Когда началась война, Лариса Гольник — судья Октябрьского районного суда Полтавы — была в командировке в Киеве. Она сразу вывезла семью на Закарпатье, а сама вернулась в Полтаву. По закону, даже в военное время судьи должны оставаться на рабочем месте.
Как изменилась работа судьи Гольник — в ее монологе для издания «Ґрати».
«Так нас застала война»
23 февраля я была в командировке в Киеве, на заседании Этического совета — как кандидат в члены Высшего совета правосудия. На следующий день собиралась возвращаться в Полтаву. Остановилась не в гостинице, а у сына в Василькове — он живет в доме примерно в километре от военного аэродрома.
Поэтому 24 февраля мы проснулись от звука взрыва. Сразу подскочили. Муж и сын полезли в интернет посмотреть, что происходит. Невестка разбудила ребенка, трехлетнего внука. Муж сразу сказал, что началась война, что обстреливают все военные объекты, и чтобы мы отбежали от окон.
Быстро начали собираться. Ребенок плачет: «Мама, я хочу спатки». Это что-то… Были слышны самолеты, очень близко, потом еще несколько взрывов. Так нас застала война.
Последствия обстрелов Василькова. Фото: Стас Юрченко, Ґрати
Сначала была мысль, что нужно покинуть помещение, поскольку мы не понимали, сколько еще будет этих взрывов. Сын собрал тревожный чемодан, а невестка все до последнего оттягивала. Разум, похоже, не воспринимал, что это может быть реально. Будто и готовишься мысленно, что такое может быть, будто и предупреждали нас, но разум все равно не хотел это воспринимать.
Я собиралась и говорила мужу, что нужно как-то возвращаться в Полтаву. Мы думали, может, уже все, когда услышали мощный взрыв.
Рядом — только школы с бомбоубежищами. Но они еще не были открыты, люди стояли рядом. Поэтому мы отъехали на безопасное расстояние, потом — к другу сына в Белую Церковь.
Переночевав в Белой Церкви, я решила при любых обстоятельствах вернуться в Полтаву. Но сначала увезли детей на Закарпатье — там родственники невестки. Невестка с внуком осталась там, а сын пошел в военкомат. Сейчас он в Вооруженных силах.
«Каждый на своем месте пытается делать то, что может»
Мне писали коллеги из Грузии, Нидерландов и Франции, предлагали помощь, говорили, что готовы принять. Но я считаю, что должна оставаться на своем рабочем месте. По закону «О правовом режиме военного положения», суды должны осуществлять правосудие. Я верю, что мое место — здесь.
Конечно, мы работаем не в том режиме, что раньше. Понятно, что многие, в частности юристы, ушли в Вооруженные силы или территориальную оборону. Один адвокат написал мне: «Пожалуйста, отложите заседание, потому что я ушел в территориальную оборону».
Совет судей рекомендовал, чтобы мы сами — собранием судей — составляли расписание. А руководитель аппарата проверял, где находятся работники, и, если они отсутствуют из-за войны, считал это уважительной причиной.
Из наших судей никто не пошел воевать. Но, в принципе, запрета на это нет. У мужчин есть такое право. А поскольку объявлена общая мобилизация — то обязанность. У нас много женщин, которые смогут обеспечить надлежащее правосудие.
Сейчас, учитывая, что дел немного, сотрудники не слишком загружены. Но работать все равно сложно — заставляешь себя сосредотачиваться на работе. Все находятся в таком состоянии, в состоянии войны.
Каждый на своем месте пытается делать то, что может, чтобы мы устояли в этом ужасном противостоянии. Мы видим, как изменилась тактика агрессора. Он обстреливает не только военные объекты, он уничтожает, зачищает гражданское население. Пытается таким образом сломить наше сопротивление, сломить нас морально, чтобы мы упали духом.
«Учитывать ситуацию военного времени»
На работе я была уже в понедельник. Конечно, почти все дела, назначенные ранее, откладываются, потому что стороны не являются. Только в редких случаях люди приходят.
Ходатайства рассматриваем почти безотлагательно. Изменяем меры пресечения там, где это возможно. Верховный суд рекомендовал изменять меру пресечения на личное обязательство, если раньше был залог, а сейчас гражданин хочет направить эти средства в помощь Вооруженным силам. То есть учитывать ситуацию военного времени.
К примеру, раньше гражданин был под стражей, его имущество, в том числе оружие, — под арестом. А теперь он подал ходатайство о снятии ареста с оружия. Мы оперативно рассмотрели это ходатайство, следователь в телефонном режиме объяснил, что он не может явиться и даже направить свою позицию по этому ходатайству. Он не возражал против возврата оружия, тем более, что у человека есть на него разрешение, и, учитывая военное время, он может помочь в защите страны. Ведь среди людей, которых содержат под стражей, тоже много патриотов.
Еще у меня было дело — решался вопрос о разрешении на неотложный осмотр автомобиля. В нем якобы было обнаружено оружие. Но я отказала в наложении ареста на автомобиль, понимая, что при военных обстоятельствах он нужен человеку для передвижения.
Дел по диверсантам у меня не было. Возможно, это происходит ближе к военным действиям, где суды не могут осуществлять правосудие, и, возможно, этим занимаются прокуроры. Дел по мародерству — тоже. Полтава — все-таки небольшой город, и комендантский час, и правоохранительные органы обеспечивают охрану порядка.
Был один мужчина, который, похоже, ждал «русский мир» и повесил на куртку флажок России. Конечно, люди это увидели и начали возмущаться. А он двум из них нанес телесные повреждения ножом. Поэтому избрали ему меру пресечения — содержание под стражей.
«Люди хотят правовой определенности»
В Полтаве спокойно, но периодически слышны сирены. В суде нет бомбоубежища, ближайшее безопасное место — в коридоре между стенами. Там встречаемся с коллегами во время воздушной тревоги.
Вчера после гражданского дела — по разделу имущества супругов — раздалась сирена. Так что я предложила участникам не выходить из помещения, а переждать здесь. Мой муж в это время как раз был на улице. Говорит, стало жутко. А еще больше удивился, как люди, в основном пенсионеры, просто вышли из домов и стояли под ними. Пытался объяснить, что это небезопасно, что их может ранить стеклом.
То есть у людей в Полтаве, похоже, еще нет понимания опасности. Сейчас здесь в общем-то безопасно — Полтава и область принимают беженцев. Коллега из нашего суда тоже приняла родственников из Харькова.
Конечно, удивляет, когда люди приходят сейчас в суд по алиментам и разделу имущества. Но я понимаю, что это жизненные вопросы, люди хотят правовой определенности. Они пришли — значит, надо проводить судебное заседание. Но чувствуется нервозность, волнение, все очень напряжены. Стараюсь с пониманием к этому относиться. Сама себе и людям объясняю, что все мы сейчас живем в стрессовой ситуации и должны относиться друг к другу с пониманием.
Автор: Ганна Соколова; Ґрати