лоуренсу лично на Востоке относятся с большой симпатией и уважением.

Когда арабская конница во главе с Лоуренсом и сыном Хусейна Фейсалом 1 октября 1918 г. ворвалась в Дамаск, она была встречена как освободительница. Однако мечте арабов о независимости не суждено было сбыться. На смену турецкому пришло англо-французское господство. Одновременно с бедуинами в город вошли австралийские подразделения британской армии. В момент своего дамасского триумфа Лоуренс остро переживал чувство вины за предательство арабов его высоким начальством, в своем дневнике он напишет: «Мы призываем их сражаться за ложь, и я не могу этого перенести». Тем не менее он тайно посылает бедуинов водрузить над Дамаском Хашимитское знамя. В течение последующих трех лет союзники приняли несколько соглашений по Ближнему Востоку. Франция получила мандат «власти» над Сирией и Ливаном, а Британия – над Палестиной и вновь созданной страной – Ираком. После того как британцы покинули Дамаск, французы изгнали Фейсала из Сирии. Но Лоуренс не оставил своего друга и ближайшего сподвижника по «великому мятежу в пустыне». С влиятельной помощью Лоуренса Фейсал был поставлен королем Ирака. Тем не менее он продолжал чувствовать угрызения совести перед арабами за то, что принесенные ими под его знаменами жертвы не были вознаграждены главным призом – свободой. После возвращения в Англию на церемонии награждения в Букингемском дворце Лоуренс Аравийский отказался принимать награды из рук короля Георга V, ссылаясь на недостойное обращение Британии с его аравийскими друзьями. Король так и остался стоять с коробочкой с орденами в руках.

Сергей Путилов, Дамаск – Алеппо – Москва, ВПК