Мы идем по Никополю Днепропетровской области. В центре города вывешен большой баннер «Герої не вмирають», через дорогу – памятник погибшим на Донбассе.
Муж Оксаны – Владислав Кива – один из 49 военных, которые погибли в страшной авиакатастрофе 14 июня 2014 года. В ту ночь террористы сбили самолет Ил-76, когда он заходил на посадку в аэропорт «Луганск». Никто не выжил.
После гибели мужа Оксана вместе с сыном переехала из частного дома в селе Днепропетровской области в Никополь. По дороге к ее дому мы проходим городской военкомат. Возле него – небольшой магазин. Это первое место, где Оксана работала после переезда. Но недолго. Не смогла спокойно смотреть на парней и мужчин, которые уходят на службу и просят близких дождаться их.
«Хоронили Владика в мой День рождения. С тех пор я не его праздную…»
Владислав Кива (младший сержант, водитель-машинист, на момент гибели был 41 год)
«Мы познакомились с Владиком, когда мне было 18 лет. Он работал вместе с моим братом, и однажды они вдвоем пришли к нам на обед. Мне он сразу понравился, хоть и был уже взрослым – на 10 лет старше. Ухаживал красиво, дарил цветы. Потом мы стали жить вместе, в 2003-м расписались, и в том же году у нас родился сын Дима. У нас была счастливая семья, муж обожал сына и меня.
Когда начался Майдан, Влад сказал мне: «Это закончится войной». А я тогда подумала: «Ну, какая война? Это может быть везде, только не у нас в Украине». А потом, в марте 2014 года, мужу пришла повестка. Он ни минуты не сомневался – идти или нет. Сказал: «Я — сержант, это мой долг, моя страна». И 25 марта его забрали. Тогда сказали, что будут обучать новобранцев, всего на 10 дней. Муж уверял меня, что после выборов все закончится, и он вернется домой. Но война разгоралась все сильнее.
Он звонил каждый день, и каждый день я плакала, когда слышала его голос. Но понимала – позвонил, значит, все хорошо. Владик всегда рассказывал мне, что он находится в Гвардейском (поселок в Днепропетровской области, где расположена воинская часть 25-й отдельной воздушно-десантной бригады – прим.авт.), что они занимаются подготовкой. И я верила, даже не догадывалась, что он на Донбассе. Только один раз муж проговорился, сказал, что они собирают патроны.
В последний раз мы поговорили 13 июня в 21.30. Он тогда сказал мне: «Представляешь, прожил 42 года, и на старости придется лететь на таком страшном самолете». Прислал фото, узнал, как дела дома и пообещал, что перезвонит. Он работал дальнобойщиком, и я всегда боялась, чтобы с ним ничего не произошло в дороге. А погиб он в небе…
Оксана с сыном Димой
В последний раз домой Влад приезжал в конце мая. Мы стояли на остановке, и он попросил сходить за сыном, чтобы поговорить с ним. Я сказала: «Только дождись нас», и побежала за Димой. Возвращаюсь, а он уже сел в маршрутку и уехал. И мне так обидно стало, что он не попрощался с нами. Позже я позвонила ему и говорю: «Ну, как же так? Почему ты нас не дождался?». А он отвечает: «Не плачь, все нормально, я на следующих выходных приеду». И тогда у меня появилось какое-то плохое предчувствие. А через две недели мне позвонили и сказали: «Приедьте, заберите вещи мужа».
14 июня утром я пошла на рынок, а меня спрашивают: «Ты слышала, что сбили самолет с украинскими военными?». Меня сразу передернуло. Звоню Владу – связи нет. Я побежала в военкомат, мне было важно знать, в каком именно самолете находился мой муж. Но там сказали, что еще ничего не знают. Только в 12 часов дня мне позвонил военком и сказал: «Соболезную, ваш муж погиб».
Тогда я поняла, что моя жизнь остановилась. Я не знала, как дальше жить без него, что делать. Состояние, в котором я находилась, сложно передать. В тот же день я купила крест и принесла его домой, подумала, что тело мужа скоро привезут. Так этот крест и пролежал 40 дней. Свекровь, сын и я сдали анализ ДНК и стали ждать. Все это время у нас в доме горела свеча – так мне сказали сделать бабушки.
Хоронили Владика в мой день рождения… 25 июля. С тех пор я не праздную, нет у меня дня рождения. Как, если я в этот день похоронила мужа? Это теперь со мной на всю оставшуюся жизнь.
На похороны приехали военные, и одному из них стало плохо. Тогда я сказала этому парню: «Давай я подержу твой пистолет». Мне так сильно хотелось остаться с Владиком наедине, что, кажется, я могла бы начать стрелять в людей… Это был страшный день.
Силы жить дальше дал сын. Он говорил: «Мамочка, ты у меня одна осталась». Дима очень сложно переживал потерю папы, и этот период длился около двух лет. И сейчас, я знаю, ему очень не хватает отца. Как раз и возраст такой – 16 лет. Дима гордится папой. Недавно их класс ездил в Гвардейское, в 25-ю бригаду, и сын рассказывал, что его отец тут служил. В классе он единственный, у кого папа погиб на войне. Одно время у сына было желание стать военным, чтобы отомстить человеку, который отправил этот самолет и военных в нем на гибель. Но сейчас уже нет.
Свекровь до сих пор не отошла. Влада похоронили в поселке Томаковка. Дом, где живет его мама, находится возле кладбища. Она где-то в глубине души все еще ждет его. Говорит, ночами просыпается, кажется, что кто-то ходит вокруг дома и не может зайти. И она выходит во двор, выглядывает Влада.
Не верится, что уже пять лет прошло. Тяжело без мужа, без поддержки… Теперь, после его смерти, я должна сама принимать решения, но как? Я же всегда с ним во всем советовалась. Когда Владика похоронили, я не могла смотреть на людей в форме. Задавала вопрос: «Почему он вернулся, а мой – нет? Почему мой защищал страну, а чей-то муж прятался?». Война должна коснуться всех, а не только избранных. Кто-то погиб, у кого-то в семье горе, а кто-то празднует. Это нечестно, несправедливо. Я до сих пор так думаю.
Владик был очень веселым и добрым. Ребята, которые с ним служили, рассказывали мне, что таким же он остался и на службе. Всегда поддерживал боевой дух своими шутками и анекдотами. Как в гражданской, так и в военной жизни был добытчиком.
Несколько лет длятся суды. Но у меня уже нет надежды на то, что будет справедливое решение.
Самое интересное, что два года назад мне позвонили и попросили приехать в никопольское управление полиции. Там мне передали документы мужа. Где они их взяли, толком никто не объяснил. В файле были его права, временное удостоверение, выданное вместо военного билета, иконки, которые я ему покупала. И это все осталось целым. Как такое может быть, что человек сгорел, самолет сгорел, а документы, бумажки, которые якобы были при нем, – нет? А еще там была фотография ребенка. Что это за ребенок, я не знаю. Сфотографируйте, может, кто-то его узнает, для кого-то, наверняка, это очень важно».
«С мужем разговаривали, пока он не сел в самолет»
Антон Кузнецов (старший солдат, стрелок-зенитчик, на момент гибели было 27 лет)
Портрет Антона Кузнецова размещен на баннере в центре Никополя. Он – один из троих жителей города, кто был в том самолете. С его женой Еленой мы встречаемся утром на ее работе – в строительной компании. Она рассказывает о муже кому-то постороннему впервые за эти пять лет.
«Мы с Антоном познакомились у подружки на Дне рождения. Ему тогда было 14 лет, а мне – 17. Он мне сразу сказал: «Выходи за меня замуж». Потом я уехала учиться, и мы встретились, когда мне уже было 23 года. Тогда он подошел и говорит: «У меня уже есть паспорт и военный билет». Я посмеялась и ответила: «Я готова».
На тот момент он работал на заводе. Мы поженились в 2008 году. У нас все было замечательно и меня не интересовало, ни что происходит в Украине, ни в мире. У нас была своя жизнь. А еще я тогда перестраивалась после больших городов к жизни в Никополе.
В марте 2014 года на завод пришли списки тех, кто должен явиться в военкомат. Антон тоже был там. Он был готов воевать. Говорил: «Раз война, то нужно идти защищать свою страну». Я ответила: «Нужно, значит, нужно». Дочке тогда было четыре года.
С мужем мы разговаривали обо всем, он от меня ничего не скрывал. Как только у Антона появлялась связь, он писал и звонил. А когда первый раз он поехал в сторону Донецка, сказал мне: «Выключай новости, там ничего правдивого нет». Конечно, я знала все, что у него происходит. И 13 июня мы до последнего разговаривали, пока он не сел самолет.
Утром 14 июня мама Антона позвонила в военкомат и ей сказали, что сын погиб. Она и сообщила мне. Я в это не верила очень долго. Хоронили мужа в конце июля, и у меня было неимоверное желание открыть гроб.
От дочки я ничего не скрывала, сказала в тот же день – не было смысла скрывать. Она папу любила до безумия. Каким был мой муж? Любящий, ответственный, всегда мог поддержать. Настоящий мужчина.
Родители, дочка, друзья – они дали силы жить дальше. Жизнь продолжается.
На суды ездили родители Антона, я – только на апелляцию. По сути, там ничего не меняется. Никто не знает, как все произошло на самом деле. Что мы знаем: отголоски того, что пишут в медиа и говорят на судах – информация собирается по крупицам.
После авиакатастрофы нам помогали и продолжают помогать волонтеры, например, благодаря им мой ребенок дважды ездил в лагерь заграницу».
«Первые три года я его ждала»
Олег Лифинцев (старший солдат, водитель-заправщик, на момент гибели было 28 лет)
Ирина Лифинцева с дочкой живут в Каховке. Осенью 2014 года они собирались переезжать в Днепр, поближе к мужу и папе, который пошел служить в 25-й бригаду. Но в их планы вмешалась война.
«С Олегом мы были одноклассниками – 10-11 класс он заканчивал в нашей школе. После он уехал работать в Киев, а летом решил отдохнуть на море. Там мы и встретились. У нас были общие друзья, и он старался организовать все так, чтобы мы чаще пересекались. Мы начали общаться, а 2 августа, в день ВДВ, – встречаться. Олег еще в школе мне нравился, был красивым мальчиком, но тогда мне казалось, что он на меня и не посмотрит.
Буквально через полгода мы съехались и стали жить вместе. Ради меня он вернулся в Каховку. Это был 2009 год. В 2011-м мы поженились, а в 2012 году у нас родилась доченька Вероника.
Олег был оптимистом, добрым, веселым, играл на гитаре, мог устроить вылазку на природу для большой компании друзей.
Срочную службу в армии муж проходил именно в 25-й бригаде. После этого хотел пойти на службу в СБУ. Но, когда он вернулся со «срочки», буквально через две недели попал в тяжелую аварию – у него была поломана рука, нога, ему восстанавливали лицо. Месяц он лежал в больнице, его чудом вернули с того света. Поэтому в СБУ пойти он не смог. Прошло время, и бывший командир Олега позвал его к себе на службу водителем. В январе 2014 года муж поехал в Днепропетровскую область и подписал контракт. Он жил в казарме в Гвардейском, а мы – в Каховке. Планировали, что к сентябрю переедем к нему. А пока каждый месяц ездили в гости. Когда в 2014 году аннексировали Крым, военных перестали выпускать из части. Поэтому мы с Вероникой приходили в обеденное время с судочками, чтобы увидеться с папой. Покормили его, поцеловали и он снова уходил на службу.
Я переживала, а Олег на оптимистической ноте всегда говорил, что, вот, сейчас президента выберут и все закончится.
13 июня муж мне звонил в последний раз. Это был его первый боевой вылет. До этого, как мы потом узнали, они выезжали охранять шахты, а потом он все время был при части. Они постоянно к чему-то готовились, проводили тактические занятия.
Олег не знал, куда они летят. Никто из военных не знал. Он тогда мне сказал: «Я буду лететь в самолете, буду недоступен, но не переживай, я тебя наберу, когда смогу». Я не дождалась звонка и сама набрала его около часа ночи. Связи не было. Ну, думаю, когда появится, мне придет сообщение. У меня даже предчувствия не было, что может что-то случиться.
Утром мне позвонила сестра Олега, спросила, когда я в последний раз с ним общалась. Я сказала, что вечером. «А ты телевизор не смотрела?», – говорит она мне. «Нет, а что случилось?». Она ответила: «Я сейчас к тебе приду». Она пришла и рассказала, что из новостей узнала об одном сбитом самолете 25-й бригады. Я ответила: «Нет, Олега там не было, такого не может быть». Начала звонить подруге из Новомосковска (ее муж тоже служил в 25-й бригаде), попросила, чтобы она узнала, что произошло, и был ли на борту Олег. Она перезвонила и сказала, что в самолете военного с такой фамилией не было.
Но мы все равно решили пойти к маме Олега, чтобы в случае чего быть рядом, напоить лекарствами. Я помню, иду по улице, а навстречу – свадебный кортеж. И я внутри себя успокаиваю: значит, ничего плохого не должно произойти. И тут мне звонит моя мама. Говорит, что из военкомата приехали и сказали, что Олег был в том самолете. И что сейчас об этом приедут сообщать свекрови. Она по сей день не верит, что сына нет…
Хоронили Олега 27 июля. Веронике я долго не могла рассказать о том, что она больше не увидит папу. Я ей сказала об этом, когда ей было больше 5 лет. Наверное, потому что сама долго не могла воспринять эту информацию. Меня ругали волонтеры и психологи, говорили, что так нельзя. Но мне казалось, что Олег вернется. Некоторые родственники погибших, чьи тела уцелели, были на опознании, а от моего мужа ничего не осталось – только рука и нога. Позже сотрудники СБУ и прокуратуры отдали мне его искалеченное серебряное кольцо. Но я думала: а вдруг он уцелел? Мне часто снилось, что Олег возвращается. И первые три года я его ждала… Но потом взяла себя в руки и рассказала Веронике. Для нее папа – это тучка, папа – это радуга, которая выйдет, папа – это белый голубь.
После гибели Олега какое-то время мне не хотелось вылезать с кровати, что-то делать. А Вероника была маленькая, подходила и говорила: «Мамочка, Ника хочет кушать. Мамочка, Ника хочет гулять». Я отвечала: «Иди к бабушке, она с тобой погуляет». Но потом пришло осознание того, что я – мама, я не должна загонять себя в такое состояние, должна что-то делать. И тогда я стала общаться с воинами-афганцами, которые нам помогали с похоронами. Они пригласили меня в свое волонтерское движение. Я стала помогать деткам в детском доме, и, когда начала отдавать тепло еще кому-то, стало немножко легче.
Но в памяти это останется навсегда. Да и ребенок спрашивает: «Почему у других есть папы, а у меня нет?». И это очень затрагивает. Время не лечит, а лишь немного притупляет боль.
Семья Лифинцевых
Суд… Казалось, мы его выиграли, но никто не наказан. Это – несправедливая ситуация, эта круговая порука задевает душу. Многие мне говорят, что генерал Назаров – пешка, что его хотят сделать виноватым. На что я отвечаю: вы не видели его на суде, с каким презрением он смотрит на нас – родителей, жен. Он как-то сказал, что мы – сепаратисты, которые хотят посадить и им неважно – кого. Когда приезжали другие генералы, они становились на колени и говорили: «Простите, что мы не уберегли ребят». Хотя они и непричастны к этой ситуации. А Назаров говорит: «Я не виноват, война есть война»…
Мы – родственники погибших десантников – практически все были знакомы между собой до суда, нас собрала днепропетровская волонтерская группа. Мы тогда планировали, когда закончится война, организовать автобус и поехать на место авиакатастрофы. Есть информация, что там осталось много захороненных вещей, что-то, что смогли собрать на месте авиакатастрофы, но не передали семьям.
Те вещи, которые я забрала из части, сейчас находятся в нашем каховском музее. Для Вероники то, что это вещи ее папы, – интересно и важно. Для музея это экспонат, а для нас – наша память, к которой мы можем дотронуться.
После гибели Олега я стала немного другой. Все такая же добрая, но в какой-то мере я стала мужчиной в доме. Я выполнила обещания, которые давала мужу – сдала на права и сделала загранпаспорта, чтобы полететь куда-то на отдых. Хотя и летать (после того, что случилось), и водить боялась. Но я переборола этот страх, ведь я обещала Олегу».
«Он говорил: «Оксана, ты – жена офицера. Если что-то произойдет, у тебя должна продолжаться жизнь»
Виталий Бахур (старший лейтенант, заместитель командира батареи, на момент гибели было 24 года)
С Оксаной Бахур мы общаемся по телефону. Она живет во Львовской области. Хотя из трагедии прошло пять лет, женщина не может сдержать слез, вспоминая мужа. Его Оксане очень не хватает.
«С Виталиком мы познакомились, когда он был курсантом второго курса Львовской академии сухопутных войск. А я как раз заканчивала 11 класс. Он – одноклассник моей двоюродной сестры. Мы встретились в декабре, в ночном клубе. Танцевали в одном круге, и он на меня смотрел и улыбался. Потом стали общаться, он рассказывал, на кого учится, что ему очень нравится военное дело. И сразу предупреждал, что его очень редко отпускают в увольнение по обучению. И так мы с ним общались, по возможности приезжали друг к другу в гости. Около года мы встречались, а потом так случилось, что поссорились и разошлись на три года. Но все равно среди того общались, были очень хорошими друзьями. Помню, после окончания Академии Виталика отправили служить в 25-ю бригаду. Мы встретились, когда он приехал в свой первый отпуск домой. Рассказывал, что ему очень нравится служить, приглашал в гости, говорил, что покажет, как он живет, свою часть, работу. Я долго колебалась, но мама мне сказала: «Да поезжай, я Виталика знаю, он хороший парень». Я начала к нему ездить и там осталась.
В Гвардейском, где мы жили, мне было просто и легко. Виталик меня знакомил со своими друзьями-военными, я была уверена в нем. Мы поженились в 2012 году, потом у нас родилась дочь Виктория.
Для меня война началась с разговоров Виталика. Он готовил меня к тому, что может произойти. Их начали оставлять в части, не выпускать по два-три дня, потому что режим. И 8 марта их отправили на полигоны, тогда мужа не было дома по полтора месяца. Все это время мы вели телефонные разговоры. Он говорил: «Оксана, ты – жена офицера. Если что-то произойдет, у тебя должна продолжаться жизнь, а у ребенка должен быть отец ». Он меня строго настраивал, зная, что может быть. Я его просто слушала и говорила: «Хорошо, Виталь, хорошо, я тебя поняла». И в мыслях я этого не принимала. Но недаром он все это рассказывал…
У нас с мужем не было секретов друг от друга. Мой Виталик был идеальным. Такое впечатление, что бог все, что мог вложить в человека, то, что каждая женщина желает от мужчины, – все вложил в Виталика. У нас 2,5 года семейной жизни были замечательные. Поэтому мне по сегодняшний день не хватает его подсказок, советов, общение.
В июне меня не было в Гвардейске – мы с Викторией поехали на Львовщину. У нас с мужем, как я говорила, каждый день пятиминутка. Мы общались мало, потому что у них на полигоне не всегда было где зарядить телефон.
13 июня он позвонил и сказал: «Мы сидим в бригаде в Гвардейском, ничего не происходит». А в восемь утра 14 июня ко мне звонит подружка и говорит: «Оксанка, Виталик тебе не звонил?». Я говорю: «Да нет, а что ты спрашиваешь?». Она не ответила. У меня Виктория тогда имела год и 10 месяцев, не знаю, почему так, но она начала лезть ко мне в кошелек (там была маленькая фотография Виталия) и плакаты, очень нервозный был ребенок. К Виталику я не дозвонилась. Опять позвонила подружке и спрашиваю: «Почему ты так внезапно позвонила?». Тогда она сказала: «Ты не переживай. Летели три самолета, там были наши ребята из бригады, и в каком-то был твой Виталик. У луганского аэропорта один самолет сбили». Я сразу включаю телевизор, а там в новостях эти списки… Человек в таком случае моментально словно падает оземь. Ты стоишь, а тебя как бы нет. Я сразу начала звонить в бригаду, всем начальствующим… Все знали, но никто не решался сказать. В час дня звонит ко мне заместитель командира, и говорит: «Вашего мужа нет». Ну, вот объясни мне, как это — его нет? Почему? Сказали – как пулей в лоб, и делай, что хочешь.
Затем было три длинных экспертизы за этот месяц, пока тела собрали. Такого и врагу не пожелаешь. Если бы не ребенок, я бы с ума могла сойти.
Мне много помогла моя мама. Меня в то время от ребенка отвлекло, а мама ее сунула мне в руки. Я сама ничего не хотела, я думала: как дальше жить, как быть? А потом шла в люди, зная, что как буду сидеть дома, то закроюсь в себе. И так потихоньку, помаленьку … Мое мнение — людей пустили по своему усмотрению на смерть, зная, что может произойти.
У нас есть домашние видео, как дочка была маленькая, как Виталик с ней играет, танцует. Я с самого маленького возраста Виктории показывала те видео, говорила, что это – твой папа и ты не должен его забыть. И так мы смотрим эти видео по сегодняшний день. Теперь, когда она старше (уже закончила первый класс), я рассказала ей, как на самом деле все произошло. На каждом празднике дочери хочется, чтобы был Виталик, чтобы радовался своему ребенку. Знаю, я не одна такая в этом мире, но… Даже на могилу, чтобы пойти с ним поговорить, я долго решаюсь, настраиваюсь.
У меня есть другой человек, есть еще одна дочь, которой 1,5 года. Но мне все равно не хватает Виталика. Первый человек, его никем не заменишь. Мы, к тому же, имели церковный брак. Виктория очень похожа на отца, даже походка его. Единственное, что он оставил после себя…».
Поименно
Последнее фото десантников, 13 июня. Верхний ряд, слева — направо Валерий Грабовой, Антон Кузнецов, Олег Лифинцев, Павел Никонов, Владислав Кива. Средний ряд: Александр Авраменко, Сергей Шостак. Нижний ряд: Сергей манулов, Сергей Кучерявый, Александр Котов, Станислав Дубяга
В авиакатастрофе 14 июня погибли 49 человек: девятеро членов экипажа и 40 военнослужащих 25-й отдельной воздушно-десантной бригады:
- Подполковник Белый Александр Иванович, командир экипажа (38 лет, остались мать, сестра, жена и две дочери)
- Майор Дьяков Михаил Олегович (46 лет, остались отец и брат)
- Капитан Скочков Игорь Иванович (37 лет, остались жена, сын, дочь, родители, брат и сестра)
- Капитан Телегин Сергей Анатольевич (38 лет, осталась жена, сын, родители и брат)
- Старший лейтенант Буркавцов Владимир Владимирович (38 лет, остались мать, жена и дочь)
- Старший лейтенант Козолий Александр Владимирович (30 лет, остались жена, дочь, родители и сестра)
- Старший лейтенант Павленко Олег Анатольевич (42 года, осталась жена и дочь)
- Прапорщик Ковалик Александр Сергеевич (41 год, остались жена, сын, родители, брат и сестра)
- Прапорщик Ментус Виктор Владимирович (32 года, остались жена, сын и родители)
- Старший лейтенант Бахур Виталий Владимирович
- Старший лейтенант Грабовой Валерий Николаевич (44 года, остались жена и двое детей)
- Старший лейтенант Алтунин Валерий Владимирович (44 года, остались мать и жена)
- Старший прапорщик манулов Сергей Федорович (33 года, остались жена и сын)
- Сержант Бабан Виталий Юрьевич (20 лет, остались родители и сестра)
- Сержант Ковальчук Юрий Леонидович (37 лет, остались мать и сестра)
- Сержант Шумаков Сергей Викторович (26 лет, остались мать и сестра)
- Сержант Резников Евгений Сергеевич (32 года, остались жена и сын)
- Сержант Кулибаба Руслан Николаевич (32 года, остались родители)
- Младший сержант Кудрявый Сергей Васильевич (29 лет, остались жена и трое детей)
- Младший сержант Гончаренко Сергей Валерьевич (22 года, остались родители)
- Младший сержант Кива Владислав Николаевич
- Младший сержант Коснар Павел Леонидович (38 лет, остались мать, брат и жена)
- Старший солдат Шостак Сергей Михайлович (33 года, осталась жена и двое детей)
- Старший солдат Лифинцев Олег Васильевич
- Старший солдат Скалозуб Артем Валентинович (24 года, осталась мать)
- Старший солдат Каменев Денис Сергеевич (24 года, осталась мать)
- Старший солдат Кузнецов Антон Александрович
- Старший солдат Авдеев Константин Сергеевич (22 года, остались мать и две сестры)
- Старший солдат Гордая Анатолий Анатольевич (18 лет, остались родители)
- Старший солдат Мирошниченко Сергей Александрович (20 лет, остались родители и младший брат)
- Солдат Добропас Сергей Витальевич (23 года, остались мать и жена)
- Солдат Дубяга Станислав Викторович (26 лет, остались мать и сестра)
- Солдат Коренченко Олег Владимирович (23 года, остались мать и старшая сестра)
- Солдат Котов Александр Александрович (31 год, остались родители, жена и сын)
- Солдат Лисной Сергей Владимирович (35 лет, остались мать, жена и маленькая дочь)
- Солдат Москаленко Сергей Александрович (37 лет, остались родители, старшая сестра, жена и сын)
- Солдат Санжаровець Артем Евгеньевич (25 лет, остались родители и сестра)
- Солдат Токаренко Игорь Александрович (19 лет)
- Солдат Шульга Андрей Николаевич (21 год, остались родители, брат, жена и дочь)
- Солдат Левчук Павел Николаевич (26 лет, остались родители и жена)
- Солдат Кривошеев Сергей Игоревич (18 лет, в Амвросиевской школе-интернате остались старший брат и три младшие сестры)
- Солдат Самохин Антон Алексеевич (23 года, остался отец и невеста)
- Солдат Дмитренко Андрей Олегович (20 лет, остались родители)
- Солдат Бондаренко Виталий Юрьевич (27 лет)
- Солдат Никонов Павел Сергеевич (24 года, остались родители и старшая сестра)
- Солдат Проньков Ростислав Русланович (19 лет, осталась мать)
- Солдат Малышенко Тарас Сергеевич (30 лет, остался четырехлетний сын, беременная жена и родители)
- Солдат Гайдук Илья Витальевич (21 год, остались родители, сестра и невеста)
- Солдат Авраменко Александр Сергеевич (25 лет)
Автор: Ворона Юлия; Фонд «Повернись живим»