Мы будем излагать очень разные точки зрения, часто взаимоисключающие. Мы будем копаться в психологических, а иногда и физиологических подробностях жизни «оборотней» и смерти их жертв. Это малоприятная работа. Но без нее любая версия причин появления «оборотней», как широко распространенного явления в среде наших правоохранителей – будет однобокой и далекой от истины.Итак, с 1982 по 1985 годы Игорь Гончаров служит инспектором службы сопровождения отдела милиции при Управлении внутренних дел восьмого главного управления. Восьмое главное управление было особой службой в структуре МВД СССР. «Восьмерка» фактически дублировала службы МВД на секретных объектах, то есть военных заводах, атомных электростанциях и т.п. В «восьмерке» был и свой уголовный розыск и служба общественного порядка и прочие обычные милицейские службы. Гончаров, по всей видимости, занимался сопровождением секретных грузов. Служба как служба, за исключением того, что все сотрудники милицейской «восьмерки» получали допуск к секретной информации в КГБ. Что налагало определенные обязанности на «восьмерочников». В частности, им строго запрещались любые контакты с иностранцами, нельзя было даже поселяться в гостиницах, где могли проживать иностранцы. В тоже время, в личном деле Гончарова должно было быть отмечено, являлся ли Гончаров действительным «секретоносителем» или просто имел допуск к государственным секретам. Впрочем, это не так уж и важно. Интересно другое. Несмотря на столь строгие правила в отношении иностранцев, через год после перехода из «восьмерки» в уголовный розыск Печерского РОВД, Гончаров получает 10 января 1986 года строгий выговор «за дачу внештатным сотрудникам милиции Никитенко и Степанову противозаконных указаний». Причем выговор этот сопровождается интересной резолюцией «в дальнейшем использовать на работе не связанной с иностранными гражданами». Из этой формулировки становится очевидным, что Гончаров, работая опером отдела уголовного розыска в Печерском РОВД г. Киева использовался «на работе, связанной с иностранными гражданами». И в этом ему помог тот самый секретный допуск, который выдавался только после тщательной и всесторонней проверки человека Комитетом Госбезопасности. Логично предположить, что уже в 1986 году его использовал для выполнения каких-то заданий, связанных с иностранцами, КГБ. Кстати, впоследствии, уже после увольнения из милиции Гончаров многим своим знакомым будет говорить о том, что он служит в СБУ… и даже в ФСБ.
В формулировке выговора фигурируют также «внештатные сотрудники Никитенко и Степанов». И здесь следует обратиться к воспоминаниям бывших сослуживцев Гончарова. Многие коллеги Игоря Игоревича по службе в УБОП отмечают, что Гончаров всегда как бы выпадал из коллектива. Был замкнут для сослуживцев, не принимал участия в праздновании каких либо событий и торжественных дат. Никогда не делился своими мыслями, не рассказывал о себе. Он почему-то предпочитал людям равным по званию и образованию общение с младшим оперативным составом. Один из его бывших коллег был крайне удивлен, когда однажды познакомился с «внештатными сотрудниками» Гончарова. По его словам, это были явно психически неполноценные люди, дебилы и олигофрены. «У одного из них слюна с морды текла постоянно» – рассказывает бывший коллега Гончарова. По словам этого же свидетеля, Гончаров как-то очень трепетно относился к своим «помощникам» и говорил, что это «бесценные, очень нужные для дела люди», которые никогда не подведут. Возможно, Гончарова привлекало в подобных «агентах» то, что они способны были, не раздумывая выполнить любое его поручение. А также их фактическая неподсудность. Давая умственно неполноценным людям поручения, Гончаров по сути забавлялся и играл с ними в какие то странные игры, придавая поставленным перед «дебилами» задачам ореол таинственности и особой важности. Как тонкий психолог, Игорь Гончаров прекрасно понимал, что таким образом тешит самолюбие и поднимает общественную значимость отвергнутых обществом больных людей в их собственных глазах. Они же смотрели на него, как на своего защитника, покровителя и даже Бога. Возможно, что любовь к умственно-неполноценным людям объяснялась и другими мотивами. Как свидетельствует бывшая любовница Гончарова, женщина, у которой он впоследствии из чувства ревности или мести убьет мужа, «Игорь рассказывал, что его детство прошло в интернате, расположенном в Пуще-Водице. И что он и сейчас иногда ездит в этот интернат, привозит детям подарки» (заметим, что расположенные в Пуще интернаты все сплошь профильные, для детей с различными отклонениями в здоровье). Интересно и то, что из рук «оборотней» удалось спастись только одному человеку, некоему Коновалову из группировки вокзального авторитета «Бабая». После похищения и избиения, Коновалов был отпущен «оборотнями» без выкупа. Совершенно диким кажется и то, что в злополучный дом №9 по улице И.Сирка в городе Бровары, где было убито большинство из жертв, «оборотни» привозили заказчика этого похищения, предпринимателя Мочарного, известного многим киевлянам под кличкой «Борода». И вот, несмотря на то, что и заказчик, и жертва видели членов банды и дом, в котором бандиты держали своих пленников – Мочарный и Коновалов остались живы. Совершенно необъяснимый факт. Если не учитывать того, что Мочарный – как бы это помягче выразиться, человек «не совсем от мира сего». И, несмотря на свою предпринимательскую деятельность по распространению газет в пригородных электричках, производит впечатление человека психически неадекватного. Возможно, теплые чувства Игоря Гончарова к людям с психическими отклонениями и спасли Мочарного, а заодно и Коновалова от общей участи жертв «оборотней», от могилы в броварском лесу – могилы, щедро посыпанной известью и битым стеклом.
Позволим себе небольшое и нелирическое отступление. Авторы предвидят, что некоторые читатели могут заподозрить нас в исполнении некоего заказа по «очернению» светлой памяти Игоря Гончарова, замученного за то, что он знал правду о деле Гонгадзе. Авторы такой цели не преследуют. Единственная цель этих статей – беспристрастно и объективно разобраться, кто же был Игорь Гончаров на самом деле? Мы будем излагать очень разные точки зрения, часто взаимоисключающие. Мы будем копаться в психологических, а иногда и физиологических подробностях «оборотней» и их жертв. Это малоприятная работа. Но без нее любая версия причин «оборотничества», как распространенного явления в среде наших правоохранителей – будет однобокой и далекой от истины.
Но вернемся к послужному списку Игоря Гончарова. С 1985 по 1988 он трудится оперуполномоченным уголовного розыска Печерского РОВД. В 1986 получает вышеупомянутый строгий выговор с предписанием ««в дальнейшем использовать на работе не связанной с иностранными гражданами.» В 1988 году Гончаров становится старшим оперуполномоченным уголовного розыска Печерского РОВД и трудится в этой должности до сентября 1990 года, до своего перехода в только что созданный спецотдел при управлении уголовного розыска УВД г. Киева( чуть позже названый шестым отделом, а затем – УБОПом).
Кто же воспитывал Гончарова как профессионала? Причем, как свидетельствует большинство его сослуживцев – профессионала не плохого? Узнать это оказалось не так уж и сложно. В период службы Гончарова в Печерском РОВД, заместителем начальника, а затем начальником этого непростого по советско – партийным временам райотдела был Борис Мефодьевич Школьный. И вот здесь в ткань нашего «исторического» повествования властно вторгается современность. По свидетельству «современников», именно Школьный был наставником Игоря Гончарова в период его службы в Печерском РОВД. Впоследствии Борис Мефодьевич перешел, так же как и Гончаров служить в УБОП. И служил там до 2003 года, до ухода на пенсию. Причем, уход этот был вынужденным. Заместитель начальника ГУБОП МВД Украины Школьный, также как и его шеф Николай Джига лишился должности после «спецоперации» по задержанию бизнесмена Константина Григоришина возле небезызвестной депутатской столовки – ресторана «Эгоист». Только Джига очень быстро «всплыл» у Кравченко в ГНАУ, а Школьный, как фигура менее значимая, вынужден был уйти на пенсию. Впрочем, о значимости Бориса Школьного можно еще поспорить. Когда разъяренные депутаты «допрашивали» министра Смирнова по поводу «дела Григоришина», министр почему-то отчаянно защищал Школьного. Приводим отрывок из стенограммы заседания ВР Украины, от 18 октября 2002 года:
СІВКОВИЧ В.Л.
Юрий Александрович, вы говорили, что простили водителя и присутствующего еще за ужином. А работники милиции все как один показали, что этого не было. Немножко неправда, потому что мой охранник является капитаном и он дал все показания, что это все было.
Потом первичные пояснительные записки 6-ти охранников Григоришина свидетельствуют о том, что это то же самое было. То есть, меня интересует только факт вот этого нападения. Первый вопрос.
Второй вопрос. Это… вы сказали, что начальник отдела УБОПа лично принимал фамилию… принимал решение. Как его фамилия? Школьный?
СМІРНОВ Ю.О.
Нет, не Школьный. Другой начальник отдела, который был на месте, скажем, задержания Григоришина. Другой начальник отдела.
СІВКОВИЧ В.Л.
Как его фамилия?
СМІРНОВ Ю.О.
Не Школьный.
Что касается вашего первого вопроса, я могу ответить на это. Я сказал в общем, что сотрудники милиции. Я не знакомился, я не знал,что так быстро мой отчет будет запланирован сегодня. Служебное расследование проводилось. Я не исключаю, что возможно ваш охранник и давал показания. Но я еще раз говорю о том, что в связи с противоречиями и не суть важно, что один работник говорит то, другой то, возбуждено уголовное дело. Оценку действиям сотрудников милиции даст прокуратура в рамках расследования уголовного дела. И эта оценка действий будет не дисциплинарное, она будет уголовно-правовой оценкой.
Несмотря на столь рьяную защиту со стороны министра Смирнова, Школьный был отправлен на пенсию. Как нам думается, не за то, что провел незаконную «спецоперацию», а за то, что провел ее топорно. Кстати, методы работы Школьного часто были далеки от законности. Содержание задержанных в РОВД в течение месяца фактически без пищи и, естественно, без допуска адвоката, запугивания, шантаж, все это позволило некоторым участникам форума «УК» говорить даже о существовании «орлов Школьного». Так же, на форуме высказывалось мнение о наличии у Бориса Мефодьевича мощной «крыши» в лице генерала Михаила Корниенко. Что, кстати, блестяще подтвердилось на прошлой неделе, когда пенсия-ссылка товарища Школьного неожиданно окончилась. Он приступил к работе в качестве начальника отдела «по борьбе с преступными организациями и их лидерами и раскрытию тяжких преступлений» ГУБОП МВД Украины (если по проще, то это отдел по борьбе с бандитизмом). Забавное, кстати название отдела, не правда ли? «Борьба с преступными организациями и их лидерами» – звучит почти как «Белая стрела» – мифическая тайная организация для борьбы с преступностью незаконными методами. Однако самое интересное заключается не в том, что пенсионер с «запятнанной» биографией занимает столь серьезный пост. Интересно то, что на этом посту он сменил другого весьма известного человека – Сергея Хамулу. Того самого начальственного убоповца Хамулу, которого только ленивый не обвинял в фактическом убийстве Игоря Гончарова. Не правда ли, неожиданный поворот? Учитель Гончарова сменяет на посту того, кого называли «убийцей» Гончарова. Кстати, Хамула ушел отнюдь не на повышение. По неизвестным редакции «УК» причинам он отправлен «за штат». Причем редакция располагает сведениями, что перед увольнением Хамула занимался расследованием весьма интересного и резонансного дела. Но это – уже совсем другая история.
Станислав Речинский, «УК», Евгений Лауэр, «Трибуна»