Очередное столкновение Индии и Пакистана заставило весь мир говорить об угрозе ядерной войны в Южной Азии. Еще бы, столкнулись две страны, каждая из которых имеет ядерный арсенал, баллистические ракеты, самолеты, способные нести ядерное оружие. С мировых телеэкранов не сходили кадры, представляющие военную мощь двух государств: истребителей, ракет, бегущих солдат. А церемонию передачи индийской стороне плененного пакистанцами пилота транслировали телеканалы по всей Южной Азии.

Этот конфликт и впрямь можно считать особенным среди всех «индо-пакистанских инцидентов» последних лет. Главная проблема в том, что, хоть очередное столкновение двух непримиримых соседей шло едва ли не в прямом эфире, никто толком не знает, что же там реально произошло.

Начало более-менее известно: 14 февраля боевик-смертник на заминированном автомобиле протаранил конвой с военнослужащими в проблемном индийском штате Джамму и Кашмир, погибли более сорока военных плюс сам террорист. Ответственность за атаку тут же взяла на себя группировка «Джаиш-е-Мухаммад» («Армия Мухаммеда») – одно их двух главных исламистских воинств в Кашмире. Нью-Дели сразу обвинил Пакистан в поддержке экстремистов, поскольку, как заявляет индийская сторона, лагеря «Армии Мухаммеда» находятся в этой соседней стране.

Рано утром 26 февраля индийские ВВС нанесли удар по пакистанской территории: 12 самолетов Mirage III отбомбились по лагерю «Джаиш-е-Мухаммад» близ пакистанского города Балакот. Впервые со времен третьей индо-пакистанской войны 1971 года индийцы ударили не по спорному Кашмиру, а непосредственно по Пакистану. В местной прессе тут же появилась информация «о сотнях уничтоженных террористов».

Но Исламабад в ответ во всеуслышание объявил, что никакого лагеря не было, никакие двести террористов не погибали и вообще индийская авиация бомбила заросшие лесом холмы. При этом пакистанский премьер-министр Имран Хан пообещал, что его страна примет ответные меры «в нужное время и в нужном месте».

Имран Хан выполнил обещание: уже в среду пакистанские самолеты совершили налет на индийские военные объекты. Как можно понять, больших успехов они не добились: известий о жертвах и разрушениях не было. Впрочем, Исламабад сообщил, что и не собирался ничего разрушать, а это была демонстрация, что «мы имеем возможность ответить». «Если Индия может вторгаться на нашу территорию, можем и мы», – сказал глава пакистанского правительства. Индия, ясное дело, сообщила, что национальные ВВС сорвали планы вражеских самолетов, поэтому те ни во что не попали.

Битва экспертов

Вокруг этого столкновения истребителей теперь и развернулась основная схватка экспертов с двух сторон. Кто, как и кого сбил? По индийским данным, в этом первом с 1971 года массовом индо-пакистанском воздушном бою участвовали более 30 самолетов: 24 пакистанских и восемь индийских. В ходе боя, уверяют в Нью-Дели, пилот МиГ-21, командир звена Абхинандан Вартхаман сбил пакистанский истребитель американского производства F-16, но затем сам был сбит и попал в плен. В пятницу Исламабад передал его индийским официальным лицам.

Исламабад уверял, что сбил два индийских самолета и взял в плен двух пилотов (потом, правда, поправился: только одного пилота). И что никакие F-16 в бою не участвовали, а победу на свой счет записал истребитель совместного китайско-пакистанского производства JF-17. Ну и никаких пакистанских самолетов индийцы не сбивали: «все наши герои-асы» вернулись домой.

На фоне всех этих противоречивых заявлений как-то потерялась информация, что в тот же день и в том же Джамму и Кашмире потерпел катастрофу индийский военный вертолет Ми-17, погибли шесть военных. Так и неясно, имеет эта катастрофа какое-то отношение к воздушному бою или нет. Во всяком случае пакистанцы этот вертолет себе на счет не записывают, а индийцы просто отмалчиваются.

Словом, про события прошлой недели на Индостане точно можно сказать, что удар индийской авиации по Пакистану был, как был и воздушный бой, а пленного индийского пилота действительно вернули. (Правда, Индия говорит, что летчика выпустили по требованию Нью-Дели, а Исламабад – что это был «жест мира».) И это все.

Различные эксперты со всего мира наперебой выдают теперь разные версии, куда попали, если попали, индийские ударные самолеты под Балакотом, сколько там жертв и есть ли они. И хотя председатель правящей Бхаратия джаната парти (БДП) Амит Шах и сказал на митинге про 250 убитых террористов, правительство пока молчит. А главком ВВС Индии маршал Бирендер Сингх Дханоа вообще объяснил журналистам на пресс-конференции, что считать трупы не его дело: «ВВС не имеют возможности выяснять, сколько там было людей. Мы не считаем человеческие жертвы. Мы считаем, сколько целей мы поразили, а сколько нет».

Чтобы все заметили

На самом деле трудно избавиться от ощущения, что страны (во всяком случае, пока) очень хотели выглядеть грозно, но так, чтобы не слишком перепугать противную сторону. Нью-Дели, который нанес первый за 48 лет воздушный удар по Пакистану, не устает повторять, что это был «невоенный» удар, а операция возмездия террористам. Мол, мы сделали все, чтобы мирные жители не пострадали. Исламабад тоже подчеркивает, что не хотел жертв, а лишь собирался «продемонстрировать свои возможности ответить».

На земле никаких боевых столкновений не было вовсе, как не было и попыток проникновения на территорию противника. И вообще, самый шумный за последние десятилетия «индо-пакистанский инцидент» оказался на удивление бескровным. Речь, конечно, не идет о тех сотнях боевиков под Балакотом, которых не то убили, не то нет при налете индийских «Миражей». Но ведь в бой потом решительно вступили военнослужащие двух стран.

Итог – то ли один, то ли два, то ли три сбитых самолета (обсуждение числа упавших истребителей в ходе уже объявленного «историческим» воздушного боя активно продолжается), и никаких людских потерь. Даже пленного летчика пакистанцы вернули меньше чем через 60 часов плена.

Куда больше за последние дни в том же спорном Кашмире погибло мирных жителей – в результате рутинных обстрелов с обеих сторон. Индия заявила о четырех (по другим данным – восьми) погибших кашмирцах, в том числе детей. Пакистан тоже сообщил о четырех (а по другим данным – шести) убитых при «неспровоцированных обстрелах» с индийской стороны, в их числе тоже есть дети. Даже если зачислить в военные потери экипаж загадочно упавшего индийского вертолета Ми-17, все равно гражданских убито больше. Во всяком случае по официальной информации. Но, увы, перестрелки и артиллерийские дуэли в Кашмире давно стали обычным делом и ничего уникального в них нет.

«Конечно, речь о полномасштабной войне не идет, хотя в Вооруженных силах Индии могут рассматриваться и такие варианты. Но в ближайшее время большой войны не будет, это не нужно никому, а особенно премьеру Нарендре Моди. В то время как телеканалы всего мира пугали зрителей угрозой ядерной катастрофы в Южной Азии, эксперты на индийских телеканалах активно спорили, как Индия еще может «наказать» Пакистан, а весь Нью-Дели обсуждал, правда ли, что старенькому МиГ-21 удалось сбить современный F-16. Предвоенной паники совсем не чувствовалось. Все было как всегда, только на некоторых автомобилях и тук-туках появились национальные флаги.

Война на фоне выборов

Продолжилась и предвыборная кампания: в этом году Индии предстоят всеобщие парламентские выборы. Некоторые представители оппозиции даже назвали произошедшее «предвыборной войной». «Моди должен был ответить Пакистану, и он ответил, – сказал автору высокопоставленный чиновник, близкий к правящей Бхаратия джаната парти. – Наши люди с мест сообщали, что граждане ждут жесткой реакции на теракт в Пулваме (округ в штате Джамму и Кашмир, где произошла атака смертника на военный конвой), все другие вопросы отошли на второй план. Даже вопрос о храме Рамы в Айодхье (БДП обещает построить храм на месте мечети в этом городе по просьбе радикальных индусов) перестал быть самым важным».

Поэтому Моди и решился на этот раз нанести удар так, чтобы все заметили, – по пакистанской, а не по спорной территории. Но при этом так, чтобы «ситуация не вышла из-под контроля».

Противостояние Индии и Пакистана оказалось еще и противостоянием двух лидеров. Премьер-министр Индии Нарендра Моди подходит к концу своего первого премьерского срока. В 2014 году он победил на выборах под лозунгами защиты индуизма и индуистских традиционных ценностей. Его националистическая позиция стала одной из причин успеха: он постоянно говорил о величии, мудрости и силе Индии. Конечно, он не мог позволить себе оставить выпад террористов, убивших четыре десятка бойцов военизированной полиции без ответа. И дело даже не в том, что он хотел выглядеть в глазах избирателя сильным лидером. Скорее он хочет представить себя лидером эффективным, способным быстро реагировать на проблему. Поэтому победа ему нужна, а вот настоящая война совсем нет.

По другую сторону границы тоже новый лидер – Имран Хан, бывший бонвиван и капитан пакистанской сборной по крикету, бывший муж лондонской светской львицы и подруги принцессы Дианы британской миллионерши еврейского происхождения Джемаймы Голдсмит. Теперь остепенившийся верный последователь ислама, сменивший европейский костюм на национальный шальвар-камис и женившийся на истовой мусульманке, обещает принести в Пакистан перемены к лучшему. Он пришел к власти в августе прошлого года, выиграв выборы под лозунгами равенства, успеха и социальной справедливости, отодвинув таких тяжеловесов пакистанской политики, как Пакистанская народная партия (которой руководит клан Бхутто) и Мусульманская лига.

Ясное дело, он тоже не мог не ответить на воздушную атаку Индии, иначе это сильно повредило бы образу успешного спортсмена и политика, который только начинает премьерство. При этом Хан тоже вышел за обычные рамки, санкционировав ответную атаку по индийской территории.

Возможно, таинственность, которая окружает воздушные атаки, объясняется просто: если станут известны все детали произошедшего, претензии обеих сторон на победу окажутся сомнительными, а на поверхность всплывут не слишком хорошо подготовленные, поспешные акции. Но в непростой ситуации каждый лидер хотел одного: не победить, а ни в коем случае не проиграть. Это устраивает всех.

Сторонники Хана даже предложили выдвинуть своего премьера на Нобелевскую премию мира – за решение отпустить пленного индийского пилота. Но премьер отказался, отметив: пусть премию получит тот, кто решит кашмирскую проблему.

В обеих странах существуют силы, которым отнюдь не выгодна индо-пакистанская разрядка. Это и ВПК, и военные, и исламисты. Влияние армии, особенно в Пакистане, непомерно велико. Не говоря уже о том, что напряженность на кашмирской границе – это прекрасный повод для получения новых средств из бюджета.

Но главными противниками мира в Кашмире традиционно выступают боевики. Особенно активны сейчас в Кашмире две исламистские группировки – «Джаиш-е-Мухаммад» и «Лашкар-э-Тайба» (запрещена в РФ), которые добиваются отделения Кашмира от Индии. Не секрет, что Исламабад использовал боевиков в своих целях, выделяя средства и вооружение. Долгий и прочный мир означает для них конец всякой помощи и поддержки. И они прекрасно знают, как легко можно поссорить две соседние страны. Так что реальными «непроигравшими» в этой индо-пакистанской воздушной войне можно назвать именно их.

Автор:  Евгений Пахомов; ЦЕНТР КАРНЕГИ