Откуда берутся серийные убийцы. Превращение

Первая мысль: маньяки – это психически больные люди. На самом деле из двух десятков сексуальных маньяков – серийных убийц, пойманных в Украине за последние 25 лет, – лишь у двоих было диагностировано более-менее серьезное психическое заболевание. В одном случае – шизофрения, в другом – олигофрения в стадии легкой дебильности.

Но и этих двоих признали вменяемыми: они полностью сознавали свои действия и были способны их контролировать. В повседневной жизни никто бы их больными не назвал. Шизофрения не мешала одному вести в свое время предпринимательскую деятельность, а легкая дебильность другому – заниматься частным извозом на собственной машине. Психика этих людей стала предметом детального изучения лишь в силу известных причин.

Остальные украинские маньяки, как и большинство их зарубежных собратьев по «ремеслу», психически здоровы или, лучше сказать, относительно здоровы. У них разный уровень интеллекта и образования, все они обладают определенными психологическими особенностями (акцентуациями), которые можно интерпретировать как легкое отклонение от нормы, но не как серьезную болезнь. В психиатрии и психологии понятие нормы вообще предмет вечных дискуссий.

И в то же время сложно смириться с мыслью, что психически здоровый человек способен коротать свой досуг насилуя, убивая, расчленяя, а иногда и пожирая себе подобных (согласно теории психиатра Александра Бухановского, страсть к некрофагии, то есть поеданию трупов, – последняя фаза развития маньяка). И все это – ради нескольких минут кайфа. Именно этим словом – «кайф» – один из украинских сексуальных маньяков-каннибалов объяснял следователям мотив своих действий. Возможно ли такое?

С чисто биологической точки зрения – возможно.

Рацион многих приматов (в том числе прямых предков человека) предполагает употребление в пищу себе подобных. Шимпанзе обыкновенный любит полакомиться мартышками, а древний homo sapiens пожирал представителей соседнего племени.

Получение удовольствия от издевательств над живыми существами еще каких-то 500 лет назад считалось чем-то само собой разумеющимся. В средневековом Париже, например, в день Иоанна Крестителя устраивали аттракцион: по всему городу отлавливали кошек, помещали их в клетку и сжигали под праздничную музыку на главной площади.

Сексуальное насилие тоже было обыденностью. Исследователь французского средневековья Дени Люшер писал, что в распоряжении благородного господина была вся женская часть обслуживающего персонала замка.

Социальные табу, приличия, мораль, религиозные и правовые нормы, сдерживающие «темные страсти» представляют собой некую общественную конвенцию. В рамках которой что-то считается нормальным (хорошим), а что-то – нет (плохим). Но общественная конвенция – не константа.

В истории человечества были культуры, в которых ценилась жестокость, а чувства эмпатии (любви, милосердия), представляющие собой противоположный полюс в спектре душевных состояний, считались проявлениями слабости.

Конвенция меняется, а биологическая природа человека остается неизменной на протяжение тысячелетий. Оставаясь «биологически нормальным» маньяк выходит за рамки современной общественной конвенции. Он позволяет себе то, что другие позволить не могут.

Но это не значит, что не хотят.

Личность, ведущая двойную жизнь (в нашем случае – маньяк), чувствует свою уникальность и сопричастность тайне. Один из самых жутких советских педофилов и некрофилов, заслуженный учитель РСФСР, насиловавший, пытавший и убивавший своих учеников, Анатолий Сливко (1939-1989) незадолго до расстрела написал что-то вроде сочинения на тему «как я дошел до жизни такой». Несмотря на покаянные нотки этого эпистолярия, заканчивался он словами: «Я мог бы описать все, что сделал, двумя абсолютно противоположными путями. Я мог бы заклеймить себя проклятьем, но мог бы и представить свой садизм как нечто возвышенное, не доступное обычным людям».

Бывший следователь по особо важным делам, полковник запаса Руслан Сушко вспоминает, что у пойманных маньяков есть потребность выговориться. Криминалист полагает, что для многих серийных убийц возможность рано или поздно обо всем рассказать может быть одним из мотивов преступлений.

Всякий раз появляясь на публике (во время конвоирования или в ходе судебных заседаний), морщась от проклятий и угроз, маньяк ловит на себе особенный взгляд – влюбленных женских глаз. Чьи это глаза?

Что такое магнетизм зла, знают все. Особенно остро его переживают дети. Рассуждая на эту тему, Гилберт Честертон писал: «Если вы отнимите у ребенка гномов и людоедов, он создаст их сам. Он выдумает в темноте больше ужасов, чем Сведенборг; он сотворит огромных черных чудищ и даст им страшные имена, которых не услышишь и в бреду безумца». По Честертону, дети вполне реалисты – они боятся этого мира, потому что он вправду опасен. Зло и уродство есть на свете. Сказка позволяет ребенку проигрывать ситуации, психологически справляться со страхами.

С подростками и взрослыми все сложнее.

Многим взрослым также необходим психотерапевтический эффект, который способно дать «игровое зло» (можно смело включить в этот термин всевозможные произведения искусства, игры и даже сексуальные практики с имитацией насилия). Но дело порой не только в психотерапии. Иногда это фрустрация криминальных наклонностей, иногда – разжигание скрытых страстей. Грань между игрой и реальностью в какой-то момент может быть стерта. Либо этой грани нет вообще.

Девушек, влюбившихся в маньяков во время судебных процессов, гораздо больше, чем самих маньяков.

Самый известный серийник, пойманный в США в XX веке, Тед Банди (30 доказанных убийств, 100 предполагаемых), во время судебного процесса выглядел весьма харизматично: стильно одетый, с отлично поставленной речью. Он обладал актерскими способностями и имел два высших образования – психологическое и юридическое. Поклонниц у него было как у рок-звезды. Женщины ночевали под стенами суда, чтобы утром успеть занять места в зале. В свой последний официальный брак Банди вступил прямо во время суда – по законам штата Флорида, где проходил процесс, брак считался заключенным, если взаимное согласие было высказано в присутствии судьи.

У культового российского серийника Александра Пичушкина, известного под прозвищем Битцевский маньяк, который орудовал с 2001 по 2006 годы в Москве (48 доказанных убийств, три покушения на убийства и более 60 предполагаемых жертв), больше тысячи поклонниц. Они периодически объединяются в группы в соцсетях, время от времени ссорятся, конкурируя за сердце своего кумира, посвящают ему стихи и пишут письма в колонию «Полярная сова», которая расположена в Ямало-Ненецком автономном округе.

Одной из фанаток удалось добиться разрешения на брак с этим заключенным, однако после сюжета на телевидении руководство колонии приняло решение отменить свадьбу. Девушка, между тем, считает, что ее фамилия отныне Пичушкина. Наталья Пичушкина. Этим псевдонимом она пользуется в соцсетях.

Понять феномен гибристофилии можно, отмотав историю homo sapiens на миллион лет назад. В стае гоминидов наиболее агрессивные самцы имеют больше шансов стать вожаками. Как и люди, человекообразные обезьяны иногда страдают тяжелыми формами психопатии. Жизнь агрессивного шимпанзе-психопата может быть недолгой, но яркой, со стремительными передвижениями по карьерной лестнице. Женские особи от такого экземпляра теряют голову.

Но это, так сказать, романтическая сторона вопроса. А есть и чисто меркантильная. Раскрученный серийник – это бренд. На закрытых аукционах продаются вещи маньяков. Некоторые жены убийц становятся продюсерами мужей. Расценки на интервью с маньяком на украинском рынке – раскроем небольшой профессиональный секрет – доходят до 40 тыс. грн. За участие в ток-шоу женам маньяков тоже порой платят.

Чем страшнее маньяк, тем больше у него поклонниц и поклонников. Фан-клубы некоторых убийц существуют десятилетиями после смерти самих преступников. Самый яркий пример на постсоветстком пространстве – культ Андрея Чикатило, советского маньяка, совершившего 53 убийства. Среди его жертв – 35 изнасилованных детей с выпущенными кишками и выеденными глазами. В 2010 году на российском сайте Литпром появилась ода, посвященная ему. Вот короткий отрывок:

Андрей Романыч – человек-легенда.

Сейчас таких не делают уже.

И там, где чья-то рваная одежда

Гниёт с кишками вместе на меже,

Мемориал ему поставить надо.

Своей борьбой он это заслужил.

Не оскверняйте его память, гады!

В конце концов, он стольких положил! 

Автор мадригала – некто Антон Вильгоцкий. Российский сценарист, писатель, музыкант. Судя по персональному сайту, его профессия – игровое зло: сценарии компьютерных игр и романы в жанре хоррор. Надо полагать, что стихи (опустим анализ их литературных достоинств) имели для автора исключительно игровой смысл. Для многих ведь Чикатило – почти сказочный персонаж. Хотя еще живы-здоровы ближайшие родственники жертв и криминалисты, поймавшие маньяка.

Для почитателей Чикатило эти стихи стали своего рода гимном. В российской сети ВКонтакте можно найти пару десятков групп, посвященных опоэтизированному маньяку. Для сравнения, у Пичушкина лишь пять «групп поддержки». Под «гимном Андрею Романычу» участники, помимо прочего, обсуждают темы вроде: как правильно вспарывать труп, чтобы при попадании в водоем тело не всплывало…

Существует множество сайтов, посвященных маньякам, и интернет-магазинов, в которых можно приобрести одежду и наклейки с портретами серийных убийц. Сколько в Украине адептов подобных культов, сказать сложно, так как с некоторых пор доступ к сети ВКонтакте (основная платформа для русскоязычных маньякофилов) у нас затруднен.

В России изучать подобные субкультуры проще. Основные «маньячные паблики» в соцсетях (главным образом, опять ВКонтакте) охватывают примерно 300 тыс. человек. Кто эти люди?

Бытовой сатанизм 

Российский психиатр Ольга Бухановская – дочь профессора Александра Бухановского, принимавшего участие в расследовании преступлений Чикатило, создававшего его психологический портрет, – специально для Заборонысогласилась прокомментировать ситуацию с фан-клубами маньяков. Она продолжает работу, начатую ее отцом, возглавляет основанный им ростовский лечебно-реабилитационный научный центр «Феникс». Одна из сфер ее научных интересов – психические расстройства у лиц, совершивших многоэпизодные преступления.

Ольга Бухановская разделяет «сетевых маньякофилов» на четыре условные группы, которые могут между собой пересекаться.

Первая группа: люди с садистическими наклонностями, которые целенаправленно ищут запретный плод – например, информацию о пытках. Это могут быть представители разных социальных слоев, с разным уровнем интеллекта. Однако почти всегда с годами у них происходит сужение круга интересов, нарастание садистических влечений.

Вторая категория – «просто интересно». Кто-то случайно наткнулся на забавную, с его точки зрения, информацию, кто-то увлекается криминалистикой, кто-то решил озадачить друзей экзотическим хобби…

Третья группа: психически больные. В частности, шизофреники. Их болезнь не всегда очевидна для окружающих, они не всегда страдают бредом или галлюцинациями. Больные люди способны вступать в контакт с представителями первой группы – садистами. И стать их жертвами, соучастниками или просто оказаться в опасной ситуации.

Ольга Александровна вспоминает свою пациентку, которая через соцсеть вышла на связь с неким «почитателем Чикатило», встретилась с ним в оффлайне и присутствовала при совершении преступления – с расчлененкой. Преступника поймала полиция. Больная девушка вначале проходила по делу как соучастница, затем как свидетель.

Участники таких вот фан-клубов, по словам Бухановской, пересекаются с сообществами педофилов и догхантеров. «Не все маньяки, но многие проходят этап издевательств над животными», – констатирует она. Чуть повышая голос, говорит: «Мой отец и я в своих работах описывали этапы, которые переживает потенциальный преступник. На какой-то стадии он погружается в фантазии, на какой-то происходит борьба мотивов. А сетевые группы могут спровоцировать у такой личности нарастание, скажем, патосексуального влечения или быть школой насилия». Бухановская завершает разговор несколько эмоциональным призывом: «Люди, помните: в этих группах есть извращенцы! Это плохо! Это нельзя!»

Ситуация в Украине не менее драматична, чем в России. Ведущий психолог житомирского учреждения исполнения наказаний №8 Андрей Власюк уверен, что у нас поклонников маньяков не меньше. Специалист знает, о чем говорит: в этой колонии содержатся многие убийцы, здесь же последние годы жизни провел и маньяк Сергей Ткач.

«Когда Ткача похоронили, – вспоминает Власюк, – тропа на могилу не зарастала. В основном сатанисты приходили, но я не исключаю, что среди паломников могли быть и настоящие маньяки».

Один из сотрудников колонии (пожелал сохранить инкогнито) высказал еще одно предположение: «Тело Ткача не кремировали, труп упаковали в целлофан и положили в сколоченный здесь же, у нас, ящик. Так и закопали – на новом городском кладбище «Дружба». Захоронение хоть и не афишировали, но и не засекретили. Кто хотел узнать место – узнал. И я почему-то уверен, что в том ящике уже ничего нет. Скорее всего, разобрали Ткача на запчасти. Кто? Последователи. Было начало ноября, земля не мерзлая, могилу достаточно было руками раскопать».

Можно пофантазировать – сколько на закрытом аукционе могли бы стоить мощи маньяка. Ну или самый гигиеничный вариант – урна с прахом. Почему-то нет сомнений: покупатели бы нашлись.

Психолог Андрей Власюк вспоминает об одной страстной поклоннице известного маньяка (психологу в свое время пришлось общаться с обоими): «Она искала себе альфа-самца и нашла». Тот факт, что «альфа-самец» выглядел как староватый мужичок из очереди за пивом в привокзальном буфете, психолог объясняет просто: «А ей достаточно было знать, что он совершил, ее притягивала, скажем так, сама аура преступлений».

«Аура зла», конечно же, не научный, но по-своему очень точный термин, описывающий суть явления. После общения с медиками, психологами и экспертами-криминалистами создается впечатление, что тех, кто стоит у запретной грани, тысячи или десятки тысяч (в масштабах страны). И это так. Но правда так же и то, что подавляющее большинство таких людей никогда не пересекут черту. Все-таки сексуальные маньяки и серийные убийцы – очень редкий тип преступников.

Потенциальный «упырь» формируется годами, проходит те стадии, о которых упоминает Ольга Бухановская и другие психиатры. Каковы эти стадии?

Термин «серийный убийца» ввел в научный оборот в 1970-е годы спецагент, главный психолог ФБР Роберт Ресслер (1937-2013). Его называли американским Шерлоком Холмсом и считали одним из лучших в мире специалистом по психологии сексуальных маньяков. Он поймал нескольких серийников, используя метод психологического портретирования. В своей книге «Всем, кто сражается с монстрами», Ресслер утверждал: «У всех серийных убийц схожая история детства, мать их не любит, отец жесток или его вообще нет. Во многом поэтому им так никогда и не удается отличить правильное от неправильного».

Этой же точки зрения придерживались и другие американские психологи, пытаясь отыскать (и находили) в ранней биографии преступников разные психотравмы: сексуальное насилие, отверженность, материальные проблемы в семье, механические травмы головы и так далее. Была даже выявлена корреляция между энурезом и склонностью к жестокости. Так появилась сигнальная триада Макдональда: предполагается, что многие будущие убийцы склонны к мучительству животных, имеют страсть к пиромании и страдают недержанием мочи. Однако выборка, которую использовал психолог Джон Макдональд, была невелика и сомнительна: он обследовал 100 своих пациентов, склонных к агрессии и когда-либо угрожавших кому-либо убийством (двое из них впоследствии реализовали свои угрозы).

Как мы уже писали, в 2010 году группа украинских криминалистов, собранная Андреем Кострубом, в которую вошли следователи, эксперты, психологи и медики, провела уникальное исследование. Специалисты объехали часть украинских тюрем, в которых содержаться пожизненники. Криминалисты провели глубинные интервью с 48-ю убийцами, из них 20 – классические сексуальные маньяки – серийные убийцы, на счету каждого из которых не менее 10 жертв. Так вот, один из участников и инициаторов экспедиции, психолог-криминалист, полковник Юрий Ирхин, пришел к выводу, что Ресслер ошибался.

«У каждого серийного убийцы своя уникальная история детства. По крайней мере, у украинских маньяков было разное детство – у кого-то сложное, у кого-то вполне благополучное, – говорит с улыбкой Юрий Ирхин. – Если специально искать детские травмы, то они всегда найдутся. И у меня, и у вас. У каждого. Но не все же становятся маньяками».

Улыбка Ирхина не кажется самонадеянной – у него есть моральное право спорить с американским авторитетом. За свою карьеру Ирхин сделал не меньше психологических портретов, чем Ресслер. Главная добыча Ресслера – сексуальный маньяк Теодор Банди (напомним, число доказанных убийств с изнасилованием – 26, предполагаемое количество жертв – 100). Главная же добыча Ирхина – сексуальный маньяк Юрий Кузьменко (количество доказанных убийств с изнасилованием – 13, одно покушение на убийство, предполагаемое количество жертв – 206). Ирхин не руководил следствием. Он, как и Ресслер, составлял психологический портрет преступника. И этот портрет, по словам следователя Руслана Сушко, совпал с оригиналом на 99%.

Ирхин не отрицает, что в становлении преступника ключевую роль может сыграть обида (не обязательно детская) или иная психотравма на фоне каких-нибудь психологических проблем. Среди этих проблем могут быть сексуальные комплексы или некие «стыдные» заболевания. Классика жанра: проститутка высмеяла мужские достоинства клиента и поплатилась за это. Иногда – жизнью.

Представительницы секс-индустрии, кстати, в разных странах время от времени становятся жертвами маньяков. Один из самых колоритных украинских охотников за такими женщинами, Владимир Долгий, орудовал в Новой Каховке в начале 1990-х. Его история примечательна тем, что в ней явно просматривается спусковой механизм злодеяний.

Мужчина долгое время оставался девственником. Никаких признаков девиантного поведения не подавал: уважал маму, занимался спортом, ходил на работу. Однажды ему решил помочь приятель: нанял проститутку, объяснил Володе, что и как делать, но Володя стеснялся… В итоге секс-услуги получил приятель. Позже друг повторил эксперимент – с тем же результатом. Во время очередного сеанса Володя убил приятеля. Тело спрятал. Девушку напугал тем, что она теперь – соучастница. Какое-то время Владимир Долгий с ней жил, но недолго – убил (предположительно – из ревности). И съел. Затем начал целенаправленно приглашать проституток – убивал и делал из них консервы.

Еще один важный этап на пути превращения обычного человека в маньяка – импринтинг (запечатление, фиксация). В нашем случае, это когда какая-то ситуация запечатлевается в сознании (и подсознании) человека как источник наслаждения. Скажем, в жизненной истории упомянутого нами советского маньяка-учителя Сливко просматривалось две версии импринтинга.

Согласно первой, когда будущий ударник коммунистического труда, заслуженный педагог РСФСР был маленьким, в город, где он жил, вошли немецкие войска. Один из солдат на глазах ребенка расстрелял собаку. Капли крови брызнули на ботиночки мальчика, вызвав в последнем сексуальное возбуждение.

По второй версии, будучи юношей, Сливко стал свидетелем дорожно-транспортного происшествия – автомобиль сбил пионера. Ботинки мертвого мальчика разлетелись в разные стороны. Зрелище смерти и эпизод с ботинками навсегда отложились в памяти Сливко. Страдавший частичной импотенцией мужчина время от времени фантазировал о мертвых мальчиках, ботинках и пионерских галстуках. Спустя годы маньяк-учитель следил за тем, чтобы его жертвы приходили на казнь в начищенных ботинках и пионерских галстуках.

Импринтинг может предшествовать преступлению, а может сопутствовать ему. Первую свою жертву украинский маньяк Юрий Кузьменко убил случайно – хотел изнасиловать, но девушка оказала сопротивление, в ходе драки произошло убийство. «Когда я ее задушил, то испытал такие ощущения, что понял: это то, чего искал», – вспоминал Кузьменко.

Итак, между психотравмой, импринтингом, преступлением и окончательным превращением человека в каннибала, некрофила, педофила могут быть мгновения, а могут – месяцы и даже годы. Что все это время творится в его душе?

Душа

У Федора Достоевского нет отдельного романа о серийном убийце – сексуальном маньяке. Но в период с 1864 по 1880 годы он в своих произведениях создал галерею злодеев, которых до сих пор, по выражению Ирхина, «на улицах города полно». Федор Михайлович коснулся темы сексуального насилия (помещик Свидригайлов), нимфофилии (грех Ставрогина) и убийства (Раскольников). Он описал схему формирования преступного типа личности. И эта схема применима в том числе и к сексуальным маньякам. Или, по крайней мере, к некоторым сексуальным маньякам.

Что происходит в душе преступника до того, как он стал преступником – это к Достоевскому. Оправданий будущих злодеяний ищет такая душа. Потенциальный злодей в какой-то момент как бы уходит в подполье, погружается в мир фантазий и иллюзий (одно из произведений писателя так и называется – «Записки из подполья»). Иногда будущий убийца создает собственную псевдофилософскую теорию.

Раскольников, например, накануне преступления написал статью, краткое содержание которой в устах следователя Порфирия Петровича звучало так: «Все дело в том, что в ихней статье все люди как-то разделяются на «обыкновенных» и «необыкновенных». Обыкновенные должны жить в послушании и не имеют права преступать закон, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные».

Не все маньяки и вообще преступники сочиняют теории, но некоторые – сочиняют. По словам криминалистов, «главный убийца Украины» Анатолий Оноприенко (52 доказанных убийства) был весьма склонен к теоретизированию. Сергей Ткач (37 доказанных убийств, предполагаемое число жертв – 107) порой погружался в «глубокие раздумья». Психологи выделяют среди маньяков особый тип – «миссионеры». Это те, кто вообразил, что у них есть некая миссия. Один из американских душегубов объяснял полицейским, что, убивая проституток, он избавлял человечество от страшного зла и получал за это от мироздания скромную плату – чистил карманы жертв.

Но вернемся к Достоевскому. Его собирательный персонаж, как бы пребывая в подполье, начинает терять эмоциональную связь с окружающими. Постепенно создает свой мир иллюзий или теорий. В этом индивидуальном мире координаты добра и зла не такие, как в существующей общественной конвенции. Разрыв этот мучителен – герой терзаем обидами, жизненными обстоятельствами (в случае Раскольникова – голод и болезнь) либо эротическими фантазиями. В какой-то момент «человек из подполья» решается действовать по собственным правилам. Подойдя к последней черте, Раскольников спрашивает сам себя: «Тварь я дрожащая или право имею?»

Будто бы отвечая на этот вопрос, Андрей Чикатило говорил: «Конечно, я мог бы стать алкашом, заглушать свои жизненные потребности. Но не для этого я изучал философские воззрения всех времен и народов, проходил университеты – жизненные и учебные, чтобы затравить свое сознание».

У Раскольникова, которого Достоевский, вероятно, наделил собственными чертами, на все про все ушло несколько месяцев. Но он был слишком интеллигентен, интровертен, начитан и глубок. Нельзя исключать, что у личностей попроще душевные процессы протекают быстрее.

Дальше – интереснее. Совершив убийство или другое тяжкое преступление, люди ведут и чувствуют себя по-разному. Одни мгновенно излечиваются от всех иллюзий, ужасаются содеянному, сдаются полиции, ударяются в религию или иным образом меняют свою жизнь. Это случай «размазни» Раскольникова, из которого не получился серийный убийца. Другие же, загубив человеческую душу, испытывают наслаждение (тот же Андрей Чикатило, Юрий Кузьменко и прочие реальные маньяки и серийные убийцы).

Действительность порой причудливее, чем сюжетные повороты Достоевского. Маньяк Сергей Ткач совершил первое преступление после того, как расстался с женой. Он посадил ее на самолет в Симферополе, загрустил, отправился на пустырь, выпил бутылку водки, и, под воздействием алкоголя, изнасиловал и убил девушку. Чуть протрезвел – ужаснулся. Позвонил в милицию и обо всем рассказал. Дежурный не поверил и грубо обругал Ткача. Как бывший сотрудник правоохранительных органов, Ткач был возмущен до глубины души. Больше он в милицию не обращался.

Но случай Ткача все-таки уникален. Основных вариантов остается два: раскаяние или чувство глубокого удовлетворения. Отсюда вопрос: почему одни преступники каются, а другие испытывают приятное послевкусие?

Лишенные совести 

Впервые научную гипотезу о том, что преступниками не только становятся, но и рождаются, выдвинул итальянский психиатр Чезаре Ламброзо (1835-1909). При желании криминологию можно представить как вечный спор Достоевского и Ламброзо: одни исследователи настаивают на том, что решающую роль в становлении преступника играют социально-психологические факторы, другие – что биологические.

Ламброзо полагал, что злодея можно определить, изучив строение черепа. Впоследствии его труды были признаны ненаучными (с черепами профессор и вправду промахнулся), а самого ученого какое-то время считали предтечей идеологов фашизма.

Но исследования психологических, психосоматических и соматических (то есть телесных, «сома» по-гречески означает «тело») отклонений и их влияния на преступное поведение, продолжались. В 1933-37 годах советский психиатр Петр Ганнушкин описал группу аномалий характера, объединив их в понятие психопатия. Для большинства психопатов характерны такие черты, как бессердечие, поверхностность эмоциональных реакций, сниженная способность к сопереживанию. Одну из разновидностей деформации личности Ганнушкин назвал антисоциальной психопатией.

На протяжении 20 века ученым удалось получить данные, позволяющие предположить, что склонность к психопатии имеет генетическую природу. В 1970-х американские психиатры и неврологи научились диагностировать антисоциальную психопатию у детей в возрасте 2-3 лет.

В 1980-х в США нейрофизиолог Эйдриен Рейн подверг мозг 41-го заключенного позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ) и сравнил результаты с томографиями мозга 41-го законопослушного гражданина. Обнаружилось, в частности, следующее. В среднем, префронтальная кора мозга преступников менее развита, чем у обычных людей. Это может быть причиной сниженного чувства эмпатии. Так начала зарождаться отдельная дисциплина – нейрокриминология.

В конце 1990-х канадский психолог Роберт Хаэр, посвятивший жизнь изучению психологии преступников, опубликовал научно-популярный труд «Лишенные совести». В начале книги доктор Хаэр рассказывает о том, как научный журнал завернул его статью, в которой были представлены электроэнцефалограммы (ЭЭГ) взрослых мужчин во время выполнения неких речевых заданий, так как, по мнению редактора, «эти ЭЭГ не могли быть реальными». Причина недоразумения состояла в том, что Хаэр изучал особый тип людей – психопатов, преступивших закон. Его исследования подтвердили то, что мозг среднестатистического преступника чуть-чуть отличается от мозга среднестатистического гражданина.

Доказано, что одна из разновидностей психопатии (у этого термина много значений, в данном случае речь идет об органической патологии), связана с особенностями устройства мозга. У него иная электрическая активность, недоразвита префронтальная кора и снижено число зеркальных нейронов (считается, что эти нейроны также отвечают за чувства эмпатии, хотя это пока что гипотеза).

В фильме «Молчание ягнят» тюремный психолог так говорит о заключенном маньяке Ганнибале Лектере: «психопат настоящий». Эта фраза и сам образ Ганнибала Лектера – расчетливый, хладнокровный убийца, проявляющий фантастическую выдержку, – представляют собой иллюстрацию мейнстримного направления американской криминалистики.

Как следует из названия книги Роберта Хаэра, психопаты лишены мук раскаяния. У них снижено чувство страха, стыда, опасности. Зато обострены некоторые инстинкты. Совесть для них – категория не столько чувственная, сколько философская. Обделаться от страха – это не о них. Они не краснеют, когда лгут. Они отлично владеют собой в экстремальной ситуации – их организм легче справляется со стрессом. Далеко не все они попадают за решетку. По Хаэру, из них получаются семейные тираны, бытовые подлецы, политики-популисты и нечистоплотные бизнесмены. И, конечно же, преступники всех мастей, включая сексуальных маньяков и серийных убийц.

Идеи доктора Хаэра и достижения американских нейрокриминологов имели такой успех, что многие ученые всерьез размышляли над тем, удастся ли победить преступность, если диагностировать всех детей, а затем пожизненно отслеживать поведение психопатов. Выходит, тайна «плохих парней» раскрыта? Ламброзо победил Достоевского?

Кейс Фэллона 

Корректнее сказать так: Ламброзо внес небольшие коррективы в понимание некоторых криминальных типов личности. Действительно, «Я», живущее внутри мозга психопата, видит и чувствует мир иначе, чем большинство людей. Но это еще не значит, что такое «Я» выберет зло.

В 2005 году американский нейробиолог Джеймс Фэллон решил подвергнуть свой мозг функциональной магнитно-резонансной томографии (ФМРТ) на предмет склонности к болезни Альцгеймера. В это же самое время доктор Фэллон работал со снимками психопатов-убийц. Случилось так, что рентгеновский автопортрет Фэллона попал в одну стопку с результатами исследования мозга преступников. Оказалось, что префронтальная кора ученого ничем не отличался от аналогичных участков мозга убийц. Доктор Фэллон совершил открытие: проконсультировавшись с коллегами, он диагностировал у себя органическую психопатию.

Доктор был так потрясен, что решил посвятить себя нравственному совершенствованию. Нельзя сказать, что до этого друзья и коллеги считали Фэллона плохим человеком, как раз наоборот – он слыл добрым семьянином, весельчаком и душой компании. Но, проанализировав свою биографию, поведение и отношение к окружающим, он, по его собственному выражению, «понял, что был козлом всю жизнь». То, как и что он чувствовал и переживал, Джеймс Фэллон изложил в книге «Психопатия изнутри: приключения нейробиолога в темных уголках мозга».

Подобно тому, как трусливый (тревожный) по своему психологическому типу человек, страдающий неврозами, иногда способен в необычных обстоятельствах (скажем, в условиях войны) «любой ценой» выполнить боевую задачу, так и «бездушный» органический психопат может совершить несвойственный, казалось бы, для него моральный выбор – посвятить себя служению ближним.

Кейс Фэллона показывает, что наука пока не в состоянии просканировать и измерить глубину человеческой души. Ну и потом, по данным Американской психиатрической ассоциации, которая только в 2013 году включила «бессердечие-неэмоциональность» в список психических расстройств, всего лишь 1% детей имеют выраженные психопатические черты (примерно столько же людей страдают биполярным расстройством и аутизмом). А в преступность, по крайней мере, в Украине, так или иначе вовлекается до 20% граждан.

Американские исследователи полагают, что в малых дозах психопатия способствует выживанию рода человеческого: порой психопатические личности проявляют лучшие спортивные результаты, эти же черты помогают сохранять хладнокровие хирургам и способствуют продвижению политиков.

Подобной точки зрения придерживаются и украинские специалисты. Врач-психиатр Спартак Суббота, занимающийся проблемой криминальной психопатологии, констатирует: «Психопатов условно можно разделить на конструктивных и деструктивных. Конструктивные – хорошие лидеры, сильные специалисты, но жестокие и холодные. Деструктивные – это те, кто преступает закон. Среди заключенных немало психопатов, это правда».

Юрий Ирхин утверждает, что большинство сексуальных маньяков – серийных убийц, которые отбывают пожизненное заключение в украинских тюрьмах, не являются органическими психопатами. «Все они социопаты, – говорит Ирхнин, – но не психопаты, причины их поступков социально-психологические, а не соматические».

В анамнезе социопата – не «недоразвитость префронтальной коры» или «недостаток зеркальных нейронов», а все та же обида, озлобленность и сознательная агрессия.

«В какой-то момент, – объясняет Ирхин, – социопат обезличивает окружающих, они в его глазах просто предметы. Но не все: социопат может проявлять порядочность по отношению к узкому кругу близких, например, быть хорошим семьянином. Однако других людей или какую-то категорию лиц он не воспринимает как людей. Маньяк не чувствует, что кого-то убил – он мясо съел».

Социопатия и органическая психопатия – два разных отклонения, но из-за терминологической путаницы их часто смешивают. Дело в том, что в английском языке нет слова социопатия. Западные исследователи в обоих случаях используют термин psychopathy, хотя, естественно, тоже различают эти явления. Чтобы избежать неразберихи, криминалисты, говоря о социопатии, используют термин «диссоциальное расстройство личности». Это расстройство в Международной классификации болезней десятого пересмотра (МКБ-10) имеет код F60.2. У органической психопатии другой код.

Вывод: нейрокриминология хоть и проливает кое-какой свет на природу криминального мира, но – на очень маленький пятачок. А значит, Федор Достоевский вновь на сцене.

Есть такой термин – орфанное заболевание. То есть редкое. Очень. Порой – один случай на миллион или несколько миллионов. Но, несмотря на эту редкость, орфанные заболевания не исчезают на протяжении тысяч, а, возможно, и миллионов лет, поскольку заложены в геноме человека.

Душевное состояние сексуального маньяка-убийцы далеко не всегда, с биологической точки зрения, корректно интерпретировать как тяжелое заболевание. Но как отклонение – вполне. Психику маньяка-серийника можно назвать орфанным, – но не заболеванием, – а состоянием души. То есть редким. Очень. Порой – один случай на миллион или несколько миллионов. Но, несмотря на эту редкость, оно повторяется на протяжение тысяч лет…

Сексуальные маньяки, серийные убийцы, массовые убийцы и просто гомицидоманы (гомицидомания – страсть к убийствам), а также некрофилы и каннибалы время от времени появляются в развитых и отсталых странах. Независимо ни от чего – ни от эпохи, ни от социально-экономической формации, ни от культуры, ни от уровня материального благополучия.

Об этом явлении кое-что известно представителям разных дисциплин – криминалистам, правоведам, психологам, медикам, нейробиологам, философам. Но диагностировать его, по крайней мере, на ранней стадии, они пока не могут. Единственный способ борьбы с этим социальным злом – поймать преступника, когда тот уже проявил себя. И изолировать. Сформировавшегося маньяка лечить бесполезно (попытки в истории были и продолжаются, но слишком уж часто заканчиваются рецидивом). Или же казнить. Что еще можно сделать?

Кастрация 

Педофилы-насильники – отдельная категория преступников. В самом начале мы говорили о том, что группа украинских криминалистов под руководством замдиректора ГНИ ЭКЦ Андрея Коструба разрабатывала методику раскрытия тяжких преступлений против детей.

Это было логичное продолжение и совершенствование «методики определения маркеров серийности при раскрытии убийств», то есть методики вычисления маньяков. Как и в случае с маньяками, эксперты объехали тюрьмы, в которых находятся педофилы (насильники и убийцы), провели анкетирование и глубинные интервью.

Идея состояла в том, чтобы с помощью этих преступников составить психологический портрет и выйти на след горловского мужичка (по словам свидетелей, – обычный пенсионер), убившего и изнасиловавшего в 2013 году девятилетнюю Мирославу Дворянскую. Раскрытию этого преступления помешала война. Да и сама методика осталась сырой – не отработанной на конкретных расследованиях.

Рассказывая об этой работе, Андрей Коструб держит в руках книгу судеб: список из 20-ти знаковых педофилов и десятков их жертв. «Страшные преступления, – комментирует эксперт. – Здесь, конечно, не только убийства. Однако по количеству горя этот список может даже и не уступает тому, который мы составляли по маньякам. Искалеченные судьбы… Кто-то из этих детей заканчивает самоубийством, кто-то – психическим заболеванием…»

Коструб считает, что маньяк и насильник-педофил – разновидности одного явления. Подобной точки зрения придерживаются и его коллеги – криминалисты и психиатры. Как и маньяк, сформировавшийся, прошедший определенные стадии своего развития, педофил – неизлечим.

«Насильник в любой момент может стать убийцей, здесь очень тонкая грань», – говорит эксперт.

И все же, юридически серийный убийца (такого понятия, как маньяк, в украинском криминальном кодексе нет) и педофил-насильник – это разные категории преступников. Первый, как правило, приговаривается к пожизненному заключению, второй – особенно если речь идет о психологическом насилии, – рано или поздно выходит на свободу. Действия педофила подпадают под статьи 153-156 КК Украины, и при удачном раскладе преступник может отделаться 3-5 годами тюрьмы. При этом напомним: педофил, как правило, неизлечим (небольшая техническая оговорка: учитывая мультидициплинарность понятия педофилия, мы сейчас говорим лишь о расстройстве влечения, внесенном в МКБ-10 под кодом F65.4).

Что делать? Самый гуманный ответ – химическая кастрация. Это инъекции, которые вводятся пациенту раз в три месяца, снижая уровень тестостерона и тем самым угнетая либидо. При отмене препарата половое влечение восстанавливается. Во многих странах преступник может сократить свой срок заключения, согласившись на химическую кастрацию. Этот метод используется в Великобритании, Франции, Германии, Дании, Швеции, Норвегии, Польше и Эстонии, а также в 48-ми штатах США. Эффект вполне ощутимый. Например, в Германии после внедрения такой медикаментозной профилактики число рецидивов среди педофилов упало с 80% до 3%.

Полтора года назад в Верховной Раде был зарегистрирован законопроект №6607, который предполагает внесение аналогичной нормы в украинское законодательство. Также проект усиливает ответственность (вплоть до пожизненного заключения) за преступления против половой свободы и неприкосновенности ребенка. И еще – предусматривает создание реестра педофилов (лиц, ранее привлекавшихся к ответственности), доступ к которому должны иметь заведующие детскими учреждениями, чтобы не ошибиться при подборе персонала (увы, учителя, действительно, в группе риска).

Законопроект лоббируют нардепы-авторы, поддерживает представитель Уполномоченного за соблюдением прав ребенка и семьи Аксана Филипишина и рекламирует на своей Facebook-странице первый замглавы Нацполиции Вячеслав Аброськин. Документ удачно прошел слушания в Комитете ВР по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности и «завис» на стадии дебатов вокруг нормы о добровольности кастрации. Есть шанс, что в ближайшие несколько месяцев он преодолеет первое чтение.

– Поддерживаю, – говорит Андрей Коструб, комментируя законопроект. – Усиление ответственности и кастрация – это прекрасно. Уверен, что многих педофилов, стоящих на грани, эти нормы отпугнут. Даже сама дискуссия в обществе на эти темы полезна. Но если человек уже за гранью, ничего не поможет. Вот, пожалуйста…

На этих словах Андрей Николаевич листает свою «книгу судеб» и начинает приводить «конкретный пример» – что-то исключительно дьявольское, совершенное каким-то правоохранителем в каком-то году. Слушать и ретранслировать такую информацию сложно и не хочется. В голове вертится вопрос: «Этот «правоохранитель» еще сидит или уже на свободе?» Но вместо него, немного неожиданно для себя, спрашиваю:

– Андрей Николаевич, вы в дьявола верите? Вернее так: в Бога и в дьявола?

Пауза.

– Просто… Вы всю жизнь с такой вот дьявольщиной дело имеете…

Андрей Коструб вздыхает:

– Я верю в методику. Повторяю: тех, кто находится на грани, может остановить только неотвратимость наказания. Однако уровень следствия сейчас низкий. Методические наработки есть, мы могли бы методику доработать, а затем апробировать на практике, если бы нашей группе предложили… Но… Знаете… Я думаю иногда, что, может, время должно пройти. Может, после нас за это кто-то возьмется. А наработки – вот, в шкафу лежат. Никому не нужны.

P.S.

Ежедневно Нацполиция Украины регистрирует сведения о 25 без вести пропавших детях и фиксирует пять умышленных убийств.

Автор: Дмитрий Фионик
Фото: Антон Скиба
Перевод, литературная редактура: Мария Козак 

Источник: “ЗАБОРОНА“