В сентябре 1918 года российское правительство во главе с Владимиром Лениным приняло Декрет, положивший начало так называемому красному террору — массовым расстрелам «врагов народа», к которым большевики зачислили миллион человек.
«НЕ ПАНЬКАЙТЕСЬ С НИМИ…»
На территории Украины кровавые вакханалии начались за 8 месяцев до принятия этого документа: в январе 1918 года — одновременно с вторжением Красноармейской орды Муравьева. Аресты и внесудебные расстрелы политических оппонентов стали обычным явлением. При этом действия большевиков отличались средневековой жестокостью. Например, в Полтаве и Кременчуге священнослужителей сажали на кол, а в Екатеринославе их распинали и убивали камнями! В это трудно поверить, но сохранились документальные подтверждения.
«К сентябрю 1918 года большевистские палачи действовали, как сказали бы сегодняшние политики, вне правового поля, — говорит историк Руслан Забилый, исследователь того периода истории Украины. — А вот в сентябре 1918-го получили долгожданный документ — Декрет, который окончательно развязал им руки. В декабре того же года была создана еще и Всеукраинская чрезвычайная комиссия (ВУЧК) — аналог печально известной российской.
Ее председателем был назначен Исаак Шварц. Свою кровавую работу чекисты начали сразу после оккупации российскими войсками Харькова. Вскоре им в поддержку прибыла «группа товарищей» во главе с М. Лацисом, который перед командировкой в Украину писал: «Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему задать, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определять судьбу обвиняемого». В этом смысл и сущность красного террора».
Одним из «ноу-хау» деятельности новой власти было привлечение к своей работе не только активных большевиков и так называемых активистов из числа гражданского населения, но и разного рода приспособленцев и уголовных преступников. К числу последних относилась и Дора Евлинская — сотрудница Одесской ЧК. Из воспоминаний людей, которыми она «занималась», эта женщина отличалась особой жестокостью: ей нравилось наблюдать за конвульсиями расстрелянных. Один из ее «подвигов» — расстрел 400 офицеров, который она совершила собственноручно и в течение одного дня, сменив при этом несколько винтовок…
В течение 1918 года на территориях, подконтрольных большевикам, действовали губернские, уездные и транспортные отделы ЧК, а в подразделениях Красной армии — воинские подразделения ЧК, переименованные в 1919 году в особые отделы. Их деятельность координировала Всеукраинская Чрезвычайная Комиссия, имея в своем распоряжении даже войска!
Немало преступлений, совершенных «верными бойцами партии» в течение 1918—1920 годов, были задукоментованы. Одними из самых массовых преступлений стали расстрелы в Киеве в 1919 году, когда они уничтожили более 12 тысяч человек. В целом в эти годы их жертвами стало более 50 тысяч человек. Вот что писал в своем письме к руководителю большевистского правительства Украины Христиану Раковскому писатель Владимир Короленко, пораженный звериной жестокостью новых хозяев жизни: «Обстановка этих казней вызывает просто жуть. Ночью людей привели к вырытым на кладбище могил, поставили на доску и начали расстреливать. Они падали в яму и их закапывали землей, возможно, еще живых…»
ЗА МАССОВЫЕ УБИЙСТВА — ОРДЕН ЛЕНИНА!..
Архивы донесли до нас правду не только о страшных преступлениях российских большевиков на нашей земле, но и имена конкретных преступников, под руководством которых их совершали. Степан Саенко — один из них.
Его «талант» садиста особенно проявился во второй половине 1919 года — после оккупации Харькова большевиками. Захватив город, они сразу же взялись за «наведение порядка и борьбу с контрреволюционерами». Поэтому создали лагерь для содержания арестованных, который располагался в здании бывшей царской тюрьмы и по своему обустройству очень напоминал концентрационный. По свидетельствам историка Семена Волкова, здесь расстреливали по 40—50 человек. Каждый день. Без суда и следствия.
Особым зверством отличался Степан Саенко — комендант Харьковской ЧК. По свидетельствам жертв, которым удалось выжить, перед расстрелом людей этот палач любил всячески издеваться над ними. Например, раздевал своих жертв и несколько часов держал на морозе. А еще — лично колол ножом, обрекая на мучительную смерть. Бывали случаи, когда с живых людей снимали кожу…
Вот как описывает один из «подвигов» Саенко очевидец, который чудом выжил: «Пьяный или накокоиненный Саенко появился в 9:00 вечера. В сопровождении бывшего штабс-капитана Клочковского. Саенко приказал Пшеничному, Овчаренко и Белоусову (арестованные — прим. Авт.) выйти во двор и там начал рубить и колоть их. Закончив убивать этих людей, вернулся в нашу камеру весь окровавленный со словами: «Видите эту кровь? Так будет с каждым, кто пойдет против меня и революции…».
Концлагерь имел еще и свои «филиалы» — подвалы нескольких домов. В них расстреливали людей. Когда они падали, их присыпали землей, а на следующий день на том же месте расстреливали других. Их тоже присыпали землей и так доверху. Некоторых женщин расстреляли только потому, что те не принимали ухаживаний красноармейцев!.. В подвалах находили распятых на полу людей и привинченных к ней винтами.
Жестокостью к «врагам революции» Саенко отличался и по окончании боевых действий. Слухи об этом дошли до высшего руководства. Поэтому для расследования в Харьков прибыл один из руководителей ГПУ (Главное Политическое Управление — потомок ВЧК) Станислав Реденс, который приказал арестовать его. Но через несколько дней тот оказался на свободе: его только уволили с работы ГПУ. Но не забыли. Сначала Саенко возглавлял машиностроительный завод, а затем руководил швейной фабрикой, был членом бюро Дзержинского райкома партии. После войны стал пенсионером союзного значения и был награжден орденом Ленина! А также стал почетным гражданином Харькова, встречался с пионерами и комсомольцами, проводя с ними «патриотическую работу»!..
«ГОТОВЫ ВЫПОЛНИТЬ ЛЮБЫЕ ПЛАНЫ…»
2 июля 1937 года Иосиф Сталин подписал постановление ЦК ВКП (б) «Об антисоветских элементах», которое предусматривало начало репрессивной кампании против бывших кулаков и других «врагов народа». Для ускорения уничтожения людей сформировали так называемые тройки, в состав которых входили начальник областного управления НКВД (председатель), областной прокурор и первый секретарь областного комитета ВКП (б). Решение «тройки» обжалованию не подлежало. Вышеупомянутый приказ устанавливал также и лимиты, то есть планы на наказания граждан, которые делились на 1 и 2 категории. «Первая категория» — расстрел, «вторая категория» — заключение в концлагерях сроком на 8—10 лет.
Сегодня человеческий разум отказывается верить в то, что в 20-м веке могла твориться такая кровавая вакханалия. Но это правда. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно ознакомиться с делами «враждебных элементов», документами карательных органов, хранящимися в архиве СБУ. Когда листаешь их страницы, пожелтевшие от времени, стынет кровь и учащается сердцебиение. Вот, например, какую телеграмму отправил главный чекист Одесской обл. Федоров 20 сентября 1937 года наркому НКВД Украинской ССР Израилю Леплевскому: «Определенный для Одесской области лимит по 2-й категории (в ссылку — прим. Авт.) в 3500 человек совершенно недостаточен и уже использован. Между тем есть ряд серьезных по своим показателям районов, по которым дела еще не рассматривались. Прошу увеличить лимит по 2-й категории на 1500 человек».
Сам Леплевский тоже просил своих руководителей увеличить лимиты: в конце сентября 1937-го умолял о физическом уничтоженим дополнительно 4500 человек. Просьба была удовлетворена. Но уже 11 ноября этого же года он шлет в Москву телеграмму, в которой просит разрешения на расстрел еще 4 тысяч украинцев и ссылку в отдаленные районы СССР 10 тысяч. Как ни странно, но там отказывают. Но Израилю Моисеевичу настойчивости в таких вопросах не занимать и уже 26 ноября он обращается снова с аналогичной просьбой. Правда, за это время у кровожадного палача аппетиты выросли и он хочет расстрелять не 4 тысячи, а 6 тысяч. На этот раз ему идут навстречу…
В целом, учитывая просьбы украинских леплевских, в течение 5 месяцев 1937 года лимиты на расстрел людей, определенные в Москве, увеличили в 4 раза — с 8000 до 32715 человек. А количество тех, кого надлежало отправить в концлагеря печально известного ГУЛАГа, с 20800 человек до 50407. В феврале в Киев прибыл Николай Ежов и на оперативном совещании с сотрудниками НКВД Украины потребовал еще увеличить количество выявленных «националистов», «петлюровцев» и «оппортунистов». Не успел он вернуться в Москву, как главный чекист Харьковщины Л. Рейхман пишет, обращаясь лично к нему: «Харьковская область загрязнена враждебными элементами и просит дать разрешение на лимит 8 тысяч человек, из которых 3 тысячи — по 1 категории».
«В истории Украины было много моральных уродов, которых назвать людьми язык не поворачивается, — говорит директор архива СБУ Андрей Когут. — Израиль Леплевский — не самый кровавый из них. Но такие же уроды, наделенные большими полномочиями, которые находились в Москве, не оценили его стараний: летом 1938-го Леплевского расстреляли. Вскоре такая же участь постигла и его «старшего товарища» Николая Ежова. В НКВД были и свои «рекордсмены» по уничтожению людей, которые за свои кровавые преступления получали высшие награды СССР, Наум Турбовский — один из них: на его личном счету более тысячи расстрелянных «врагов народа». А сколько таких Турбовских стали впоследствии пенсионерами союзного значения и воспитывали молодежь?..
Сегодня очень мало осталось жертв коммунистического режима. А тех, кто натерпелся от Сталина и его сатрапов, вообще не найти: годы берут свое. Нет и палачей-душегубов. Но те события и невинно убиенных мы должны помнить. Ведь человек живет столько, сколько его помнят.
Автор: Сергей ЗЯТЬЕВ; ДЕНЬ