Сотни женщин из постсоветских стран едут на Ближний Восток работать в индустрии красоты — маникюрщицами, парикмахерами, косметологами — и попадают в трудовое рабство. В этом им «помогают» рекрутинговые агентства, которые зарабатывают на них неплохие деньги.
Главная редакторка издания “Заборона” Катерина Сергацкова пообщалась с несколькими женщинами, попавшими в эту ловушку, и разобралась, как работает схема вербовки нелегальной рабочей силы.
В 2020 году, в самый разгар локдауна, украинка Анастасия Харченко полетела в Ирак на заработки. Через украинское агентство поиска работы Dream Job International ее устроили в маникюрный салон в Багдаде — она должна была заниматься наращиванием и коррекцией ногтей. За такую работу платили гораздо больше, чем платят в Украине и других постсоветских странах: ей пообещали 1800 долларов в месяц. Работать было тяжело: она обслуживала по пять-шесть клиенток в день, и с каждой нужно было проводить по два часа — так рабочий день растягивался с раннего утра до позднего вечера.
Брать выходные руководство салона не позволяло: от клиенток не было отбоя, а «рабочих лошадок» не хватало. Поначалу девушка выполняла все, что от нее требовали, но в какой-то момент у нее забрали документы под предлогом оформления временного вида на жительство.
В такой стране, как Ирак, иностранка без паспорта, особенно женщина, становится очень уязвимой: за любое непослушание работодатель может сдать ее полиции, откуда та неминуемо отправится в тюрьму за нарушение миграционного законодательства. А если ее обвинят, например, в проституции, — а для этого достаточно, чтобы кто-то сказал, что видел, как женщина встречается с мужчиной, с которым не состоит в браке, — то реакция правоохранителей будет еще жестче: могут посадить за решетку на несколько лет. И работодатели шантажируют своих сотрудниц, чтобы те сидели молча и отрабатывали свою зарплату.
Анастасия Харченко
Спасать Анастасию из плена (зачеркнуто: маникюрного салона) пришлось украинскому консульству в Багдаде. Вернувшись в Киев, она решилась открыто рассказать, что происходит с такими, как она, на Ближнем Востоке, и о том, как рекрутинговые агентства вербуют женщин на нелегальную работу, которая превращается в трудовое рабство.
Все началось раньше…
Насте Харченко тридцать один год. За последние три года она сменила с десяток салонов красоты и почти столько же раз летала из Украины в Ирак. Впервые мы общаемся с ней в начале зимы 2021-го — вскоре после того, как она вернулась из Багдада. Настя невысокая и звонкоголосая, у нее длинные ухоженные волосы терракотового цвета и челка, закрывающая брови. Она говорит уверенно и не стесняется в выражениях.
Настя родилась в большом промышленном городе — Кременчуге. В детстве родители перевезли ее в Киев, а после школы она поступила на бюджет в Институт культуры им. Карпенко-Карого — на режиссера телевидения. Жила в общежитии, подрабатывала — семья бедная, своего жилья не было. На четвертом курсе, говорит она, поняла, что диплом не сдаст, и из института ушла. Из общежития сразу попросили на выход с вещами — пошла жить к родным: жила то у знакомых, то у мамы под Киевом. Спала на полу: кровати не было. Устроилась маникюрщицей в салон на Дарницком вокзале — умела пилить ногти, вот и устроилась. Это был 2018 год — в то время маникюр в подобных салонах стоил около ста гривен, и ей доставалась половина. Копейки. А параллельно работала администратором в студии звукозаписи — там платили по 300 грн в день. В месяц выходило не больше пяти тысяч, плюс нужно было тратиться каждый день на проезд.
«И вот ты пашешь, а стабильного дохода нет, перспектив нет, образование не помогает, — говорит Настя. — И я себе придумала, что я уеду. Появилась у меня такая мулька».
Так в ее жизни появилась Марина. Марина позвонила Насте по телефону, который та оставила на одном из сайтов поиска работы, и предложила ей поехать в иракский Курдистан «делать ногти».
«Я сначала вообще не поняла, о чем она говорит, какой еще Курдистан, — вспоминает Настя. — По-моему, я сразу положила трубку».
Вскоре Курдистан и предложение «делать ногти» за достойные деньги встретилось ей в объявлении в инстаграме. Предлагала все та же Марина. Настя связалась с ней, и та назвала ей сумму, от которой у девушки загорелись глаза: зарплата от тысячи долларов.
Настя знала, что не подходит под требования вакансии: она не умела наращивать ногти — только «пилить». Но Марина заверила ее, что всему научит, лишь бы та поехала с ней — уж очень нужны рабочие руки в только что открывшемся салоне красоты Krishma Nails в Курдистане. Настя решила, что выбора у нее нет.
Так она впервые оказалась в Ираке.
А там…
В Эрбиле Настю вместе с Мариной, килограммами гель-лаков и прочих материалов для наращивания ногтей встретил мужчина. Он поселил девушек в отель на ночь, пока для них подготовят апартаменты при салоне, — и первое, что сделал, — забрал паспорта. Настя насторожилась и спросила, зачем. Ей ответили: на этот паспорт хозяева салона будут оформлять икаму (iqama) — временный вид на жительство. Так она узнала, что рабочая виза, которую ей вроде как сделали перед полетом в Ирак, — это обычная визит-виза, действующая всего 30 дней, и работать с ней нельзя. То есть ее обманули, когда заверяли, что у нее будет виза под рабочий контракт.
Сильно возмущаться в первый день Настя не стала: все-таки перед глазами маячила цифра — тысяча долларов.
Время шло, девушки работали. Материалы стали заканчиваться, и Марина сообщила хозяевам салона, что ей нужно съездить в Украину на закупку — и попросила вернуть ей паспорт. Паспорт долго не возвращали, ссылаясь на то, что делают икаму. Когда до истечения срока визы оставалось пару дней, Марину вместе с Настей повезли в какое-то административное здание и попросили сдать кровь. В Ираке кровь сдают для получения документов. Но даже после этого им не спешили возвращать ни паспорт, ни икаму.
«Мы подняли скандал, ругались, я отказалась работать с клиентами — и тогда они отдали нам документы», — говорит Настя.
Вскоре после этого между Настей и Мариной произошел конфликт: вечером после тяжелого рабочего дня они поругались, и Марина ее ударила. Руководство салона не вмешалось, посчитав драку «женскими разборками». В полиции обращение Насти тоже проигнорировали. Тем временем она была вынуждена жить в одной квартире с коллегой по салону, которая ее ударила, — это было неприятно. Тогда она решила вернуться в Украину.
А дальше…
Несколько месяцев дома прошли безрадостно: работы нет, денег нет. Настя решила вернуться в Курдистан.
«Все-таки за два с половиной месяца там мне заплатили зарплату дважды, а на тот момент она составляла 1100 долларов, — говорит Настя. — И я подумала: все же я молодец, надо еще больше!».
Прилетев в Эрбиль вновь, Настя столкнулась с неожиданной проблемой. Оказалось, что вид на жительство, который ей выдали в первый раз, закреплен за конкретным работодателем, и этот работодатель заплатил за его оформление одну тысячу долларов. С этой икамой можно год жить в Курдистане, не выезжая на территорию республики Ирак, но работать можно только в компании работодателя, который оформил документы. То есть судьба Насти прямо зависела от настроения хозяина салона. А он, как вскоре выяснила девушка, был очень недоволен тем, что пришлось отдать деньги за икаму сотрудницы, которая спустя пару месяцев уехала, не успев «отработать» вложение.
«По их правилам, новый хозяин должен мирным путем договориться с моим предыдущим хозяином, — объясняет она. — И тогда они это как-то оформляют или просто на словах договариваются — то есть иногда даже ничего не меняется в бумагах».
Настя начала судорожно искать салон, который сможет договориться с ее «хозяином» и выплатит ему потраченные на икаму деньги. Она перепробовала три места, но с каждым возникала какая-то проблема: то работодатель требует брать все больше клиентов (что означает работу до ночи без выходных), то грубо обращается с сотрудницами, то еще что-нибудь.
«Первые две недели все шелковые и рассказывают тебе, какая ты хорошая работница, — говорит Настя. — А на третью начинается ад: тебе начинают вдруг говорить, что ты очень плохая работница, что ты должна отработать потраченные на тебя доллары, что не должна выходить вечером из дома, не должна ни с кем видеться после работы. И все это делается для того, чтобы в итоге не заплатить».
Настя говорит: за то, что она отказывалась работать в плохих условиях, ее прозвали «проблемной». После очередной смены салона первый работодатель начал ей угрожать: ни один из ее новых «хозяев» не хотел выплачивать ему деньги за икаму, и он стал писать, что подаст на нее заявление в полицию.
Она снова улетела в Киев — «пересидеть».
«С момента получения икамы уже полгода прошло, и я поняла, что никто не будет за полгода выплачивать тысячу долларов, — говорит она. — Ну и нет смысла опять ехать в Курдистан, раз так».
Багдад
После ряда неудачных поездок Настя наткнулась в соцсетях на агентство Dream Job International. Оно специализируется на трудоустройстве мастеров маникюра, парикмахеров, хостес и официантов в странах Ближнего Востока — Объединенных Арабских Эмиратах, Катаре, Турции, Омане. Основная часть вакансий приходится на Ирак и Иракский Курдистан. С ней связалась менеджерка Анна Скрипка — она называет себя совладелицей агентства. Она выслушала историю Насти про приключения с работодателями в Курдистане и предложила попробовать Багдад.
Шел 2020-й год, по всему миру ввели ограничительные меры в связи с распространением коронавируса. Работы практически не было — салоны красоты по всей Украине закрылись. Настя прозябала в безденежье. Нужно было принимать решение без промедлений.
«У меня нервная система была уже расшатана всеми этими проблемами с деньгами, так что я была готова и на Багдад», — вспоминает она.
Настя получила контракт мастера наращивания ногтей в одном из багдадских салонов красоты. Ей пообещали сделать рабочую визу, но снова обманули: когда она приземлилась в столице Ирака, выяснилось, что у нее визит-виза на 30 дней. Хозяйка салона не спешила открывать ей вид на жительство. Прошло три недели, и Настя начала паниковать.
«Мне [вскоре] объяснили, что обычно сюда все приезжают с визит-визой и после 30 дней сидят на «просрочке», а потом по вылету оплачивают штраф, — говорит она. — Так работает эта схема. Никто не хочет вкладываться в оформление документов. Мы сразу становимся нелегалами».
С хозяйкой произошел конфликт: она отказалась платить Насте зарплату, ссылаясь на то, что та «создает слишком много проблем» своими требованиями. Тогда решать проблему вызвалась Анна Скрипка из Dream Job. Она предложила перевести Настю в другой салон.
В новом салоне, который курировала Скрипка, поклялись, что сделают ей легальные документы, и попросили Настю отдать свой паспорт и недействительную курдистанскую икаму. Она отдала документы, поскольку доверяла агентству, которое взялось ее трудоустроить. Время шло, но новостей о легализации все не было. И тогда Настя узнала, что хозяйки салона передали ее документы предыдущей хозяйке — той самой, которая не заплатила ей за три недели работы.
«Как только она получила мои документы, то начала требовать с меня две с половиной тысячи долларов якобы в качестве компенсации за потраченные на меня деньги», — говорит Настя.
И снова она перешла в другой салон. Это было уже незаконно: у девушки не было ни паспорта, ни вида на жительство — только старый загранпаспорт, срок которого истекал через месяц. Настя называет его «прикрывашкой» — хранила на крайний случай. И крайний случай произошел.
«У меня случился нервный срыв, — говорит Настя. — Я поняла, что меня поимели, что я добровольно отдала паспорт каким-то курицам, что я абсолютно не имею тут никаких прав. Я просто слегла, как прокаженная, понимая, что из этого реально уже не выберешься. Слава богу, что у тебя есть кровать и ты не на улице. А если окажешься на улице, тебя посадят в тюрьму, и дай бог, чтобы тебя оттуда вытянули. А еще были фильмы про ИГИЛ [с 2014 по 2017 годы террористическая организация «Исламское государство» захватила треть территории Ирака, против нее велась война на западе страны, небольшие ячейки продолжали действовать в Багдаде и после 2017-го] — я их все пересмотрела. Я даже смирилась с мыслью, что я тут навечно».
В таком состоянии Настя связалась с украинским консульством в Багдаде.
Последний день
С Настей вышел на связь сам консул, Иван Гончаренко. Он сообщил, что несколько дней назад смог эвакуировать украинку, которая, как и она, попала в трудовое рабство — и сказал, что нужно придумать план побега.
«В салоне следили, с кем мы разговариваем и встречаемся, докладывали все хозяйке, — вспоминает Настя. — Поэтому я придумала план: взяла свой паспорт-«прикрывашку» и договорилась с соседним магазином, что оставлю его там, а сотрудник консульства его заберет. В консульстве сказали, чтобы я была на работе в определенное время».
Настя предупредила других украинок, работавших в салоне: «будет облава».
В назначенное время в салон нагрянула миграционная полиция. Задержали всех: управляющих, маникюрщиц и парикмахеров из Сирии, Эфиопии, Уганды, Ливана, Украины — и вместе с ними Настю.
Настя говорит, что запомнит этот день на всю жизнь. Это произошло 21 января — в тот же день в Багдаде случился теракт «Исламского государства», первый за три года после того, как страна выиграла войну с террористами. Весь город стоял на ушах, пока Настю вместе с другими женщинами везли на машинах с мигалками в аэропорт. Вскоре она оказалась дома, в Киеве.
Тем временем…
Индустрия красоты на Ближнем Востоке устроена совсем иначе, нежели, например, в Восточной Европе. В мусульманских сообществах работу в сфере услуг многие считают «нереспектабельным» трудом, поэтому нанимают гастарбайтеров. Приглашают в основном работников и работниц из африканских стран, а также из России, Украины, Беларуси, Центральной Азии.
Анастасия Харченко говорит, что украинки и россиянки ценятся на Ближнем Востоке больше всего, поскольку в этих странах высокий уровень образования и они хорошие специалистки в индустрии красоты. Важный фактор, по ее мнению, в том, что трудовые мигранты из Восточной Европы — это белые и, как правило, одинокие женщины, которые привыкли на родине получать за свой труд копейки, благодаря чему ими легко манипулировать.
За последние несколько лет в некоторых странах Ближнего Востока произошел всплеск популярности индустрии красоты: салоны открываются один за другим, арабки активно пользуются услугами наращивания ногтей и волос, массажа, пластической хирургии. Некоторые салоны, например, в Эрбиле, занимают целые двух- и трехэтажные здания, и в них одновременно работает по шесть-десять мастеров маникюра разного уровня. Профессиональных мастеров там ищут постоянно.
«У меня украли все, что у меня было»
Наташа (имя изменено в целях безопасности по просьбе героини) полетела работать в Багдад, когда ей исполнился 41 год. Она родилась и выросла в Днепре и всю жизнь работала в индустрии красоты мастером маникюра. До карантинного 2020-го она успела поработать больше года в столице Катара Дохе, и вернулась оттуда из-за локдауна.
«Я хотела в Украине пересидеть, чтобы потом снова вернуться в Катар, — рассказывает Наташа. — Но это все затянулось на год, и поехать туда не было возможности. Так я стала искать вакансии в других странах Ближнего Востока, потому что там хорошие зарплаты».
Наташа нашла в инстаграме страницу рекрутингового агентства «Спектр-рекрут» и попросила подобрать ей вакансию. Там предложили работу мастера маникюра в Багдаде в салоне Soisbelles. Ее убедили в том, что рабочую визу она получит сразу по прилету. В аэропорту ей поставили обыкновенную визит-визу, действующую 30 дней, и сразу же повезли в салон — работать. Салону очень срочно нужны были рабочие руки. Первым делом Наташа распаковала свои инструменты для маникюра, которые она привезла с собой.
Наташу попросили работать с утра до позднего вечера и выезжать на процедуры на дом к клиентам. Рабочий день растягивался до бесконечности, а выходных не давали. Ее удивило и то, что к работницам, которые приезжают в Ирак из африканских стран, относились хуже, чем к украинкам: многие ночевали в подсобке прямо в салоне и питались объедками с хозяйских обедов, а платили им всего 300 долларов в месяц — в отличие от Наташи, которой пообещали 1800 долларов.
«Женщины из Эфиопии и Уганды выполняют там самую грязную и малооплачиваемую работу, — говорит Наташа. — У них отнимают паспорта и годами не возвращают, а всю зарплату перечисляют их родственникам, а не отдают на руки. Такое ощущение, что к ним там относятся как к животным».
Еще Наташу насторожило отношение хозяйки салона к организации жилья для сотрудниц.
«У нас в апартаментах вместо туалета было просто отверстие в полу — как на вокзалах, — а вместо душа был шланг со слабым напором воды, — вспоминает Наташа. — Из трех квартир [в которых жили работницы] только в одной была горячая вода с напором, а в остальных воды не было вообще. Бывало, что мы не мылись по несколько дней. Не у всех были кровати — спали на матрасах. Мы ходили засаленные, неухоженные, и когда приходили после работы, просто надевали пижамы и падали спать — больше ни на что не было ни времени, ни желания».
Прошло две недели после прилета в Багдад, и Наташа узнала, что у девушек, которые приехали работать в салон раньше нее, забрали паспорта три месяца назад — якобы для оформления вида на жительства. И в этот момент хозяйка сообщила ей, что в ближайшее время планирует забрать документ и у нее.
«Тут у меня щелкнуло, что до конца визы остается всего две недели, — говорит Наташа. — Я сказала ей, что паспорт не отдам, и сразу же написала в наше консульство. Они отреагировали мгновенно».
Хозяйка салона, говорит Наташа, узнав, что та связалась с консульством, выгнала ее на улицу и сообщила, что не отдаст ей ее инструменты, а если та будет возмущаться, то напишет на нее заявление в полицию за кражу.
«Денег мне никто не заплатил, — говорит Наташа. — У меня отняли все мои наработки, все, чем я зарабатывала на жизнь, украли мою карьеру».
Консульство организовало выезд Наташи в Украину. Несколько месяцев она не могла устроиться на работу и, по ее словам, страдала от депрессии.
А теперь…
После возвращения из трудового рабства Анастасия Харченко больше не красит волосы в рыжий и заплетает их в простую приглушенно-русую косичку. У нее нет работы и она боится снова попасть в ловушку.
Почему такие, как Настя, попадают в рабство? Она считает, что причина очевидна.
«В основном на такие предложения соглашаются малообеспеченные женщины, а часто еще и с проблемами в семье: муж бьет, например, — говорит Настя. — Знаю много девчонок, которых муж обижает в Украине и они просто хотят сбежать. Либо это мать-одиночка, у которой как минимум один ребенок. Иногда болезнь родственников мотивирует людей поехать: матери нужна операция, а тут им предлагают картинку — тысяча баксов чистыми: вы на 200-300 в месяц живете шикарно, а тысячу домой отправляете. И получается, что вы хороший человек, честно живете, да еще и семье помогаете. Мы готовы жертвовать собой и идти на такие риски ради блага семьи. Ну или вот я — чудо в перьях без жилья — я понимаю, что если поработать годик на такой зарплате, можно квартиру купить где-нибудь в небольшом городе».
Сегодня в салонах в Ираке и на Ближнем Востоке работают сотни женщин из Украины. В одном только Багдаде не менее пятидесяти украинок, в городах Курдистана — около четырехсот.
Один из основных «поставщиков» рабочий силы из Украины на Ближний Восток — агентство Dream Job International. Им руководит Анна Скрипка, а официальный собственник — ее муж Андрей Скрипка. По данным сервиса YouControl, компания была зарегистрирована в 2017 году на гражданина Ливии Халифа Халеда Халифа Али, а в 2019-м ее перерегистрировали на Скрипку.
В разговоре с Забороной Анна Скрипка говорит, что больше всего вакансий для украинок — в Курдистане, а ехать больше хотят в Катар, «потому что там женихи богатые есть».
«Возвращаться домой они [мастера] не хотят: попробовали кэш, наличку хорошую, увидели, что там хорошо, что не надо платить за коммуналку, за жилье, хорошая зарплата, чаевые», — говорит она.
Скрипка подтвердила Забороне, что работодатели в Ираке забирают паспорта у сотрудниц.
«Потому что девчонки там часто встречают парней. Наши девчонки очень популярны среди мужчин и они этим пользуются, — объясняет она. — А к паспорту [там] не относятся так строго, как мы, хотя я, конечно, полностью против этого. Они забирают паспорт как гарантию того, что человек будет работать и не оставит завтра салон без мастера. Если кому-то что-то не нравится и [она] хочет уехать домой, [отбирают паспорт] не для того, чтобы домой не уехала, а чтобы не перешла к конкуренту. Работодатели больше всего от этого страдают».
В случаях, когда заходит разговор о переводе девушки в другой салон, как это было у Насти, Анна Скрипка, по собственному утверждению, всегда «включается» в этот процесс.
«В таких случаях я обязана поменять мастера, а мастеру найти другую работу, — говорит она. — Всегда можно перевестись. Только новый работодатель должен выплатить старому деньги, которые он потратил: на билет, на визу. Почему тот должен это все бесплатно получить?».
Ответственность — на самых незащищенных
Агентство Dream Job International, как и другие подобные компании, получает вознаграждение за поиск сотрудниц для своих клиентов — по данным источников Забороны, порядка 500 долларов за человека. Скрипка говорит, что эта сумма меньше. За месяц, говорит Анна Скрипка, она получает заявки на трех-четырех работниц от десятка салонов. Не все из них в итоге проходят собеседование, но даже если агентство «продает» десять сотрудников в месяц, то заработок составляет порядка пяти тысяч долларов.
Официально агентство не фигурирует в контрактах, а переговоры в конфликтных ситуациях ведет в частном порядке.
Адвокатка юридической фирмы «Алексеев, Боярчуков и партнеры» Юлия Лец по просьбе Забороны изучила кейс маникюрщиц, попавших в трудовое рабство в Ираке. По ее мнению, ответственность за подобные ситуации чаще всего возлагается на женщин, согласившихся поехать за границу без рабочей визы.
«Неофициальное трудоустройство выгодно иностранным работодателям благодаря экономии на налогах, социальных вычетах, страховых взносах, — говорит Юлия Лец. — Для самого гастарбайтера нелегальная трудовая деятельность имеет много опасных моментов. Иногда агентства по трудоустройству прямо предлагают нелегальный труд, а бывает, наоборот, скрывают эту информацию от соискателя. Поэтому украинцы, согласившиеся на нелегальную работу, становятся незаконными трудовыми мигрантами и часто подвергаются постоянному психологическому давлению со стороны работодателей. Кроме того, работая и подрабатывая по туристической визе, человек сразу становится нелегалом».
Один из важнейших моментов, на которые нужно обращать внимание, говорит юристка, — это соблюдение правил работы агентства, которое предоставляет услуги по трудоустройству за рубежом. В первую очередь у агентства должна быть специальная лицензия на такую деятельность — ее выдает Министерство социальной политики. Проверить перечень компаний, у которых есть такая лицензия, можно на сайте ведомства. По украинским законам, заниматься трудоустройством за границей без лицензии — это административное нарушение, за которое налагается штраф в двадцатикратном размере минимальной зарплаты.
Агентство Dream Job International в списке получателей государственной лицензии есть, однако она распространяется только на одну страну — Ливию. У этого посредника нет официального права устраивать людей на работу в других странах. Анна Скрипка не смогла предоставить Забороне копию лицензии, выданной Министерством соцполитики, и объяснить, почему в лицензии нет ни Ирака, ни Катара, ни других государств, куда агентство отправляет соискателей. На сайте Dream Job этой информации тоже нет.
Также, по словам юристки Юлии Лец, посредник должен обеспечить соискателя рабочей визой.
«Бывает, агентства обещают, что подготовят весь необходимый пакет документов для работы за границей, однако вместо рабочих виз они оформляют туристические, — говорит Юлия Лец. — В результате у девочек появляются проблемы с законом, и они оказываются в зависимости от своих работодателей. Более того, очень часто у девушек забирают документы и это приводит к разным проблемам, в том числе связанным с возвращением в Украину. Нелегальный работник фактически не существует у работодателя, и никому не известно, что такой человек работает — соответственно, работодатель не несет никакой ответственности».
Если же посредник берет деньги с соискателя и не предоставляет обещанные услуги (например, работодателя не устроила кандидатура либо консульство отказало в визе), то его квалифицируют как мошенника — за это уже грозит уголовная ответственность. В разговоре с Забороной Анна Скрипка заявила, что денег с соискателей агентство не берет.
«Ты из рабства вышел, а рабство за тобой бежит»
Вернувшись из Ирака после первого эпизода, в 2018-м, Анастасия Харченко подала заявление в полицию. Она хотела привлечь всех задействованных в схеме предпринимателей к ответственности за торговлю людьми.
«Нам только кажется, что торговля людьми — это когда тебя сажают в мешок или в багажник, — говорит она. — А в реальности это несоблюдение трудового договора. Люди ведутся на этот договор. Вы начинаете верить в то, что это реально и легально, но пахать по 14 часов — это никак не легально. Это неоплачиваемые часы, нигде не зафиксированные, а отбирание паспорта — это вообще первый признак рабства».
Юристка Юлия Аносова из организации «Ла Страда», помогающей жертвам торговли людьми, сопровождала дело Насти. По ее словам, ее заявление так и не внесли в официальный реестр, а приведенные факты не расследовали. До 2019 года заявление находилось в департаменте МВД по борьбе с преступлениями, связанными с торговлей людьми, но после расформирования его перевели в новосозданный департамент миграционной полиции при Нацполиции. Материалы по делу Насти отправили в архив.
Юристка говорит, что в фактах, описанных Настей, есть все признаки трудового рабства. Почему полиция не увидела в этом состава преступления, непонятно. Она считает, что это связано со стереотипом о том, что женщины не подвергаются трудовой эксплуатации.
«По статистике, которую собирает Международная организации миграции, 90% пострадавших от трудового рабства — мужчины, — объясняет Юлия Аносова. — В полиции есть предубеждение по поводу женщин, что те могут попадать только в сексуальное рабство. Очевидно, там не очень понимают, что такое трудовая эксплуатация».
«Вся эта история, которая со мной произошла, — это, конечно, очень неприятно, — говорит Настя. — Но, по крайней мере, я никому ничего не должна, я не в рабстве, я из него вышла и могу спокойно об этом говорить. Недавно у меня было собеседование: я пошла в общественную организацию, которая помогает детям-сиротам и детям с инклюзивными потребностями. Директриса мне говорит: «А вот мой сын в Польше работает». Я говорю: «Да там такое же рабство». А она: «А мой сын — менеджер по подбору персонала!». То есть ты понимаешь, чем он занимается: ищет таких, как я. Ты из рабства вышел, а оно за тобой бежит».
Авторка: Катерина Сергацкова; ЗАБОРОНА