Узники четырнадцатого блока. Памяти жертв Освенцима посвящается…

Первые недели Великой Отечественной войны, стремительный нацистский Drang nach Osten («путь на восток»), оказались сокрушительными для советских приграничных гарнизонов и спешно переброшенных в зону боевых действий советских частей. Уже в конце июня в плен попали тысячи солдат и офицеров. В первой половине июля в лагерь уничтожения Аушвиц-Биркенау (Освенцим) прибыл первый транспорт с советскими военнопленными… 

«Беспощадно применять оружие»

В секретной инструкции верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) «Основы, определяющие пребывание в лагерях политических комиссаров», датированной 6 июня 1941 года и созданной на основе указаний Гитлера, данных 30 марта 1941 года, говорилось о необходимости «как можно скорейшей нейтрализации этой категории пленных как наиболее опасных врагов национал-социализма и профессиональных революционеров».

На основе этой инструкции начальник Главного управления имперской безопасности (РСХА) Райнхард Гейдрих издал 17 июля 1941 года специальный приказ о немедленной ликвидации уже значительно более широкой категории пленных – «государственных и партийных работников, комиссаров, советской интеллигенции, возможных агитаторов и всех без исключения евреев».

Нацисты открыто объявили, что они не обязаны проявлять гуманное отношение к пленным красноармейцам, так как Советский Союз не ратифицировал Женевскую конвенцию 1929 года о военнопленных, а также не брал на себя обязательств Гаагской конвенции 1907 года о законах и обычаях войны, предписывающей обращаться с военнопленными человеколюбиво и содержать их так же, как военных взявшего их в плен государства.

Действие Женевской конвенции 1929 года распространялись на всех военнопленных вне зависимости от того, подписала страна, гражданами которой они являлись, конвенцию или нет. Достаточно того, что страна подписавшая обязана соблюдать ее требования в отношении абсолютно всех пленных, оказавшихся в ее власти, вне зависимости от страны происхождения. Об этом однозначно и прямо говорит ее 82-я статья: «Положения настоящей конвенции должны соблюдаться высокими договаривающимися сторонами при всех обстоятельствах. Если на случай войны одна из воюющих сторон окажется не участвующей в конвенции, тем не менее положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших».

Германия конвенцию подписала и после прихода Гитлера к власти подпись не отзывала. Кроме того, формально СССР и Германия были связаны только общим международным законом «О ведении сухопутных войн». Однако фашистская Германия изначально не собирались экстраполировать его действие на советских граждан. Как не планировалось распространять действие закона о ведении сухопутных войн на мирное население СССР: «неполноценные славянские народы» должны были стать рабами, освободив «жизненное пространство от Черного моря до Сибири» для «арийской расы». Исключение делалось для евреев и цыган: «недочеловеки» не годились даже в качестве рабов для «немецких господ», им надлежало исчезнуть с лица земли.

В первой декаде июля 1941 года транспорт с несколькими сотнями советских военнопленных прибыл в лагерь уничтожения Освенцим.

В сентябре руководителям боевых и охранных подразделений вермахта было разослано распоряжение верховного командования вермахта «Об обращении с советскими военнопленными» от 8.9.1941 г.:

«Секретно.

Общие положения по обращению с советскими военнопленными. Большевизм – смертельный враг национал-социалистической Германии. Впервые перед немецким солдатом стоит противник, обученный не только в солдатском, но и политическом смысле в духе большевизма. Борьба против национал-социализма вошла ему в плоть и кровь. Он ведет ее, используя любые средства: саботаж, подрывную пропаганду, поджог, убийство. Поэтому большевистский солдат потерял право на обращение с ним как с истинным солдатом по Женевскому соглашению».

А имевшая силу приказа «Памятка по охране советских военнопленных», полученная тогда же руководством лагерей, по сути, обрекала советских солдат на неминуемую смерть:

«Советский солдат, даже попавший в плен, как бы безобидно он внешне ни выглядел, будет пользоваться любой возможностью, чтобы выместить свою ненависть ко всему немецкому. Следует учитывать, что военнопленные получили соответствующие указания о поведении в плену. По отношению к ним нужно проявлять крайнюю бдительность, величайшую осторожность и острейшее недоверие.

Командам охраны даются следующие основные указания:

– Беспощадная кара при малейших признаках протеста и неповиновения. Для подавления сопротивления беспощадно применять оружие. В военнопленных, совершивших побег, стрелять без предупреждения с твердым намерением попасть в цель.

– Любое общение с военнопленными, равно как и во время марша на работу и с работы, кроме отдачи служебных команд, запрещено. Строго запрещается курить на марше на работу и с работы, а также во время работы. Предотвращать любое общение военнопленных с гражданскими лицами и в случае необходимости применять оружие, в том числе и против гражданских лиц.

– На рабочем месте также требуется постоянный неусыпный надзор немецкой охраны. Каждый охранник должен держаться на такой дистанции от военнопленных, чтобы в любое время иметь возможность применить оружие.

– Нельзя допускать, чтобы кажущаяся безобидность большевистских военнопленных привела к уклонению от данных предписаний».

Важным средством подавления воли был специально разработанный лагерный рацион. Он был рассчитан таким образом, чтобы человек мог только существовать, но военнопленные еще и работали. В основном узников кормили баландой, сваренной из картофеля, муки и зерна в больших объемах воды. Также заключенным выдавали хлеб – одну буханку на 9-15 человек. Был даже разработан рецепт «русского хлеба».

Он изготавливался из соломенной муки, кожуры сахарной свеклы и целлюлозы. Через несколько недель потребления такого «минимального прожиточного рациона» (так он назывался в германской армии) наступала смерть от истощения. В многочисленных отчетах, относящихся к концу лета – осени 1941 года, сообщалось, что во многих лагерях доведенные до полувменяемого состояния военнопленные пытались утолить голод, поедая траву и листья. В Освенциме травы не было.

Всего за годы войны в Освенцим попало 15 тыс. наших военнопленных, в сохранившихся учетных карточках указаны места их рождения: это более 6 тыс. точек – география охватывает всю страну. (Первоначально этот лагерь предназначался для содержания ста тысяч военнослужащих из СССР.) До освобождения дожило 92 человека. Эта история, трагическая и героическая одновременно, до сих пор остается одной из малоизвестных страниц в истории второй мировой.

«Мы нашли газ и способ его применения»

Именно на советских узниках было впервые опробовано смертоносное действие газа «циклон Б», впоследствии применявшегося для «окончательного решения еврейского вопроса». Для «опыта» отобрали 250 больных из лагерного лазарета и 600 советских военнопленных. Их загнали в подвал блока №11, наглухо закрыв двери. После этого эсэсовцы впустили через отдушки «циклон Б». Через несколько часов эсэсовцы в противогазах открыли двери и обнаружили, что несколько узников еще живы. Двери закрыли вновь и добавили еще порцию газа. В лагерной документации это именуется «экспериментом по поиску оптимальной дозы».

Из автобиографии первого коменданта Освенцима Рудольфа Гесса (умер в 1987 году) об убийстве советских военнопленных газом «циклон Б»:

«Прежде чем началось массовое истребление евреев, почти во всех концентрационных лагерях в 1941-1942 гг. были ликвидированы советские политруки и комиссары. В соответствии с секретным распоряжением фюрера специальные отделения гестапо выискивали политруков и комиссаров… Отобранные таким образом политработники Советской армии были присланы в Аушвиц из лагерей для военнопленных. Первые немногочисленные транспорты были расстреляны специальными отрядами… Начальник лагеря Фрич уничтожил группу советских военнопленных.

Я сам с противогазом на лице наблюдал за умерщвлением… Первый случай умерщвления людей газом не дошел до глубины моего сознания… Я лучше помню уничтожение газом 900 русских, это было чуть позже. Пока шла разгрузка транспорта, в потолке морга сделали несколько отверстий. Русским велели раздеться в прихожей, а потом они совершенно спокойно входили в морг, так как им сказали, что они должны пройти дезинсекцию. Морг смог вместить как раз такое количество людей, какое прибыло с транспортом.

Дверь заперли и через отверстия пустили газ. Как долго длилось убийство, я не знаю. Некоторое время еще были слышны шорохи. При пуске кто-то крикнул: «Газ!», потом раздался рев, люди стали напирать на двери изнутри. Но они не поддавались. Только через несколько часов открыли и проветрили. Я впервые увидел трупы погибших от газового удушения в таком количестве… Я представлял себе смерть от газа еще хуже. Я полагал, что это мучительная смерть от удушья. Но трупы были без каких-либо признаков судорог.

Как мне объяснили врачи, cинильная кислота действует парализующе на легкие, и это воздействие настолько внезапное и сильное, что дело не доходит до явлений удушья, как это имеет место при применении светильного газа или при откачке кислорода из воздуха. Об уничтожении русских военнопленных я тогда не задумывался. Было приказано, и я должен был выполнять приказ. Но должен признаться, что эта газация подействовала на меня успокаивающе, так как в ближайшее время должно было начаться массовое уничтожение евреев, и ни Эйхману, ни мне не было ясно, каким способом проводить это уничтожение в ожидаемых масштабах. Если при помощи газа, то какого и как? Теперь мы нашли газ и способ его применения».

Гесс успокоился. И этот, и последующие приказы фюрера он и его подручные теперь могли выполнять в «промышленном режиме». Оставался лишь вопрос «утилизации». В газовые камеры людей отправляли по вечерам. Когда, как говорили эсэсовцы, «сеанс заканчивался», открывались две двери, тела убитых выносили на улицу, складывали на железнодорожную платформу и по узкоколейке отправляли к общим могилам. На это уходило много времени, это было «нетехнологично».

К 1943 году немецкие инженеры «значительно улучшили», как сказано в отчетах, весь процесс массового уничтожения людей в Освенциме. Концлагерь превратился в конвейер смерти, работающий быстро и без сбоев. Газовая камера нового образца за один раз могла вместить до 2 тыс. человек. Новые печи (их было пять) работали день и ночь. Теперь в сутки, рапортуют лагерные отчеты, могло быть уничтожено до 4,5 тыс. человек.

В Освенциме кроме военнопленных находились и гражданские узники из СССР, угнанные из оккупированных местностей. Из воспоминаний советской узницы Ирины Хариной:

«Нас выгрузили из деревянных вагонов, а рядом стоял еще один эшелон, тоже забитый людьми, и оттуда выгружали людей. Но тех почему-то посадили в грузовики, а нам пришлось идти пешком. Это был апрель, было очень грязно, грязи по колено. Мы шли и видели впереди какое-то странное сооружение, окруженное по периметру прожекторами, и стояли какие-то трубы, из которых валил черный дым, а над дымом выбивалось еще красное пламя. И когда мы пришли туда и нам накололи номера, тут у меня был на левой руке номер 39952, когда нас подстригли налысо, когда нас переодели, мы спросили: «Что это у вас производят на этих заводах?» А нам сказали: «Это горят люди, которые ехали вперед вас, на машинах».

В 1942 году в Освенцим было доставлено 7478,6 кг «циклона Б», в 1943 году – 12 174,09 кг. Фирмы-поставщики получили соответственно 45 735 и 127 985 рейхсмарок. Изготовление смерти оказалось очень прибыльным делом.

Единицы смерти

За годы второй мировой войны в Освенциме было уничтожено, по различным подсчетам, от 2,5 до 4,5 млн человек. Двухмиллионный «разброс» при подсчете жертв возник по двум причинам. Первая – после селекции, происходившей прямо на платформе у прибывшего эшелона с узниками, обреченные на немедленную смерть отправлялись в газовые камеры — их не регистрировали по прибытии и не пересчитывали.

Вторая причина – когда зимой 1945 года Красная армия приближалась к Освенциму, фашисты принялись панически ликвидировать следы своих преступлений: успели разрушить крематории, часть складов и уничтожить значительную часть документации, касающейся статистки убийств и их «конвейерной организации», медицинских опытов над людьми. Вошедшие в лагерь 27 января 1945 года части Второго Украинского фронта застали на его территории около 7 тыс. узников – тех, кто уже был практически не в состоянии двигаться и кого не успели убить при бегстве эсэсовцы. 60 тыс. человек были угнаны «маршем смерти» на территорию Германии в предыдущие месяцы, в ноябре-декабре 1944 года. Последняя колонна ушла 18 января, когда передовые части Красной армии были в нескольких километрах от лагеря. Из воспоминаний советской узницы Ирины Хариной:

«Мы слышали артиллерийские залпы. Это было слышно, когда наши пошли от Кракова, это чувствовалось и по поведению охраны. И потом в один прекрасный день, 18 января, выстроили всех в колонны и погнали на запад пешком… Кто падает, того расстреливают. Мы эту дорогу назвали дорогой смерти».

Ту дорогу преодолело меньше половины заключенных.

Из воспоминаний участника освобождения Освенцима Генри Коптеева:

«Мы попали на площадь (аппельплац – площадь для поверки заключенных. – Ю.К.). На площади стояла толпа из нескольких тысяч человек. Это были узники. Они стояли и пели что-то, несмотря на то, что шел бой. Они стояли и не расходились, а над головой держали маленький флажок. Уже после мы рассмотрели, он был сшит из маленьких лоскуточков красного материала».

Красноармейцы, в воспоминаниях которых неоднократно встречается этот эпизод, поначалу недоумевали: откуда у узников красная материя и почему все эти кусочки имеют треугольную форму? Эти лоскуточки заключенные спороли с лагерных бушлатов – красным цветом гитлеровцы помечали политических. Тех, кто мог ходить, в лагере к тому времени осталось около 3 тыс., остальные умирали в опустевших бараках. Красноармейцы выносили их на руках. Солдаты шли от барака к бараку, успокаивая, обнимая, пожимая руки, повторяя на разных языках одно слово: «Свобода!»

Они опустошали свои вещмешки, раздавая пайки, пригнали полевую кухню. (Так же поступали американские солдаты, освобождавшие Дахау, и примерно половина из спасенных ими узников умерла через несколько дней после освобождения – истощенный организм оказывался не в состоянии принять сразу много пищи. Узникам же Освенцима спасла жизнь именно скудость пайка советских солдат.) При виде изможденных людей и гор разлагающихся трупов теряли самообладание даже закаленные в четырехлетних боях солдаты.

Через три дня после освобождения начался подсчет узников. Примерно в это время в концлагерь приехала группа фронтовых корреспондентов. Кино- и фотохроника стала документами обвинения на Нюрнбергском процессе, значительная же часть этих материалов хранится в российских архивах. (Недавно в мемориальном комплексе «Аушвиц-Биркенау» был представлен диск с фотографиями, сделанными в первые дни после освобождения лагеря.) Фронт двигался дальше, к Берлину, а в Освенциме с бывшими узниками, среди которых было и несколько десятков детей, остались советские военные медики. Их беспрецедентная работа – отдельная, до сих пор малоизвестная гуманистическая страница в истории Победы.

Совесть на замке

2 июля 1947 года польский сейм принял закон «о музейном содержании всей территории, строений и сооружений бывшего концлагеря Аушвиц-Биркенау и сборе и хранении материальных свидетельств нацистских преступлений, научной их обработке». Территория музея занимает более 190 гектаров. Среди его объектов – бараки, газовые камеры, крематории. В 25 кирпичных блоках (бывших польских казармах), расположенных на территории так называемого «малого лагеря», изначально, после 1939 года, предназначавшихся фашистами для польских военнопленных, теперь располагаются экспозиции, посвященные государствам, граждане которых были узниками лагеря.

Говоря о богатстве фондов своего музея, каждый хранитель должен испытывать чувство гордости – за поколения предшественников, собиравших экспонаты, за мастеров, их создававших, за ученых, их исследовавших, за реставраторов, их «реанимировавших». Хранители «Освенцима» права на это чувство не имеют. Как не имеют права делить коллекции и предметы по степени их ценности. Ибо всем находящимся здесь вещам нет цены. Парализующие сознание фонды мемориального комплекса «Аушвиц-Биркенау» хранят свидетельства возведенной в запредельный абсолют бесчеловечности.

Около 40 тыс. очков, 80 тыс. пар обуви, 12 тыс. чашек, 40 кубометров мелких бытовых вещей, две тонны волос… Такова опись фондов. Миллионы безымянных вещей – это все, что осталось от миллионов узников, прошедших через ворота с надписью Arbeit macht Frei («Работа освобождает») и чьим пеплом удобряли поля Третьего рейха.

Правда, есть в «Аушвице» одна «именная» коллекция: почти 4 тыс. чемоданов с бирками, на которых написаны фамилии хозяев и место их жительства. Я иду по длинному помещению (все фонды, как и реставрационные мастерские и служебные помещения, расположены в бывших бараках и других постройках «малого лагеря») вдоль многоярусных стеллажей, плотно уставленных чемоданами – совсем потрепанными и почти новыми, маленькими и огромными. Читаю имена и города. Шаг за шагом, имя за именем. Этому некрологу нет конца.

В течение последних полутора десятилетий – из-за политических изменений в Восточной Европе в связи с появлением на ее карте новых государств – многие страны сочли необходимым концептуально изменить свои «представительства» в мемориале. Так поступили Чехия, Словакия, Польша и Венгрия. Закрылись и не откроются больше экспозиции Болгарии и Дании: по принятым уже после 1991 года принципам формирования выставок в «Аушвиц-Биркенау» право на «присутствие» здесь имеют только те страны, граждане которых во время войны были узниками этого концлагеря.

По настойчивому предложению дирекции мемориального комплекса вскоре закроется для создания новой выставки «итальянский барак» – нынешняя хотя и изготовлена художниками из числа бывших узников, но «морально устарела». Недавно открылись «бараки», посвященные уничтоженным евреям – гражданам Бельгии и Голландии, и «цыганский блок». И только блок №14 – «советский», за который отвечает правопреемница СССР – Россия, закрыт пятый год. Увесистый замок и листок с надписью «Экспозиция закрыта» вызывают закономерное недоумение посетителей, которых ежегодно бывает в «Освенциме» около двух миллионов.

Подготовленная музейно-выставочным центром РОСИЗО в 2005 году экспозиция в блоке №14 не была разрешена к открытию дирекцией «Аушвица» из-за концептуальных разногласий с ее авторами: за дирекцией мемориального комплекса «Аушвиц-Биркенау» по международным соглашениям закреплено право окончательного утверждения новых экспозиций и закрытия уже существующих.

Концептуальные разногласия сводились главным образом к тому, что на представленной в экспозиции карте Восточной Европы 1939 года Польша отсутствовала как таковая. Не говоря уж о том, что карта «не проясняла» ситуацию с бывшими до того польскими территориями – Западной Украиной и Западной Белоруссией, откуда отправлялись транспорты в Освенцим с евреями, которых СССР считал своими гражданами, а Польша – своими. Выставку готовили в лихорадочной спешке – к приезду Владимира Путина на юбилейные торжества в связи с 60-летием Победы в 2005 году. Открыли ее для него одного, на пятнадцать минут.

Экспозиция имеет крайне размытую концепцию и крайне скудный визуальный и информационный ряд, абсолютно недостойные масштаба трагедии и героизма. Это всего лишь обобщающе-обтекаемый рассказ об истории Великой Отечественной войны с перечислением наиболее пострадавших регионов и «обозначением» количества жертв среди мирного населения и военнослужащих, включая военнопленных. Выставка состоит из нескольких вертикальных стендов-витрин. На них немногочисленные и в большинстве хрестоматийно известные сканированные фото, расширенные подписи к ним и информация о некоторых сюжетах военной и лагерной жизни.

Трагическая судьба советских военнопленных в Освенциме, организация сопротивления в лагере, история побегов (советские узники – на втором месте после поляков), взаимопомощь заключенных, советские контингенты узников концлагеря (евреи с оккупированных фашистами территорий СССР, партизаны, остарбайтеры) представлены фрагментарно и с фактологическими ошибками или не представлены вовсе. Ключевому событию – освобождению Освенцима 27 января 1945 года Советской армией – посвящен один стенд, не дающий сколько-нибудь внятного представления об этом одном из знаменательных событий в истории второй мировой войны… Выставка могла бы стать хорошим пособием для студентов-музееведов и практикантов-историков, стажирующихся в мемориальном комплексе «Аушвиц-Биркенау», – пособием о том, как не надо создавать историко-политические экспозиции.

За несколько лет никто из высоких государственных чиновников, произносящих много громких слов о государственном патриотизме, уважении к прошлому и противодействии фальсификациям истории в ущерб интересам России, не предпринял сколько-нибудь внятного действия, чтобы вывести проблему в прямом смысле из-под замка. Так что закрытая экспозиция, по сути, вот уже пятый год демонстрирует государственное беспамятство.

Между тем близятся две знаменательные даты – 65-летие освобождения Освенцима и 65-летие Победы. Польская сторона, демонстрируя заслуживающее уважения долготерпение, ныне готова, по словам директора мемориала Петра Цивиньского, предоставить новой российской экспозиции максимально ускоренную процедуру прохождения многоступенчатой экспертизы-приемки для открытия ее в мае 2010 года. (Хотя и не гарантирует, что это «прохождение» будет безоблачным.) Есть вариант открыть в январе 2010 года в блоке №14 временную экспозицию «Освобождение Освенцима».

В Польше ждут реальных шагов, а не «долгоиграющих обещаний» (ситуацию все эти годы грамотно удерживало от обострений посольство России). Этих шагов ждут с еще большей тревогой и надеждой в России и других бывших республиках Советского Союза – миллионы людей, которым дорого героическое и трагическое прошлое, память о нем. Для которых эта боль не имеет срока давности.

Впрочем, ситуация, кажется, сдвинулась с мертвой точки. На основании поручения правительства России недавно подписан приказ министра культуры о назначении Центрального музея Великой Отечественной войны ответственным уполномоченным по организации советской экспозиции в «Освенциме». Инициативу Союза музеев России – создать межмузейную рабочую группу, готовую сформировать четкую концепцию российской экспозиции и реализовать ее в оставшиеся сжатые сроки – в Министерстве культуры на минувшей неделе восприняли одобрительно. В рабочую группу помимо директора «уполномоченного» музея вошли руководители Государственного музея политической истории России, Военно-медицинского музея и Центрального музея Вооруженных сил.

Юлия Кантор, доктор исторических наук, Время новостей

http://www.vremya.ru/print/233315.html