Чтобы стать жертвой сталкинга — навязчивого преследования в реальной жизни или в соцсетях, стараться не нужно. Это может быть ваш бывший парень, или странный тип, которого вы один раз в жизни видели на вечеринке 10 лет назад, или совершенно незнакомый человек. Сталкеру может казаться, что он в вас влюблён, а может, ему просто интересно следить за вами.
Например, неизвестный, который украл пароли от всех аккаунтов журналистки Вики Аракелян, признался, что её жизнь для него — как сериал. По просьбе самиздата “Батенька …” Вика попыталась понять, кто это был, и попутно разобралась в устройстве сталкинга.
«Вика, ты тут? Хочу объяснить, что с твоим айклаудом. Напиши мне, как прочтёшь это».
Это сообщение я получила утром 16 декабря 2019 года во «ВКонтакте» от самой себя. Следующие полчаса я общалась с неизвестным собеседником, у которого почему-то был доступ к моему аккаунту. Реплики каждую минуту исчезали: он удалял и мои, и свои. Но различить их всё равно было невозможно: рядом с каждой стояла моя аватарка.
В первую минуту общения я успела прокрутить в голове все серии «Чёрного зеркала» и морально подготовиться к худшему. Наверняка мне вот-вот озвучат шестизначную сумму, которую я должна буду отдать за сохранность своих интимных фотографий. В противном случае их непременно разошлют всем моим друзьям, работодателям и первой учительнице. Чёрт, мне же приходило уведомление о подозрительном входе в PayPal. Может, неизвестный уже вывел себе на счёт все мои деньги? Или собрал подборку сообщений, в которых я путала -тся и -ться, и отправил редакторам российских медиа, с которыми я сотрудничала или только собираюсь.
Быстро выяснилось, что человек по ту сторону экрана (назовём его Сталкер) преследует другие цели. Вернее, у него будто бы совсем не было целей. На третьей минуте общения он признался, что давно читает мои переписки с мужем и друзьями и вообще следит за моей жизнью как за сериалом. Это и пугало, и завораживало: тоже мне, вечерний «Нетфликс». Потом Сталкер написал, что мы с мужем — очень классные, близки ему по духу и вообще «лучшая пара из всех, которые я когда-либо видел», потому что «лёгкие и не замороченные» и не «выносите друг другу мозг». В следующие десять минут мы обсуждали моих друзей — удивительно, но он всех запомнил по именам.
Я не понимала, что чувствую. Я никогда не считала себя человеком, который любит секреты и боится публичности, поэтому мысль о том, что какой-то незнакомец вдруг узнал обо мне всё, не казалась катастрофической: ну, узнал и узнал. С другой стороны, она свалилась на меня слишком внезапно. Выходит, последние несколько недель (или дольше?) кто-то пользовался моим аккаунтом в то же время, что и я. Странное ощущение — как будто всё это время кто-то постоянно стоял за моей спиной и моя жизнь принадлежала не только мне.
Пытаясь осмыслить случившееся, я стала гуглить всё о сталкинге. Кажется, мой случай нетипичный. Люди годами живут с ощущением постоянного постороннего присутствия: за кем-то следят только на расстоянии, раз за разом взламывая аккаунты, других преследуют в реальной жизни, вынуждая бросать работу и менять место жительства.
Оказалось, в России нет официальной статистики по сталкингу. Самые масштабные исследования проводились в США: по данным 2012 года, преследованию ежегодно подвергались больше 6,5 миллиона американцев, поэтому там портрет сталкера описан досконально. В подавляющем большинстве случаев преследователь — мужчина (чаще всего — бывший парень или муж жертвы). Скорее всего, у него выявлено психическое заболевание — вполне возможно, с психотическими симптомами вроде бреда или галлюцинаций. В трети случаев он страдает от химической зависимости — например, от метамфетамина и алкоголя. Ему около 36 лет, он гетеросексуален и, скорее всего, безработный. Средняя продолжительность его эпизода сталкинга — около двух лет. Чем дольше он преследует кого-то, тем меньше шансов, что это скоро кончится, и тем выше риск, что он применит насилие. А риск и без того велик: 76% американок, убитых нынешними или бывшими партнёрами, подвергались сталкингу с их стороны.
Интересно, как давно Сталкер получил доступ к моим аккаунтам? И кому это вообще могло понадобиться?
БУДЬ СЧАСТЛИВА, БУБЕНЦОВА
В апреле 2015 года Кристине Бубенцовой пришло видео от человека, представившегося Никитой. В кадре — окно её дома, на заднем фоне мужской голос рассказывает, как по фотографии кошки на подоконнике из Кристининого инстаграма вычислил её квартиру. Кристина поняла, что видео было снято пару месяцев назад: на нём шёл снег.
Кристина родом из Новокузнецка, но уехала учиться и работать в Новосибирск. Там, в поисках друзей по интересам, она познакомилась с тусовкой анархистов. Вместе с новыми знакомыми Кристина создала во «ВКонтакте» паблик для новосибирцев, разделяющих левые взгляды, который назывался «Красин» — в честь революционера Леонида Красина. Через два дня после этого девушке впервые написал Никита: «Почему выбрали такое название?» В ответ на вопрос «Кто вы?» он прислал видео с окном и голосом за кадром.
«Первая реакция — страх за свою безопасность, — вспоминает Кристина. — Вдруг он зайдёт за мной в тёмный подъезд?» Друзья советовали ей немедленно заблокировать сталкера и реже появляться в соцсетях, но в итоге любопытство победило: Кристина спросила, почему Никита выбрал именно её. Завязалась переписка, девушка честно призналась, что ситуация её пугает. Никита ответил: «Может, я просто влюбился?» Через некоторое время они договорились встретиться в баре Killfish.
Кристина вспоминает, что увидела «робкого парня с сильными залысинами и косоглазием». Он заказал себе виски и держал стакан трясущимися руками. Никита так и не объяснил, как и когда нашёл её контакты, — только пошутил, что в нём «умер следак». В целом встреча Кристину не насторожила: выяснилось, что у них с Никитой много общих интересов, поэтому они продолжили переписываться и даже сходили в кино.
Постепенно Кристина выяснила, что Никита следил за ней не пару месяцев, а несколько лет. «Он рассказал, что впервые увидел меня на какой-то тусовке. Я стала вспоминать, когда это было, и поняла, что в 2012 году». Несмотря на этот факт, Кристина согласилась ещё раз по-дружески сходить с Никитой в кино. После позднего сеанса ребята решили прогуляться до остановки. Внезапно Никита подошёл к Кристине сзади и стал тяжело дышать ей в ухо. «Я съежилась и сделала шаг в сторону. Он сделал шаг за мной и продолжил, — вспоминает Кристина, — и так несколько раз». В тот вечер она решила прекратить общение, и Никите это не понравилось.
Выяснилось, что всё это время Никита считал Кристину своей девушкой и был уверен, что у них серьёзные отношения. «Он угрожал мне самоубийством и публиковал посты в духе „Зачем я повёлся на эту любовь, лучше б я умер“». Кристина блокировала Никиту во всех соцсетях, но парень постоянно создавал новые аккаунты. Перейдя на один из них, Кристина обнаружила репосты из групп вроде «Без баб», «Инцелы» и «Мужчины, идущие своим путём». Она считает, что Никита сделал это, чтоб напугать её радикализмом. «Но я его не боюсь и бояться не собираюсь».
В последний раз Никита дал о себе знать прошлым летом. Кристина поехала к родственникам в Новокузнецк, о чём можно было косвенно узнать только из её твиттера. В три часа ночи они с подругой сидели дома и болтали. Вдруг на всю улицу кто-то заорал «Счастья тебе, Бубенцова!» Кристина выглянула в окно и увидела удаляющуюся фигуру Никиты. Он вышел из круга фонарного света и навсегда растворился в темноте.
После той истории Кристина удалилась из всех соцсетей, кроме Твиттера.
СТАЛКИНГ КАК ХОББИ ИЛИ САДИЗМ
«До свинг-клуба так и не добрались?»
Пару минут я не могла сообразить, что Сталкер имеет в виду, но потом он прислал лог нашей переписки с мужем, где мы обсуждаем, что хотим на кинки-пати. А, ты об этом. Нет, в итоге не пошли. «Слушай, прежде чем я выйду из твоего профиля, одна маленькая просьба. Я прочитал, что у вас с мужем есть два хоум-видео. Ты не представляешь, я тут всё облазил! Можешь, пожалуйста, скинуть?» Ага, вот оно. Сейчас передо мной встанет выбор: либо домашнее порно, либо мои нюдсы увидят все друзья. Я набралась решительности и написала: «Извини, но нет». Вопреки ожиданиям, сталкер не стал меня шантажировать. «Жалко», — написал он и вскоре действительно вышел из моего профиля.
Исследователи условно делят сталкеров на четыре типа: бывший супруг или партнёр, влюблённый сталкер, сталкер с бредовой фиксацией и садистический сталкер. Первые преследуют, потому что не могут смириться с тем, что их отвергли. Вторые считают, что при должных усилиях завоюют сердце объекта обожания. Третьи верят в вымышленные чувства и действуют так, будто другой человек как-то особенно к ним относится. Четвёртый тип самый опасный: садистическими типами движет желание заставить жертву бояться и страдать. Кажется, мой Сталкер не попадает ни под одну категорию. Но зачем он тогда всё это делал? Почему люди вообще это делают? Я продолжила гуглить.
Если жертвы сталкеров регулярно обращаются к психотерапевтам, то сами сталкеры — в разы реже. Долгое время прогноз для них был пессимистичным: считалось, что часто встречающиеся сопутствующие изменения личности (пограничное расстройство, наркотическая зависимость и другие) снижают шансы избавиться от преследующего поведения. Хуже всего психотерапии поддаются отвергнутые партнёры. Зачастую они настолько растворили свою личность в отношениях, что расставание становится буквально вопросом жизни и смерти. В последние годы в мире появляются службы поддержки для сталкеров, в которые обращаются как те, кто осознаёт свою проблему, так и те, кого к терапии принудили правоохранительные органы. Например, в Берлине работает служба Stop Stalking, где помогают и жертвам, и преследователям, а в Лондоне — единственная в мире специализированная клиника для сталкеров.
Кажется, в менее серьёзных случаях вроде моего сталкинг скорее похож на странное хобби, чем на болезнь. Человек испытывает удовольствие от поиска и получения информации, и в какой-то момент это становится самоцелью, а объект преследования уходит на второй план.
«ЛЕПРА» ИЩЕТ ЛЕНУ
Первые шесть лет его это не беспокоило, но в 2012-м Мартин проходил мимо уже закрытого «Ашхабада», и в голове что-то щёлкнуло. Несколько дней он искал в соцсетях бывших сотрудников кинотеатра, и наконец кто-то дал ему фамилию, старый телефон и почту Лены. Информация оказалась бесполезной — данные устарели. Тогда Мартин обратился к подписчикам в Твиттере и на «Лепре». Комментаторы делились базами мобильных номеров, просроченных паспортов и даже железнодорожных билетов. Благодаря помощи «Лепры» Мартину удалось узнать точный возраст Лены и всех членов её семьи, номера телефонов, три предположительных домашних адреса и адрес дачного кооператива. Пройдя по предполагаемым бывшим адресам Лены, Мартин встретил только одну девушку, которая её помнила. Соседка рассказала, что Лена съехала пару лет назад, куда — неизвестно.
«В итоге тонны информации, которую я нашёл, не дали вообще ничего, — удивляется Мартин. — Ни один номер не отвечал, никого из её родных и друзей не было в соцсетях». В конце 2016 года ещё один пользователь «Лепры» прислал Мартину в личку паспортные данные, указывающие на то, что Лена вышла замуж и уехала в город Чехов. Но ему не удалось найти девушку даже с этой информацией. «В какой-то момент я заметил, что человек, которого я ищу, стал гораздо меньше, чем объём найденной о нём информации. Это меня заворожило. Как и ощущение, что каждого из нас можно в два-три клика вычислить по нашим социальным взаимодействиям», — взволнованно рассказывает Мартин.
Я спросила у Мартина, думал ли он о том, как вся эта история может выглядеть в глазах Лены. «Конечно. Но я убеждаю себя, что, пока человек на радарах полностью отсутствует, можно позволить себе любое безумие». Недавно молодой человек, в очередной раз осмысляя свой опыт, создал паблик во «ВКонтакте», куда люди могут выкладывать фотографии запавших в душу незнакомцев. Мартин по-прежнему надеется найти Лену, но в успех почти не верит.
ТАКОЙ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ МУЖЧИНА
Даже если преследователь не проявляет физической агрессии, жертвы ещё долго отходят от этого опыта. Согласно исследователям Университета Вашингтона и Ли, женщины, пострадавшие от сталкинга в период от 23 до 29 лет, на 265% чаще страдают от ментальных расстройств; с возрастом этот риск немного снижается. Зачастую ситуацию усугубляет воспитание и окружение. В массовой культуре сталкинг со стороны мужчины принято рассматривать как лестный знак внимания и свидетельство твёрдых намерений. Этот феномен исследовала научный сотрудник Мичиганского университета Джулия Лиманн.
По её просьбе 426 женщин поделились на три группы. Первая смотрела фильмы «Все без ума от Мэри» и «Любовный менеджмент», то есть легкомысленные ромкомы, где сталкеры — симпатичные парни, в объятья которых со слезами счастья прыгают героини. Второй достались «В постели с врагом» и «С меня хватит», где сталкинг тесно связан с насилием и криминалом. Контрольная группа смотрела фильмы о природе: «Марш пингвинов» и «Миграцию крылатых». После все заполнили опросник; женщины, смотревшие ромкомы, гораздо чаще соглашались с утверждениями вроде «многие жертвы сталкинга на самом деле притворяются недотрогами» и «если человек кого-то преследует, значит, он по-настоящему влюблён».
«Родственники говорили, что я просто наивная дурочка и не понимаю мужскую психологию. В семье меня всегда считали взбалмошной и легкомысленной и говорили, что мне нужен человек, который будет меня опекать, — вспоминает Олеся (имя изменено по просьбе героини), пережившая преследование бывшего парня. — У Стаса была хорошая работа, квартира и машина, поэтому он сразу очаровал мою маму. Когда я рассказала ей, что он меня изнасиловал, она ответила, что я просто всё неправильно поняла».
Олеся и Стас познакомились на открытой лекции по литературе. Ей было 22, ему 34, он подошёл к ней в перерыве и пригласил на свидание. На первой встрече Олеся сказала ему, что «драма и надрыв в отношениях — это плохо». Стас ответил, что она просто никогда не любила. «Он заметил, что я поскучнела, и внезапно завёл разговор о хобби, о котором я ему не рассказывала. Я удивилась, но не придала этому значения».
Олеся решила расстаться со Стасом по телефону. Он отреагировал «на удивление спокойно» и предложил девушке приехать и забрать свои вещи. В итоге Стас не выпустил Олесю из квартиры и изнасиловал. После той ситуации она заблокировала Стаса во всех соцсетях и несколько раз меняла сим-карту, но он каждый раз узнавал её новый номер. Несколько раз Стас приходил к Олесе домой. Она вызывала полицию, но он всегда уходил до приезда участкового. Потом Стас узнал телефоны Олесиных родственников и стал писать и звонить им. «Они страдали, что я отказываю такому положительному мужчине», — вспоминает девушка.
Чем дольше Стас преследовал Олесю, тем больше агрессии было в его сообщениях. Если сначала он выдавал пассажи в духе «ты моя судьба, мы всегда будем вместе», то под конец писал, что убьёт девушку и скормит собакам. Когда у Олеси появились новые отношения, Стас вычислил её молодого человека и стал давить на него. Тот не выдержал и ушёл. После этого отношений у Олеси больше не было. Ей также пришлось уволиться с работы — Стас постоянно приходил в кафе, где она была официанткой. Девушка стала бояться выходить на улицу и страдала от постоянной тошноты, а потом психиатр диагностировал у неё посттравматическое стрессовое расстройство. «В конце концов я оказалась в такой жуткой депрессии, что мне стало абсолютно всё равно, — вспоминает Олеся. — Ну и пусть скармливает собакам, зато всё это закончится».
А потом Стас пропал. Олеся точно не знает почему, но предполагает, что запал преследователя охладило отсутствие реакции. Девушка признаётся, что эта история её сильно изменила. «Когда понимаешь, что проглядела безумца и подпустила его слишком близко, начинаешь сомневаться во всех окружающих, но сильнее всего — в самой себе. Этому способствовало и отношение родных и друзей: трудно верить себе, когда все вокруг рассказывают о мужской психологии, которую я просто не понимаю, и схеме „хищник — жертва“».
БЕРЕГИСЬ «АТЕЛЬЕ НА ФРУНЗЕНСКОЙ»
За полчаса переписки со Стаклером я многое узнала о кибербезопасности. «Вика, — писал он, — твой пароль каждый день выставляют на продажу на бирже аккаунтов. Правда, пока его покупал только я». Я стала вспоминать, как давно мне приходят письма о подозрительных попытках входа в PayPal и Steam. Кажется, минимум два месяца.2
Оказывается, в даркнете существуют десятки бирж, на которых пароли от моего (а может, и вашего) аккаунта можно найти рядом с призывным тегом вроде «100% Active Russian Female friends 100+». Цена за один — около двух рублей, поэтому покупают их обычно пачками. Выкупая доступ к моему аккаунту каждый день, Сталкер фактически защитил меня от основных пользователей таких бирж — тех, кто потом пишет вам от имени друзей с просьбой одолжить денег. А ещё сэкономил на «Нетфликсе»: сериал, разворачивающийся в моих чатах и переписках, стоил ему дешевле месячной подписки примерно на 600 рублей.
Сталкер посоветовал мне подключить двухфакторную аутентификацию, сменить все пароли и больше никогда не использовать один и тот же на нескольких сайтах. Если злоумышленник купил или взломал один, он обязательно прогонит его через программы, которые подскажут, где ещё пароль актуален. Кроме того, Сталкер напомнил мне, что не надо открывать подозрительные ссылки. Позже я узнала, что на сайте Have I Been Pwned можно проверить, фигурировала ли ваша почта в утечках данных, и оперативно поменять пароль. Не благодарите.
Единственное, чего я не могла осмыслить: как так вышло, что в мире агрессивного сталкинга и взломов с целью шантажа пароль от моего аккаунта купил приятный тип, который осыпал нас с мужем комплиментами и научил меня безопасности в интернете? Это, конечно, не отменяет того факта, что где-то на его компьютере может храниться полный архив моих переписок и фотографий. Я было подумала, что киберсталкеры чем-то отличаются от «офлайновых», но оказалось, что в целом исследования (например, это) фиксируют похожие закономерности. Также выяснилось, что киберсталкеры ограничиваются преследованием в интернете только в четверти случаев — большая часть начинает слежку одновременно в Сети и в реальности.
Дизайнеру одежды Тане (сейчас девушка живёт в Ирландии) в каком-то смысле тоже повезло: её киберсталкер так и остался в Сети. Человек, имени которого она не знает, следит за ней со школьных лет: всё началось в 2011 году, когда Таня училась в 10-м классе. Тогда она активно вела аккаунты в Твиттере, «Аск.фм» и «ВКонтакте» и однажды получила сообщение от фейкового аккаунта младшеклассника из её школы. В переписке быстро начались «допросы»: сталкер расспрашивал о Таниных отношениях с мальчиком, уточнял даты её предстоящих каникул. «Вопросов становилось всё больше, а если я не отвечала — давление продолжалось», — вспоминает девушка.
Когда Таня блокировала один фейковый аккаунт, сталкер заводил другой, якобы принадлежащий кому-то из окружения девушки. Таня не всегда сразу понимала, что с ней снова общается неизвестный преследователь, — иногда ей казалось, что это подруга или однокурсник. Собеседник каждый раз выдавал себя количеством вопросов: он будто стремился узнать о Тане абсолютно всё. В какой-то момент он даже создал фейковый аккаунт самой Тани, чтобы узнавать подробности её жизни у подруги и бывшего парня. Потом он пропал на несколько лет, а когда вернулся, засыпал Таню вопросами о переменах в жизни. Она отказалась отвечать, тогда он увёл пароли от её почты, твиттера и «Аск.фм». Для восстановления страниц он требовал отвечать на новые вопросы, а если Таня противилась, удалял посты в её аккаунтах. В итоге вернуть твиттер и почту так и не удалось.
В разные периоды Таня испытывала обычный для жертв сталкинга спектр эмоций: от злости до страха и тревоги из-за невозможности предугадать, когда очередной фейковый аккаунт начнёт забрасывать её вопросами. По её наблюдениям, в поведении сталкера ремиссии стойко чередуются с рецидивами. Порой ремиссии были такими долгими, что ей казалось, будто всё окончательно позади. «Скорее всего, моя история не самая жёсткая, — рассуждает Таня, — но на её фоне у меня всё равно развилась мания преследования и повышенная мнительность. И я всё ещё не могу сказать, что она завершилась».
ДОРОГОЙ СТАЛКЕР, Я СКУЧАЮ
«Вика, а можешь сказать мне новый пароль перед тем, как поменяешь старый? Чтобы я продолжил читать твои переписки. Я ведь уже так привык».
«Конечно нет! Но ты можешь просто добавить меня в друзья и продолжать следить за моей жизнью».
Сталкер пообещал, что так и сделает.
Когда я сменила пароли и закрыла все незавершённые сессии, я вдруг почувствовала странное одиночество. На следующий день я начала искать его следы. Мне стало интересно: как выглядит и чем живёт человек, который теперь знает обо мне всё? Когда я просматривала список последних сессий, выяснилось, что кто-то заходил в мой аккаунт из Германии. Но вдруг он сидел через Tor? На следующий день мне на фейсбук написал незнакомый парень из моего френдлиста: «Хей. Проверь приложения на телефоне». Сердце заколотилось: я подумала, Сталкер вернулся с новыми советами по кибербезопасности. Оказалось, парень просто увидел мой пост с описанием случившегося и решил помочь разобраться с утечкой пароля.
Я оставила на своей стене несколько сообщений для Сталкера и стала ждать, что он появится снова. Я хотела взять у него интервью для этого материала, спросить о его жизни и любимых моментах в сериале с моим участием. Но он так и не написал. Пока я работала над этим текстом, редактор предложил запросить у «ВКонтакте» архив со своими переписками — может, удалённые сообщения подскажут мне, где искать незнакомца. Через четыре часа я уже читала полное собрание своих сообщений (включая удалённые), лайков, комментариев и сессий авторизации.
Оказалось, Сталкер писал мне ещё за день до того, как мы впервые поговорили: «Вика, напиши тут, и я тебе всё объясню», «Не выходи. У нас пара минут на общение», «Я из Дрездена». Всё это я увидела только сейчас. Вопросов стало ещё больше: куда он так спешил? И зачем нужно было удалять сообщения каждую минуту?
В общем, дорогой чувак из Дрездена. Если ты читаешь это, передаю тебе привет. Кстати, у нас с мужем теперь есть телеграм-канал с дурацкими видео. Те самые ты там не найдёшь, но всё равно подписывайся.
Текст: Виктория Аракелян
Иллюстрации: Ксения Рыкова
Источник: “Батенька …”