ИТОГИ ГРУЗИНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ: ПОБРАТИМ НА ПОБРАТИМА

Бескровная грузинская “революция роз” сегодня вдохновляет на подвиги теоретиков украинской “воинствующей демократии”. О розах в Тбилиси уже позабыли, а тем временем под Цхинвали пролилась первая кровь. Эйфория “революционных” масс уступает место новому витку гражданского противостояния. Вчерашние революционеры – соратники по борьбе с “режимом Шеварднадзе” так и не взялись за обещанные стране экономические преобразования. Зато втянулись в интриганство и формирование и укрепление собственных кланов. Существовавшие до “революции” ростки демократических институтов планомерно уничтожаются и не препятствуют узурпации власти со стороны “вождей” и их приспешников. Сбываются самые пессимистические прогнозы «УК» относительно последствий “революционной” активности нынешнего президента Грузии Михаила Саакашвили. Впереди – стадия открытой войны грузинских криминальных кланов за передел сферы влияния. О том, что выиграл от этого народ Грузии – рассказ Пааты Закареишвили, видного эксперта-политолога, пока еще сторонника Саакашвили.”Год спустя после революции политические тенденции в Грузии заставляют призадуматься” – эта фраза, не лишенная опасений, была сказана в интервью грузинским политическим экспертом Паатой Закареишвили. Такая точка зрения разделяется не только неправительственными организациями – такими, как Институт Свободы, который внес посильный вклад в совершение “революции роз”, и не только оппозиционными партиями и фракциями, но и некоторыми членами правящего большинства в парламенте.

Г-н Закареишвили, как Вы расцениваете сложившуюся в Грузии через год после ноябрьской революции ситуацию, и каковы особенности нынешнего восприятия страны международным сообществом?

Оценки, на мой взгляд, не могут быть здесь однозначными. Причин для этого множество. К сожалению, те ожидания, которые в обществе были связаны с началом реального прогресса, невзирая на стремление многое изменить в лучшую сторону, пока не сбываются. В частности, действия властей отличаются отходом от демократических норм, определенной политической импульсивностью, недостаточной правовой выдержанностью. Мы не можем без конца повторять, что грузинская демократия и экономика находятся на начальном этапе и искать в этом оправдание. Пора находить пути к гармонизации между внутренними задачами и внешними устремлениями. За рубежом хоть и приветствуют нашу готовность следовать демократическим ценностям, поощряют наши военно-политические шаги, связанные с углублением сотрудничества с США, НАТО, другими странами и организациями, но очень точно и своевременно замечают все наши просчеты. Они все фиксируют и учитывают, но при этом за деликатной улыбкой прячут собственную решимость твердой рукой ограничивать какие-то неуместные с нашей стороны проявления.

Если конкретно, то что именно Вас не устраивает в деятельности властей?

Более всего не выдерживают критики, скажем так, технология и культура использования рычагов власти. Совершенно не случайно появилось в октябре заключение группы мониторинга Евросовета по Грузии. Это очень серьезный документ, оценки и выводы которого у нас прошли мимо пристального внимания общественности. Видимо, у властей не было серьезной заинтересованности знакомить своих граждан с теми критическими замечаниями, которые касались скоропалительного принятия поправок к Конституции и нарушений прав человека. Это тот случай, когда политические тенденции в Грузии заставляют всерьез призадуматься. В том-то и дело, что в данных условиях единственным настоящим союзником Грузии является демократия, приверженность главенствующим для Запада ценностям. Других реальных факторов, чтобы заслужить внимание мирового сообщества, у нас нет. Допустим, если к Азербайджану из-за нефти могут проявить лояльность и закрыть глаза на какие-либо огрехи, то в отношении Грузии они себе этого не позволят. Аналогичную роль для Армении играют ее диаспоры в США, Франции, других странах, на правительства которых они могут воздействовать, чтобы те проявили уступчивость к Армении. У Грузии такого подспорья нет. Может, это в какой-то степени и к лучшему, поскольку если надеяться не на кого-то следует проникнуться ясным осознанием необходимости укрепления демократических институтов, что так важно для Запада. К сожалению, сегодня мы наблюдаем процессы, свидетельствующие, что об этом власти заботятся мало.

Давайте уточним, о чем и о ком идет речь…

Начну с того, что в стране и в помине нет верховенства закона. Власти вытворяют все, что им заблагорассудится. Особенно вызывающе ведет себя министр внутренних дел Ираклий Окруашвили. Впечатление такое, что он руководствуется девизом – “что хочу, то и ворочу”. Законодательного органа для него словно не существует. Придя в парламент по случаю дебатов о сложившейся в Цхинвальском регионе ситуации, он вел себя вызывающе, с непозволительным высокомерием. Это вместо того, чтобы объяснить, как планировались те или операции, и почему стали возможными человеческие жертвы, в том числе и среди мирных жителей. Политические наблюдатели, более того, уже обеспокоено отмечают, что парламентаризм у нас начал претерпевать коррозию. Во всяком случае очевидно, что его пытаются свети на нет. Возможно, во Франции и в России президенты обладают слишком большими полномочиями, но парламенты там в ходе исторического противостояния с исполнительной властью добились лишь того, чего смогли добиться. А мы, представьте себе, даже от Шеварднадзе “выцарапали” гораздо более высокий уровень законодательного влияния, когда в 1995 году фактически превратили Грузию в парламентскую республику. И вдруг мы сами понизили эту планку. Это делают сегодняшние руководители, а ведь они предстали как адепты подлинно демократических преобразований. Конституция, под крылом которой Михаил Саакашвили пришел во власть, оказалась вскоре непохожей на саму себя. До того она была настолько надежной, что процесс передачи власти прошел без правовых нарушений. Мы же умудрились ослабить и деформировать основной государственный закон настолько, что некогда испытанный механизм может уже не сработать. Поправки в Конституции стали первым признаком вероятности перехода со временем к авторитарному стилю правления.

Да, но к авторитаризму может подтолкнуть некая критическая для властей ситуация. Власти, однако, пользуются пока вроде бы достаточным кредитом доверия…

Авторитаризм нередко носит вынужденный характер, и именно к нему обычно власти того или иного нестабильного государства прибегают в тех случаях, когда начинают замечать, что не могут эффективно управлять страной в критической ситуации. В наших условиях такая ситуация, я думаю, находится в стадии активного формирования. Кстати, в самом правительстве этот кризис уже заметен. У него нет достаточного набора профессиональных кадров и потому оно вынуждено управлять страной малочисленной командой. Кем, как и откуда управляется страна – понять невозможно. Согласно закону, она должна управляться парламентом. Но этого совершенно не видно. Фактически утерял функции и влияние Совет Безопасности. Страной правят не институты власти, а отдельные личности, отдельные должностные лица. Вот это и вызывает настоящую тревогу, потому что даже самый здравомыслящий и успешный политик должен направляться законом, который должен ограничивать его в тех или иных действиях.

Для таких случаев существует оппозиционно настроенная часть политических кругов, назначение которой открывать властям глаза на реальность.

Как ни печально, но контроль общества над правительством утрачен, и это еще одно основание для беспокойства. Удивительно, но в Грузии, где оппозиционное движение на протяжении последних 15 лет играло действенную и во многом определяющую роль, сегодня оппозиции как таковой нет. Если точнее, то ее активность абсолютно минимальна. Главная причина состоит в том, что в обществе отсутствует критическое отношение к властям, и тут мы имеем дело с постреволюционным синдромом. На смену угнетателям народа как бы пришли его защитники и благодетели, против кого же выступать? – вот что владеет народным сознанием. И этим власти пользуются – в расчете, что так продлится не один год. К сожалению, те политические группы, которые активно действуют в парламенте и которые способны сформироваться в здоровую и конструктивную оппозицию, сегодня властями игнорируются и высмеиваются. Не может не тревожить и то, что в неполитизированные структуры – очень важные для полноценного функционирования властей демократической стране, назначаются люди, известные как особы приближенные к официальному руководству. Я имею ввиду руководителей Верховного суда, генеральной прокуратуры и народного защитника. Считаю это опасной тенденцией. То же самое делал Шеварднадзе, назначая руководителями этих структур своих ставленников, которых легко было контролировать. Конституция же предписывает назначение на эти должности независимых политических фигур.

Такое положение нас до добра не доведет. Я все же еще причисляю себя к этой команде, и если не я, то критиковать их будут какие-нибудь маргинальные псевдополитики, расплодившиеся обильно. Именно в такое время нужна трезвая оценка деятельности властей. Но у нас, к сожалению, в печатной и электронной прессе можно увидеть сплошные позитивные отзывы. Об объективной критике забыли. Об этом никто не помнит кроме западных газет, особенно в США, где все анализируется и замечается достаточно верно.

Вы сказали, что сегодня страной правят не институты власти, а отдельные лица, причем по собственному усмотрению. Как по Вашему смотрит на это президент?

Уточняю: я веду разговор о Саакашвили в тандеме с министром внутренних дел Окруашвили. Они очень напоминают сиамских близнецов. Окруашвили, будучи адвокатом, еще как-то сможет существовать без Саакашвили, который в свою очередь, без этого человека работать и руководить не сможет. То, что у президента нет никого ближе и влиятельнее, чем министр Окруашвили, который вдохнул в него энергию и веру в то, что побеждает тот, кто атакует, ведет наступательную политику. Саакашвили, я должен заметить, претенциозен, импульсивен, но характером слабоват, если сравнивать его с Окруашвили. Министр собрал вокруг себя толковых людей в лице главы комитета парламента по обороне и безопасности Гиви Таргамадзе, генерального прокурора Зураба Адеишвили и кого-то еще. Эта незаметная и, казалось бы, серая группа сильнее всех других. То, что “отодвинули” Вано Мерабишвили, переведя его с должности секретаря Совбеза в кресло министра госбезопасности – без особой востребованности, тоже “заслуга” Окруашвили. Мерабишвили был сторонником спокойной, взвешенной политики, без наскоков, поэтому и не прижился. Напротив, вокруг Саакашвили собираются скорее покорные исполнители, чем “генераторы идей”…

Но ведь все вместе они служат интересам правящей партии, государства, правительства?

До поры до времени они будут вместе. Но все имеет свое начало и свой конец. Какой может быть финал – вот что главное. Все устремления и намерения сегодня с разных полюсов концентрируются на двух основных, с перспективной точки зрения, фигурах. Это премьер Зураб Жваниа и спикер парламента Нино Бурджанадзе. Думаю, скоро именно с ними придется иметь дело в тайной борьбе за верховенство Михаилу Саакашвили и Ираклию Окруашвили, который со временем может осознать свои основания на президентство. Жваниа всегда отличался здравомыслием, но он не любит признавать собственных ошибок. Если бы он признал ошибки, допущенные при Шеварднадзе, то у него появилось бы больше сторонников. В конце правления Шеварднадзе Жваниа стремился стать премьер-министром, но его не допустили до этой должности те, кто просчитал ситуацию и последствия такого шага для себя. Но сегодня Жваниа премьер, и управляет он самым тяжелым сектором, экономическим. Если его деятельность себя оправдает, то все лавры достанутся Саакашвили. Если нет, вся вина ляжет на Жваниа. Фактически его судьба висит на волоске. К тому же Саакашвили всегда с подозрением относился к тем, кто способен его заменить. Он не переносит и тех, кто когда-то был выше него по должностному положению, как и тех, кому он чем-то обязан. А в политику его привел именно Жваниа.

Нино Бурджанадзе – умный политик, но, к сожалению, как грузинская женщина она не смогла избежать влияния семейных традиций. В частности, влияния отца-чиновника, руководившего хлебобулочной отраслью, и мужа, прокурора, возглавившего при новых властях департамент охраны госграницы. Семейный фактор явно не способствует ее дальнейшим карьерным дивидендам. Но зато Нино Бурджанадзе популярна в западных политических кругах, и Саакашвили это почувствовал. В ответ он внес в Конституцию изменения, ограничившие политические функции председателя парламента до минимума. Сегодня она отошла от Жваниа, с которым была объединена в борьбе за депутатские мандаты еще до прошлогодней революции. И все же этот дуэт сохранился. Жваниа знает, что главной политической фигурой он стать не сможет, и несколько раз озвучил мысль, что Грузии не нужен институт президента. Жваниа думает так не потому, что его мнение, будь оно материализовано, принесет стране пользу, а по той причине, что иначе он не сможет реализовать свои лидерские амбиции. И, между прочим, Жваниа, как и многие другие, тоже ждет падения рейтинга Саакашвили. Когда это случится, он поднимет вопрос об упразднении президентского правления – как не оправдавшего себя. Потом выставит перед собой Бурджанадзе как председателя парламента и станет именно таким премьером, каким стремился быть при Шеварднадзе. Не будет сидеть сложа руки и Бурджанадзе. Этот тандем начнет действовать сразу – синхронно или порознь, – как только политический рейтинг Саакашвили станет падать. А это рано или поздно случится. И, может быть, даже раньше, чем мы думаем

ИА REGNUM