Много всякого, смешного или «почти» смешного, случается на милицейской работе. Куръёзных случаев – сколько угодно. И какие сочные характеры, какая закрученность жизненных сюжетиков, сколько «забойных» диалогов, наблюдений, переживаний – литератору такого не выдумать! Вот – россыпь комических историй, взятых наугад из памяти опера -«территориала» уголовного розыска одного из РОВД города Энска.
1. КОРОТКИЕ ЗАРИСОВКИ
…Бомбанули однажды хату одной завмагши. Крутая тётка, вся в «фирме», дверь в квартире – бронированная, но и дверь не помогла – вскрыли автогеном и уволокли кучу всего. Две норковые шубы, дублёнку, видео-двойку, золотые украшения, шматья разного навалом, то, сё… А в числе прочего – из стенного шкафа спёрли два импортных чемодана, стоимостью в 200 и 150 «баксов».
Спрашиваю зарёванную пострадавшую: «Что в чемоданах было-то?» Она вытирает слёзы, сморкается, пожимает плечами: «Бог его знает, не мои ведь – дочери… У нее и спрашивайте!» Дочурке – 17 лет, студентка, толстый слой косметики на прыщавой мордашке, в ушах и на пальцах – брильянты. Спрашиваю у дочки: «Так что было в украденных чемоданах?» Она честно пытается вспомнить, но после долгой паузы лишь разводит виновато руками, мямлит: «Н-н-ну… не помню точно! Что-то из носильных вещей, кажется… Кофточки, штаны, что-то ещё…» Устало пытаюсь уточнить, что же всё-таки было похищено, и натыкаюсь на её изумлённо–сердитое: «Господи, да откуда мне помнить, что было в тех чемоданах?! У меня ведь столько одежды… Одних брюк – тридцать штук! Как про всё – вспомнить?» Я, нищий опер с тремя брюками за душою, лишь заморгал ошарашено.
…Специфика нашей деятельности такова, что время от времени приходится без приглашений и предупреждений врываться в чьё-либо жилище. Это только в книжках и кинофильмах про милицию сыщики долго звонят и барабанят в двери, громко требуя: «Откройте, милиция!» В реальности же любая заминка позволит преступникам уничтожить улики, приготовиться к вооружённому отпору или попытаться сбежать. Поэтому в случае малейшего обоснованного подозрения на присутствие за дверью оных злодеев мы зачастую открываем дверь с помощью отмычки или фомки. А то и просто срываем её с петель мощным ударом кувалды или налетев на дверь с разбегу плечом…
И вот однажды понадобилось ворваться в наркопритон. Подкрались к оббитой дермантином двери впятером, прижались ушами – вроде тихо. Но мы-то точно знали, что хозяин – дома, и только что получил крупную партию д у р и. Старший группы дал команду: «Вперёд!» Саданули по двери кувалдой, с грохотом обрушив её вовнутрь квартиры, и, протопав по упавшей двери, ворвались на адрес. Разбежались по комнатам в поисках хозяина, везде посмотрели, а его – нет. Д у р ь – вот она, на столе лежит, словно нас дожидается, не успел он её даже газетой прикрыть, а сам – как сквозь землю провалился. В туалет заглянули, в ванную, осмотрели всё на кухне, заглянули под кровать и в шкаф, вышли на балкон и взглянули вниз – не выбросился ли случайно с 8-го этажа? Как испарился! Чудеса, да и только… Собрались всей группой в прихожей, топчемся, советуемся, как быть дальше, и вдруг слышим – кто-то из-под двери стонет! Подняли двери, а под ними – хозяин адреса! Оказывается, услыхал он шорох за дверью, подкрался взглянуть в глазок, что на лестничной площадке происходит, а тут – бах! – дверь на него обрушилась, и целый табун оперов сверху промчался. Ну и понятно, что помяло человека маленько. Долго ему потом пришлось в тюремной больнице отлеживаться!
В другой раз опергруппе надо было вломиться на адрес в частном секторе. Большущий домина, и не входные двери там, а настоящие ворота со стальными петлями и запорами – хрен выломаешь. Но в подобных ситуациях через дверь мы и не ломимся, а как все культурные менты – лезем через окно. Время – ночное, ни зги не видать, и на душе оперов было жутковато – вдруг из дома на шум лезущих в окно шарахнут из двухстволки? Но деваться некуда, надо рисковать… Среди оперов был один, Федькой его звали – плотный хлопец, массивный, с объёмистым брюхом, не каждая пуля такого и пробьёт. Говорим ему: «Твоя очередь сегодня лезть, Фёдор!» Он было ни в какую: застряну, мол, куда мне в маленькое окошко со своим пузом, да и пистолет в кобуре помешает!» Но старший группы пригрозил ему кулаком, деваться Федьке некуда, зарплату надо отрабатывать – полез. И что ж вы думаете? Застрял! Ночь, тьма, а наш боевой товарищ молча дёргается в оконном проёме, пытаясь высвободиться без лишнего шума, потом рванулся изо всей силы – да как грохнется в комнату вместе с рамой! Страшный грохот, звон разбитого оконного стекла, Федькины матюки, вопли разбуженных шумом и не понимающих, что происходит, хозяев, мелких нарко-барыжников… Из наших, кто на улице ещё оставался – чуть животики не надорвали от смеха. А вот самому Федьке, понятно, было не до смеха.
…Задержали как-то на улице шалаву. Было подозрение, что только что склямзила она у девахи одной р ы ж ь ё. Обыскали – ничего не нашли, но верняк был полный – золотые украшения всё ещё при ней. Привезли её в райотдел, позвали из кабинета одну из следачек, попросили заглянуть шлюшке в трусики. И – нашлась потеря. Золотишко, как мы и предполагали, воровка засунула себе в интимное место! Составлявший протокол обыска опер так и записал в официальном документе: «…в ходе обыска из влагалища гражданки Викентьевой Л.Н. были извлечены: золотая цепочка весом в… серёжки золотые весом в…, а также золотое колечко весом в…» Прочитав эту бумаженцию, начальник угрозыска взбеленился: «Ты что. рехнулся?! Какого хрена ты в служебном документе пишешь: «…извлечены из влагалища…» Совсем мозгов нет?!» Опер оправдывался: «Так ведь что было – то и написал. А как надо было?» Начальник угрозыска крякнул досадливо (отвлекают от дела хреновиной!), надолго задумался, шевельнул в воздухе пальцами, как бы перебирая различные варианты правильного ответа, потом залыбился: «О, напиши так: «…во время обыска было изъято у гражданки Викентьевой…», и – всё. А откуда именно изъято – из карманов, из рта или из… – какая разница?» Его подчинённый скептически покачал головой: «Ну да… А потом адвокат начнёт цепляться, скажет: «Почему в протоколе не указано точно, откуда именно похищенное у обвиняемой было изъято? И не является ли отсутствие точных указаний свидетельством того, что золотые украшения обвиняемой были подброшены сотрудниками милиции?!» А так мы напишем: «…изъято из влагалища…», и адвокату не прицепиться…» «Иди и переписывай протокол!» – не выдержав, гаркнул начальник угрозыска. Мы все так и попадали от хохота…
2. ТЁЛКА И БЫЧАРА
Погожим вечером по набережной прогуливались двое. Он – стриженный наголо пэтэушник, типичный отморозок- бычара, она – тёлка из хорошей семьи, умненькая, начитанная, студентка-второкурсница одного из энских вузов. Она – одета модно, дорого и со вкусом, на нём – что-то зачуханное, пожмаканное, чуть ли не замасленное; настоящие лохмотья. Что свело их вместе – остаётся только гадать, но период безоблачного взаимопонимания они уже прошли, начались сплошные тёрки и разборки. Этому чухонцу ценить бы, что с ним т а к а я девушка дружбу водит, попытаться приподняться до её уровня, он же вдруг решил, что она – его, и точка, и никаких вариантов. А когда она начала морщить носик и посматривать по сторонам в поисках более достойных кандидатов – заревновал, воспитывать её начал, учить уму – разуму. Короче – д о с т а л…
И вот идут они, значит, по летней набережной, , и бык этот заместо обожаемых бабами ласковых слов и умильных признаний в очередной раз делает своей тёлке вытки. Ты, мол, и такая, и сякая… на дискотеки одна без моего разрешения шляешься… с кем ни попало – перемигиваешься… А вчера – сам видел! – одного однокурсника при выходе из института в щёчку поцеловала. Это ж – вообще! Это ж – ни в какие ворота! Да я тебя за это! Да если это повторится хотя бы раз!.. Да ты у меня!.. Да я тебя потом!..»…
Слушала его упакованная в «фирму» девушка, брезгливо кривила коралловые губки, искоса поглядывала на парня, отмалчивалась на обидные обвинения, а он – надрывается, а он – заливается соловьем, всё более возвышая голос. И вот уже намекает на то, что сейчас наконец-то перейдёт от слов к делу, и для начала влепит ей парочку оглушительных оплеух. И вот в этот самый момент утомлённая занудным воспитательством девушка открыла красивую сумочку, достала оттуда острый ножик да как пырнёт говорливому кавалеру в живот! Он, прижав к животу окровавленные руки, постоял, шатаясь, потом упал… Хорошо – люди кругом: сбежались, кто-то вызвал «скорую» и милицию. Парнишку отправили в реанимацию. А его подружку привезли в РОВД и начали прессовать на предмет сознанки в том, откуда у милой девушки оказалось при себе острозаточенное пёрышко. И почему, собственно, она так легкомысленно пыталась зарезать им своего милёнка? Наличие в сумочке ножа девушка объяснила очень просто: «Носила для самообороны!» Современные тургеневские барышни за свою честь способны постоять не только словесно… Такой нахамить и опосля этого живым остаться – уже проблема!
Что касаемо обстоятельств нанесения удара, то показания многочисленных свидетелей и самой студенточки резко расходились. Десятка полтора ранее не уличённых в патологическом вранье и бредовых галлюцинациях граждан в один голос твердили, что «эта деваха ни с того ни с сего вдруг воткнула ему лезвие в брюхо!». Тогда как она сама излагала совсем другую версию: мирно гуляли, говорили о приятном, он попросил её показать свой финкарь, она показала. А тут он вдруг споткнулся и на нож её животом – случайно насадился… Что свидетели другое показывают, так она не согласна: «Там вокруг одна пьянь гуляла, что они могли видеть! И вы кому больше верите: им или мне?!» А у самой – такие честные глазки, что не поверить ей – невозможно.
Окончательную точку должны были поставить показания потерпевшего. К счастью, он выжил, и теперь лежал в реанимации – под капельницей, но в сознании. Меня отправили в больницу допросить его и запротоколировать всё, что он расскажет. Случись что с ним, умри он до суда – и его обвинительные показания в больнице на суде, вполне возможно, станут главным доказательством вины студентки.
…Чего я никак не ожидал: этот хмырь в реанимации вдруг стал её яростно выгораживать! Лежит этот мудак, весь в бинтах и резиновых трубочках, напичканный донельзя лекарствами, и твердит одно и то же: «Сам виноват… Случайно напоролся… Оставьте Танечку в покое!» Втолковываю терпеливо, что там свидетелей – море, тьмы тьмущие, две с половиной дивизии свидетелей, и все хором рассказывают, как ненаглядная зазноба набросилась на него со своим кинжалом и начала полосовать крест-накрест. Еле за волосы оттащили от его бездыханного тела… Поэтому наводить тень на плетень не стоит. Он хоть и невинно пострадавший в этой истории, но тем не менее имеет гражданский долг перед Отечеством всемерно помогать правосудию. А он – не помогает, даёт компетентным органам «заведомо ложные показания», а за это ведь и посадить можем. Вроде бы доходчиво объяснил, так ведь? А он в ответ опять: «Не она… Сам я… Не смейте её трогать!» Я уж и грозился карами, и орал на него, даже слегка постучал кулаком по забинтованному животу. А потом пережал пальцами резиновую трубочку капельницы и говорю: «Если не подпишешь то, что мне нужно, оставлю тебя без лекарств, и через 15 минут сдохнешь на моих глазах!» И что ж вы думаете?! Всё равно ничего не сказал! Плюнул я на него, гадёныша… А когда уходил – сказал ему на прощание: «Из-за тебя, падлы, эта сучка выйдет сухой из воды, ввиду недоказанностью вины и отсутствия заявления пострадавшего. А ведь тебя она искалечила, быть может, на всю оставшуюся жизнь…» И тогда это мурло меня окончательно добило, прохрипев с койки: «Ничё… Вот излечусь, выйду из больницы, женюсь на ней… Я ей потом – устрою!»
Ага… Размечтался!
3. НАШЕМУ НАРОДУ ПАЛЕЦ В РОТ НЕ КЛАДИ…
Сижу я однажды в своём кабинете и строчу отказной материал на вонючую заяву гражданки Брум-Стрельской о якобы похищенном у неё из квартиры неизвестными лицами стареньком магнитофоне «Маяк». Дескать, согласно собранным мною показаниям двух соседок пострадавшей, оный магнитофон вышеупомянутой гражданкой был продан и успешно пропит ещё в прошлом году. А что она с тех пор бухала непрерывно, и только теперь в случайно приключившийся миг относительного протрезвления спохватилась: «А где ж это «Маячок»? Да уж не умыкнули ли его неизвестные лица?», так кто ж тому виной, окромя самой пострадавшей? Хорошо хоть – не доверчивый лопух ей попался, а я. Бдительный и с пронзающим действительность до горизонта взглядом, с ещё не испитыми на нашей оперской работе мозгами: расшифровал её подлый умысел парализовать работу органов внутренних дел заведомо ложными и лишь отвлекающими нас от реальной работы заявлениями. Потому и сочиняю железную «отказуху»: «…ввиду всего вышеизложенного в возбуждении уголовного дела по данному заявлению о факте кражи считаю необходимым отказать…»
И тут зазвонил телефон на столе. Вообще-то трезвонит он постоянно: начальство торопится проскрипеть очередное из ценных указаний… жена с тёщей спешат в миллионный раз вопросить, по-прежнему люблю ли я их и не забыл ли выполнить какое-либо из их поручений… иногда беспокоят сексоты с оперативными сообщениями об осуществлённых или готовящихся преступлениях, или с просьбой о срочной встрече… знаю я всю их срочность… будут клянчить бесплатное ш и р л о, или же им понадобится отмазка от какого-либо наехавшего на них «чужого» мента…
На этот раз беспокоил меня осведомитель «Витязь – два». (Среди сексотов был ещё и «Витязь – один», но в прошлом году его з а к р ы л и хлопцы из городского управления по борьбе с незаконным оборотом нарко-веществ – за мелкий опт). И извещал агентик о том, что ровно через час давно интересующий меня домушник – наркоша Кеша-Брудершафт – пойдёт бомбить хату некоего Владиевского, уехавшего вчера с женой на неделю в Крым. И – адресок диктует. Сексот был из относительно надёжных, туфту гнал редко. Я записал его сообщение, поблагодарил за усердие, пообещал поощрить парочкой суточных доз. А сам надумал взять пару наших на подмогу, съездить на адрес и ждать там Кешу в засаде. Но – текучка! Сперва требовалось докончить оформление двух важных бумаг, потом отвлёкли дурацким звонком из прокуратуры минут на двадцать. И когда я уже вышел в коридор и начал искать кого-нибудь для засады – навстречу мне попался начальник РОВД. С ходу загундосил насчёт моих очередных недоработок в деле с двойной мокрухой в Староконюшенном проезде… Не скажешь же подполковнику: «Отцепись, козёл плешивый, не до тебя мне – на операцию надо ехать!». Нет, слушал его, вдумчиво улыбаясь и поминутно кивая головой, обещал всё учесть и принять во внимание… Только-только отвязался от него и добрался до выхода – пришлось немедленно вернуться обратно: в РОВД нагрянул с очередной проверкой 1-й заместитель начальника горУВД. Весь личный состав (кто не успел убежать) согнали в актовый зал, и товарищ полковник битых полтора часа рассказывал, какие же мы сволочи, тунеядцы, фальсификаторы уголовных дел, алкаши и взяточники… На ушах уж мозоли от постоянных разносов: если мы – такие плохиши, то почему же, спрашивается, наше руководство не брезгует руководить подобным отребьем? Вот и ушли б массово в отставку, а личный состав им вслед охотно поаплодирует. Но – дослушал и это, кивая важно: на подобных мероприятиях начальник РОВД изучает реакцию сидящих в зале. А после отъезда вышестоящих проверяльщиков – начинает цепляться: «Почему это у вас, товарищ старший лейтенант, во время выступления докладчика из вышестоящих органов с лица не сходила ироническая улыбка?» Блин, да что ж на такое ответишь? Первое, что просится на язык: «Это была не улыбка, а голодная гримаса – до получки ещё три дня, деньги давно кончились, а кушать – хочется…» Нет, такое – не поймёт. Ещё и обидится: не намёк ли это на то, что пока личный состав на свою мизерную зарплату практически голодает, начальник райотдела себе новую иномарку купил. Нет, все понимают прекрасно, что куплена машина на деньги жены подполковника, занявшейся под его к р ы ш е й бизнесом, но всё равно – царапали бы его совесть подобные намёки. Поэтому отвечаешь совсем другим: «Виноват, товарищ подполковник, в следующий раз постараюсь лучше контролировать выражение своего лица!» Падлы…
…Короче, подъехали на адрес группой мы лишь через три часа после звонка. Надежда у меня была на непунктуальность домушников. Если квартирный вор сообщает своему корешу, чисто случайно оказавшемуся моим сексотом: «Через час иду на хату Владиевского!», то в реальности он может пойти туда и через 2-3 часа, и даже через двое-трое суток. Точностью эта публика никогда не отличалась, вечно от «работы» что-либо отвлекает: ширнуться позарез захотелось… бабец знакомую решил поиметь и забыл про время… а то и просто дождик на улице, и облом идти… Но в данном случае, к нашему сожалению, Брудершафт сработал точно по графику. И когда мы наконец-то добрались до адреса (им оказалась малосемейка гостиничного типа, четвёртый этаж, длинный коридор со множеством квартирных дверей; наша была пятой от лестницы, слева), то обнаружили, что квартирные двери уже взломаны фомкой. И с порога замечались в комнате явственные следы взлома и поисков чего-либо поценнее и побарахлистее… Опоздали!
Чего ж теперь локти кусать… Вызвали следователя и местного участкового. Опросил следак соседей насчёт подозрительных шумов и видения. Как и водится, никто ничего не слышал и не видел; народ наш совсем глух и слеп, когда на его глазах лезут в чужую хату. В общем, провели мы необходимые следственно-оперативные действия и удалились. Делать нам здесь было больше нечего. В отсутствие хозяев мы не имели даже возможности составить список похищенного имущества. Равно как и сам факт похищения материальных ценностей оставался лишь гипотетическим: а может, это сами Владиевские перед отъездом двери случайно разломали и барахлишко по квартире раскидали… Бред, конечно же, но ты поди докажи, что действительно имела место именно кража, а не хозяйская небрежность!
Кстати, на сам адрес мы даже и не заходили, осматривая интерьер квартиры с порога – в отсутствие хозяев квартиры права нарушать неприкосновенность их жилища мы не имели (в отличие от плюющего на все права домушника). Так вот, перед самым нашим уходом возникла маленькая проблема. Поскольку дверной замок был взломан вором, а лишних денег на покупку нового замка ни у кого из наших сотрудников не нашлось (да и с каких делов, собственно, ради чужого дяди тратить своё кровное?), то решили сделать так, как обычно в подобных случаях и делают: заколотить дверь гвоздями. Но ведь гвозди тоже надо откуда-то взять! Вот у нас, оперов, гвоздей при себе не оказалось, и участковый тоже гвозди забыл прихватить; про следака я вообще молчу – он самым первым укатил барином в РОВД… Обратились за помощью к ближайшим соседям Владиевских по коридору. Но ни у сумрачного бухого верзилы с лбом-дотом, ни у хлипкого полуинтеллигентного мужичонки в расхристанном халатике, ни у очкастой старушенции в платке и валенках (это летом-то!), ни у шустроглазого пацанёнка в адидасовской чёрной маечке гвоздей тоже не было. Во всяком случае, так они утверждали. И тогда участковый (именно – он, в свете позднейших событий это обстоятельство получило принципиальное значение) сходил вниз, к милицейскому «уазику», принёс оттуда моток проволоки. И, захлопнув дверь отбомблённой хаты, этой проволокой прикрутил её кое-как к дверному проёму.
В райотдел возвращались мы с твердым намерением сегодня же взять Брудершафта на одном из излюбленных им притонов, пока он не успел сбагрить свою добычу. Так нет же, опять вышло не по нашему: в РОВД нас уже заждался заместитель начальника городского ГАИ майор Кнышко, на моё горе проживающий как раз на обслуживаемой мною как опером «территории». Только что около родного подъезда какой-то малолетний шпанёнок запулял в мясистую задницу товарища майора из пневматического пистолета. Я понимаю, что больно, обидно и всё такое, но зачем же живописно хвататься за подстреленную ягодицу и вопить с таким отчаянным видом, словно минуту назад на твоих глазах бандиты расстреляли из автоматов всю твою семью вместе с твоим любимым пёсиком в придачу?! «Найти немедленно и строго наказать негодяя!» – орал на весь райотдел подстреленный гаишник. Вызывая у всех слушателей острое сожаление о том, что майора не добили контрольным в голову. Слегка струхнувшее от его напористости моё непосредственное начальство дало соответствующие указания. И весь оставшийся день и половину следующего дня пришлось повозиться в поисках сопливого террориста. В итоге – так и не нашли, кстати… И только к вечеру заактивничали по взломанной хате. Ночью Кешу-Брудершафта накрыли на х а з е у его тёлки, Люськи-Шатенки. Так себе деваха, кожа да кости, разок взглянуть – и удавиться. Но Кеша – весь исколотый, подгнивший изнутри и абсолютно не брезгливый, ему и такая – за королеву. Надавали мы Люське по мордам, чтоб с каждым встречным уркаганом не кувыркалась, а Кешу уволокли в РОВД. И стали усердно допрашивать на предмет взятого на адресе у Владиевских – где прячет или кому сбыл? Разумеется, скоро выяснилось, что самое ценное он успел загнать «неустановленным лицам» и исколоть на пару с Люськой. Но заметьте: уголовного дела о краже всё ещё не возбуждали, поскольку не было главного – заявления потерпевших! До их возвращения из Крыма Кешу пока что посадили в ИВС по стандартному обвинению в хулиганстве – якобы в стенах райотдела нецензурно выражался он, гнал матом в сторону пытавшихся побеседовать с ним по разным вопросам мироустройства оперов, оскорблял всячески. А когда они вежливо сделали ему замечание – напал на них, бил кулаком по лицу и ногами по рёбрам… Да за такое 15 суток не дать – это ж форменный позор для правосудия! Вот судья, заглянув в бумаги и даже не дослушав невнятные пояснения самого Брудершафта, ему двухнедельный админарест и влепил.
Сами же мы стали дожидаться появления Владиевских. Наша совесть была чиста: своё дело мы сработали чётко: терпилы ещё и не знали, что обворованы, а мы уже нашли и закрыли их обидчика, и даже вернули некоторую часть уворованного! Такое вполне потянет на восхищённую родной милицией статью в городской «Вечёрке». Но только по иному всё обернулось…
Через несколько дней вернувшиеся с моря Владиевские действительно примчались в райотдел с криком: «Нашу квартиру обворовали!» Мы лыбимся: «Знаем, милиция была начеку… Вот показания задержанного гражданина такого-то и его сознанка в том, что он умыкнул у вас такие-то вещи… Вот их перечень…» Тут-то Владиевские и развопились: «Какие «такие-то», если у нас ВСЁ забрали и унесли!.. Понимаете? ВСЁ!!!»
Почесали мы затылки озадаченно, поехали с супругами на уже знакомый адрес, посмотрели… М-да! Вычистили квартиру действительно основательно. Одежда, обувь, ковры, бра, сантехника, люстры, холодильник, телевизор, мебель, внутренние двери всех комнат, горшки с цветами, стекла из оконных рам и сами оконные рамы, сковырнули приклеенный к полу линолиум, открутили электросчётчик в прихожей. А также, воспользовавшись тем, что до отопительного сезона было ещё далеко, отпилили ножовкой и уволокли батареи парового отопления. А также – на закуску – демонтировали на кухне газовую плиту. Нетронутым осталось только пустое мусорное ведро на кухне. Я не знаю, почему на него не польстились, может – забыли в спешке, а может – посовестились оставить хозяев совсем уж «на бобах», и решили оставить хоть ведро – «на развод» в будущем нового домашнего скарба… Навидались мы на своём веку разных краж. Зачастую гребли домушники действительно всё, что им на глаза попадалось, но чтобы – вот так… вчистую… до нитки, до основания… Феномен!
Но что характерно: в отличие от нашего прошлого визита, на этот раз соседи не стояли на лестничной площадке, не толпились любопытствующие в коридоре, не выглядывали в приоткрытые двери квартир, и даже не шушукались в своих комнатах. Лишь под потолком натружено зудела муха, да рядом из-за моего плеча взволнованно сопел уставившийся на стерильно пустое жилище Владиевских участковый.
«Зря ты тогда гвоздей не нашёл!» – участливо сказал я ему. Он вмиг побелел как штукатурка. Понял сразу, кого сделают крайним. А что ж он думал – вся следственно–оперативная группа за его промашку будет отдуваться?!
Потом, конечно, мы двинулись в поход на соседские адреса. Разумеется, опять никто ничего не видел и не слышал. Но когда угрозыск всерьёз рассердится и хочет знать правду, то никто не устоит перед его неукротимым напором. Лично я, к примеру, разбил о бугристый лоб верзилы пару стаканов из его буфета, а полуинтеллигента в халатике свесил за ноги головой вниз с балкона и пообещал разжать пальцы при счёте: «десять» – лететь до асфальта было недалеко (напоминаю – всего лишь 4-й этаж); но этот явно оказался не из числа отважных лётчиков. И уже на цифре «семь» раскололся и жалобно заголосил, что лично он брать ничего не хотел, да вот соседи подговорили–уговорили и практически заставили.. Бабуленьку в валенках мы пообещали жаркую ночь в одной камере с сексуально ненасытной лесбиянкой-СПИДоноской, малолетке в «Адидасе» назидательно накрутили уши, прошлись активно и по всем прочим… И что ж вы думаете? В оконцовке сознались в с е! Буквально каждый из ближайших соседей Владиевских что–либо да спёр из оставшегося без надёжных запоров жилища! Чужое барахлишко поделили поровну, так сказать – по справедливости, как большевики в семнадцатом… Каждому хоть какая-либо малость, да досталась!.. У сумрачного бухаря, например, отыскался холодильник, полуинтеллигент экспроприировал все книги и унитаз в придачу (сидеть на унитазе и читать интересную книжку – любимое занятие образованного человека!). Очкастая пенсионерка сумела дотащить до своей комнаты позаимствованное на неопределённое время кресло. Ну а подросток приделал ноги соседскому магнитофону…
Вызвали дополнительные силы и провели повальный обыск всего этажа, а затем и соседних этажей. Нашлось почти всё, но некоторую часть имущества наиболее осторожные успели упрятать на других адресах, у своих родичей и друзей. Опергруппа поехала и на те адреса: нигде нас не ждали, никто не был нам рад, кое- где не хотели впускать нас за порог; в одном из домов частного сектора на оперативников даже спустили собак – пришлось от них отстреливаться… В общем, громкое вышло дело! И – очень вонючее, с непредсказуемыми последствиями. Ведь ежели по закону поступать – чуть ли не половину подъезда пришлось бы кидать за решётку! А мест в тюрьме. чтоб вы знали, нынче не хватает даже и на матёрых бандитов, что ж тогда про мирное население говорить? Да, вороват наш народец… Не может устоять, когда где-то что-то можно умыкнуть… Но всех – не пересажаешь!
И решило наше руководство в данном случае большого кипежа не поднимать. Подсуетившись, спустили всё на тормозах… В связи с этим никого из наших за проявленное ротозейство и не наказывали. Тут ведь только брось первый камешек – и лавина выговоров, строгих выговоров, «неполных соответствий занимаемой должности» и прочей оргвыводиловки сметёт всех! Только дураку-участковому начальник РОВД в приватной беседе популярно разъяснил, какой же он потрясающий долб…дятел: «И чтобы на взлом без ящика гвоздей больше не выезжал! Ты понял меня, хрен вонючий?!»
Владимир Куземко, специально для «УК»
P.S. Републикация материалов Владимира Куземко, возможна только с разрешения автора!