Вот и минул еще один год обещаний руководства государства о реформировании системы органов уголовной юстиции. В нее традиционно включают органы прокуратуры, органы досудебного расследования (НАБУ, ГБР, СБУ, налоговую милицию) и еще некоторые институции. Но мы в этот раз сосредоточимся исключительно на «офицерах правосудия» и представителях органов правопорядка.
В 2008 году Указом президента были утверждены определенные принципы и подходы, которые должны были улучшить ситуацию в системе органов уголовной юстиции, пишет ZN.ua. С того времени прошло 12 лет, но новых предложений не зафиксировано. При этом реформирование отдельных институций напоминает хаотичное шлифование фасада вместо основательной замены «правоохранительного» фундамента. Впрочем, обновления соответствующего плана все же готовились на базе офиса президента летом 2019 года. Этим занимался тогдашний заместитель главы офиса Руслан Рябошапка. После его перехода с Банковой (адрес офиса президента. — А.Л.) на Резницкую (адрес Офиса генпрокурора. — А.Л.) ни один из заместителей главы президентской «канцелярии» не продолжил начатую работу.
Разработка концепции остановилась, хотя критическая необходимость в утверждении документа не исчезла. При этом соответствующие изменения предполагались в формате параллельных шагов на всех направлениях. Это должно было походить на своеобразный «эффект домино», когда одна реформа влияет на другую и усиливает ее. Только так система имела бы шанс на дальнейшее эффективное функционирование.
В этот раз рассмотрим реформирование всех органов, входящих в систему уголовной юстиции. И начнем с нового органа правопорядка, который сосредоточивается на высокопоставленной коррупции, а также структурном подразделении Офиса генпрокурора, который процессуально направляет указанные расследования. Речь идет о Национальном антикоррупционном бюро Украины (НАБУ) и Специализированной антикоррупционной прокуратуре (САП). Затем вспомним об обособлении функции следствия в органах прокуратуры, перешедшие в недавно запущенное Государственное бюро расследований (ГБР). Этот процесс предусмотрен нормами, внесенными в Конституцию Украины 1996 года. Кроме этого, детализируем необходимые изменения по функционированию Службы безопасности Украины (СБУ) и налоговой милиции.
В целом, задекларированные реформы кардинально повлияли на статус-кво в работе органов правопорядка или прокуратуры. Более того, какие-либо выяснения обстоятельств злоупотреблений топ-чиновников должны пройти «согласование» на Банковой, что точно противоречит практикам соответствующих органов в западных демократиях. Единственная институция, сопротивляющаяся такому положению дел, — НАБУ.
Поэтому шире проанализируем ситуацию с реформированием системы органов уголовной юстиции. Широкими мазками пройдемся по всем институциям, собрав «правоохранительный» пазл воедино. Поскольку о каждом из органов уже неоднократно публиковались тексты на ZN.UA.
Обещанные в 2019 году Зеленским изменения разбиваются о реалии бытия. Сначала украинцы наблюдали попытки Зе!команды протолкнуть отдельные из реформ. Потом возникали споры между профильными экспертами и провластными чинами о формате этих изменений. И под конец 2020 года офис президента полностью сменил тактику. Там пытались затормозить расследования в отношении лиц, близких к Зеленскому. Здесь можно вспомнить и кейсы о народных депутатах-«слугах», и дело о заместителе руководителя офиса президента Олеге Татарове. Похоже, Зеленский не понимает ситуации и делает все, чтобы не потерять электоральную поддержку. Но реальность несколько иная: такое поведение конвертируется в снижение его рейтинга, о чем свидетельствуют свежие соцопросы.
Реформа прокуратуры: от Рябошапки до Венедиктовой
Реформирование органов прокуратуры стартовало осенью 2019-го, когда Верховная Рада поддержала законопроект, позволяющий перезапустить этот орган судебной власти. Тогдашний генпрокурор Руслан Рябошапка прилагал значительные усилия для очистки рядов прокуроров. Например, из 1339 работников в Генпрокуратуре (позже Офисе генпрокурора. — А.Л.) осталось всего 610. Но усилиями олигархических групп и части «слуг» Рябошапку в марте сместили с должности. Вместо него назначили Ирину Венедиктову, которая, по моей информации, говорила на Банковой, что Рябошапка нарочно тормозит расследование по делу экс-президента Порошенко.
Прошел год, большинство расследованных кейсов в отношении владельца корпорации «Рошен» закрыто из-за отсутствия состава или события преступления. Мало того, что отдельные производства, которые расследовали в ГБР, не имеют реальных перспектив, — в большинстве прокурорам не удается сформировать обвинительный акт по инкриминированным Порошенко действиям. И вместо выделения кейсов, по которым можно привлечь к ответственности экс-президента, следователи ГБР фактически повышают рейтинг Петра Алексеевича среди простых граждан.
Политическая мотивация расследований ГБР неочевидна только слепому представителю юридической сферы. И пока указанное Бюро якобы расследует преступления, находящиеся в пределах его компетенции, там уже сменился третий или даже четвертый руководитель. Полноценного конкурса на должность директора до сих пор не провели. Почему? Ответ прозаичный — через соответствующую конкурсную комиссию пока невозможно протащить полностью контролируемого Банковой кандидата.
Как уже отмечалось выше, при Рябошапке очистка Офиса генпрокурора достигала 55%. Но во время последующих этапов статистика значительно ухудшилась. Например, очищение региональных (областных) прокуратур составляло 22%. Неужели в областных прокуратурах работают прокуроры лучшего «качества», чем в самой высокой прокурорской инстанции? Действительно ли ключевое «прокурорское» зло сосредоточено на улице Резницкой? Есть сомнения. Причина банальнее — областные прокуратуры никто «вычищать» не планировал. Со временем и о местных (окружных) прокуратурах можно будет сказать аналогичные вещи.
Кроме этого, красной нитью в изменениях работы прокуратуры проходит политическая зависимость Ирины Венедиктовой от Банковой. Это прослеживается на примерах VAB Банка и так называемого кейса Татарова. Если в первом случае ей как генпрокурору не удалось реализовать план передачи дела от НАБУ другому органу правопорядка, то в деле Татарова — просто иллюстративная story of success с элементами служебных злоупотреблений и юридического хардкора. В данном случае создается впечатление, что все силы руководства государства направлены на спасение одного из представителей своей команды.
Немного о том, как Банковая пытается протиснуть на должность руководителя Специализированной антикоррупционной прокуратуры «на 150% своего человека». Летом 2020 года экс-глава САП Назар Холодницкий досрочно подал в отставку, и поэтому осенью должен был состояться конкурс. Пусть даже на рубеже 2020/2021 года, но руководителя этого подразделения Офиса генпрокурора должны были избрать, продемонстрировав таким образом желание Зе!команды создать все условия для расследования высокопоставленной коррупции. Но не так сложилось, как хотелось. Торможение указанного процесса стало очевидным даже сторонникам Зеленского. Более того, звучала фамилия главы правового комитета парламента Андрея Костина как потенциального победителя конкурса. Но со временем разговоры о нем в кругу топ-чиновников «правоохранительного» направления прекратились.
Кого же изберут руководителем САП? Неизвестно, но задержка процедур вызывает опасения о вмешательстве в процесс со стороны Банковой. Как следствие, действительно ли команда президента желает получить независимого антикоррупционного прокурора?
Перемены в ГБР, Нацполиции, СБУ или налоговиков: есть ли разница?
Теперь о других органах досудебного расследования, которые Зеленский перед президентскими гонками 2019 года обещал реформировать. Основное — ГБР, Национальная полиция, Служба безопасности Украины и налоговая милиция. Что же касается последнего органа, следует отметить, что даже судьи сомневаются в законности получения санкций на процессуальные действия (например, обыски) следователями-налоговиками.
Негативных для фискалов в погонах решений от следственных судей в Едином судебном реестре десятки сотен. В свою очередь общественность подготовила административные иски по ликвидации соответствующей структуры. Вместо этого, как указано в одном из меморандумов с МВФ, должен быть создан единый орган публичной власти, который будет расследовать экономические (финансовые) преступления. Сейчас же соответствующие правонарушения расследуют Нацполиция, СБУ и уже упомянутые налоговики. Дружно и синхронно расследуют.
Как утверждают представители бизнеса, эти три службы поочередно «ходят в гости». Откровенно говоря, представители каждого из органов досудебного расследования пытаются прорваться к «коррупционным кормушкам». Поэтому логично предположить, что вместо налоговой милиции надо создать новый независимый орган — Службу финансовых расследований или Бюро экономической безопасности. Этот орган должен отказаться от практики «кошмаривания» бизнеса, расследуя финансовые правонарушения в рамках Закона.
А сейчас о ГБР как сплошном разочаровании всей системы органов уголовной юстиции.
Сравнивать с другими институциями, например с НАБУ, просто смешно. В течение последних трех лет — под руководством Романа Трубы, Ирины Венедиктовой или ее представителей — ГБР вспоминается как нефункциональный и политически зависимый орган. При этом расследования в подавляющем большинстве кейсов не касаются высоких должностных лиц. Они гоняются за «дезертирами», что является ключевым достижением. Но периодическая ориентация на волю Банковой тоже дает о себе знать. ГБР продолжает давние традиции подразделений прокуратуры, от которой и были отделены следственные функции. Поэтому впечатление, что ключевой целью стало преследование политических оппонентов Банковой, не ошибочно. Но создавали ГБР совсем с другой целью.
Теперь о целенаправленном сопротивлении политических групп расследованиям НАБУ. Создается впечатление, что Сытник и его подчиненные — ключевые мишени отечественного политического бомонда. Конечно, как Зе!команде, так и пророссийским силам с олигархическими группами неприятно видеть себя «на прицеле» у детективов. Более того, Конституционный cуд Украины (КСУ) тоже приобщился к блокированию соответствующих процессов. Сначала в КСУ признали несоответствующим Основному Закону процесс назначения директора НАБУ. Хотя рассмотрение актов индивидуального действия является крайне непривычной, если не сказать — абсурдной, практикой. Затем в КСУ взялись за «нормирование» профильного закона, регулирующего деятельность Бюро. Но реакция гражданского общества и международного сообщества притормозила членов Зе!команды в процессе «усмирения» детективов НАБУ.
Следующим органом, нуждающимся в реформировании, является Служба безопасности Украины. Возглавляемая близким другом президента Зеленского — Иваном Бакановым — структура должна превратиться в классическую спецслужбу. В целом, принципы и подходы понятны: этот орган должен перейти с постсоветских рельсов тотального контроля над каждым гражданином к фиксации преступлений в сфере терроризма и противодействия иностранным разведкам. Но 30-тысячная армия СБУшников и за минувший год не стала функциональным и эффективным органом, противодействующим вышеупомянутым угрозам. Несколько законопроектов, представленных в Верховную Раду, пока создают лишь иллюзию реформы. Поэтому изменения в формате работы ключевой спецслужбы остаются только на словах.
Реформа уголовной юстиции: что еще важно?
В завершение — о фундаментальных принципах, которые должны сопровождать любые процессы реформирования органов уголовной юстиции. Прежде всего каждая из соответствующих структур должна быть политически независимой. Ни руководство с Банковой, ни депутаты, ни члены правительства не должны влиять на соответствующие расследования. Процессуально органы досудебного расследования должны быть полностью независимы. Более того, руководство каждого из них надо выбирать по прозрачной процедуре с системой сдерживаний, которая не даст ни одной из политических групп протащить «нужного» кандидата на должность.
Сейчас такого желания у топ-руководства государства не заметно. Ведь каждый президент считает, что именно его команда — «арбитр» резонансных расследований. Вместо этого видим абсолютно нерелевантное желание милитаризировать каждую из служб. Такой советский рудимент должен кануть в прошлое. Какой смысл в том, чтобы прокуроры носили «мундиры»? Аналогичное можно спросить и о детективах НАБУ, и о следователях ГБР. Такое положение дел порождает дополнительную мотивацию у руководителей упомянутых органов «контролировать» ход расследований.
Общие тренды реформирования органов уголовной юстиции должны идти в фарватере западных практик. Но не будем скрывать, что даже в устойчивых демократиях руководство того или иного государства иногда пытается повлиять на ход расследований. Хотя обычно эти попытки разбиваются дотла, столкнувшись с сопротивлением руководителей подразделений правопорядка и прокуратуры. Потому что система сдерживаний и противовесов в государственном управлении там — не пустой звук.
Руководители органов уголовной юстиции должны ориентироваться на Закон, а не на политические прихоти очередных «президентов». Руководители государства периодически меняются, а система должна стабильно работать, безотносительно к политическим прихотям топ-руководства страны.
Автор: главный эксперт StateWatch; ZN.ua