Громкое убийство Ани Смахтиной в подмосковном городе Королеве обошло все российские газеты и телеканалы. Преступление стало резонансным. Несмотря на это, триллер продолжается. Похоже, делается все, чтобы убийство осталось безнаказанным. Милиция разрешила маньяку принести девушку в жертву! Долгие месяцы девушку преследовал самовлюбленный маньяк Александр Винокуров. Были телефонные угрозы, было нападение, был поджог квартиры ее родителей. Семья обращалась за помощью в правоохранительные органы, умоляя спасти жизнь единственной дочери, — безуспешно. Винокуров оставался неприкасаемым. Он вынашивал преступный умысел и привел его в исполнение.
Недавно питерские судебные эксперты признали убийцу невменяемым. Теперь слово за судом. Кто ответит за гибель двадцатилетней девушки?
Голубые глаза в пол-лица, солнечная улыбка, бриллиантик на переднем зубе — на Аню Смахтину заглядывались. Талантливая, яркая, она хотела стать журналисткой. Блестяще выдержала творческий конкурс на журфак МГУ. Ее заметили и приняли в телевизионную группу. Аня поработала и на MTV, и на Первом канале. В эту девушку влюблялись, с ней хотели дружить. Весь мир лежал перед ней. Ее называли Солнышком.
Солнышка больше нет. Аня лежала в гробу в воздушном кремовом платье с пелериной и в белых кожаных туфельках на маленьком каблучке. Она была как невеста. Провожать ее вышел весь город. Маленький храм Серафима Саровского был переполнен. “Когда я ее отпевал, от нее шел свет!” — сказал священник отец Сергий.
Незадолго до гибели Анечке приснился странный сон. Будто ее выдают замуж, в белом платье, а за свадебным столом собрались не люди, а куклы. Судьба подала знак.
С того черного дня, 6 октября 2006 года, разрушившего жизнь их семьи, Нелли и Виктор Смахтины не знают, на каком они свете. Как хотелось бы проснуться и услышать голосок любимой Анюты, погладить ее по голове, услышать ее смех. Они живут воспоминаниями и терзают себя за то, что не уберегли свою девочку. Долгие месяцы тревоги и страха, безуспешных попыток найти защиту в правоохранительных органах.
Наивные люди, Смахтины верили в дух и букву закона. Теперь не верят. “Лучше бы я его убил и отсидел срок. Моя дочь была бы жива!” — тихо говорит Виктор. Может быть, он прав? Надо было подстеречь его в темном дворе. Нанять таких же отморозков. “Я ведь могла дать ему в солнечное сплетение, когда мы были один на один!” — не выдерживает Нелли. Хрупкая, большеглазая, с фигуркой девочки-подростка, она серьезно думает, что удар в солнечное сплетение — это очень серьезно. Но ударили их. Не в солнечное сплетение. Прямо в сердце.
Этот смазливый мальчик по кличке Виноград превратил их жизнь в ад. Теперь Нелли корит себя, что перевела Аню в школу для одаренных детей в Королеве. Винокуров учился в соседней школе, увидел красивую девочку и положил на нее глаз. Она отказывалась с ним встречаться. И тогда он превратился в охотника, который взял след. Осаждал по телефону, караулил возле дома, подстерегал в подъезде. Хвастался приятелям: “Это моя девушка”.
Он хотел казаться крутым, запросто мог выставить ящик пива подросткам. У него всегда были деньги, благо отчим, состоятельный и авторитетный человек в подмосковном городе Королеве, по слухам, бывшей директор рынка, пасынка в средствах не ограничивал. В семье подрастал волчонок, живущий по принципу: хочу — значит, будет. Он не привык, чтобы ему отказывали.
— Первый случай произошел во время выпускных экзаменов, — рассказывает Нелли Смахтина. — Анюта позвонила: “Мам, ко мне ломится Винокуров! Изрезал дверь! Кричал на весь подъезд: “Аня, я знаю, что ты дома! Открой!” Мне стало страшно, а Аня успокаивала: “Мам, ты посмотри на него: маленький, слабенький. Я его нисколько не боюсь!” Она его даже жалела, считала, что он никому не нужен, даже родителям.
Вечером 18 февраля 2005 года в квартире Смахтиных сработал домофон: Аня вошла в подъезд, но в дверь не позвонила. На всякий случай набрали мобильный дочери. Аня ответила: “Я сейчас приду!” Через минуту она влетела в квартиру в истерике. Избитая, напуганная… Винокуров напал на девушку в подъезде. Ударил кулаком в лицо, схватил за волосы и потащил на второй этаж, приставив к горлу нож: “Будешь не так себя вести — убью!”
Утром на стол начальника ОВД “Юбилейный—Болшево” Астахова легло первое заявление Анны Смахтиной о том, что Винокуров угрожал ей убийством. Вместо того чтобы дать делу ход, Астахов направил материалы мировому судье Морозовой, которая оставила их без рассмотрения. Принятие решений по такого рода делам не входит в компетенцию мирового судьи. Заявление вернули Анне.
Смахтины позвонили родителям Винокурова. Те просили не подавать заявления в суд, обещали воздействовать на сына, уверяли, что он перестанет преследовать Аню. И вскоре Виноград пропал. Одни говорили, что он в Испании, другие, что в психушке — “косит” от армии. Объявился через год.
— Я уходила на работу и вдруг почувствовала: кто-то дышит в подъезде, — рассказывает Нелли. — Спускаюсь на пролет — там Винокуров. Он поджидал Анюту. Я пыталась поговорить с ним по-человечески, просила оставить дочь в покое. Он то плакал, то клокотал от ненависти. Позвонила его матери: “Я сейчас привезу его к вам домой! Если он еще раз появится, вызываю милицию и принимаю меры!” Она ответила: “Мы не знаем, что с ним делать”.
Нелли увезла его с собой на маршрутке. Он дал слово, что больше не появится. Она пришла на работу, но сердце было не на месте. Позвонила соседке: “Посмотри, нет никого в подъезде?” Предчувствие не обмануло: он успел вернуться! Нелли поехала обратно и вызвала милицию, но Винокуров уже скрылся.
Она написала заявление в милицию, на нее посмотрели ясными глазами: “Пока ничего не произошло, дело возбудить нельзя!” Подтекст был простой: если вашу дочь искалечат или убьют, возбудим дело.
Вечером ее ожидало сообщение на автоответчике: “Нелли Георгиевна, я наблюдал за милицией. Вы свое слово не держите, и я тоже держать не буду”. Это было объявление войны. Смахтины боялись за дочь и прятали ее в Москве. Друзья передавали девушку из рук в руки. Если она ехала в метро одна, у выхода ее встречали. Тогда Винокуров нашел способ держать Аню в напряжении. На номер ее мобильного приходили SMS-сообщения, одно страшней другого.
27.02.06. “Если ты хочешь прожить больше 1000 дней, дай знать! Я тебя уже ищу!”
1.03.06. “Осталось 998 дней!”
1.04.06. “Если ты не приедешь ко мне на день рождения, то твои родители будут как шашлык!”
Это сообщение отослано в 23 часа 42 минуты. Примерно в полночь он выполняет угрозу — поджигает квартиру Смахтиных. Нелли проснулась от дикого звона — закоротило дверной звонок. Дым стоял коромыслом. Горела дверь. Доносились крики из соседней квартиры: пожар перекинулся туда. Телефон не работал, были перерезаны провода. На лестничной площадке валялась 5-литровая канистра из-под бензина.
В это время у Ани, которая находилась в Москве, не умолкал телефон. “Ты не позвонила своим родителям? Они живы?” — не унимался Винокуров. Она набрала мамин мобильный и узнала про пожар. У нее началась истерика. Вскоре посыпались SMS-сообщения. Вот несколько образцов в авторской орфографии и пунктуации.
2.04.06. “Если ты не перезвонишь то я тебя убью в течении недели хотя мне будет очень жалко потому что я тебя очень сильно любьлю! Я хочу от тебя ребенка-девочку!”
3.04.06. “Я в 10 метрах от тебя! Тебе хана!”
4.04.06. “Боишься сука? А я завтра приду за твоей мамой — убью ее за место тебя!”
6.04.06. “Твои менты не смогли ничего доказать! Теперь держись я буду мстить!”
07.04.06. “Я сейчас пью за твою смерть что бы она была медленной и мучительной!”
На ее мобильном — 300 сообщений. Каждый день, порой по несколько раз в сутки.
Когда Смахтины подают заявление в милицию по факту поджога и прямо указывают на причастность Винокурова, никто не торопится изобличить преступника. В уголовном деле, которое следователь Габидулин возбуждает только 7 апреля, речь идет о неустановленном лице! Винокуров, как жена Цезаря, опять вне подозрений. Смахтины пишут жалобу в прокуратуру города Королева, требуют задержать Винокурова и заключить его под стражу, потому что, оставаясь на свободе, он может совершить убийство. Умоляют организовать защиту Анны и предоставить ей убежище. И получают постановление за подписью заместителя прокурора г. Королева Воронина С.П.:
“В ходе расследования не добыто достаточных доказательств совершения либо причастности Винокурова к этому преступлению. В связи с чем на данный момент нет оснований признать его подозреваемым и избрать в отношении него меру пресечения”.
Вот так: нет оснований. Хорошо, что бумага не краснеет.
По делу о поджоге не делается ровным счетом ничего. Не допрашивают потерпевших, не производят осмотр места происшествия и опрос жильцов, не снимают отпечатки пальцев с канистры из-под горючего, не запрашивают распечатку звонков с телефона Винокурова, не пытаются узнать, где он находился во время пожара.
Виноград торжествует. Он чуть не сжег заживо родителей Анны, а его даже не задержали! Он опять угрожает убийством и продолжает терроризировать девушку.
24.05.06. “Ань извени меня за все, но я смогу оставить тебя в покое на всю жизнь только после того как ты сомной переспишь! Целую и люблю тебя!”
24.06.06. “Привет тварь! Что не хватило силенок дело до суда довести? А теперь жди привета от меня — 921 день”.
12.07.06. “Привет! А я к тебе в гости лечу! Все таки я тебя зарежу! А ты тупая!”
Летом Смахтины решают переехать. Они продают квартиру, залезают в долги и переезжают в новостройку. В этой квартире они даже не прописываются, чтобы Винокуров не узнал новый адрес. Телефона у них тоже нет. Анюта очень редко приезжает в Юбилейный. В своей комнате, которую родители обставили с такой любовью, она ночевала всего три раза.
В конце лета Винокуров лег на дно. Однажды прислал Анне по SMS паспортные данные ее отца, словно давая понять, что знает про ее семью все, что не отступился.
Пятого октября Анины родители вернулись из двухнедельного отпуска. Самолет прилетел очень рано, но дочка с другом Мишей уже встречали их в аэропорту с букетом цветов. Нелли растрогалась: для Анюты утренний подъем был подвигом. В тот день Аня осталась ночевать в Юбилейном, а утром засобиралась с подругой Алисой в Москву. У нее было назначено собеседование в рекламном агентстве. “Как не хочется уезжать! Я так устала! Когда я смогу жить у себя дома?” — горестно вздохнула Анюта.
Начался отсчет последних часов ее жизни. Вечером, в начале девятого она позвонила в веселом настроении: “Встречать не надо, через полчаса буду”. От остановки до дома меньше ста метров. “Почему мы не пошли ее встречать?” — убивается отец.
Вскоре зашел сосед с собакой: “У вас все дома?” “Да”, — машинально ответила Нелли. “А вы знаете, там девочку убили”.
“Что-то с Аней!!!” — у Нелли перехватило сердце. Телефон дочери молчал.
Винокуров поджидал Аню на остановке. Глаза за стеклами темных очков, в руках бутылка пива, в кармане — охотничий нож. Он шел убивать. Девять ударов ножом в спину и в грудь — чтобы наверняка.
“Надеюсь, что для возбуждения уголовного дела в отношении Винокурова не надо дожидаться, пока он убьет меня или мою дочь”, — предупреждала Нелли Смахтина начальника ОВД “Юбилейный—Болшево” Астахова. В своих бесчисленных письменных и устных обращениях непосредственно к прокурору города Королева Калинину и его заместителю Воронину семья умоляла, просила, требовала принятия мер для спасения жизни своего единственного ребенка, но им цинично указывали на дверь.
На личном приеме прокурор Калинин повторил, что не видит состава преступления в действиях Винокурова. Тогда Аня была жива.
Кто привез Винокурова к дому Смахтиных? Кто предупредил его о том, что Аня едет домой на маршрутке? Девушка почти не бывала у родителей — не мог же он караулить ее месяцами!
Убийцу арестовали через несколько часов дома. На первом допросе он признался во всем. Рассказал, как готовился, где и за сколько купил нож. Потом стал все отрицать. На пивной бутылке и очках, которые Винокуров взял у своей матери, нет отпечатков, нож тоже чист. Кто смывает все следы?
Если читатель, горя праведным гневом, думает, что после убийства Анны Смахтиной прокурорско-милицейская команда была примерно наказана, то он, конечно, ошибается. Люди в погонах пока отделались легким испугом. Кому-то объявили выговор, кому-то — даже строгий. Уволен только начальник ОВД Астахов, да и то ходят слухи, что ему дали спокойно уйти на пенсию. Прокурор города Королева Калинин благополучно пережил строгий выговор, его машину видели у входа в косметический салон. Как сказал поэт, “быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей”.
Дважды было отказано в возбуждении уголовного дела в отношении должностных лиц прокуратуры города Королева, УВД города Королева и ОВД “Юбилейный—Болшево”. Лишь после обращения Смахтиных в Генеральную прокуратуру лед тронулся.
Видимо, понимая, что сложно рассчитывать на справедливое расследование убийства в прокуратуре города Королева, уголовное дело №77863 передали в прокуратуру Московской области в отдел по расследованию особо важных дел, убийств и бандитизма. Винокурову предъявили обвинение по самой мягкой части 105-й статьи УК РФ, усмотрев в его действиях мотив — месть. За что же он так жестоко отомстил Анне? За то, что отказалась стать игрушкой в его руках?
Ничего удивительного, что Винокурова направили на судебно-психиатрическую экспертизу. У следствия возникли резонные сомнения в психической полноценности убийцы. Странно другое: экспертиза проводилась в Санкт-Петербурге. Разве в столице нет психиатрического стационара? Винокуров отправился в город на Неве не в купе скорого поезда с меняющимися пейзажами за окном, а этапом, в сопровождении конвоя. Дорогое удовольствие, причем за счет налогоплательщиков, то есть нас с вами. С какой, собственно, стати?
В прокуратуре объяснили: для объективности. Дело, мол, имеет слишком большой общественный резонанс в Москве, а за тысячу километров можно рассчитывать на беспристрастность экспертов. Согласно этой логике, битцевского маньяка, убившего 50 москвичей, следовало отправить куда-нибудь в Благовещенск, подальше от впечатлительных московских экспертов.
Судебно-психиатрическая экспертиза вынесла вердикт: Винокуров невменяем. Человек окончил школу, учился на юридическом, год вынашивал убийственный умысел, привел его в исполнение. Выходит, не понимал, что творит? Зарезал девушку охотничьим ножом, находясь в состоянии, которое на языке закона лишало его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими.
Мы не знаем, каким психическим расстройством страдает убийца: шизофренией, маниакально-депрессивным синдромом или идиотией. Но между заболеванием и невменяемостью нет знака равенства, то есть психически больные люди отнюдь не всегда не способны контролировать свое поведение.
— Заключение эксперта оценивается судом как любое доказательство, — говорит Андрей Анатольевич Ткаченко, руководитель отдела судебно-психиатрических экспертиз в уголовном процессе ГНЦ социальной и судебной психиатрии имени Сербского, — поэтому между экспертным заключением и конечным решением о невменяемости есть дистанция. Это решение — исключительная прерогатива суда.
Не исключено, что Винокуров даже не предстанет перед судом. Существующая практика в большинстве случаев исключает участие невменяемых в процессе. Что дальше? Если Винокурова признают общественно опасным, суд назначит ему принудительное лечение в психиатрической больнице со строгим наблюдением.
— Срок принудительного лечения законом не предусмотрен, — разъясняет профессор Ткаченко. — Но человек не может годами лежать без решения суда. Поэтому уже через полгода проводится освидетельствование, на котором решается вопрос о продлении принудительного лечения.
Бывает и иной расклад, когда после суда документы передаются в органы здравоохранения, и человека лечат на основании Закона о психиатрической помощи. То есть он будет раз в месяц посещать районного психиатра, принимать пилюли и жить дома.
Возможен и такой редкий случай, когда никакие меры медицинского характера вообще не рекомендуются, потому что суд не усматривает ни общественной опасности, ни психопатологического состояния. Просто в момент совершения преступления произошло кратковременное помутнение рассудка, вероятность повторения которого минимальна. Как снег в разгаре лета.
Когда президент Путин в прямом эфире отвечал на вопросы россиян, бабушка Анечки, Мария Евдокимовна, тоже решила задать свой вопрос. “Спрашивайте! — сказали ей. — Если вопрос покажется нам интересным, мы ему зачитаем”. “Кто ответит за смерть моей внучки, которую убили 6 октября? — спросила Мария Евдокимовна. — Неужели нам вооружаться нужно? У президента тоже две дочери, но они под охраной ходят, а нашу девочку никто не защитил”.
Она так и не получила ответа…
Елена Светлова,