Бандитизм 1990-х как социальное явление

Рождение российского капитализма, ныне обратившегося в усеченный неосоциализм, сопровождалось конвульсиями. Более 10 лет отечественной экономикой заправляли бандиты. В сущности, никакого сколько-нибудь крупного бизнеса, кроме бандитского, в России не было вовсе. Мелкие спекулянты, «челноки» – не в счет. Да и над ними непременно торчала «крыша» – не бандитская, так ментовская.

Оттого у нас и модно сегодня опять считать капитализм порочным путем развития общества, а 1990-е годы – ошибочной эпохой, которую лучше бы вычеркнуть из истории страны.

Говорят, что всё началось с грабительской приватизации Чубайса. Сначала он выпустил пресловутые ваучеры («чеки на собственность», они же «приватизационные чеки»), объявленная стоимость которых составляла 10 тысяч позднесоветских рублей (тех самых, мифических, курс которых к доллару был 0,7:1), а потом, вместо того чтобы проиндексировать их стоимость в соответствии с фактическим курсом рубля, обретшего после 1992 года пусть частичную и какую-то ущербную, но конвертируемость, – взял да и превратил ваучеры в ничего не стоящие бумажки, филькины грамоты.

Вне всякого сомнения, Чубайс должен был действовать по справедливости, а не в угоду тогдашнему чиновничьему и олигархическому корпусу, точнее, корпусам (потому что тогда это были два разных корпуса, а не один и тот же, как сейчас). Чубайс был обязан сделать то, что обещал всей стране Президент Ельцин, – то есть объективно проиндексировать стоимость ваучера и предоставить каждому гражданину страны долю в ее (страны) имуществе соответственно этой стоимости.

К середине 1993 года, таким образом, у каждого гражданина России в руках – если бы не Чубайсов мухлёж – должно было быть около 40–50 миллионов тогдашних рублей. (Или около 30 тысяч тогдашних долларов, ежели кому-либо милее американская валюта.) А не позорные 12–18 тысяч «деревянных» (столько тогда стоил ваучер на внутреннем рынке).

Иными словами, население России к середине 1993-го целиком состояло бы из счастливых обладателей 40 лимонов. Причем почти никто из этих самых обладателей не имел бы (и на самом деле не имел!) ни малейшего понятия о том, как обращаться с большими деньгами.

Дальнейший ход событий при таком раскладе очевиден. Счастливые обладатели в большинстве своем просадили бы все свои лимоны и остались бы практически без порток. То есть обладание большими деньгами для большей части нашего населения не могло бы не возыметь того же результата, что и грабительская Чубайсова приватизация. Именно потому, что народ не имел понятия о том, что делать с большими бабками.

Правда, есть разница. Сто с лишним миллионов нищих – отнюдь не то же самое, что сто с лишним миллионов нищих, каждый из которых буквально вот только что в руках держал, понимаете, в руках! – 40 миллионов рублей. В первом случае люди, пожалуй, готовы и посмеяться над своим незавидным положением. Во втором – они разъярены, они в досаде, граничащей с бешенством. (Лев Гумилёв, вероятно, назвал бы это состояние повышенной пассионарностью.) Когда такое настроение овладевает большинством населения страны – опасность гражданской войны возрастает до предела.

Или – до беспредела. Это уж как кому нравится.

Таким образом, Чубайс безмерно «виноват» перед Россией тем, что своей приватизацией – с одной стороны шутовской, скоморошьей, с другой стороны шулерской – почти свел к нулю вероятность гражданской войны в России.

Правда, и при условии честной приватизации эта вероятность могла не реализоваться. Но тогда мы пришли бы к тому же, к чему пришли на самом деле. Ну не удержались бы большие деньги у неумех, ну не бывает таких чудес на белом свете. Во все эпохи и во всех странах физикой занимаются физики, поэзией – поэты, а большие деньги – в руках у тех, кто знает, что с ними делать. Хочу ли, например, я миллион долларов? Да, хочу. Надо ли мне его давать? Нет, не надо. Потому что очень скоро он всё равно окажется в руках тех, кто и без моего миллиона богат. Я не хочу сказать, что это справедливо. Просто есть такой феномен, как профессионализм. В работе с большими деньгами он тоже имеет место быть и тоже критически важен.

* * *

Именно такие люди – профессионалы в обращении с большими деньгами – и выплыли на поверхность общества в 90-х.

Но почему они – все, сплошь, без единого исключения! – оказались бандитами?

* * *

У нас этот вопрос обычно ставят иначе. Почему, мол, в руководстве российской экономикой 90-х бандиты напрочь перевесили честных бизнесменов?

* * *

Позволю себе переспросить, будто не расслышал: кого-кого перевесили?

Каких еще «честных бизнесменов»? Что за фантазия Веснухина?!.. Неужели имеются в виду разнообразные прекраснодушные мечтатели, сроду не видевшие больших денег, но возомнившие себя дельцами и невесть зачем открывшие «свое дело» под банковские кредиты? Ведь речь идет – напоминаю – о 1992-м годе. Именно тогда начались у нас т.н. экономические реформы (или, как сказал Геннадий Головин, «грандиозно-уркаганские экономические преобразования» – ох, грешен, люблю эту цитату, она такая смачная). До 1992-го никаких бизнесменов в России – тогда еще советской – не водилось. Потому что не было частной собственности.

Это, конечно, не значит, что у нас не рождались люди, от природы наделенные талантом экономическим, сиречь способные к деланию денег. Конечно, такие люди рождались – и рождались примерно с такой же частотой, как и у других народов (никак иначе и быть не могло). То есть редко.

Мог ли талант этих людей найти себе применение при советской власти?

Разумеется, мог. И находил. После чего эти люди отправлялись в тюрьму за экономические преступления. Потому что по советскому дегенеративному «законодательству» любое частное предпринимательство попадало в категорию «хищений социалистической собственности».

* * *

Вот из кого состоял у нас корпус дельцов в 1990-е годы. Сомневаюсь, что все они были бандитами изначально. Они были всего лишь дельцами. Или, если угодно, прохиндеями, делягами… какие там еще слова есть в нашем языке… ну, разные есть слова. Но БАНДИТАМИ люди, отсидевшие при советской власти за экономические преступления («хищения социалистической собственности»), вышли из советских тюрем.

Ведь там круг их общения составляли «граждане уголовнички», а вовсе не профессор Гаврило Попов и не товарищ академик Абалкин. А влияние советской тюрьмы на тех, кто в ней сидел (а за хищения соцсобственности сроки обычно давали немалые), общеизвестно. И каких манер могли там набраться бывшие вполне безобидные деляги и прохиндеи, совершенно очевидно. И почему к ним так легко прилипали эти манеры, тоже не секрет. Ведь это самозащита. И средство опознания «свой – чужой». Вы не сидели в отечественной тюрьме, дорогой читатель? Я тоже нет.

Но общаться с теми, кто там сидел, мне приходилось. Да и не в одних манерах или лексиконе тут дело. Само мировоззрение этих людей как дельцов, пройдя уркаганскую фазу доформирования, не могло не стать криминальным. Вот что главное-то. Само их представление о сделке (новоангл. transaction) выродилось в представление об обмане (новорусск. kidok или kidalovo).

А других людей, способных делать деньги, кроме тех, кто отсидел при Совке за экономические преступления и прошел бандитскую подготовку, в России в начале 1990-х практически не имелось. Плюс к тому – вполне естественным и даже самопроизвольным образом вся эта публика еще в тюрьмах, в преддверии выхода на свободу с чистой совестью, обрастала другими товарищами, сидевшими с нею вместе, экономическими талантами не блещущих, но обладавших другими ценными навыками – например, по решению заковыристых вопросов силовыми методами (новорусск. razborka). Две потенциально совместимые социальные категории обрели друг друга в океане людских противоречий и слились в экстазе. Рыбак рыбака и т.д.

Кстати, если уж быть совсем точным, это произошло не вдруг, не враз, не на счет «ать-два» и не в 92-м году. И даже не в 85-м. Раньше. Бандитская экономическая система, расцветшая пышным цветом в эпоху свободы, начала складываться году в 1969-м или около того. Социализм еще был – но уже маразмел, но уже плесневел, но уже совсем обеззубел, и конфетка-пососайка, именуемая «общественной собственностью на средства производства», уже почти не поддавалась облизыванию.

Дело в том, что de facto никакая «общественная собственность» невозможна – это семантический нонсенс, и «социалистическая экономика» на практике означает отсутствие экономики вообще. (Сталинская экономика не в счет – она существовала только в период подготовки к мировой войне и только с этой целью; кроме того, ГУЛаг как экономическое решение, мягко говоря, не идеал. Разве что на очень короткое время – и завершиться это время должно победоносной войной, иначе смерть социалистического государства неизбежна.)

Но совсем без экономики общество жить не может, ему надо как минимум питаться и одеваться. И в догнивающих недрах разлагающегося «развитого социализма» втихомолку стало формироваться то, что потом обозвали теневой экономикой. А в 92-м она вышла из тени. И начала работать. Работала она хреново, но было бы еще хреновей, если бы и ее не имелось. Тогда тот же самый бандитский бизнес начал бы складываться в 92-м прямо с нуля, и результат был бы в целом таким же, только больше крови, больше бардака и меньше продуктов на прилавках.

Вот почему нет парадокса в том, что у нас капитализм бандитский и воровской. Никаким другим он по определению не мог быть – если считаться с реальностью.

И, уж конечно, неуместен разговор о «честных бизнесменах», которые были, разумеется, никакие не бизнесмены, а прекраснодушные самозванцы. Честным можно (но необязательно) было оставаться на уровне Лужи, Туши, Зелёнки и Черкизовской толкучки. Для бизнеса такого уровня не требовался талант и опыт, с неизбежностью приводивший в советскую тюрьму.

* * *

Из того, что наш российский капитализм не мог не быть бандитским, общество сделало следующий вывод: капитализм вообще плох, а социализм лучше.

Конечно, лучше. В одном из двух случаев. Когда нефть дорогая и когда страна воюет. Для мирной жизни в условиях переменной экономической ситуации социализм не годится.

И это доказано практикой. В 1970-е страна жировала за счет высоких цен на нефть. Нефть была практически единственным источником доходов советского общества. И советское государство лезло вон из дрёсен, чтобы не признавать это в открытую. Доходило до того, что перед каким-то там, чёрт его упомнит, то ли 25-м, то ли 26-м коммунячьим съездом Брежнев упрашивал Косыгина вписать в бюджет хоть что-нибудь, ну хоть что-нибудь, кроме нефти, любую липу, любое фуфло, любую чушь свинячью! – лишь бы не расписываться в том, что мы существуем только за счет продажи нефти за бугор по высоким ценам, а остальная наша экономика – одно название и сплошное слёзное позорище.

К середине 1980-х нефть крепко подешевела. Ничего не поделаешь, всё так – то дорожает, то дешевеет. И при социализме тоже. Ведь слово «социализм», сколько ни повторяй его, как заклинание, само по себе не меняет природы товарно-денежных отношений. И подешевела нефть, как миленькая, никуда не делась. И рухнула несуществующая советская социалистическая экономика, и дал дуба несуществующий советский рубль, а следом – социалистическое государство.

И пришли те, кто еще при социализме пытался урвать от нефтяного пирога хоть немножко себе лично и сел за это в тюрьму. Ничего тут противоестественного нет. Любая экономическая деятельность по определению заключается в получении прибыли для себя. И чем большую прибыль делец извлекает для себя, тем большую пользу приносит его бизнес обществу. Такова природа экономики как рода человеческой деятельности, и болтать болты о «честных бизнесменах», имея в виду людей, которые работают на общество, а себя игнорируют, значит терзаться бесплодными фантазиями.

И даже не потому, что никто не дурак от своих прибытков отказываться. А просто потому, что уровень жизни населения вообще поднимается только одним способом: каждый субъект этого самого населения сам поднимает уровень жизни – свой и своих иждивенцев.

Есть, конечно, еще такой субъект экономики, как государство. Но этот субъект по определению паразитический. Чиновник не может быть бизнесменом. Потому что талант чиновника – это талант управленца, талант администратора. А это феномен совсем иной природы, нежели способность к деланию денег. Чиновник имеет дело с УЖЕ ПОЛУЧЕННЫМИ деньгами, с УЖЕ ОБЕСПЕЧЕННЫМИ прибылями, с УЖЕ ПОСТАВЛЕННЫМ делом. Сам ПОСТАВИТЬ дело, заставить его идти своим ходом чиновник не может. Для этого нужен человек с совершенно другими психофизиологическими характеристиками, с совершенно другим талантом.

Именно обладатели такого рода таланта и принялись заправлять новорожденной российской экономикой в 1990-е. К сожалению, как уже было показано, при существовавших обстоятельствах все или почти все эти люди вошли в 1990-е годы вполне сформировавшимися бандитами.

* * *

Бытует мнение, что если бы т.н. «семья» первого Президента страны не сквакалась с бандюганами, если бы не дала зеленую улицу криминалу, то и капитализм у нас сразу был бы розовый, мягкий и пуфыфтый.

Мнение, безусловно, солидное и остроумное. Но дело в том, что ни Президент, ни т.н. «семья», ни парламент не давали зеленой улицы бандитам. Зеленая улица была дана частному предпринимательству. Не было ни одного закона, ни одного президентского указа, узаконивавшего именно криминальный бизнес. Узаконен был бизнес вообще. А криминальным он стал – и не мог не стать – по причине, указанной выше.

Косвенным доказательством непричастности Президента и т.н. «семьи» к бандитизации российского предпринимательства может служить липовый характер материального благополучия т.н. «семьи», обнаружившийся вскоре после отставки Президента. Вдруг выяснилось, что у всех этих людей – Юмашева, Татьяны Дьяченко и кого там еще… в общем-то, ни хрена нет. Покомандовали, да и сгинули без следа. А страшный и ужасный Абрамыч, опутавший страну, аки спрут склизкий, был легко и безмятежно выкинут за шкирдан в солнечную Англию, где и проедает потихоньку то, что у него осталось.

Вся его страшность и ужасность оказалась пустышкой. Видимо, не настолько он умен и не настолько талантлив в бизнесе, как принято думать. Вот старина Гусинский и за кордоном не пропал, дай Бог ему здоровья и жрать побольше. А наш общий друг Березовский уже к 2005-му году располагал всего 500 с чем-то миллионами фунтов стерлингов. По некоторым сведениям, сейчас у него осталось не более 100 миллионов. Это жутко много для нас с вами, но смехотворно мало для олигарха, пусть бывшего. Никакой он, выходит дело, не бизнесмен.

Легко быть бизнесменом, когда к твоим услугам административный ресурс. Но не стало его – и не стало «олигарха» Березовского. Время от времени какие-то юмористы распространяют весёлые слухи о том, что Абрамыч готовится совершить госпереворот в России и намерен вбухать в это дело какие-то бешеные калабахи. Не знаю, хочет ли Абрамыч действительно устроить у нас политический дивертисмент. Но вбухивать ему в столь серьезный проект решительнейшим образом нечего.

* * *

Можно ли утверждать, что бандитская фаза российского капитализма принесла обществу только вред и не принесла никакой пользы?

Можно. Но глупо.

Сейчас у нас осталось сравнительно мало бандитов, рэкетиров и прочей шпаны. Сейчас в экономическом бандитизме нет нужды, ибо командные позиции в бизнесе заняли другие олигархи, принадлежащие к государственному аппарату. Но СТАВИЛИ дело не они. Ставили его бандиты. И наш знаменитый стабфонд, безобразно распухший от нефтяных денег… нет-нет, он, конечно, нефтяной, кто же спорит. Но основа его была заложена к концу 1990-х бандитами.

Принято считать, что в 2000-е годы страна живет благополучнее, чем в 1990-е. (По крайней мере, для периода 2001–2006 это справедливо.) Что и естественно. И основа этого благополучия была заложена бандитским капитализмом 1990-х. Это за счет бандитских денег в начале 2000-х повышали пенсии и зарплаты. Это бандитскими деньгами – деньгами Гургена и Витьки Антибиотика – выплачивали первые долги. Потом, конечно, нефтедоллары заполонили всё и сделали бандитский «pre-стабфонд» неактуальным. Но только потом.

Да и происхождение нефтедолларов тоже в конечном итоге бандитское. Да, страна существует за счет того, что государственные компании успешно торгуют нефтью на мировом рынке. Но для успеха тут недостаточно высоких мировых цен на нефть. Нужно – как везде и во всем – поставленное дело. Вот его и поставил человек, впоследствии объявленный бандитом, – Ходорковский. Когда же он означенное дело таки да, поставил и, следственно, дальше чиновники уже могли управлять им сами, не рискуя провалить его (потому что оно уже шло само собой), государство усадило Ходорковского в тюрьму и стало нефтяным магнатом вместо него. Поработал? – молодец, теперь отдохни. А мы порулим.

* * *

Сейчас, правда, рулить стало не так весело и увлекательно. Нефть подешевела, чтоб её.

* * *

Сегодня наша страна чрезмерно увлекается социализмом. Правда, полная реставрация придурковатой советской экономической модели возможна лишь при условии запрета частной собственности и частного предпринимательства – или, что то же самое, невозможна. Но позиции государства – паразитической структуры, долженствующей выполнять только функции управления, – в экономике безобразно усилились.

А социализм, как уже сказано, возможен только при благополучной внешнеэкономической конъюнктуре. Поскольку у нашего российского общества нет других макроисточников прибыли, кроме нефти, а российское государство крайне неповоротливо и несмышлёно в роли главного российского бизнесмена, найти новый источник прибыли для общества оно не сумеет, как не умело этого прежде. И если нефть совсем перестанет кормить общество, то неизбежно зашатаются основы неосоциалистической экономики, а следом задребезжит и политическая структура общества.

И придется опять призывать на подмогу частников, опять давать им зеленую улицу. Придет новый 85-й год (минимум цен на нефть), а за ним – новый 91-й.

И что же, придут новые бандиты?

Вряд ли. Ни при первом Президенте, ни при сменивших его статистах от политики новые люди, пришедшие в экономику и не имеющие советского тюремного прошлого, не сидели в тюрьмах за экономические преступления. Или, по крайности, не так много их сидело и сидит, как при Совке.

Но всё же не исключено, что неокапитализм, который, весьма вероятно, понадобится, дабы исправить последствия нынешнего неосоциализма, тоже будет в немалой степени бандитским. Как вы думаете, кем выйдет (если выйдет) из тюрьмы Ходорковский? Какие замашки он там усвоит и каких «понятий» нахватается? Вот-вот.

И что же, нынешняя российская неосоциалистическая экономика полностью гробанётся, как гробанулась в конце 1980-х советская?

Опять же вряд ли. Но государству придется убраться из целого ряда отраслей экономики, вновь отдав командные позиции «олигархам». В конце концов, когда общество, кряхтя и охая, проползет через новую череду потрясений и положение устаканится, новых олигархов можно будет отправить следом за старыми – государство-то сильнее любого олигарха. Но до той поры они будут нужны, чтобы вновь поставить пошатнувшееся дело.

А политическая система? Вероятно, тоже ничего особенного ей не грозит. Система-то сама по себе весьма недурная, и не дураки ее строили. Но государству придётся маленько поумерить свою спесь и, например, восстановить выборность губернаторов и суды присяжных. Потом, когда всё придет в норму, снова можно будет надуть щёки, выпятить брюхо и взяться за привычное политико-экономическое лузерство, процветавшее у нас в 1970-е и вновь процветающее ныне, в 2000-е. Верно говорил старина Макиавелли: в годы бедствий призывают людей талантливых; в годы благополучия у руля хотят видеть людей богатых и со связями. Остается надеяться, что с каждым новым периодом нашей политико-экономической синусоиды люди талантливые будут всё менее и менее бандитами.

P.S.

…а там кто его знает – не исключено, что в будущем эпосе бандиты 1990-х станут героями. А что? Уж если у нас такие, как Котовский, в героях ходили… А от этих хоть какой-то толк был, в отличие от Котовских и прочих Бауманов. Как думаете? а?..

P.P.S.

…и вообще – теперь новые реалии. Эпоха фальшивого гламура, да и тот с трещинами. В 90-е по телевизору гнали в безумных количествах фильмы, где на фоне убогой, неуютной, нищей обстановки коренастые люди, одетые дорого, но грубо, с лицами, буквально дышащими дремучим бескультурьем, мочили друг друга в сортире и за его пределами. Сейчас массовая демонстрация бандитского плебса в кино и на телевидении закончилась – ибо изжил себя сам плебс. Теперь в фильмах показывают улыбающихся и лоснящихся людей, одетых не только дорого, но и прилично, изъясняющихся уродливо, но пристойно, небрежно облокачивающихся на иномарки, занимающихся гламурным огородничеством на фоне гламурных коттеджей, дарящих друг другу трехкомнатные квартиры на свадьбу, совершеннолетие и проч.

Т.н. провинция, по-прежнему нищая, озирая неистребимое убожество своего бытия, думает, что такая жизнь, как в фильмах, есть только в т.н. Москве и т.н. Санкт-Петербурге. Москва же и Санкт-Петербург ничего не думают, ибо точно знают, что и у них такая жизнь только на телеэкранах, а в реале ее могут позволить себе по-прежнему немногие. Но ведь кто-то же обеспечил пресловутый строительный бум, который у нас действительно был до нынешнего кризиса?.. Да, кто-то обеспечил. Те, кто лёг под новых хозяев жизни. Под гламурных бандитов 2000-х.

Гедеон, Проза 

You may also like...