Российская «Правда.ру», которая внимательно следит за перипетиями «дела Александрова» – об убийстве директора Луганской телекомпании ТОР, опубликовала интервью с Иваном Корчистым, председательствовавшим на судебном процессе, проходившем в Донецкой области. В ходе этого процесса обвиняемый в убийстве Александрова был освобожден в зале суда, что вызвало взрыв возмущения министра внутренних дел Юрия Смирнова. А адвокат семьи Александровых, в прошлом – замгенпрокурора Богдан Ференц преположил, что следствие изначально шло не по ложному, а «по указанному пути». Тогда, в апреле, многие СМИ назвали такое решение судьи не иначе как актом гражданского мужества (как по-нашему – просто добросовестное исполнение своих обязанностей). В апреле «Правда.ру» уже рассказывала о том, как бесславно в Славянске Донецкой области закончился судебный процесс над предполагаемым убийцей телевизионного журналиста Игоря Александрова – Юрием Вередюком. Его освободили из-под стражи в зале суда за недоказанностью улик. Лопнул блеф, которым правоохранительные органы Украины решили отгородиться от тщательного расследования громкого убийства, всю вину свалив на обыкновенного уличного бродягу. Несмотря на то, что дело об убийстве оппозиционного журналиста возымело самую широкую огласку. Что к событиям в Славянске было привлечено внимание общественности. Что с целью объективного расследования преступления была создана специальная следственная комиссия Верховной Рады.
Прокурор, который постоянно утверждал в ходе процесса, что обвиняемый убил потерпевшего, попросил осудить его на… восемь лишения свободы. Возникает вопрос: почему не 15 лет, не пожизненное заключение, как надлежало бы в таком случае, если, разумеется, у государственного обвинителя есть все основания считать Ю.Вередюка исполнителем заказа? Стало быть, и у прокуратуры на этот счет были некоторые сомнения.
Председательствующий в процессе судья Иван Корчистый, встретившись на днях с журналистами, так и заявил, что неуверенность обвинения на финише судебного расследования определенно повлияла на принятие окончательного решения. Заседатели и судья уверены – Вередюк не мог быть убийцей Игоря Александрова. Он либо добровольно на себя взвалил чей-то грешный крест, либо неумело проведено расследование.
– До прений, – говорит Иван Иванович, – я был убежден, что приговор будет обвинительным. Все-таки, Вередюк 25 раз признавал на следствии, и полтора месяца в судебном заседании, что виновен. Но, когда все его признания, я сопоставил с доказательствами, которыми эти показания подтверждаются, когда мы выслушали прения сторон и анализ доказательств прокурора, то в совещательной комнате все сомнения в том, что нужно выносить оправдательный приговор полностью отпали.
Мы надеялись на прения, что прокурор даст оценку доказательствам и каким-то образом их сгруппирует, это все-таки его хлеб, но в прениях мы ничего такого не услышали. И когда мы все это выложили в одну общую картину, то получилось что во всех показаниях Вередюк нигде не говорил одинаково. Однозначен он только в одном моменте: да, я бил Александрова. Все же остальное видоизменялось с каждым новым допросом. Других прямых доказательств вины, кроме его показаний, не было. Мы дали оценку доказательствам обвинения, и поняли, что при таких доказательствах осуждать просто невозможно.
Журналисты спросили председательствующего: “На суде и до суда Вередюк постоянно утверждал, что это он убил. За это время настоящие преступники могли скрыться, уничтожить следы преступления… Должен ли он отвечать за то, что умышленно, долгое время вел следствие по ложному следу? “
– Дело в том, – заявил И.Корчистый, – что он был признан обвиняемым и подсудимым. А если лицо признается не свидетелем, а обвиняемым и подсудимым, то право на защиту дает ему возможность давать различные показания, либо вообще от них отказаться. В данном случае, привлечь его за дачу ложных показаний нельзя. Это была его тактика защиты.
– Но, водители, которые якобы подвозили Вередюка, они, как свидетели, давали все-таки лживые показания?
– Дело в том, что суд не назвал их показания лживыми. Мы просто критически к ним отнеслись с учетом всех добытых доказательств. Ведь не исключена ситуация, когда они, действительно, везли кого-то. Но кого? Это вопрос. Они оба говорят о мужчине 30-35 лет. Но вся страна видела Вередюка, и ему никак нельзя дать 35 лет. Вы помните, как я уже не выдержал и задал вопрос водителю Кузьменко: “Вередюк действительно выглядит на 30-35 лет?” – “Да”, – ответил он. Тогда, я говорю, а сколько же мне лет? – “Вам 50”. Во мне он не ошибся, а в Вередюке почему то ошибался. И тут же когда мы допрашиваем Костюхину, – это знакомая Вередюка, – она нам прямо говорила: он выглядел на 60 лет. То есть, не исключена ситуация, что оба эти водителя везли кого-то, но кого?
– Какие основные аргументы против вашего решения выдвинуты в кассационном представлении прокуратуры Верховному суду Украины?
– Прокурор считает, что суд нарушил нормы УПК Украины, то есть до конца не исследовал все обстоятельства дела, неправильно оценил показания свидетелей и самого Вередюка. Прокуратура считает приговор не обоснованным, не законным, подлежащим отмене и направлению на новое судебное рассмотрение. Также в жалобе есть одна фраза: “Судом при рассмотрении дела и при вынесении приговора допущена односторонность и предубежденность”.
Односторонность – это значит, что суд принял какую-то сторону: защиты или обвинения. Но процесс – это состязательность, и если суд не исследовал какие-то доказательства, то прокурор обязан был заявлять ходатайства и добиваться от суда их удовлетворения. Нужно было вносить в протокол замечания. Однако этого в протоколе нет. А что значит предубежденность? Если не обвинительный приговор, как хотела прокуратура, а оправдательный, значит предубежденность? Даже адвокат не просил оправдать, так в чем же предубежденность?
– В процессе допроса одного из водителей, – поинтересовались журналисты, – вы спросили: имел ли он какие-то контакты с милицией. Ответ был – “нет”, а вы сказали, что известно о ДТП с его участием.
– Это водитель из Краматорска, который, якобы, подвозил Вередюка. Он сам нам сказал, что 16 июля минувшего года своей машиной столкнулся с “Запорожцем”. Самое интересное – мы запросили все книги регистрации ДТП за 2001 год, и этого случая не обнаружили в регистрации…
– То есть теоретически, милиция могла договориться со свидетелем о нужных показаниях в обмен на то, что “прикроет” ДТП? – поинтересовались представители прессы.
– Этого исключать нельзя. Интересен и такой факт: из показаний свидетеля нам стало известно, что Благов (по версии следствия – сначала “сдал” Вередюка милиции, а потом оказался заказчиком убийства – авт.) то ли в июле, то ли в августе, доставлялся в милицию за хулиганство в ресторане. Мы также запросили книгу регистрации, и этого тоже не нашли.
– Вередюк в ходе процесса открыто торговался: дадите меньше семи лет – скажу правду. Почему суд не воспользовался такой возможностью, когда стало очевидно, что приговор будет оправдательным?
– Вередюку кто-то пообещал 7-8 лет, в обмен на то, что, если ему дают такую меру наказания, он умалчивает о заказчиках и сообщниках. По его словам, ему обещали изменить фамилию, номер статьи и отбытие наказания либо в Харьковском, либо в Киевском СИЗО. После освобождения из мест лишения свободы, ему якобы должны были купить однокомнатную квартиру… Просто Вередюка водили за нос. А то, что кто-то мог оказывать ему содействие во время нахождения в местах лишения свободы – это реальная ситуация. На процессе мы допрашивали пятерых лиц, которые в разные периоды содержались с ним в камере. Все пять, говорили, что у них нет никаких благ в СИЗО, а у Вередюка, единственного, появился телевизор. Одежда появилась, которой не было до этого. Человек вел, скажем так, – нищий образ жизни, и вдруг у него в камере и телевизор, и два спортивных костюма, и питался он неплохо…
– Почему суд все-таки не воспользовался возможностью узнать правду, пообещав ему, как он хотел, меньше семи лет?
– В этом случае суд превратился бы в фарс. Если кто-то что-то обещал ему, то это его проблемы. А когда дело пришло в суд, и мы увидели, что представленные доказательства никак не свидетельствуют о бесспорности его вины, какие здесь могли быть торги с нашей стороны? Мы суд, объективная сторона… Может быть, и будет установлено, что это он совершил, я не утверждаю его невиновности, но в данных доказательствах этого не усматривалось. И когда прокурор попросил 8 лет исполнителю убийства, лицу, которое ранее дважды судимо, хроническому алкоголику – это не просто вызвало удивление у журналистов, даже мы такого не ожидали. Самый минимум при таких обстоятельствах – 15 лет, если не пожизненное заключение. Но только не 8 лет. Я не знаю, как генеральный прокурор отреагировал на такую речь прокурора, но меня это удивило. Я, как судья, был бы просто не профессионален, если бы согласился с таким приговором.
– Следствие вела генпрокуратура, и если сейчас Верховный суд утвердит ваше решение, дело снова будет передано в генпрокуратуру – что меняется?
– Многое. Те доказательства, которые уже получили оценку суда учитывать больше нельзя. То есть, прокуратуре придется действительно разыскивать лиц причастных к убийству Александрова, и расследовать дело заново.
– Глава парламентской следственной комиссии Анатолий Хмелевой заявлял, что он знает кто убийца, но в суде это никак не прозвучало.
– Мы ожидали, что нам предоставят новые доказательства, но этого не случилось. Я не знаю почему, – может быть, действительно, надеялись, что будет обвинительный приговор, и тогда следственная комиссия собиралась представлять доказательства Верховному суду. Или это был просто блеф.
– Следствие отрицает, что мотивом убийства Александрова была его журналистская деятельность, а каково Ваше мнение?
– Я в этом не сомневаюсь (в убийстве на почве профессиональной деятельности – авт.). Убийства осуществляются или на бытовой почве, или на почве денег. Мы не установили, что Александров с кем-то конфликтовал до такой степени, чтоб можно было его убить. Что касается денег, то суд не установил, и нам органы следствия не предоставили сведений, что он в каких-то денежных аферах участвовал, кого-то обманул, или взял в долг и не вернул. Этого нет. Остается только одно – профессиональная деятельность. А то, что он пускал в эфир очень серьезные вещи – в этом нет сомнений.
– В конце процесса вы извинились перед семьей Александровых за речь, которую в прениях произнес прокурор Ю.Балев…
– Мы дали Балеву возможность извиниться в реплике. Но он не воспользовался этим. А разве нормально, что после его речи вдова Александрова рыдала? И она могла понять, что весь суд согласен с Балевым. Поэтому, чтоб прокурор нас не обвинил, как он потом написал в кассационном представлении, в тенденциозности и односторонности, нам уже после приговора пришлось самим извиниться перед потерпевшими за прокурора. Но вообще, конечно, это нонсенс. Я не знаю, как руководители генпрокуратуры отреагируют на 8 лет, но поведение с потерпевшей … Они все-таки одна сторона по делу. Ни один прокурор никогда потерпевшую не обидел. И если прокурор свою сторону обижает – это грань, которую переходить нельзя.
– Какую роль в вынесении приговора играли народные заседатели?
– Самую главную. Они несут моральную ответственность за приговор. Заседатели говорят: подсудимого нужно оправдать, а как ты будешь это делать в приговоре – в это уже они не вмешиваются, они не юристы. Приговор может составлять только судья-профессионал. В данном случае народные заседатели были единодушны.
– Какие-то последствия приговора Вы уже ощущаете?
– Об этом лучше поговорим после решения Верховного суда Украины. Но для милиции и прокуратуры я теперь, наверное, персона нон-грата. Ведь представьте себе, министр внутренних дел заявляет публично антиконституционные вещи – сожалеет о том, что суд бесконтрольный и неуправляемый. В другой стране он за такие слова уже ушел бы в отставку. Ему просто надо открыть статью 129 Конституции и 6, где говорится о самостоятельности и независимости судебной власти.
Вместо резюме: Еще в начале судебного процесса, адвокат семьи Александровых, в недавнем прошлом заместитель генерального прокурора Украины Богдан Ференц заявил, что следствие пошло не просто по ложному, а “по указанному пути”. Известный юрист намекал на то, что заказным было не только убийство, но и расследование обстоятельств преступления. Б.Ференц утверждал, что в деле, находящемся в суде, нет никаких доказательств вины Ю.Вередюка, за исключением сомнительных признаний его в том, что это он напал и избивал журналиста. Первые же допросы, очные ставки в суде подтвердили утверждения адвоката. А выезд на место преступления показал, что предполагаемый убийца не мог правильно показать, как все происходило на деле, где, в какой позе он оставил тело тяжело раненного тележурналиста. Если бы Ю.Вередюк отрицал свою вину, это бы укладывалось в правила логики. Но он всеми силами старался в процессе взять вину на себя. И споткнулся на такой детали…
Первым на оправдательный приговор бурно отреагировал министр внутренних дел Украины Ю. Смирнов. Он стал критиковать судью и всю судебную систему, которая, мол, мешает искоренять преступность в стране.
Неужели таким странным способом? Согласитесь, странное заявление на фоне не доказанности вины подсудимого.