Кроме информации и наркотиков, ещё одну очень важную вещь получаешь ты, опер уголовного розыска, от попавшего под твой контроль наркоторговца – деньги! Вот вы сейчас нехорошее подумали: «продажный мент!», «коррупционер!», «нажиться на торговле смертью тоже норовит!». А зря, между прочим… ведь не будет достойной работы без энной суммы дензнаков на руках, вот в чём суть! И деньгу дает!..
Хотя и для моих собственных надобностей тоже «бабки» нужны, не скрою: при нищенской оперской зарплате жить можно только впроголодь; некоторые из нас так и живут. Но какой прок от оперуполномоченного, если он постоянно голоден, ходит в обносках и не имеет средств на лекарства от тех хворей, которые обязательно цепляются к нему в результате нервной и требующей полнейшей самоотдачи работёнки? Так что и на еду мне нужна свободная копеечка, и на относительно приличные туфли (ходить по службе приходится много), и на лекарства, и на какие-то семейные потребности. Но даже не это – главное,: в конце концов из принципа можно было бы наступить на горло собственной нужде и нищенствовать со спокойной совестью, с сознанием того, что ты живёшь честно и работаешь достойно… Так ведь не будет достойной работы без энной суммы дензнаков на руках, вот в чём суть!
На многое, чертовски многое нужна нынче наличность розыскнику, всего и не перечислишь. Милиция всем необходимым обеспечивается сегодня государством процентов на сорок, не больше, остальное приходится добывать самим. И на ремонт здания РОВД, и на приём проверяющих комиссий из города, области и столицы, и на приобретение компьютеров, и на транспортные расходы (кстати, райотделовские машины в основном – старьё, и требуют замены). Что-то из этого наше начальство выдавливает из коммерческих структур, а остальное приходится обеспечивать рядовому личному составу. Общая сумма таких накладных расходов как бы поделена между различными службами, а внутри каждой из них – между отдельными сотрудниками, Хочешь-не хочешь, а деньги или где-то доставай, или вынимай из собственного кармана – это при нашей-то зарплате!.. Но не так это делается, что спускают мне сверху план: столько-то «бабок» отвали в сентябре, столько-то в октябре, и так далее… Нет, просто меня ставят в такие условия, что если в сентябре у меня на руках не окажется такой-то суммы, а в октябре – такой-то, то в ноябре- декабре я перестану обеспечивать показатели. В январе начальство вдоль и поперёк отсклоняет меня на всех собраниях-совещаниях. А в феврале меня попрут из органов в обязательном порядке…
Из практики
Не убедил ещё? Тогда пара конкретных примеров для наглядности.
Задержали мы как-то мелкого жульмана, бросили в «обезьянник» и начали с ним работать. По закону, содержать его в райотделе можно не более трёх суток, после чего изволь перевести в ИВС или СИЗО. Теперь такая не всем известная тонкость: в ИВС и СИЗО – кормят (как – это уже другой вопрос, но с голода там ещё никто не умер), а в райотделовском «обезьяннике» – нет. Не иначе как подразумевается, что трое суток человек может и попоститься, в самом крайнем случае его будут подкармливать домочадцы. Вообще-то голод действительно целебен, про то и в газетах пишут, и совершенно правильно наши инструкции официально разрешают голодать в «обезьяннике», но некоторые из задержанных не хотят 72 часа воздерживаться от приёма пищи – и всё тут… Нет у такого бедолаги ни друзей, ни родичей в нашем населенном пункте, сидит он в камере и стонет протяжно: «Жрать хочу, ироды!..» Ясно, что жалостные стоны преступного элемента звучат радостным гимном для ментовского уха. Но вся загвоздка в том, что с некоторыми из этих стонущих мне, оперу, в интересах дела полезно наладить контакт. Допустим, надо получить сознанку, для этого надо чем-то его задобрить, а он, к твоему великому сожалению, не «нарик» и не раскумаривается; единственная возможность добиться с ним полной гармонии и взаимопонимания – это все трое суток содержания в РОВД кормить и поить его за свой счёт. Но на какие шиши это сделать, если моя зарплата, как уже говорилось, не прокормит и меня самого? Дам я жрать задержанному гаду–жульману – в ответ получу его сознанку (в своём «родном», понятно – за кусок колбасы «левак» на себя никто не возьмёт); одним раскрытым преступлением в моём активе и на счету нашего РОВД будет больше. А не дам – упрётся, получим в итоге ещё один вонючий «висяк»… Вот и думаю, где «бабло» на жратву взять…
Теперь другой пример. Некто откинул копыта, скажем – прорвало гнойник на башке, и гной хлынул в мозги (я не медик, поэтому говорю приблизительно). Труп находится на судмедэскпертизе, эксперту предстоит дать заключение о том, почему же человек скончался. И вот тут начинаются малозаметные непосвящённому нюансы. Он может в точном соответствии с фактами написать: «Смерть наступила в результате прорвавшегося гнойника» и поставить здесь жирную точку. Но может поставить и запятую, добавив далее несколько меняющих всё в корне слов: «…образовавшегося в результате нанесения две недели назад телесных повреждений.» Полмесяца уж прошло, как нынешнего покойничка какие-то «синяки» избили вечером у собственного подъезда, и травмы вроде были незначительными, сумели мы тогда уклониться от возбуждения уголовного дела. Но не повезло бедолаге, не лечил он раны на голове, точнее – лечил, но по-своему, ударным бухаловом, а надо было ещё и к врачам обратиться. В результате неправильно избранной стратегии лечения потерял драгоценное время и откинулся, бывает… Так вот, укажи эксперт первую причину смерти – никаких телодвижений угрозыску делать не придётся: мало ли кто вокруг умирает от естественных причин, вот и этот – тоже… Но если эксперт свяжет кончину с более ранним избиением – тогда налицо тяжкие телесные повреждения, повлекшие за собою смерть пострадавшего, и чихать всем господам – проверяльщикам, что две недели уж прошло: «А хоть и два года – всё равно смерть наступила в результате избиения!». Стало быть, потребуется возбуждение уголовного дела, убийц искать придётся, и хрен ты тех «синяков» найдёшь: если это и две недели назад казалось малореальным, то теперь – тем более… Ни свидетелей, ни подозреваемых. Явный «глухарь»!. Оно нам надо? И мне, оперу-«территориалу», которому как раз это дело и поручат, не нужно оно ни капельки. И не потому вовсе, что не хочу я искать душегубов, а потому, что не найти их, зато времени на напрасные поиски потрачу – уйму. И что же мне остаётся, чтобы не подвести себя и РОВД? Правильно, остаётся только договориться с судмедэкспертом насчёт «правильной» причины смерти в его заключении… Но как же с «лепилой» договориться, ежели чихал он на мои производственные проблемы и думает исключительно про свой личный интерес? Да вот так и договариваться… В приличный кабак сводил его, «поляну» накрыл, с коньячком и лимончиками, а на прощание ещё и коробку приличных конфет всучил – для супруги. Теперь вас в упор спрашиваю: на свою зарплату, что ли, эту самую «поляну» накрывать?
Так где же тебе, рядовому районному оперу, изыскивать средства на всё это?
Варианты есть разные. От самых низменных (брать на лапу от граждан за расследование совершённых против них преступлений – это противно, да и много с нашего прижимистого народца не сдерёшь!), до самых нереальных («крышевать» какую-нибудь коммерческую структуру на своей «земле» – не моего уровня это занятие; тут и без меня есть кому этим заняться, с погонами куда позвездастей!). А из реально возможного самый удобный, стабильный, прибыльный и долговременный вариант – это именно поставить под свой контроль парочку наркоточек и, окромя информации и «наркоты», брать с «барыг» ещё и «бабками». Но не за так, разумеется, не за красивые глазки, а за то, что обеспечишь все условия для продуктивной и безопасной деятельности «своих» наркоторговцев. «Наркобарыга» – не мирный обыватель, и не трудовую копеечку я из него выколачиваю, а часть нажитого неправедным промыслом, так что с точки зрения морали и голоса моей совести тут всё тип-топ… Понятно, что подобное тайное сотрудничество с представителями преступного мира не красит сотрудников уголовного розыска. Но всё равно ведь он вынужден иметь общие дела с этими же самыми представителями для получения агентурных сведений и пакетов с наркотой для оплаты услуг своих прочих осведомителей и нужных угрозыску людишек. Так почему же не добавить в эту общую картинку ещё один штришок в виде тощей пачки ассигнаций? Тем более, что в этом случае не про себя, родимого, думаешь и заботишься, а всё про те же интересы милицейской службы.
Про личное обогащение на этом деле районный опер может и не мечтать. В принципе наркоторговля – очень прибыльное занятие, возможно – самое прибыльное из всего возможного. Но большой оборот наркоторговли (и, следовательно – сверхприбыли) могут быть только у такого «барыги», который сам – не наркоман. У такого и дело будет поставлено широко, и «бабло» ему не то что капать, а прямо-таки водопадом станет литься. Но все такие широко развернувшиеся «барыжники» всенепременно – с крутыми связями. Ведь они и сумели добиться высоких производственных результатов лишь благодаря наличию «крыши» уровнем никак не ниже горУВД, а то и покруче (а оперу любого уровня требуется всё то же – агенты, наркота и «бабки»!). Так что ты, райоперёнок, далеко не самый первый, с кем этот крутояр контачит. Да за счёт этого гаденыша, может, половина городского отдела по борьбе с незаконным оборотом нарковеществ кормится, к нему майоры и подполковники не гнушаются в бронированную дверь деликатно пальчиком постукивать! Со мною же, занюханным старлеем, иметь общие дела он согласен лишь в тех случаях, если я – рядовой исполнитель указаний мне от его «крыши». То есть фактически хожу я у этой «нарколыжной» швали в «шестёрках», и не я его, а он меня за кадык запросто держать будет. И весь навар с такого гуся его высокопоставленной «крыше» и уйдёт; мне же достанется только дырка от бублика. И по должности моей полагается мне иметь лишь такого торговца, который и сам ш и р я е т с я, то есть больших денег у него и близко нет, тебе там хватит только на ш и р к у да «попить-поесть» 3-4 раза в месяц. Иногда на бутылку мне он кинет, ну и для подкорма томящихся в «обезьяннике» и на «поляну» судмедэксперту, по идее, может выделить по большим революционным праздникам. Тут не зашикуешь! Но на безрыбье и такой гниловатый фрукт – за ананас; выбирать особенно не приходится. Ещё и такого пока заполучишь – сколько суетиться приходится!
Тонкости вербовки
Не так уж просто вербануть торговца в свои помощники. Тут есть масса непонятных непосвящённому трудностей; зевнул малость, напортачил где-нибудь – и хрен в рот имеешь вместо выгоды. А то и заметут самого твои же коллеги, изобразив для отчётности и прессы как «пособника наркоторговцев» и «подлого перерожденца в милицейских рядах»…
А чтобы этого не случилось – отбирать кандидата в агенты из числа действующих на моей «земле» «наркобарыг» надо тщательно и обдуманно. В идеале, по моим представлениям, это – пару раз судимый (чтоб уже сходил в «зону» и навсегда убедился в беспощадности родного государства), в местах заключения вёл себя относительно нормально (не подлил, не закладывал всех подряд – с одной стороны, такая репутация отчасти гарантирует меня от его возможного предательства и удара в спину, с другой – обеспечит ему в уголовной среде должное уважение. Что одинаково важно и для успешной наркоторговли, и, тем более, для эффективного осведомительства), возраст – около тридцати лет (кто помоложе – у тех ветер в голове, а кто постарше, если это наркоманы, обычно уже основательно подгнили и ни на что серьёзное не способны). И главное требование к кандидату: он должен основательно сидеть у меня на крючке! Особенно важно это именно тогда, когда вербуешь его не только на сексотничество (официально санкционированное руководством), но и для получения наркоты и «бабла». В этих случаях малейшая подлянка с его стороны обойдётся мне очень дорого. Лучше всего, если один из своих предыдущих сроков он схлопотал при моём активном участии: это я его подловил в своё время, собрал вещдоки, умело оформил и передал готовеньким в руки лоховатого следака. Такой «барыга» примерно представляет, к а к я работаю, и чует своим нутром, что при желании я так же просто и быстро смогу снова его упечь. Ну и, конечно же, желательно наличие у меня против него свежего компромата. Скажем, пару месяцев назад во время внезапно проведённого обыска я нашёл у него 15 – 20 «кубышек» «дури», но заносить в протокол обыска не стал, присвоил себе для дальнейшей раздачи осведомителям, так что теперь он у меня в долгу и должен его всячески оплачивать, иначе… Но чувство благодарности недолговечно; это я даже в самом себе чувствую, что ж тогда о гнилушках-наркоманах говорить, у тех вообще ничего святого за душой. Так вот, за те полтора-два месяца, что новоиспечённый агент будет пахать на меня исключительно в память о «прощённом» протоколе, я должен заставить его как можно сильнее замазаться. Пусть сдаст уголовке кого-либо из криминальных «авторитетов», или ещё кого-то, за кого всегда найдётся кому отомстить и через год, и через 2-3 года: дружки-беспредельщики, брат-отморозок, любящий супруг или отец. И вот теперь, когда отданную в наши руки жертву мы арестовываем и з а к р ы в а е м, теперь – всё: в обозримом будущем вынужденной преданностью наркоторговца я обеспечен. Пусть только попробует зашелушиться и варежку супротив меня открыть – в любой момент сдам его тем самым дружкам, брату, супругу или отцу. И ему – хана…
Есть и множество других, не менее остроумных способов побудить «барыгу» к «дружбе» со мною… Скажем, по п о н я т и я м любой «блатной» имеет право в любой момент притопать к торговцу на притон и внагляк потребовать от него бесплатную «дозу» (но только одну, не больше, иначе это уже «беспредел»). Причём его не колышет, один «барыга» на притоне или вместе с кодлой клиентов. «Блатняк» ничего не боится, он весь на понтах, скажет: «Не дашь «дурь» – зарежу!» И – зарежет, если ему не дадут; не сейчас кончит, так чуть позже, в тёмном переулке подкараулит, и – звиздец. Терять ему нечего, тюряги он не боится, а «вышак» у нас уже отменили. Таких блатарей-кочевников на «фене» называют б р о д я г а м и. Понятно, что и среди этого гордого преступного племени у милиции есть немало секретных сотрудников.
И вот в случае надобности один из таких бродяг – сексотов, получив моё задание, начинает захаживать к намеченному мною к вербовке наркоторговцу чуть ли не ежедневно, требуя на раскумарку. Представьте себя на месте «барыги»: что ни день – вваливается какой-нибудь стократно судимый (то есть, весьма заслуженный и широко известный в узких кругах) рецидивист «Бобёр» или ещё какой-нибудь «Акела», орёт как бешенный, пёрышком размахивает, стёкла бьёт, отбирает ш и р к у (причём много, куда больше суточной дозы!), а на прощание от души ещё и – в ухо… И этот кошмар продолжается не день, не неделю, даже не месяц, а больше. Долго терроризирует засексоченный б р о д я г а заветный адрес, а потом к «барыге» являюсь я, тихий опер, и без всякого нажима говорю: «Хочешь избавиться от «Бобра» (или там «Акелы») – могу поспособствовать. Но не за так, ты же понимаешь, а на основе взаимовыгодного сотрудничества…» И деться тому «барыге» будет некуда, окромя, как идти ко мне в услужение.
Но и потом, уже вербанув нужного человечка, нужно постоянно с ним контактировать, очень плотно общаться, чтоб нутром чуять, в какую сторону он дышит, и чего от него в обозримом будущем можно ожидать. В глаза человеку постоянно смотреть надо, пытать его своим взглядом, тогда только есть хоть какая-то гарантия его относительной надёжности. Да и то… Плюс к этому надо создать такую обстановку, когда сотрудничество со мною ему выгодно. Должен видеть и понимать он: захочу я – и перекрою ему все каналы поставки товара, да заодно и всех его клиентов отпугну постоянным мельканием возле притона. Но если захочу обратного – помогу поставщиков повыгоднее найти и клиентуры подманить побольше. Возрастёт его наркооборот, увеличится прибыль, так что даже с экономической точки зрения дружба со мною (при отстёгивании мне части его прибылей) куда выгоднее в конечном счёте, чем работа в одиночку, пусть даже и ни с кем не делясь…
Следи за «барыгой» в оба!
Есть ещё одна малозаметная со стороны тонкость: даже и самого выгодного мне торговца («наркота» + «бабки») я всё-таки логикой обстоятельств вынуждаем временами использовать и по «прямому», сексотническому предназначению, что не всегда положительно сказывается на его торговой деятельности. Например, иногда при проведении подстав покупателя приходится брать с «дурью» до того, как он успевает расплатиться с «барыгой» за товар. А это – прямой убыток, что досадно, но должно восприниматься «барыгой» с пониманием – как неизбежные на данном этапе издержки производства. Пусть не ноет: в конце-концов, мне, как его деловому партнёру, тоже обидно, но – так надо!
Наркоторговец должен постоянно находиться в моих ежовых рукавицах, чтоб не раскисал, не забывал отведённое мною для него место. Но к этому кнуту в комплекте обязательно должна идти и морковка: сплошь и рядом для организации подстав «наркоту» «барыге» добываю я же (конфисковав её у нескольких «нариков» без занесения в протокол или же – тоже без занесения – отняв её у какого-нибудь другого торговца, со мною не сотрудничающего, и давно заслужившего маленького наезда). Часть моей «дури» «барыга» на подставу и израсходует, не стеная и не плачась на несчастную судьбу. А если оставшегося у него будет достаточно много, то – продаст его своим клиентам, деля выручку со мною пополам. Да-да, а что же тут такого, если иногда я м о й для «барыги» служат личные запасы опекающего его опера? Должен же я делать всё, от меня зависящее, чтобы торговля у моего осведомителя шла успешно (тогда информация у него будет посвежее). И если в поставках его товара возникли временные трудности, и мне не удалось помочь ему решить их, то разве не долг мой в этой ситуации – стать у «барыги» на какое-то время этаким снабженцем, решающим его производственные проблемы, бегать по различным я м а м города или обращаться за помощью к коллегам из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков горУВД (но в этом случае я должен буду делиться с ними выручкой, а это – нежелательно). Се ля ви…
Чтобы наркоторговец не давал информацию, не снабжал опера «наркотой» и не платил бы ему денег, и при этом достаточно долго находился на свободе – такого просто не бывает. Все беспрепятственно функционирующие «барыжники» либо стучат, либо платят. Чаще всего – делают и то, и другое. Держащий наркоточку под своим контролем опер постоянно должен быть готов к осложнениям и внезапным неприятностям, это ведь – как по минному полю разгуливать. Не удержал в узде торговца – рано или поздно он сядет тебе на шею, и уже не ты им, а он тобою будет вертеть, как хочет, направляя в нужную ему сторону.
Универсальных советов на все случаи жизни тут нет, каждая возникающая ситуация по-своему уникальна и требует специфического решения. В совершенно схожих случаях иногда следует дать своему партнёру по морде, а иногда и пальцем его тронуть нельзя. Порой покричишь на него матюкливо, бывает – поможешь чисто по-житейски, нужно – проявишь искреннюю заинтересованность в его делах. Понадобится обратное – окатишь его презрительным взглядом, и пусть видит, что до задницы мне и он сам, и его гнусные делишки. Сейчас вот докурю «Приму» и пойду в райотдел, сочинять материал о необходимости возбудить против него, нехорошего такого, уголовное дело… Но в подавляющем большинстве случаев полезно как раз, чтобы он видел: я о нём помню и забочусь, и больше делать это некому. После уже сыгравших в ящик отца с матерью я – единственное в мире существо, которому он близок и приятен! А если, допустим, в прошлом месяце я пообещал ему достать партию качественной «дури» и не смог это организовать (это ж не так, что пришёл в магазин и заказал сколько нужно!), то ни в коем случае не темни со своим человеком, признай свою недоработку, коль уж случился прокол – сознайся открыто! Но сумей убедить его при этом, что произошло всё не по причине моей глупости или вредности, а просто так сложились объективные обстоятельства, от чего никто не застрахован. Ничего страшного, сегодня не удалось – завтра удастся!
Часто читаю в газетах: «сотрудник милиции такой-то был уличён в сотрудничестве с наркоторговцами… при аресте у него было обнаружено столько-то грамм (килограмм, тонн) нарковеществ…» И тут же, как иллюстрация к портрету неподкупности милиции в целом – газетные или телевизионные репортажи о поимке с поличным очередной группы наркоторговцев: дюжие спецназовцы в масках и камуфляже с автоматами, чьи-то уткнувшиеся в капоты авто или в асфальт жалкие фигуры преступников, ликующий голос диктора за кадром комментирует внушительные итоги побед над страшным бичом нашего века – наркоторговлей… На фоне всего этого мои оперские откровения выглядят ужасающей бредятиной негодяя, втесавшегося в сплочённые ряды славных сыщиков и вовсю там преступничающего… На самом же деле то, что я рассказываю – это НОРМА. И в самом деле, нужно ловить наркоторговцев? Нужно. А для этого надо иметь в их среде осведомителей? Надо. А коль уж я в той среде имею сексотов, то разве буду их трогать? Препятствовать их торговле? Арестовывать и сажать? Смешной вопрос! Да, мне из чисто оперативных соображений очень выгодно, чтобы их торговля процветала (в определённых рамках, разумеется), и я сделаю всё, лично от меня зависящее, чтобы так оно и было. Но если бы безнаказанно в течении долгого времени могли продавать «дурь» только ментовские сексоты, то преступники давно бы про то просекли и перестали им доверять. Следовательно – для маскировки агентуры необходимо, чтобы в некотором количестве оставались на свободе и торговали «наркотой» также и «барыги», которые с милицией не сотрудничают. Но если таковые остаются на воле и не сексотят на тебя, то почему бы хоть денежку с них не содрать – чтоб не наглели окончательно, не воспринимали государство безобидным лохом. Практически это должно расцениваться как своеобразная форма налога на его преступно нажитые доходы. Налога, идущего в мой карман как государственного служащего, которому держава за его труды сильно не доплачивает. И который с помощью этого негласно взимаемого налога частично восстанавливает нарушенную справедливость. Хочешь платить меньше – иди в сексоты, не хочешь сексотничать – раскошеливайся!
(Продолжение следует)
Владимир Куземко, специально для «УК»