Site icon УКРАЇНА КРИМІНАЛЬНА

Тюремная энциклопедия: «звонок»

В жизни любого зека наступает момент, когда отсижено уже больше, чем предстоит отсидеть. Это, естественно, половина срока… В зависимости от общего срока зек начинает загодя готовиться к дню “звонка”. В советское время большинству освобождающихся просто некуда было податься.Существовал список населенных пунктов (столицы союзных республик, города-герои, погранзоны, портовые города и т.д. и т.п.), куда бывшему зеку путь-дорожка была заказана. Многие прописывались за так называемым “сто первым километром” или маялись по паспортным столам, исполкомам, приемным всяких “Президиумов” в тщетной надежде получить разрешение жить в родном доме с отцом и с матерью. Чем строже режим, тем больше было ограничений на прописку. А если у зека, независимо от режима, вообще не было родных, то жилплощадь его переходила в ведение государства и отдавалась нуждающимся например, молодым специалистам Угро и ОБХСС.

Нынче все по-иному. Ограничения сняты, но затруднений для зека в вольной жизни меньше не стало. Вечно нуждавшиеся в рабсиле заводы стоят, а коммерческие структуры весьма неохотно берут на работу судимых. Если же берут охотно, то это просто подозрительно…

Чем ближе “звонок”, тем медленнее сменяются дни. Время замедляет ход. Последний год длится как два предыдущих, а последняя неделя как три месяца…

В ночь перед освобождением зек, уважая кентов и соседей по бараку, заварит несколько банок крепчайшего чифира и просто “купеческого” чайку. Это проводы. Путевый зек, конечно, выполнит обещания, данные братве: что-то передаст, кому-то позвонит. Но многого обещать не будет, это дело несерьезное… Когда кто-то, в возбуждении от предстоящего, кричит: “Братва! Выхожу за ворота и в магазин! Обязательно переброшу чай, сгущенку…” то обязательно кто-нибудь вставит ехидно: “Каски-то надевать?” “Зачем?” “Чтоб банками не убило”. Так что не надо давать непосильных обещаний: не исполнишь помянут недобрым словом, а сядешь еще раз припомнят и предъявят.

Освобождающийся часто идеализирует предстоящую жизнь. Это связано, конечно, с опьянением свободой, вольным воздухом. Многие с трудом вписываются вообще в жизнь, не говоря уже, в частности, о жизни семейной или трудовой. Чем больше срок, тем труднее адаптация. “Модель общества” (тюрьма и зона), в которой сколько-то лет существовал зек, растягивается в пространстве до размеров Общества в натуре. В зоне зек мог дотянуться до врага заточкой, в Обществе враг строит свои козни на огромном расстоянии. “Петухи” свободно гуляют по улицам, хватают за рукава прохожих, слово “козел” в повсеместном обиходе. Все посылают друг друга на… и поминают нехорошим словом мать. Как жить в таком мире, где смещены все понятия, сняты запреты и пахнет беспределом? Многие попадают в безвыходное положение, оставляя, на выбор, два пути: назад, в тюрьму и зону или к братве, “блюдущей принципы”. Но и второй путь ведет в конце концов туда же.

Но не будем, подобно конвою, “нагонять жуть” на читателя. Кто был там тот этой жути не боится, а кто не был пусть лучше вспомнит страницы повеселее…

Нынче во многих зонах всех режимов, в тюрьмах строятся и восстанавливаются храмы в основном силами самих заключенных. Одним из первых тюремных священников (Бутырская тюрьма) был протоиерей Глеб (Каледа), ветеран войны, награжденный шестнадцатью орденами и медалями, а также известный в прошлом ученый, профессор геологии. По словам А. Дворкина, “отца Глеба любили все: и охрана и заключенные. Нужно было видеть, как ждали обитатели камер его визита, как трепетно и с каким уважением относились к нему и как упрашивали его побыть с ними еще немножко”. С 1991-го по 1994 год длился пастырский путь отца Глеба в Бутырской тюрьме. Он скончался 1 ноября 1994 года после тяжелой болезни. На отпевание собралась вся церковная Москва, друзья-геологи, бывшие зеки и работники тюрьмы.

Кто еще, кроме Церкви, может сказать слова утешения приговоренному к смерти, кто может примирить преступника с со всем миром сразу и благословить его последний путь, выслушав слова покаяния? Два разбойника были распяты слева и справа от Господа Христа. Проклинавший его слева стал обитателем ада; уверовавший справа первым из людей вошел в рай вместе с самим Христом. Быть справа или слева вот проблема выбора для любого из современных разбойников и мытарей, богатых юношей и блудниц, и тем более для тех, кто уже находился в земном заточении, искупая вину перед земным законом.

Зеки строят храмы. Один из них запечатлен на фото; умилительная архитектура, фонтан с ангелочками; кому-то покажется чуть ли не пошлым, а на самом деле пронизано искренней любовью и священным почтением к тому, что выше лагерных вышек, штрафных изоляторов, картежных разборок и каторжного труда.

Любимая татуировка 90% российских зеков – крест. Он накалывается на груди, на цепях и без цепей, на пальцы и запястья; он присутствует на символических соборах, украшающих спины бывалых “босяков”. Скорее всего, крест как татуировка появился с началом безбожной пропаганды в 20-х годах нынешнего века, когда ретивые коммуночекисты трактовали “крест натуральный (на цепочке или тесьме)” как контрреволюционную пропаганду и срывали его с православных (пусть даже и преступивших закон!) иногда и вместе с головой. Наколотый крест сорвать было нельзя, но и ответ за него, видимо, приходилось держать жестокий… Поэтому и стал он символом первой отрицаловки жиганов, уркаганов, босяков, воров в законе.

По рассказам старых лагерников в сталинские времена почти без исключения было достойным поведение “религиозников” (так называл священнослужителей В. Шаламов). А их сидело без счета. Выпускать стали лишь в годы войны…

Все равны перед Богом. Абсолютное неравенство надсмотрщика и заключенного вне храма; в храме стоят и пупкари и зеки перед одним иереем, одним Крестом, стоят перед Единым Богом, пришедшим в этот мир, как мы знаем, не ради праведников, а ради грешников. Св. апостол Павел говорит: “Ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники Царства Божия не наследуют. И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего”. (1 Кор. 6-10,II) Даст Бог, омоемся и мы все… У нас же крест на груди: у кого на тесьме, у кого на золотой цепи, у кого вбитый под кожу стальной иглой.

А. Кучинский

“Украинский ресурс по безопасности”

Exit mobile version