Первый закон воровского братства гласит: вору запрещено трудиться. На свободе он должен воровать, в лагере сидеть, причем в прямом смысле слова. Однако воры новой формации в большинстве случаев предпочитают работать. Они учреждают фирмы и компании, открывают сеть ресторанов и казино. Сегодня воров интересуют отдельные политики. В них можно вложить деньги, как в обычное выгодное предприятие, сулящее доход общаку.Законы блатного братства
Воровские законы 30-х и 90-х годов сильно отличаются. Явление вполне объяснимое. За последнее десятилетие страну перевернули вверх дном. Чего уж тут удивляться, что перестройка коснулась и воровской братии. Часть законников вновь устояла и по сей день продолжает чтить классические традиции братства. Таких называют нэпманскими ворами. В новые воры пошли те, кто приспособил законы на новый лад. По мнению оперативников, вражды между кланами не наблюдается: они решили друг другу не мешать и ограничились лишь обоюдным презрением.
Первый закон воровского братства запрещал вору трудиться. На свободе он должен воровать, в лагере сидеть, причем в прямом смысле. Прибыв в зону, вор сразу же попадал в отрицали, нарушая режим и отказываясь работать.
Известный всему миру московский законник Слава Иваньков (Япончик), получивший в 1982 году 14 лет за рэкет, был доставлен на Колыму, в одну из колоний строгого режима. Через три месяца за отказ работать его сослали в Тулунскую тюрьму. За первые несколько лет отсидки на крытом режиме Японец свыше сорока раз водворялся в ШИЗО и карцер. В его деле администрация иркутской тюрьмы день за днем фиксирует: “Отказался приступить к работе”. Каждый раз, выйдя из карцера, Иваньков писал заявление начальнику тюрьмы и прокурору, где жаловался на условия содержания: “Прошу предоставить мне любую физическую работу, так как хочу накопить средства на своем лицевом счете. Почти все время меня держат в карцере и штрафном изоляторе, придираясь по каждому поводу и отстраняя от трудовой деятельности”.
В очередной раз Иваньков попал в карцер за то, что избил сокамерника и запустил стулом в голову сотрудника тулунского ИТУ.
Воры новой формации в большинстве случаев предпочитают работать. Они учреждают фирмы и компании, открывают сеть ресторанов и казино (как это сделал московский вор в законе Витя Калина, получивший корону не без помощи самого Япончика). Известны случаи, когда преуспевающие российские банки приглашали на работу воров в законе. Авторитет занимал должность руководителя службы безопасности и сам устанавливал себе месячное жалование. Торг, как правило, был неуместен. Взамен вор возвращал банку долги. Он даже в руки не брал гражданско-процессуальный кодекс. Ему было достаточно лишь названия фирмы-должника и фамилии директора…
Тот же Японец, поселившись в США, открыл в Бруклине несколько собственных фирм. Годовые доходы составляли миллионы долларов (чистоплотность финансовых операций вопрос отдельный). Иванькову удавалось еще заниматься в Хабаровском крае золотодобычей и контролировать судовую компанию Приморья.
Второе классическое правило воровского братства: не имей семьи. До 70-х годов законникам запрещалось жениться, иметь детей и даже поддерживать связь с родителями. Считается, что известная татуировка “Не забуду мать родную” имеет несколько иной смысл. Под “матерью” понималась воровская семья, которая вскормила и воспитала авторитета. В зоне или тюрьме воры в законе могли переписываться лишь друг с другом или письменно отдавать приказы.
Сегодняшнему вору в законе позволяют жениться, заводить детей и чтить родителей. Иногда отец или мать даже помогают добыть сыну воровской венец. Так было с Витей Калиной, мать которого была связана с Вячеславом Иваньковым “Японцем”.
Воровской устав запрещал законнику окружать себя дорогими вещами особняком, автомобилем и тому подобным, носить любые украшения (единственным украшением должна быть лишь татуировка) и копить личные деньги. Образ жизни вора старой закваски лаконично выразил главный герой известной комедии “Джентльмены удачи”: “Ты вор. Украл, выпил в тюрьму. Украл, выпил в тюрьму”. Действительно, часть своей добычи законник отдавал в обшак, а на остальные гулял. Разгульная жизнь обычно длилась не более гола. Затем вор был обязан возвратиться в “дом родной”: сначала в СИЗО, затем в зону. Это правило оказалось едва ли не самым болезненным для законника. Даже среди нэпманских воров то и дело появлялись автолюбители, пижоны и поклонники частных коллекций. О новых ворах даже говорить не приходится: большинство из них предпочитают роскошь традиционному босоногому скитанию.
Новые воры также избегают личных связей с милицией, не говоря уже о приятельских отношениях. Подкуп должностных лиц они ведут через свое окружение и об этих процедурах стараются не распространяться. Законникам запрещалось служить в армии, интересоваться политикой, тем более состоять в партии или комсомоле, посещать добровольные народные дружины и воевать. Косились даже на тех, кто читал прессу вор должен лишь воровать.
В комсомол или КПСС уголовнику попасть и так было почти невозможно, даже при всех его стараниях, а в Вооруженные Силы рецидивистов не призывали. Так что эти догмы выполнялись законниками наиболее успешно. В годы войны многие воры продолжали сидеть в лагерях, трудившихся на военно-промышленный комплекс. Часть авторитетов вместе с другими уголовниками попала на передовую. В окопах отрицал почти не было: военно-полевой суд расправлялся со строптивым зэком в считанные минуты, по закону военного времени. Законники, сражавшиеся на фронтах Великой Отечественной войны, стали называться автоматчиками.
Что же касается политики… Несколько лет назад во время выборов в местные органы власти баллотировался начальник СИЗО. Его избирательным участком был… его же следственный изолятор. Выборы прошли успешно, но оппонент начальника СИЗО обжаловал результат выборов. Дескать, зэки не вправе голосовать. Дело дошло до областного суда, где в конце концов подследственных приравняли к морякам и солдатам, которые по капризу судьбы не могут выполнить свой гражданский долг по месту прописки. Депутатский мандат начальнику СИЗО восстановили. Глядя на всю эту избирательную кампанию, авторитеты лишь посмеивались, но не вмешивались. К ним даже не приближались с избирательной урной.
Новых воров интересует не политика, а отдельные политики. В них можно вложить деньги, как в обычное выгодное предприятие, сулящее доход общаку.
Газеты же воры почитывали всегда. Не читали, а именно почитывали. Особенно карманники. В прессе часто пишут о предстоящем скоплении народа где-то на выставке, концерте или, скажем, массовом гуляний “Проводы зимы”. Очень полезная хроника. Вор в законе обязан беречь свою честь и заботиться о своем авторитете. На любое оскорбление он обязан ответить. От этого может просто пострадать его уголовная карьера.
И, наконец, последний закон воровского братства вор обязан играть во все без исключения азартные игры. Будь то карты, кости или рулетка. Картам на зоне отводилась особая, ритуальная роль. Они стали символом зэковского досуга (в карты умудряются играть и вне досуга). Конкретного автора у воровского кодекса нет это коллективное творчество. Он писался для того, чтобы его выполняли. Нарушителей закона постигали наказания, так называемые, блатные санкции.
Блатные санкции
Вора коронует сходка, она же и развенчивает провинившегося. Любая блатная санкция, вплоть до пощечины, проводится с ведома сходки. Вор не имеет права сам наказать вора. Он должен созвать сходку и предъявить санкцию. Прикрытием для сходок зачастую служат массовые мероприятия свадьбы, юбилеи или похороны.
Воровской сбор могут назначить и в лесу, но безопасней его вуалировать под официальный прием. Тем более, что иногда просто пытаются совместить приятное и полезное. Если это похороны законника, то сходка не только проводит товарища в последний путь, но и решит, кто займет вакантное место. О “повестке дня” большинство воров не знает, расспрашивать же не принято: вор должен быть готовым ко всему, даже к самому худшему. На сходняках обсуждается судьба общака, уголовная стратегия на ближайшее время, расправа над предателем, передел зон влияния, очередной претендент на корону. Все воры имеют одинаковый голос и пользуются равными правами. Если сорок лет назад сходку мог созвать любой из воров, то теперь она назначается общиной группой из нескольких законников.
Сходки бывают двух видов: местные и краевые. Все зависит от “повестки дня”, от важности вопроса, который будет обсуждаться.
Сходку назначают и в зоне, чтобы решить насущный вопрос, не ожидая звонка. Раньше у воров была традиция собираться в тюремных больницах под видом пациентов. Лечебное учреждение, опять-таки, выбиралось в зависимости от вопроса. Воров свозили то в городскую, то в областную, а порой и в республиканскую больницы. Там братва могла расслабиться, выпить за редкую встречу и уж потом приступить к делам. Здесь же в одной из палат порой вручалась и воровская корона.
Приговорить вора к смерти вправе лишь краевой сходняк, а развенчать, то есть лишить воровского звания, может и местный. К блатным санкциям у воров подход особый. Провинившегося вора могут постигнуть три вида наказания. Первый из них пощечина. Ее, как правило, дают за оскорбление. К тому же публично, во время сходки. Уклоняться или бить в ответ наказанный вор не смеет. Безобидная, на первый взгляд, кара без последствий не остается: авторитет вора уже пошатнулся, по миру расползется слух битый, мол. За очередную провину, которая раньше сходила с рук, может последовать вторая санкция удар по ушам.
Бить по ушам – лишать воровского титула. Участь развенчанного вора зависти также не вызывает: он отстраняется от лакомого куска общака, лишается рэкетируемого участка, а в зоне перемешается из угла или от окна поближе к центру. Экс-вор выживает уже самостоятельно, ибо другой воровской группировки подобного размаха (как, скажем, польских воров середины 50-х) нет. Он не сможет переметнуться и к бандитам, которые не любят законников, а те отвечают взаимностью. Развенчивают за обман, западло, а также нарушение воровского закона. Развенчанных воров еще называют прошляками.
Третья блатная санкция, самая жесткая смерть. Ею карают только за измену. Предателем считается тот, кто сдал подельников, пошел на сотрудничество с милицией, похитил общак, убил вора в законе без санкции сходняка, вышел из воровского клана и, наконец, завязал.
Кстати, о выходе из клана. Воровским законом предусматривается и такая акция, но лишь в исключительных случаях. Отойти от дел вор может лишь по болезни, серьезной болезни. Недомогание в счет не берется: им страдает добрая часть воров тюремно-лагерный режим здоровья не прибавляет. Когда вор “бракуется” медкомиссией ИТУ, физически не в состоянии посещать сходки и идти на дело, он может попросить братву отправить его на пенсию. Братва сама проведет “врачебно-трудовую экспертизу” и отпустит вора с миром и почестями. Воры не лишаются титула, а лишь переименовываются на вор в короне. Но во всех случаях судьбу больного законника решает братва, а не он сам. В противном случае он изменник.
Изменник приглашается на очередную сходку, даже не ведая, что на повестке дня его жизнь. Вор, обнаруживший предателя, оповещает об этом братву. Собравшиеся воры требуют подтверждений. Затем слово дается подозреваемому. Если он не сумеет доказать, что это ложь, дела его плохи. Был случай, когда подозреваемый вор сначала наградил обидчика пощечиной, а лишь затем доказал свою невиновность. После этого братва одобрительно загудела. Поэтому, собирая сходняк, вор-обвинитель запасается уликами, чтобы не подорвать собственный авторитет.
Если предатель уличен, братва выбирает способ казни. Иногда стараются имитировать самоубийство. Жертве предлагают исполнить вторую часть воровской клятвы, раз первая была нарушена: беспрекословно принять смерть за измену.
С самоубийцей меньше пыли. Тут и посмертная записка типа: “В моей смерти прошу никого не винить”, и пистолет в руке, и единственная дырка в голове. Изменнику вручают пистолет с одним патроном. Выбора у вора нет, и он даже рад такой казни, ибо порой карают еще хуже. Считается, что такая смерть везение.
Если вор, чувствуя свою кончину, не явился на встречу назначают еще и палача. Среди законников бывает свой ликвидатор, работающий под “несчастный случай”. Он поумнее, с фантазией, имеет в своем репертуаре дюжину способов отправить жертву на тот свет так, чтобы в милицейской сводке и в дальнейшем следственном деле стояло: “в результате ДТП”, “в результате неправильного обращения с огнем” или т.п. Их жертвы “курят в постели”, “не умеют плавать”, “неосторожны на дорогах”, “пользуются самолечением”. Иногда эти киллеры имеют в своем арсенале соблазнительных девиц, которых подсовывают жертве. После бурной ночи с красоткой ей (жертве) уже не проснуться.
Сходняк может выбрать такой способ казни, что лишь диву даешься. Все зависит от вины. В Тюменской области помнят случай, когда приговоренного запихнули в отрезок строящегося нефтегазопровода и заварили вход. Чтобы доползти к выходу, пришлось преодолеть десяток километров. Когда через неделю вор увидел свет, то нормально соображать уже не мог Он долго лечился у психиатров, искололся транквилизаторами, но обрести прежнее душевное спокойствие так и не сумел. Вор боялся темноты, шарахался от металлических предметов, в тесных помещениях с ним случалась истерика, везде чудился запах ржавчины. Лишь с помощью гипноза из больного удалось вытащить историю с нефтегазопооводом, но это лечения не продвинуло. Наконец, промучившись два гола, пациент во время очередного ночного кошмара выбил окно и выпрыгнул с четвертого этажа психлечебнипы.
В 30-х годах особой популярностью пользовались “бетонные боты” смертника ставили в таз и заливали бетоном, затем бросали среди болота или сталкивали в ставок. Казнь родилась именно в России, а не среди американских или итальянских гангстеров.
Однажды вору выкололи глаза, отрезали язык и вбили по гвоздю в уши, якобы за то, что он сдал свою обману и указал на общак. На разборку вор не явился и попытался спастись бегством. Палач настиг его в поезде. Говорят, что казнь проходила прямо в купе. Закончив процедуру, палач оставил на столике записку: “Имеющий уши да не услышит, имеющий очи да не увидит” Дальнейшая судьба изувеченной жертвы неизвестна.
В зоне казнь происходила, как правило, в промышленном секторе, среди механизмов, агрегатов, котлов и печей. Здесь киллеру есть где развернуться. Он может и не работать под несчастный случаи, а специально устроить показуху, дабы другим неповадно было. Головы жертв попадают в шестерни и под прессы, животы натыкаются на штыри, причем раз десять. Приговоренный может взять “на язык” 380 вольт переменного тока или оказаться под тонной “внезапно” рухнувшего штабеля бревен.
В последние годы среди новых воров появилась четвертая блатная санкция финансовая. Принцип ее прост: подставил плати. Штрафы назначает опять-таки воровская община. Наказывают рублем, гривней или долларом за опоздание на сходку, за срыв сделки, за то, что наследил. Сумма иногда достигает миллиона долларов.
В былые времена убить вора-изменника мог лишь равный по титулу, то есть вор в законе. Теперь нравы и законы изменились. Новые законники, привыкшие все делать чужими руками, верны себе и в этом вопросе. Для казни зачастую приглашается киллер со стороны. Среди изменников попадаются настолько крутые, что нанимают нескольких убийц, знакомых с гранатометами, снайперским стрелковым оружием и взрывными работами. Вора могут сопровождать телохранители и возить бронированный автомобиль. Заколотить такого в трубу или расплющить прессом голову весьма проблематично.
Суд воровской жесток, но упразднить его никогда не пытались. Однажды один известный законник самодовольно заметил: “Кто судит от имени государства? Судебная коллегия из нескольких человек. Вора же судят полсотни воров, а то и больше. Все они присяжные с равноправным голосом”.
Кони на стенах
Без оперативной связи воровской клан не выжил бы. Кто владеет информацией, тот владеет миром. Воровская почта родилась еще до революции. “Малины” общались между собой с помощью связного, который был неприкасаемым. Независимо от текста письма, ударить курьера, а тем более убить, никто не смел. В своих посланиях паханы (главари) воровских группировок договаривались о совместных налетах, сообщали о стукачах и просто делились новостями. Тогда же стали выращивать и голубей, используя их в роли связного. Вскоре письма стали шифровать. Воровской жаргон стал первым способом шифровки такой информации. Затем возникла нательная символика татуировки.
Как общаются между собой нынешние уголовники на свободе, представить не сложно. С развитием радиосвязи и промышленных шифраторов и дешифраторов началась новая эпоха уголовных коммуникаций. В зоне общаться сложнее. Тюремно-лагерные дороги связные каналы существуют десятилетиями. Каждая камера СИЗО или тюрьмы подключена к дороге. Если камера не имеет связи, ее называют пустой или лунявой. В ней содержатся стукачи, обиженные и опущенные, с которыми держать связь считается западлом. По наружной стене здания протянуты длинные веревки: вертикальные и горизонтальные. По этим веревкам постоянно гонят коней передают мешочки, где спрятаны малява, сигареты или деньги. Иногда малявы шифруются, а иногда и нет: все зависит от ее важности.
Письмо обычно шифруют с помощью буквенного кода. По дороге идет полная белиберда, но адресат знает, что значение имеет лишь пятая (вторая, шестая) буква. Шифр могут усложнить решеткой специальным шаблоном, который поворачивается по тексту в нужном направлении. У каждого рецидивиста есть свой графический опознавательный знак, который ставится вместо подписи. Вор может ограничиться и своей кличкой в конце малявы. За дорогу отвечают опытные уголовники. Часто администрация обрывает веревки и забирает коней, тогда несколько дней уходит на то, чтобы вновь наладить дорогу и пошить новые мешочки. Все материалы для этого, как правило, уже имеются.
Зэки могут перекрикиваться и даже переплевываться. Многие камеры имеют тонкую длинную трубку, куда заряжается скрученная в конус бумажка. Во время коротких прогулок на стенах и плаце иногда появляются замысловатые каракули, которые кто-то из зэков сможет прочитать.
Но лучшая связь через контролеров. Если сотрудника СИЗО или тюрьмы нельзя подкупить, его шантажируют. В уголовном мире есть группы специалистов, собирающих компру на персонал изолятора, ИТУ и ВТК. Контролера могут и спровоцировать: вручить взятку и записать эту сцену на видеопленку. Но все эти приемы слишком известны и часто не срабатывают. Самый верный путь подкуп. Подогретые баландеры передают записки из камеры в камеру и не отбирают “духовые ружья”. В малявах подследственные договариваются со своими подельниками о показаниях, зэки обсуждают очередную кандидатуру на воровскую корону, а воры решают более важные проблемы: какую зону греть, кого мочить и сколько взять из общака на личные расходы. Покидая СИЗО или тюрьму, ее обитатели обязаны передать своей смене все каналы связи и всю компру (если таковая имеется) на персонал.
Во многих колониях законники создали свою агентурную сеть. Взяв под контроль тысячные толпы зэков и шантажируя администрацию, они знали все, что творится в их владениях. Доходило даже до того, что в кабинеты лагерных следователей и оперработников подбрасывали “жучки” приборы аудиоконтроля, которые давали возможность прослушивать допросы и телефонные разговоры.
В некоторых лагерях Урала сидели зэки-связисты такой квалификации, что ухитрялись подсоединяться к коммутатору ИТК. Незаметно пробравшись в телефонный узел, они ставили специальные перемычки и проводили параллельные линии. Каково же было удивление администрации, когда с АТС пришла квитанция за разговоры с Москвой, Чебоксарами, Соликамском, Свердловском, Мадридом и Гамбургом.
В последние годы МВД сильно ужесточило подбор кадров для УИНа (Управления по исполнению наказаний). Службы внутренней безопасности стараются найти проколы персонала раньше, чем о них узнают зэки. Постоянная ротация кадров не позволяет сотруднику УИН долго задерживаться на одной должности или на одном участке. Несколько лет назад был арестован прапорщик Артемовского СИЗО N2, который служил в изоляторе связным. Он даже сумел передать в одну из камер ножовку и напильник. Прапорщик получил три года и отправился в колонию.
Сегодня сакраментальную маляву вытесняет мобильная связь. Авторитету некогда ждать, пока послание дойдет до адресата. Лежа на нарах, он наберет по сотовому телефону номер и отдаст все инструкции. Сотовой дороге доступна почти любая точка планеты в течение минуты.
Бабки общаковые
Воровской клан напоминает громадное предприятие с мощным капиталом, опытными кадрами, региональными представителями и уставом. Управляет фирмой воровской совет сходняк. Как и любая фирма, воровской клан имеет свои кассы. Общаки бывают двух видов лагерные и свободные.
Лагерная касса формируется внутри зоны и служит для грева карцеров и изоляторов, подкупа кумов, закупок спиртного и наркотиков, а также для личных расходов лидера, В каждом отряде существуют шнифты местные кассы, за которые головой отвечают шнифтари группа зэков, назначенных вором в законе. Они и собирают со всего отряда дань на общак: сигареты, чай, продукты, деньги и разную туалетную утварь. Размер дани устанавливает сходка.
Помимо общих поборов, берется налог с карточных игр. В 70-х годах за каждый стук (игру) в очко зэки отчисляли рубль, буру два рубля, терц пять. Налог оплачивал проигравший. Но основной приход в лагерный общак был из свободных касс, расположенных на воле. Они грели целые зоны небольшими суммами, но регулярно. Воровская дорога принимает деньги почти ежедневно. Однажды охране тобольской тюрьмы удалось перехватить маляву следующего содержания: “Привет хабаровской братве. Балованы и балясину получили. Спасибо. Роба на кукане у Мюллера, туфля не капает”. Письмо подписали девять воров в законе. Оно означает, что деньги и продукты получены, законник Роба под наблюдением у начальника лагерной оперчасти, который взяток не берет.
До 70-х годов в общак платили не только зэки, но и целые лагеря. Суммы были небольшие до 150-200 рублей с зоны. Таким образом, ИТК общего, усиленного и строгого режимов грели зоны особого и крытого (тюремного) содержания. После того, так свободные общаки превратились в мощные финансовые структуры, такая необходимость отпала.
В первые годы своего существования свободный общак пополнялся добровольными взносами воров. Своим уловом делились карманники, грабители, домушники, фальшивомонетчики, шулеры и прочий уголовный элемент. Собранные деньги на очередном сходняке клали в тайник. Им мог служить сейф, спрятанный в каком-то заброшенном месте. Воры выбирали кассира и вручали ему ключи от сейфа. Хранитель общака только тем и занимался, что оберегал кассу.
Разумеется, хранилище было символическим: любой шнифер или медвежатник (взломщик сейфов), знающий о тайнике, мог в считанные минуты его распечатать. Но воровская касса была “знаменем полка”. Любого, кто надругается над общаком запустит лапу или обчистит ждала смерть. Когда воровские ревизоры выявляли недостачу, начиналось целое расследование. Обычно спрашивали с кассира. Иногда общаковые деньги замораживали клали на длительное хранение. Например, их могли закопать на кладбище под видом свежей могилы.
Современные свободные общаки могут существовать в виде легальной финансовой структуры, но в основном их прячут в глубокое подполье. Банковский счет могут арестовать, к наличности же подобраться почти невозможно. Лет семь назад воровские деньги клали на сберкнижки, которые выписывались на весьма респектабельных лиц без уголовного прошлого. Таких вкладов в одном городе могло быть и десять, и сто. Сегодня, по мнению оперработников, воры стараются хранить наличность, притом твердую валюту, которая в меньшей степени подвержена инфляции. Такую кассу охраняют не один и не два человека. По некоторым данным, число хранителей свободного общака порой достигает двадцати бойцов, которых выбирают на сходняке.
Стеречь кассу дело почетное и довольно прибыльное. Эту миссию поручают фанатикам, самым преданным воровскому делу законникам. О месте хранения денег и способе их получения знает лишь охрана (ее называют сообщаковой братвой). Они ложится на дно и живет на конспиративных квартирах по фальшивым паспортам.
Система безопасности общака продумывается настолько, что заговор внутри сообщаковой братвы ничего не даст. Притом воры-охранники имеют право убить любого законника, даже самого авторитетного, который попытается запустить руку в кассу. Разрешаются разборки и внутри охраны, вплоть до ликвидации.
Лагерный общак не идет ни в какое сравнение со свободным общаком, который оперирует миллионами долларов. Один авторитетнейший законник после прибытия в США получил от долгопрудненских воров почти 400 тысяч долларов для “поддержания штанов”. Говорят, что, получив сумму, вор разочарованно вздохнул: он ожидал больше.
Свободный общак финансирует крупнейшие операции наркобизнесменов, подкупает должностных лиц высокого ранга, выплачивает пенсии семьям погибших авторитетов (сейчас они колеблются от 1000 до 5000 долларов в месяц), оплачивает услуги осведомителей в органах МВД и прокуратуры. Деньгами местного общака распоряжается воровская община, состоящая из нескольких законников; судьбу региональной кассы, из которой финансируются крупномасштабные преступные операции, решает региональный сходняк.
Огромные суммы воровской мир тратит на экономический шпионаж. Высококлассные спецы, большинство из которых получили знания (и звания) в школах МВД, КГБ и ГРУ, проводят “рентген” заводов, концернов, страховых компаний, МП, ТОО, ООО, получая об объекте все данные. Досье с информацией о мощностях, фактической деятельности, активах, месячном и годовом обороте, прибыли, автомобиле руководителя и его любимых сигаретах, а также вся компра, кладутся на стол “крестного отца”. Рука аналитика уже отметила слабые звенья и вписала рекомендации.
А. Кучинский
“Украинский ресурс по безопасности”
(Продолжение следует)