Общество, закрывающее глаза на происходящее по ту сторону тюремной решетки, совершает роковую ошибку. Не только потому, что зарекаться от тюрьмы не советует народная мудрость и что все эти люди, которых именем государства отправляют искупать грехи в нечеловеческих условиях, когда-то вернутся на свободу. Не только потому, что называть современные инстанции, которые вершат судьбы людей, лишая их самого главного — свободы, правоохранительными и способными осуществлять справедливый суд, — уже даже не смешно.
А еще и потому, что всем нам известно, сколько людей, которые и по закону, и по справедливости должны были бы питаться баландой за масштабные злоупотребления властью (являющиеся по сути тяжким преступлением против собственного народа), занимают сегодня высшие государственные должности.
За решетку не попал ни один из «белых воротничков», несмотря на всё творящееся в нашей стране. И на фоне всего этого количество людей, оказавшихся за решеткой из-за нетяжких преступлений, просто потрясает. Они возвращаются в общество больными туберкулезом, обогащенными специфическим тюремным опытом. Кто-то — преисполненный ненависти, кто-то — окончательно раздавленный и разочаровавшийся.
Какой путь проходят каждый день десятки наших сограждан, заслуженно или нет попавшие в жернова нашей правоохранительной системы, созданной, как представляется, для того, чтобы гарантировать спокойствие законопослушных граждан? Что происходит с задержанными гражданами в райотделах, изоляторах временного содержания (ИВС), СИЗО? Как выживают на этих «этапах» люди, которых еще не признал виновными суд, но уже наказывает наша правоохранительная система? Кто и как сегодня искупает грехи перед обществом за решеткой? Как живется там тем, кто не избежал меча Фемиды, карающей ныне настолько избирательно, что создается впечатление, будто самым страшным отягчающим обстоятельством является отсутствие денег на «непредвзятое правосудие»?
Ответить на эти вопросы попытались в «Моніторингу стану дотримання в Україні прав ув’язнених та засуджених осіб» сотрудники Украинско-американского бюро защиты прав человека при поддержке Международного фонда «Відродження». С результатами этого исследования предлагаем ознакомиться читателям.
В местах лишения свободы находятся около 167 тысяч граждан, 60% из них — молодежь в возрасте до 35 лет. Несовершеннолетних — 2,5 тысячи. В тюрьмах и колониях содержатся десятки тысяч заключенных, совершивших нетяжкие преступления. Например, кражи незначительных сумм из-за отсутствия работы, по причине наркомании или алкоголизма.
По заключению исследователей, выполняющих подобный анализ не впервые, с 2000 года ситуация в пенитенциарной системе не улучшилась. Тотальные нарушения прав граждан начинаются с первого контакта с милицией и продолжаются в течение всего времени пребывания в учреждениях правоохранительной и тюремной системы.
В Украине до сих пор действуют нормы по задержанию граждан, противоречащие международным стандартам и имеющие репрессивный характер. В соответствии с Законом «О милиции», милиционеры имеют право задерживать и удерживать в специально отведенных для этого местах лиц, в отношении которых было избрано в качестве меры пресечения взятие под стражу, сроком до 10 суток. То есть гражданина можно задержать на 10 суток без предъявления ему обвинения. А лиц, подозреваемых в бродяжничестве, — до 30 суток.
Как только подозреваемый взят под стражу, его должны подвергнуть допросу немедленно или, если это невозможно, в течение 24 часов после задержания. Адвокат подозреваемого должен присутствовать на допросе. Исключение — случаи, если задержанный отказывается от адвоката (к чему часто побуждают сотрудники милиции). Вместе с тем из 200 тысяч лиц, ежегодно привлекаемых к уголовной ответственности, более 20 тысяч так и не смогли воспользоваться услугами защитника вплоть до окончания судебного производства.
Многочисленные примеры подтверждают, что органы дознания часто прибегают к задержанию лиц только на основании данных, полученных в результате оперативно-розыскной деятельности, нередко — из непроверенных, сомнительных источников. В таком случае выводы о причастности к преступлению имеют характер предположений, вместе с тем конституционные права задержанного лица игнорируются полностью.
По статистике Верховного суда Украины, в 2005 году на дополнительное расследование возвращено 8,7 тыс. уголовных дел, в которых 3,3 тысячи человек содержались под стражей.
Показательным, но, к сожалению, не исключительным является дело по обвинению С.Цупа и В.Сокотуна в совершении ограбления. Оно находилось в следственном производстве Бориспольского горрайотдела милиции.
Подозреваемый был задержан на основании информации о местожительстве одного из преступников. Из одной из киевских квартир, которую временно снимал Сокотун, его в наручниках доставили в Бориспольское отделение милиции. Сутки пытали, принуждая сознаться в совершении преступления. Только на следующий день он встретился со следователем, составившим протокол о его задержании. Ни в тот день, ни во время последующих допросов обвиняемый больше не сознавался, отрицал свою вину и ссылался на алиби. После 138 суток заключения Бориспольский местный суд оправдал обоих подсудимых. Апелляционный суд Киевской области подтвердил это решение.
Другой пример. За завладение чужим имуществом и убийство женщины (предпринимателя в
г. Хмельницкий) в марте 2004 года были обвинены И.Нечипорук и О.Моцный. В материалах дела содержится заключение экспертов, в соответствии с которым во время пребывания в ИВС (превысив все допустимые законодательством сроки — 22 и 32 суток) на теле обвиняемых выявлены телесные повреждения, причиненные путем применения электротока. Два суда (Хмельницкий и Шепетовский) не признали граждан виновными в совершении преступления. Палачи ответственности не понесли. Суд неоднократно отклонял ходатайства защиты о причастности милиции к истязаниям.
Под стражей граждане пребывают после задержания и ожидая предъявления обвинения. Сначала — непосредственно в райотделах милиции, потом — в изоляторах временного содержания. Больше всего случаев нарушения прав человека и жестокого обращения случается во время задержания милицией подозреваемого, содержания его в камерах при отделениях (управлениях) милиции и в ИВС. Кроме того, сами условия содержания там слишком суровы. Длительное время это было связано с недостаточным финансированием, но в последнее время средства уже выделяются. Однако проблемы с питанием лиц, пребывающих под стражей и доставляемых в суд во время судебного разбирательства, остаются — их могут не кормить целый день, до перевода в СИЗО могут содержаться в ИВС в течение трех суток (в исключительных случаях — 10). Ежедневно в ИВС пребывает около 7000 задержанных.
В подчинении МВД — 501 изолятор временного содержания. Они постоянно переполнены, из-за чего условия в них, без преувеличения, ужасны. Даже по данным МВД только 138 учреждений соответствуют санитарным нормам, а это отнюдь не европейские стандарты. 127 ИВС требуют капитального ремонта.
По словам бывшего председателя Верховного суда Украины Василия Маляренко, в каждом третьем случае тяжкого или особо тяжкого преступления обвиняемые жаловались на незаконные методы расследования.
По информации Генеральной прокуратуры Украины, за первое полугодие 2005 года суды привлекли к уголовной ответственности 212 сотрудников милиции за совершенные ими преступления, из них 43 — за применение запрещенных методов ведения следствия.
Впрочем, как правило, потерпевшие не обращаются с жалобами на жестокое обращение. Поэтому оценить реальное положение дел с применением непроцессуальных методов сотрудниками милиции чрезвычайно трудно. Среди причин, заставляющих молчать, — опасение ухудшить свое положение. Кроме того, нередко такому обращению подвергаются маргинальные слои населения — бомжи, ранее судимые лица.
Те, кто решается жаловаться, вынуждены месяцами, а то и годами доказывать факты применения к ним жестоких методов дознания, и зачастую безрезультатно. К тому же, чтобы обезопасить себя от возможных исков лиц, находившихся под стражей, в милиции нередко берут с них некие расписки об отсутствии претензий к ее сотрудникам, чем усложняют процесс обжалования собственных противоправных действий. Показательно, что довольно часто такие расписки получают путем насильственных действий, их попросту выбивают. Порой человека не выпускают до тех пор, пока не получат подпись под такой бумагой.
По данным МВД, каждый день в ИВС содержат более тысячи человек по истечении установленного законом срока, в том числе около ста больных туберкулезом.
Комитет против пыток Совета Европы рекомендовал Украине сократить предельный срок содержания под стражей в период предварительного расследования. В соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Украины предварительное следствие по уголовному делу должно быть окончено в течение двух месяцев. Фактически средний срок расследования в нашей стране составляет пять месяцев. Однако в него не входит время на ознакомление обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела по окончании следствия. В законодательстве отсутствует ограничение сроков суммарного содержания под стражей, ознакомление с делом и судебного производства.
Сегодня из общего количества лиц, содержащихся под стражей, более половины (а это 17 тысяч) — в ведении судов. В некоторых следственных изоляторах удельный вес лиц такой категории превышает 80%. Это означает, что арестованных лишают права, предусмотренного Пактом о политических и гражданских правах, на рассмотрение дела в течение разумного срока или права на освобождение. В соответствии с законом, суд должен начаться не позднее, чем через три недели после предъявления обвинения. Впрочем, случается, что проходят годы, пока обвиняемый предстанет перед судом. Даже несовершеннолетние, ожидая суда, бывает, содержатся в СИЗО около года.
Условия существования в переполненных следственных изоляторах можно охарактеризовать как нечеловеческие. Подследственные, вина которых не доказана в судебном порядке, находятся в худших условиях, чем приговоренные к лишению свободы. Режим содержания подследственных строже, нежели в пенитенциарных учреждениях.
Содержание под стражей как мера пресечения довольно часто применяется к лицам, совершившим нетяжкое преступление. Их определяют в СИЗО скорее для удобства следователя, а не потому, что прибегать к этому действительно необходимо. Ярким подтверждением такой практики является количество лиц, выходящих на свободу именно из СИЗО.
В 2004 году из СИЗО освободилось 14 186 человек — около 20% всех отправленных туда за год. Из них более восьми тысяч освобождены в связи с применением судами наказания, не связанного с лишением свободы. Чуть меньше четырех тысяч — по окончании срока наказания. Две тысячи — ввиду изменения меры пресечения. 46 человек — ввиду прекращения судами дел и по оправдательным приговорам. Совершенно очевидно: поскольку никто из этих лиц не был приговорен к суровым мерам наказания, целесообразность пребывания их в СИЗО, мягко говоря, сомнительна.
Из доклада Мониторингового комитета ПАСЕ 2005 года: «Счетная палата парламента, после тщательной проверки бюджетных расходов Государственного департамента в 2004 году, пришла к выводу, что департамент не смог надлежащим образом реализовать порученные ему бюджетные программы. Из-за отсутствия надлежащего внутреннего контроля и невыполнения предыдущих рекомендаций Палаты должностные лица Государственного департамента совершили бюджетные правонарушения и неэффективно использовали бюджетные средства в сумме 136 млн. грн. (почти 19 млн. евро).
Европейский суд по правам человека неоднократно обращал внимание на то, что недостаток ресурсов не может быть оправданием для содержания заключенных в плохих условиях, что является нарушением ст. 3 Конвенции. В шести делах против Украины Суд признал условия содержания нечеловеческими и унижающими достоинство».
В ст. 102 Уголовно-исполнительного кодекса указано: «Режим в колониях должен сводить к минимуму различие между условиями жизни в колонии и на свободе, что должно содействовать повышению ответственности осужденных за свое поведение и осознанию человеческого достоинства». Вместе с тем этому положению противоречат многочисленные ограничения, установленные другими его статьями. Особенно много ограничений, оправданность которых сомнительна, или вообще не поддается разумному объяснению, содержится в статьях, определяющих права осужденных.
Ст. 110: «Осужденным предоставляется право на четыре телефонных разговора в течение года продолжительностью до 15 минут каждого под контролем администрации». Ст. 81 предусматривает предоставление одного телефонного разговора в качестве поощрения.
Правила внутреннего распорядка еще больше сужают возможность осужденных пользоваться телефоном, что противоречит Конституции, поскольку они являются подзаконным актом. В соответствии со статьей 46 этих правил, «администрация учреждения при наличии технической возможности обеспечивает предоставление осужденным телефонных разговоров». Следовательно, такая норма фактически позволяет администрации вообще лишить осужденного возможности общаться, что противоречит соответствующему положению кодекса.
Немало вопросов возникает в связи с то ли правом, то ли обязанностью осужденного работать, что и в законе выписано противоречиво и нечетко, а на практике реализуется с особым цинизмом.
В ст. 118 указано, что «осужденные не имеют права прекращать работу с целью решения трудовых и других конфликтов», а следовательно, они лишены возможности отстаивать свои трудовые права. Попытка же решить трудовой конфликт путем приостановления работы может привести к признанию осужденного «злостным нарушителем» со всеми последствиями.
Ст. 112 ограничивает максимальный вес одной посылки или бандероли, ссылаясь на почтовые правила. Хорошо, но почему «вес одной передачи не может превышать установленный вес посылки»?
Ст. 115 устанавливает, что норма жилой площади на одного осужденного в исправительных колониях не может быть меньше трех квадратных метров. Между тем этот минимум, определенный Комитетом против пыток, составляет четыре метра на человека.
Таким образом, Правила внутреннего распорядка колоний содержат целый ряд норм, не имеющих рационального обоснования, не говоря уже о том, что они никак не стыкуются с требованием минимизировать различие между пребыванием на воле и в местах лишения свободы. Вплоть до таких мелочей, как запрет вывешивать возле своих тумбочек репродукции из журналов и фотографии.
К сожалению, чрезмерно детализированный новый Уголовно-исполнительный кодекс может быть изменен только парламентом, путем принятия отдельного закона.
О проблемах соблюдения прав заключенных сообщала в своем докладе уполномоченный ВР по правам человека. В докладе отмечалось, что уполномоченный расценивает как пытку практику использования в пенитенциарных учреждениях подразделений особого назначения. Бойцов этих подразделений привлекают к так называемым отработкам учреждений и проведения в них общих обысков. При этом внедрена жестокая и унижающая человеческое достоинство методика массового избиения людей. Департамент оправдывает практику введения спецотрядов в колонии необходимостью проведения учений и настаивает, что эти учения проходят с суровым соблюдением закона и под надзором прокуратуры. Впрочем, с точки зрения правозащитников, целесообразность таких учений в том виде, в котором они проходят, является, мягко говоря, сомнительной. Неединичны случаи, когда действия членов таких отрядов во время регулярных так называемых профилактически-режимных мероприятий можно характеризовать как грубые и направленные на полнейшее подчинение заключенных. Впрочем, в официальных ответах департамента исполнения наказаний существования спецотрядов обосновывается также… борьбой с терроризмом.
Каким образом осужденные могут отстаивать свои права? Если говорить о практических возможностях, то можно привести отрывки из писем осужденных, опубликованных в бюллетене «Права человека» относительно исправительных колоний №81 и №86: «Из этих мест невозможно отправить жалобу, а тех, кто жалуется, избивают и всячески притесняют во всем. Делают из такого человека нарушителя, возбуждают статью, добавляют срок».
Исследуя динамику изменений состояния дел в пенитенциарной системе, правозащитники опросили респондентов, задержанных и осужденных в течение последних пяти лет. Из них 63% — на протяжении последних двух лет. Исследователи учитывали, что наиболее объективную информацию респонденты предоставляют тогда, когда им уже не угрожает ухудшение положения в конкретном заведении (учреждении). То есть для выяснения того, что происходит в райотделах, опрос лучше всего проводить в СИЗО; если интересует, что происходит в СИЗО, — лучше опрашивать тех, кто находится в учреждениях исполнения наказаний. О состоянии дел в последних наиболее правдиво рассказывают уже освободившиеся лица.
Исследователи отмечают, что руководство департамента исполнения наказаний всячески содействовало проведению мониторинга, а сотрудники СИЗО и колоний не препятствовали проведению опросов. Представителей общественности пускали в камеры, где они раздавали анкеты всем желающим и после их заполнения лично забирали из рук заключенных.
За последние шесть лет средний возраст респондентов не изменился и составляет 31 год. Это объясняется высоким уровнем безработицы среди молодежи. В Украине среди старшей возрастной категории рост безработицы на один процент приводит к увеличению преступности на 6%, а среди молодежи до 30 лет — на 11%.
Исследователи указали, что за шесть лет существенным образом увеличилось количество молодых людей, которые в свои 18—25 лет не умеют писать, из-за чего не могут самостоятельно ответить на вопросы анкеты. Почти треть осужденных составляют выпускники ПТУ. Доля лиц со средним и незаконченным высшим образованием уменьшилась.
Самое большое количество респондентов отбывает наказание за кражи. Значительно увеличилось количество осужденных за преступления, связанные с наркотиками, а также осужденных повторно.
Как свидетельствуют результаты мониторинга, за последние шесть лет количество случаев применения милицией физической силы возросло в 16 раз. Милиция осуществляет физическое принуждение и пытки, в частности, через так называемые «прес-хаты». О подавляющем большинстве таких случаев сообщают респонденты из Харьковской области. Второе место занимает следственный изолятор Львова. В остальных исследуемых регионах следователи, как правило, грозят этим методом влияния, но не применяют его. Вывод исследователи делают неутешительный: в течение последних пяти лет случаи применения противоправных методов воздействия со стороны правоохранительных органов приобрели системный характер.
Средний срок пребывания лица в СИЗО составлял 292 дня. Правда, исследование не подтвердило распространенное в обществе мнение о систематических потасовках в СИЗО между заключенными. Трехкратное сокрашение в камере количества лиц, у которых отсутствует кровать (из-за чего они вынуждены были спать посменно), содействовало уменьшению конфликтов в камерах в восемь раз. Бытовые условия в СИЗО за последние годы тоже несколько улучшились.
Еще одной формой давления на подследственных являются неоправданные переводы из камеры в камеру (количество случаев такого скрытого давления на заключенных в последние годы возросло). В новой камере обычно неадекватно воспринимают новичка, который становится объектом развлечения, предвзятого отношения и проверок на твердость характера. Если же человека переводят в другие камеры 5—8, а иногда и больше раз, это можно расценивать как психологическое давление. И к тому же известно, что сами заключенные рассматривают часто «мигрирующих» лиц как возможных информаторов и относятся к ним соответственно…
Каждого третьего вызывали на допрос ночью, что запрещено законом. По сравнению с предыдущим опросом, исследователи констатируют, что милиционеры стали на 10% чаще применять силу (пытали восемь из десяти опрошенных).
После шести-восьми месяцев пребывания в учреждениях департамента исполнения наказаний почти у всех осужденных наблюдаются выраженные признаки авитаминоза. Через год начинают портиться зубы и возникают сопутствующие заболевания.
Сразу после прибытия в СИЗО подследственного должен осмотреть врач. Тем не менее, за последние годы вдвое увеличилось количество лиц, которые были не то что осмотрены невнимательно, а не осматривались вообще.
Каждый второй следователь во время допросов убеждал в необходимости заплатить деньги, откупиться от следствия и суда.
Правозащитники, сравнивая результаты двух аналогичных опросов, утверждают, что за последние годы коррупция возросла. За деньги в СИЗО можно получить практически все — от телефонного звонка по мобильному до наркотиков. Здесь существуют свои правила, таксы и региональная специфика предоставления и получения такого рода услуг.
Все без исключения заключенные утверждают, что положение человека за решеткой полностью зависит от финансовых возможностей его родственников. Приемлемая работа, лучшие бытовые условия, отношение персонала, дополнительное питание, условно-досрочное увольнение, одежда, средства гигиены, медикаменты — все зависит от того, есть ли возможность у родственников за все это заплатить.
Если в мужских колониях степень коррупции оценивают как высокую и очень высокую 54% респондентов, то в женских — 39%. Впрочем, в женских колониях коррупция в сфере организации производства значительно циничнее и масштабнее, чем в мужских.
В женских колониях наблюдается самый высокий уровень грубейшей эксплуатации, граничащей с легализированным рабством. 89% женщин работают. Средний заработок работающих в колониях и получающих зарплату составляет 102 грн. 38 коп. Но если средний заработок в мужских колониях — 134 грн. 22 коп. , то в женских — 30 грн. 17 коп.
Как свидетельствуют женщины из Качановской колонии (г.Харьков), из которых полностью занятыми были девять из десяти осужденных, только пять получали зарплату в среднем 30 грн. в месяц. Это была плата за 12-часовой рабочий день без выходных, в промерзших цехах с полностью отсутствующим отоплением.
Кроме того, не отапливаются и спальные помещения, зимой там замерзает вода. Осужденные массово болеют женскими болезнями, вызванными переохлаждением. Квалифицированного гинеколога в учреждении нет. Из приписок на анкетах: «При освобождении не дают ни копейки. Инспектора рекомендуют: «Автостопом доедете, натурой расплатитесь…». Администрация отказывается отпускать на условно-досрочное освобождение в соответствии с законом. Ведь чем дольше работает квалифицированная работница, тем больше прибыль. За подачу прошений в комиссию о помиловании женщин жестоко наказывают.
Уровень эксплуатации в мужских колониях несколько ниже. Наверное, потому, что там существует риск нарваться на сопротивление. Ведь причины бунтов все-таки расследуются.
Около 53% зарабатывают 50 грн. в месяц. Единственный респондент, получавший 450 гривен, так описал свою работу в Бучанском учреждении: «…работа хорошая, вредная, высокооплачиваемая». В некоторых колониях вообще не оплачивают труд осужденных, а если кто-то пытается протестовать, «моментально запирают в изолятор». А это уже дает основания администрации в дальнейшем отказать осужденному в условно-досрочном освобождении.
По данным мониторинга, 41% мужчин в колониях в действительности работают в «теневой» экономике.
Прокурор по надзору обязан регулярно посещать учреждения и лично встречаться с заключенными. Впрочем, только 14% заключенных хватило смелости требовать встречи с прокурором и только четырем процентам удалось добиться приема. 86% заключенных, полагавших, что имеют основания для такой встречи, решили отказаться от нее.
Если пять лет назад констатировали, что ситуация в местах лишения свободы постепенно гуманизируется, то сейчас показатели анкет изменились к худшему. Впрочем, возможно, это свидетельствует о том, что заключенные стали меньше бояться выражать свое мнение в подобных опросах, получая гарантии анонимности.
Во многих колониях, в частности Бориспольской, письма осужденных часто вообще не доходят до адресата, а письма к ним — теряются или приходят с опозданием.
У подавляющего большинства (61%) нет средств для приобретения товаров в торговых точках на территории учреждений. Осужденные не могут купить сигареты или какие-либо продукты не потому, что не работают (у 66% осужденных есть работа), а потому, что кое-как оплачивается труд только 27%, а 41% респондентов работают, но ничего не получают…
Ниже приводим выписки из рекомендаций Совета Европы относительно пенитенциарных правил. Отметим только, что в нашей стране фактически не выполняется ни одна из них.
«Лица, лишенные свободы, сохраняют все права, которых они не были законно лишены решением, соответственно которому они приговорены к лишению свободы или взятию под стражу.
Ограничения, наложенные на лиц, лишенных свободы, должны быть минимально необходимыми и пропорциональными относительно законной цели, для которой они наложены.
Условия содержания в пенитенциарном учреждении, нарушающие права человека заключенных, не могут быть оправданы нехваткой средств.
Во всех пенитенциарных учреждениях должна проводиться правительственная инспекция и независимый контроль.
Заключенные должны быть по возможности размещены в пенитенциарных учреждениях, находящихся вблизи их домов.
По возможности, с заключенными необходимо советоваться по поводу их первичного распределения и последующего перевода из одного пенитенциарного учреждения в другое.
Заключенных следует размещать на ночь в индивидуальных камерах, кроме случаев, когда они сами желают спать в одном помещении с другими лицами.
Вместе должны жить только те заключенные, которые легко могут общаться друг с другом.
Адекватные средства обслуживания должны быть обеспечены таким образом, чтобы каждый заключенный мог принять ванну или душ при температуре, соответствующей климату. Если возможно — ежедневно, но по крайней мере дважды в неделю (или чаще, если это необходимо) с целью общей гигиены. Для санитарных нужд женщин должны быть созданы специальные условия.
Заключенных, не имеющих подходящей собственной одежды, следует обеспечить одеждой, соответствующей климату. Такая одежда не должна унижать человеческое достоинство.
Для заключенных должна предусматриваться диета, учитывающая их возраст, состояние здоровья, физическое состояние, религию, культуру и характер работы.
Требования диеты, включая ее минимальное энергетическое содержание и содержание белка, должны быть прописаны в национальном законодательстве.
Труд в пенитенциарном учреждении никогда не должен использоваться как наказание.
Требования техники безопасности при работе заключенных должны быть не менее суровыми, чем на свободе. То же касается здравоохранения.
Максимальное рабочее время для заключенных должно устанавливаться в соответствии с местными нормами или традициями, которые регулируют занятость работников на свободе.
Каждому заключенному должна быть предоставлена возможность, по крайней мере, один час заниматься физическими упражнениями днем под открытым небом, если позволяет погода.
В случае плохой погоды должны быть приняты альтернативные меры, чтобы предоставить возможность заключенным выполнять физические упражнения.
Неприемлемой является транспортировка заключенных в транспорте с недостаточной вентиляцией или освещением, что так или иначе могло бы причинить им физические неудобства.
Должны быть запрещены коллективные и телесные наказания, а также наказания путем помещения в темную камеру и все остальные формы жестоких наказаний или наказаний, унижающих человеческое достоинство.
Наказание не должно заключать в себе запрет на контакт с семьей.
Механизмы, ограничивающие движение, никогда не должны применяться как наказание.
Заключенный, признанный виновным в дисциплинарном правонарушении, должен иметь право обратиться в независимый уполномоченный орган вышестоящей инстанции.
Ни один заключенный не может быть сотрудником пенитенциарного учреждения или иметь в нем любые дисциплинарные полномочия.
Освобожденным из заключения сразу должны предоставляться средства для питания, одежда по климату и сезону, а также средства, чтобы добраться до места назначения».
У наших заключенных также есть пожелания. И эти предложения, которые вряд ли будут реализованы в ближайшем будущем, ярче любой статистики свидетельствуют о настоящем лице нашего государства. Из анкет украинских заключенных: «…ввести общественный контроль в учреждениях над бытом, питанием, медицинским обеспечением и гигиеной. За незначительные преступления присуждать к общественным работам и пробации. Условно-досрочное освобождение осуществлять согласно закону, а не за деньги. Привлекать сотрудников МВД к уголовной ответственности за пытки и размещения в «прес-хатах». Элементарное уважение человеческого достоинства со стороны персонала. Питание, зарплата, 8-, а не 12-часовой рабочий день и хотя бы один выходной…».
Справка «ЗН»
Количество заключенных в СИЗО на протяжении последних семи-восьми лет почти не изменялось и оставалось в пределах 39—44 тыс. человек. Только в 2006 году эта цифра снизилась. По состоянию на 1 сентября 2006 года в 32 СИЗО находилось 32 тыс. 800 человек, из них 2,5 тыс. женщин и 1,7 тыс. несовершеннолетних.
В Украине очень высокий уровень судебного осуждения — 25,8%. От задержания до вынесения судом окончательного приговора в среднем проходит 11 месяцев, которые многие подследственные (подсудимые) проводят в СИЗО.
У каждого четвертого человека в возрасте 50 лет есть опыт определенной формы заключения.
Уголовно-исполнительная система Украины насчитывает 182 учреждения, в частности 136 исправительных колоний, 32 СИЗО, 11 воспитательных колоний для несовершеннолетних: десять для парней и одна (в Мелитополе Запорожской области) — для девушек. В 2006 году там содержалось 2698 осужденных, в том числе около 120 девушек.
Финансирование пенитенциарной системы осуществляется главным образом из бюджета. В 2004 году оно составляло 612 млн. грн., в 2005-м — 866 млн. грн. На 2006 год было выделено 1 млрд. 66 тыс. грн. Предусмотрено частичное финансирование учреждений за счет деятельности в колониях промышленных предприятий.
На питание одного заключенного по состоянию на середину 2002 года тратили 2 грн. 11 коп. Всего на его содержание расходовали в месяц около 120 грн. Сегодня эти показатели значительно возросли.
Содержание заключенных частично оплачивают они сами. Для этого из заработанных ими средств высчитываются определенные суммы. Впрочем, у предприятий, где работают заключенные, немало проблем с получением заказов, производством и реализацией продукции.
Александра ПРИМАЧЕНКО, Зеркало недели