Огонь особого назначения

Чрезвычайные ситуации, подобные захвату сомалийскими пиратами супертанкера «Сириус стар», всегда будоражили нефтяной рынок. В 1927 году в Грозном игра со спичками четырехлетнего мальчика привела не только к срыву нефтяных контрактов и грандиозным убыткам, но и к появлению решения ЦК, по которому расстреляли тысячи людей. После пожара на керосиновом заводе ОГПУ получило право на расстрел «вредителей» во внесудебном порядке. 

«Грабежи в Грозном почти прекратились»

Эпоху революции и Гражданской войны на грозненских нефтепромыслах не без оснований называли временем пожарищ. Вышки и хранилища поджигали бандиты, а также регулярные части, которые мало чем отличались от первых. Так что в результате в 1918 году добыча нефти в Грозном сократилась практически до нуля. Да и потом, после окончания Гражданской войны, банды по-прежнему нападали на промыслы и мешали добыче сверхценного для армии и промышленности продукта. Против преступных вооруженных формирований высылались усиленные чекистские и воинские части, но, как отмечалось в сводках ОГПУ в 1924 году, усиление репрессий приводило только к росту численности банд.

Фото: РГАКФД/Росинформ / Коммерсантъ 

Выход из тупиковой ситуации нашел секретарь Северо-Кавказского крайкома Анастас Микоян. Он, по сути, предложил откупиться от чеченцев.

«Я, — вспоминал он, — поставил вопрос о том, что нужно как-то материально заинтересовать чеченцев и поставить в зависимость чеченский бюджет от успехов работы грозненской нефтяной промышленности. Надо, чтобы Грозный вошел в состав чеченской автономии. Было решено отчислять в пользу чеченского ревкома 3 руб. с каждого пуда добытой в Грозном нефти. Более того, ущерб за грабежи, которые чеченцы совершают, предложено было покрывать из этих отчислений, чтобы ревком сам и почувствовал, что грабежи в первую очередь ударяют по его бюджету, и мог теперь раскрыть чеченскому народу глаза на то, что бандиты грабят собственный бюджет автономной области — источник доходов населения и средств, идущих на строительство школ, дорог, больниц и пр.

Действительно, эта мера дала хорошие результаты. Члены ревкома ездили по районам, приводили фактические суммы, которые уходили из бюджета на покрытие ущерба от грабежей. Это оказало серьезное влияние. Доходы ревкома увеличились, его влияние укрепилось, и к борьбе с бандитами удалось привлечь само чеченское население. Грабежи в Грозном почти прекратились» (Здесь и далее лексические, стилистические, а также особенности грамматики и синтаксиса цитируемых источников сохранены. — Прим. ред.).

Покой, правда, обходился центральному нефтяному управлению «Грознефть» недешево: Чечне отчислялось 400 тыс. руб. в год. Ингушетии, как отмечала газета «Грозненский рабочий», платили в десять раз меньше. Зато «Грознефть» закупала у ингушей леса и извести почти на полмиллиона в год, так что и местные власти были не в обиде.

Дополнительные средства выделялись и для того, чтобы задобрить терских и сунженских казаков и дагестанское руководство. Так что в результате на промыслах и вокруг них действительно наступил мир. Но как только добыча нефти и производство бензина и керосина на грозненских заводах стали расти, суммы выплат зафиксировали, и со временем затраты на замирение горцев и казаков становились все менее заметными в бюджете управления.

 
Экспортные амбиции «Нефтесиндиката» (на фото его руководитель Георгий Ломов) вошли в неразрешимое противоречие с импортными потребностями нефтедобытчиков. Фото: РГАКФД/Росинформ

Казалось бы, должна была наступить эпоха процветания «Грознефти» и города. Но тут начались новые напасти. Головная организация советской нефтяной промышленности — «Нефтесиндикат» во главе с Георгием Ломовым — после долгих усилий смогла прорвать блокаду крупнейших зарубежных компаний и вышла на мировой рынок. Нефтедоллары оценили в Кремле, и на добытчиков и переработчиков черного золота начали оказывать огромное давление — они должны были давать на экспорт все больше и больше нефти, бензина и нефтепродуктов.

«Добыть, когда нет средств, — это потруднее»

Начальник «Грознефти» Иосиф Косиор в марте 1926 года отправил во все руководящие союзные инстанции — ЦК, Совнарком, Высший совет народного хозяйства (ВСНХ) и Госплан — отчаянное письмо с грифом «совершенно секретно»: «В начале текущего года ВСНХ СССР, считаясь с недостатком топлива, необходимостью формирования экспорта, требовал от «Грознефти» максимального форсирования добычи нефти. Несмотря на то что специалисты ВСНХ считали добычу в 144 млн пудов преувеличенной, ВСНХ, а затем и Госплан утвердили эту цифру. При этом считалось, что все необходимое для такого необыкновенного форсирования (в два раза увеличивающего добычу 1913 года) будет предоставлено.

Возможности нефтепромыслов, возглавляемых Иосифом Косиором, не вполне соответствовали размаху нефтезамыслов советской власти. Фото: РГАКФД/Росинформ / Коммерсантъ 

При утверждении финплана на 25/26 год ВСНХ, Госплан, не считаясь со столь высоким заданием, без всяких оснований резали капитальные затраты по «Грознефти» и тот импорт, который являлся необходимым для исполнения программы. В то же время увеличивались платежи НКФ (Наркомфина. — Прим. ред.). В 23/24 г. платежи исчислялись в 0,6 млн руб., в 24/25 г. — в 4,6 млн руб., в 25/26 г. — в 16 млн руб., т.е. по сравнению с 24/25 г. эти платежи увеличились почти в 4 раза. Из 56 млн руб. приходного плана «Грознефти» 16 млн руб. надо платить НКФ, т.е. почти 30%. Сокращая в последующем капитальные затраты, непомерно увеличивая платежи НКФ, сокращая импорт (в первом полугодии «Грознефть» ни копейки не получила по импорту), ВСНХ, Госплан фактически сделали все возможное для того, чтобы «Грознефть» не могла исполнить своей программы.

Так резали и обходились с предприятием, которое должно было, по планам, дать 78 млн пудов нефтетоплива, и 30—35 млн руб. государству валюты по экспорту, и 16 млн руб. в доход казны. Резались все основания для того, чтобы увеличить экспорт и план топливоснабжения. В настоящее время, несмотря на то, что по сравнению с началом года, когда все специалисты и прочие работники центра сходились на том, что задание по добыче 144 млн пудов является «максимально возможным»,— условия работы ухудшились (импорт срезан, капитальные затраты уменьшаются и т.д.), вносятся проекты увеличить добычу «Грознефти» в текущем году сверх 144 млн пудов.

Словом, в то время, когда по всему СССР срываются экспортные и прочие планы, когда СССР мечтает о том, чтобы выполнить те планы, которые были в начале года, «Грознефть», несмотря на то, что ей ничего не дают по импорту, оставляя ее без оборудования, хотят еще заставить повышать первоначальные планы.

«Грознефть» по импорту не получила то, что ей было нужно для исполнения программы; намного опаздывают с исполнением заказов союзные заводы, непомерные платежи НКФ требуют колоссального напряжения финансовых ресурсов «Грознефти». Стремясь при таких условиях выполнить задания по экспорту, топливоснабжению, платежам НКФ, «Грознефть» может сделать это только благодаря хищнической эксплуатации (60—70% фонтанной добычи), лишающей нас возможности развивать дело в будущем, и не менее хищническому использованию оборудования, которое не заменяется, а степень эксплуатации основного капитала достигает колоссального напряжения.

Все же в этих условиях «Грознефть» стремилась и будет стремиться, чтобы в этом тяжелом для СССР году выполнить и экспортный план (выделено в письме. — Прим. ред.); план топливоснабжения и план платежей НКФ. Однако я прощу иметь в виду, что исполнение этих заданий будет достигнуто путем истощения месторождения и износа нашего оборудования. Поэтому в текущем году мы максимум можем исполнить те задания, которые поставлены были нам в начале года. Благодаря хищнической эксплуатации месторождения и основного капитала в будущем году мы не сможем увеличить добычу и должны будем остановиться на цифре текущего года.

Если государство из 56 млн руб. выручки за нашу продукцию берет в казну 16 млн руб. (30%), если государство ограничивает нашу возможность получения оборудования из-за границы, сокращая наш импорт, оно должно при этом считаться с неизбежным сокращением развития данного предприятия. Всякая отрасль промышленности для своего развития требует соответствующих льгот, и, наоборот, при налоговом и другом зажиме ее развитие задерживается.

Мне кажется, что не в интересах государства задерживать развитие треста, снабжающего страну топливом и на 30—35 млн руб. экспортирующего. Сокращать импорт оборудования такому тресту — это значит сокращать экспорт государства. Но протестуя всеми фибрами своей души против такой неправильной политики, я принимаю к исполнению и всеми силами стараюсь выполнить планы этого года. Прошу лишь об одном:

1) не увеличивать план этого года, ибо его выполнить «Грознефть» не в состоянии;

2) считаясь с неизбежными последствиями той политики, которая проводилась по отношению к «Грознефти» до сих пор, добычу «Грознефти» в будущем году оставить на уровне текущего года».

Однако к доводам И.Косиора не прислушались. Ведь точно также «Нефтесиндикат» обходился и с «Азнефтью», отбирая у треста немалую часть средств, вырученных от продажи нефти и нефтепродуктов. И дело было не только и не столько в вечных экономических и продовольственных трудностях или в необходимости срочного переоснащения промышленности.

В партии шла отчаянная борьба за власть, и тот, кто обладал наибольшими материальными и финансовыми ресурсами, получал в виде приза одну шестую часть суши. Поэтому Иосиф Сталин и его соратники объясняли неразумным управленцам и специалистам, что все происходящее с нефтяниками — не примитивный грабеж, а высокая государственная политика. А хищническая добыча и загубленные промыслы не более чем издержки, на которые приходится идти во имя великих целей.

Проблема заключалась лишь в том, что при таких высоких ставках любые возникающие препятствия воспринимались особенно болезненно.

«Направился со спичкой и палочкой к бензинному резервуару»

Именно поэтому пожар, возникший 22 марта 1927 года в Грозном, привлек самое пристальное внимание И.Сталина, а все сведения об этом происшествии были строжайше засекречены. О том, что происходило, известно лишь из сообщений исполняющего обязанности полномочного представителя ОГПУ Александра Кауля по прямому проводу из Ростова в Москву:

«1. В 14 часов 30 минут вспыхнул резервуар с бензином на керосиновом заводе №1, по предварительным данным, от игры с огнем детей. К настоящему моменту сгорело 15 резервуаров, всего погибло 2 млн пудов нефтепродуктов, в том числе около 1 млн — бензина. Под большой угрозой находится керосиновый завод №1, земляной резервуар около 600000 пу дов нефти и желдорстанция.

2. Втянут в охрану в противопожарном отношении весь гарнизон, антипожарные силы «Грознефти», вольные дружины. Из Баку и Петровска вызваны экстренные пожарные поезда. Из Владикавказа переброшено 1000 красноармейцев…

3. Мною запрошен Грозный о необходимых дополнительных воинских и антипожарных силах.

4. В Грозном создана чрезвычайная пятерка и специальная транспортная тройка. Меры охраны против перекидок на новые места и меры следствия приняты».

В первоначальную версию поджога резервуара детьми, очевидно, не поверили, и потому А.Кауль докладывал об отбытии на место происшествия поезда с руководителями дорожно-транспортного и контрразведывательного отделов северокавказского полпредства ОГПУ: «Через час экстренным выезжает в Грозный секретарь крайкома тов.Комиссаров, нач. ДТО ОГПУ Мамендос и нач. КРО Николаев с группой для руководства последним следствием и выяснением причин и обстановки.

По имеющимся данным, взорвавшиеся резервуары охранялись вольнонаемными сторожами, несмотря на наши неоднократные указания «Грознефти» передать их также под нашу охрану. Район резервуара и керосинового завода в антипожарном отношении из всех мест промыслов в худшем положении, несмотря на неоднократные же наши указания «Грознефти», которые беспечно ею пока не реализованы… О жертвах пока установленных данных нет, кроме как о 8 человеках с ожогами. В городе спокойно, меры борьбы с провокационными слухами и другими возможностями использования антисоветскими элементами положения приняты».

Нефтеналивные мощности «Грознефти» временами приобретали нефтеразливной характер
Фото: РГАКФД/Росинформ / Коммерсантъ 
 

В 10 часов утра 23 марта А.Кауль сообщал: «Пожар продолжается. Положение по-прежнему угрожающее. Центр внимания — на нефтяной пруд, от которого в данный момент зависит существование 1-го нефтяного завода. Принимаются героические меры, тушение горящего резервуара крайне затруднительно ввиду большой силы огня и невозможности приблизиться. Рабочие и мобилизованные силы с прежней энергией продолжают тушение. Из Грозного высылаются дополнительные войсковые части… Количество жертв выяснить не представляется возможным. Пока сгорело 18 резервуаров. Приняты меры к перекачке нефти и бензина из уцелевших резервуаров. Решающий поворот о пожаре выяснится через 8—10 часов».

Вечерние новости из Грозного по-прежнему не внушали оптимизма: «Пожар без перемен,— докладывал А.Кауль.— По данным «Грознефти», убытки таковы: сгорело 19 больших резервуаров, 17 малых. Всего сгорело 1300000 пудов (видимо, имеются в виду нефтепродукты. — Прим. ред.), из них бензину — 800000 пудов, керосину — 300000 пудов, газолину — 50000 пудов. Нефти — 1500000 пудов. Получивших тяжелые ожоги — 9 человек. Цифры убытков требуют проверки. Дальнейшее донесу».

И лишь вечером 24 марта пришло сообщение о завершении бедствия: «С 2 часов 24 марта огонь резко пошел на убыль. В 5 часов 30 минут пожар полностью ликвидирован».

Пока пожарные безуспешно боролись с катастрофой всесоюзного масштаба… Фото: РГАКФД/Росинформ/ Коммерсантъ
 

…безмятежная жизнь провинциального Грозного шла своим чередом. Фото: РГАКФД/Росинформ / Коммерсантъ
 

Однако самым удивительным оказалось донесение северокавказского полпредства ОГПУ о причинах пожара: «Результаты предварительной агентурно-следственной разработки: четырехлетний мальчик счетовода «Грознефти» Погоняйлова направился со спичкой и палочкой к бензинному резервуару, находящемуся в 3 саженях от своей квартиры, обмакнув палочку в лужице бензина, образовавшейся благодаря течи резервуара, зажег, и вспыхнул огонь, охвативший резервуар.

Прибывшая через пять минут пожарная команда уже была не в состоянии ликвидировать распространившийся огонь. Один из рабочих, стаскивая крышу с сарайчика Погоняйлова, обнаружил там маленькие по форме бомбы (считаем условно) с капсюлями в количестве 6 штук. Бомбы рабочий передал нам. Ни один военспец подобных бомбочек не видел и вообще не может определить их свойства. Погоняйлов арестован. Интенсивное следствие и агентурная работа продолжаются».

«Приравнять небрежность к государственным преступлениям»

Узнав, что нефть и нефтепродукты, составлявшие двухнедельную добычу «Грознефти», буквально превратились в дым, И.Сталин пришел в ярость. Ведь сгорели не только резервуары, но и экспортные контракты на бензин и керосин. Но значительное экономическое поражение «отец всех народов» сумел превратить в серьезный политический успех. Уже 24 марта он выступил на Политбюро с докладом о грозненском пожаре и настоял на принятии самых жестких мер. Причем версия о мальчике его явно не устраивала. В решении Политбюро говорилось:

«а) предложить ОГПУ созвать совещание представителей ОГПУ для обсуждения вопроса о борьбе с поджогами и внести к следующему заседанию Политбюро свои конкретные предложения;

б) поручить ОГПУ послать в Грозный своих представителей для обследования на месте причин возникновения пожара».

Ровно через неделю ОГПУ представило обширный план мероприятий по предотвращению диверсий, который утвердило Политбюро. В нем, в частности, говорилось:

«1) для проведения мер борьбы с пожарами, взрывами, авариями и прочими вредительными актами, являющимися как результат диверсии, так и халатности администрации предприятий, а также для постоянного наблюдения и контроля за состоянием охраны противопожарного оборудования и предохранительных установок на складах, заводах и предприятиях государственного значения создать постоянную комиссию при ОГПУ в центре: из представителей Военведа, ОГПУ, ВСНХ, НКПС и ВЦСПС под председательством представителя ОГПУ и на местах, при ПП ОГПУ, — аналогичные комиссии;

2) просить ЦК ВКП(б) путем специального циркуляра по парторганизациям и кампании в прессе разъяснить рабочим об опасности, угрожающей делу социалистического строительства от пожаров, взрывов и порчи машинных установок, как в результате диверсии иностранных государств, так и халатного отношения самих рабочих и администрации к делу охраны предприятия, обязать самих рабочих следить за безопасностью предприятия;

3) ввести на всех предприятиях государственного значения персональную ответственность директора за принятие мер по охране предприятия и его отдельных частей, обязав иметь ответственных лиц в отдельных частях предприятия (цеха и т.п.);

4) считать необходимым упразднить вольнонаемную охрану на предприятиях общегосударственного значения, для чего предложить ОГПУ совместно с ВСНХ еще раз пересмотреть перечень заводов и предприятий, выделив из общего числа их имеющие общегосударственное значение для установления на них войсковой или военизированной охраны, количественно и качественно обеспечивающей сохранность объектов.

Признать необходимым передачу охраны предприятий военной промышленности, стратегически важных пунктов и сооружений на железных дорогах, а также особо важных государственных сооружений и предприятий войскам Военведа или войскам ОГПУ с содержанием означенной охраны постановлениями правительства по сметам соответствующих ведомств».

Но главной явно была вторая часть решения:

«1) усилить репрессии за халатность, за непринятие мер охраны и противопожарных средств, привлекая виновных к ответственности как по линии ОГПУ, так и по партийной;

2) приравнять небрежность как должностных, так и всех прочих лиц, в результате халатности которых имелись разрушения, взрывы, пожары и т.п. государственной промышленности, к государственным преступлениям;

3) предоставить право ОГПУ рассматривать во внесудебном порядке вплоть до применения ВМН и с опубликованием в печати дела по диверсии, пожарам, взрывам, порче машинных установок, а также дела, указанные в пп.1 и 2».

Теперь ОГПУ, по сути, получало право считать любую поломку оборудования или еще более мелкое нарушение технологического процесса на производстве актом вредительства и диверсии и приговаривать обвиненного к расстрелу во внесудебном порядке. А нарушения подобного рода можно было без проблем найти на любом советском предприятии. Так что красные директора, на которых возложили персональную ответственность, теперь оказывались рабами ОГПУ и ЦК и не могли даже подумать об участии в оппозиции или позволять инакомыслящим проводить какие-либо собрания или мероприятия на своих фабриках и заводах.

На фоне этой весомой политической победы требование разобраться в истинных причинах грозненского пожара как-то позабылось. Ведь что именно представляли собой бомбочки, найденные на чердаке счетовода Погоняйлова, и поджигал ли что-нибудь его мальчик, не имело решительно никакого значения.

Евгений Жирнов, «Коммерсант-Власть»