В конце 2019 года между Украиной и российскими боевиками на Донбассе произошел масштабный обмен пленными. На свободную территорию страны вернулись 76 человек, среди них 12 военных и 64 гражданских узника. Переговоры об освобождении длились несколько недель.
Их главная сложность заключалась в согласовании списков на обмен, ведь далеко не каждого заложника оккупанты были готовы освободить, ссылаясь на то, что у них просто нет людей, которых требует Киев. Позже, когда пленные украинцы оказались в безопасности и получили возможность свободно говорить, выяснилось, что за попадание в списки на обмен боевики требовали денег, да и вообще, бизнес на пленных в ОРДЛО – обычное дело. Как устроен этот “рынок”, узнавали в издании “Апостроф“.
Если с захваченными украинскими военными все понятно – их удерживают в подвалах только за то, что они воевали в ВСУ, то с гражданскими заложниками ситуация немного другая. Нужны доказательства “противоправной” деятельности. Впрочем, со сбором доказательств никто особо не заморачивается: достаточно подкинуть парочку патронов, а еще лучше – гранат, и дело сшито.
“В качестве “доказательств” подделывали документы, фотографии, – рассказывает “Апострофу” экс-пленник ДНР Василий Савин, который вышел на свободу в декабре прошлого года. – А там хватит и фотографии с украинским флагом на фоне какой-то военной техники. Да и потом, в пыточном подвале подпишешь все что хочешь и сознаешься в сотрудничестве с СБУ”.
По словам Савина, из числа гражданских берут в заложники в основном тех, с кого можно что-то поиметь.
“Это очень распространенная практика, при этом специально арестовывали бизнесменов, выбивали из них показания. Этим занималось ростовское управление ФСБ,и была четкая такса: 30 тысяч долларов. Ну, могли взять и меньше, например, с макеевских бизнесменов. И люди, конечно же, платили. Это огромный бизнес: человек мог вообще никак не высказывать свою позицию, никакой политикой не заниматься, но смотрели, что у него есть деньги и арестовывали, – добавляет Савин. – Правда, лично по мне вопрос денег никогда не стоял, за меня не готовы были что-либо отдавать, потому что меня собирались держать в подвале бесконечно”.
Правда, “порешать вопросы” оккупанты стараются побыстрее, до того, как информация о пленном станет публичной, ведь требовать деньги с заложников, составляя списки в Минске – рискованное дело.
“Например, человека за что-то задерживают. Первые трое суток его вообще нигде не фиксируют. Он просто находится в так называемом МГБ. Естественно, приходят родные, и вот в эти первые три дня могут выставить условие: несите нам 10 тысяч долларов, и мы его отпускаем, – говорит “Апострофу” волонтер, который занимается вопросами освобождения пленных Олег Котенко. – На втором этапе человека могут задержать уже на 30 суток. Об этом уже знает больше людей, выше рангом, потому как кто-то же подписывает эти документы о задержании. И в таком случае сумма может значительно увеличиваться, но через месяц человека уже могут отпустить”.
Да и сами пленные в определенных случаях стараются избегать публичной шумихи, ведь в противном случает цена отступных действительно может резко вырасти.
Украинские солдаты во время обмена пленными возле города Счастье. Фото: Getty images
“Многие не хотят становиться публичными, чтобы за них открыто боролись, потому что в таком случае их “цена” резко возрастает, – поясняет “Апострофу” религиовед Игорь Козловский, который находился в плену боевиков с января 2016 по декабрь 2017 года. – Даже само слово “обмен” предполагает экономические отношения, -это же категория не гуманитарная, а экономическая, меняют как товар на товар. А раз ты выступаешь в качестве товара, то автоматически у тебя появляется цена, которую тебе приходится платить”.
“Когда кого-то берут там в плен или арестовывают, в первые сутки к нам многие родственники обращаются. А потом с этими людьми просто пропадает связь. Когда мы им звоним, чтобы узнать, находится ли еще человек в заключении, часто говорят, что все уже порешали, принесли деньги”, – отмечает Котенко.
Впрочем, по словам экс-пленных, выплата выкупа еще не гарантия того, что заложник выйдет на свободу.
“Бывало, что платили и впустую: человека все равно не выпускали”, – говорит Савин.
“Часто – это просто выброшенные деньги на ветер, но у людей последняя надежда, и они предполагают, что таким образом можно решить вопрос”, – вспоминает Игорь Козловский.
Если же пленник задержался в подвалах ОРДЛО и дело доходит до списков на обмен и переговоров в Минске, то подключается фейковый омбудсмен ДНР Дарья Морозова.
“Я знаю случаи, когда для того, чтобы внести кого-то в списки, ходили к Дарье Морозовой. Но некоторые, наоборот, не хотят, чтобы их вносили в списки, в надежде, что их быстрее выкупят, – говорит Козловский. – С меня прямо не требовали денег, ну, просто денег нет, откуда их взять? Но намекали, что у вас же есть квартира, какое-то имущество. Но дальше намеков дело не пошло, потому что моя история стала слишком публичной, и они уже не рисковали”.
Более того, Дарье Морозовой могли платить и свои же “защитники”.
“Один из так называемых ополченцев в 2017 году говорил, что они платили Морозовой 6 тысяч долларов, чтобы та включила в обмен со стороны ДНР людей из их батальона, которые попали к нам в плен”, – рассказал “Апострофу” экс-пленник Станислав Асеев.
Станислав Асеев: “Один из так называемых ополченцев в 2017 году говорил, что они платили Морозовой 6 тысяч долларов, чтобы та включила их в обмен со стороны ДНР”. Фото: Getty images
Но практикуют оккупанты и другие схемы “отжима” денег и имущества.
“Если нужна статистика, то просто садят и забирают деньги. Вероятно, сейчас это все обострилось, ведь рабочего бизнеса становится все меньше и меньше, а зарабатывать хочется все больше и больше, – говорит “Апострофу” экс-пленник Игорь Кононенко. – Например, приходит в квартиру с обыском опергруппа и находит в квартире миллион. Сразу тысяч на 200 они урезают для себя, говорят, что нашли не миллион, а 800 тысяч. Уже заработали. Остальные 800 тысяч лежат в МГБ, а лежат они там или нет – никто не знает. Но я не знаю случаев, чтобы кому-то вернули деньги. Хотя у них там суды принимают решения, что нужно вернуть машины, деньги, но, по сути, ничего не возвращают, а возбуждают еще одно уголовное дело. Вот как в случае со мной: по моему делу было решение возвратить имущество без конфискации, но тут же было возбуждено новое уголовное дело, но уже не за шпионаж, а якобы я на кого-то навел, пострадал человек, и ко мне уже финансовые требования выставляет этот якобы пострадавший человек. И он мне выставил на миллион рублей претензий”.
Сейчас в плену боевиков ОРДЛО, по данным представительницы Украины в гуманитарной подгруппе Трехсторонней контактной группы Валерии Лутковской остается еще около 300 человек: 100 человек, по которым есть подтверждение, что они в плену (документы, заявления родственников) и еще около 200 узников, по которым подтверждения нет. На днях президент Владимир Зеленский заявил, что идет подготовка к новому раунду переговоров с РФ и обмене пленными по формуле “всех на всех”. Но даже если Киев и сможет договориться с Москвой об очередном обмене, очевидно, что бизнес на заложниках будет продолжаться, пока продолжается конфликт на Донбассе.Ведь “товар” для “торговли” получить так просто: пара подброшенных гранат, фейковые доказательства – дело готово и можно вновь торговаться.