В предыдущей публикации на «комбайновую» тему «УК» рассказала о перипетиях «прихватизации» Херсонского комбайностроительного завода. Сегодня мы предлагаем интервью с одним из бывших сотрудников этого предприятия. Собеседник «УК» – в прошлом один из высокопоставленных руководителей ОАО «Херсонские комбайны», к сожалению, пожелавший остаться анонимным. Мнение нашего собеседника – взгляд на проблемы завода человека, отдавшего херсонскому гиганту многие годы своей жизни. Человека, на глазах которого прошли дни расцвета и упадка предприятия, бесчисленная чехарда генеральных директоров с их «экономической» (или, лучше сказать, воровской) политикой по «возрождению» бывшего флагмана комбайностроения. Более того: Сергей Леонидович (представим его так) был сотрудником, который по роду своей деятельности находился в курсе большинства принимаемых руководством «Херсонских комбайнов» хозяйственных решений.– Сергей Леонидович, вы работали на заводе, когда он пребывал в государственной собственности, и когда у него появился пусть и незаконный, но все же частный владелец. При ком предприятию «жилось» лучше?
– Я не вижу особой заинтересованности в развитии «Херсонских комбайнов» ни у государства, ни у ЛК «Украгромашинвест» и владеющей большинством ее акций британской компании Inerlink Overseas Corp. Limitide., ни у нынешнего руководства предприятия. Директорат, правда, всегда был в числе «особо отличившихся». Например, когда только начиналась ваучерная приватизация, 12 тысяч работников вложили свои приватизационные сертификаты в родной завод. Но, вследствие нехитрых манипуляций руководства, трудовой коллектив оказался владельцем всего лишь 8%-10% акций (хотя, учитывая вложенные суммы, этот процент должен был быть значительно выше). В результате коллектив был лишен всякого влияния на процесс управления предприятием. Прошло уже более десяти лет, но акции никто на руки так и не получил – есть только некие сертификаты (это то же самое, как если бы вам продали телевизор, и вместо товара выдали сертификат о том, что вы являетесь его владельцем – прим. автора).
Приход «Украгромашинвеста» ничего не изменил. Кредиторская задолжность и задолжность по заработной плате оставались по прежнему высокими. Зарплату люди не получали месяцами. Иногда, правда, когда начинались подготовки к забастовкам, какую-то «мелочь» все-таки подкидывали: по 70-100 гривен одноразово. Однако задолженность полностью никогда не погашалась. При этом продолжали браться кредиты под основные средства завода. Вследствие чего был нанесен тяжелый удар по социальной сфере. Так как в залоге, прежде всего, оказались общежития. Одно из которых, расположенное на углу улиц Мира и Кулика, перешло к кредитору. Около 95 семей практически оказались в подвешенном состоянии.
– Насколько мне известно, новый владелец предложил им компенсацию…
– Да, по 400 гривен за квадратный метр. При таких расценках 18 «квадратов» будут стоить около 1000 долларов. Жильцы бывшего общежития обратились с иском в суд. Эта тяжба тянется и по сегодняшний день. Вообще, за многие годы кризиса руководство предприятия продало практически все объекты социальной сферы. Куда направлялись вырученные от этого деньги – мне трудно сказать… Говорилось, что для обеспечения бесперебойной работы предприятия… Иногда случались такие ситуации, что на завод из различных фондов для обеспечения его бесперебойной работы и выплаты заработной платы перечислялось 5-6 миллионов гривен, но по «дороге» эти деньги терялись. При этом банки и фонды с твердой уверенностью утверждают, что запрашиваемая сумма перечислена. На протяжении нескольких недель финансовые средства никто найти не может, а по истечению этого срока деньги внезапно находятся. Невольно напрашивается вопрос: кто и где их прокручивал? Ведь подобная комбинация возможна только с участием высшего руководства – генерального директора и главного бухгалтера. Далее эти миллионы можно положить на краткосрочный депозит минимум под 3% или же вложить в ценные бумаги, которые потом продать, выручив разницу около 15%. Таким образом, за чужие деньги можно получить нигде не афишируемую прибыль в размере сотен тысяч гривен – в зависимости от коммерческих способностей. Подобная «прокрутка» была распространена во времена генерального директорства Буряченко, затем продолжилась при его приемниках – Бермане и Скичко.
– Менеджеры предприятия делали что-нибудь для восстановления его платежеспособности?
– Да, в свое время нашими инженерами был разработан компактный фермерский кукурузоуборочный комбайн, рассчитанный для уборки 20-30 гектаров земли. Он был не дорогой, и мог использоваться небольшими фермерскими хозяйствами. Представители Китая готовы были у нас его закупать… Мы выпустили пять опытных образцов, которые прошли успешное испытание на полях КНР. Но тут кто-то из высшего руководства по «чистоте» сердечной взял и передал им всю проектно-техническую документацию. Ну не знал человек про такое понятие, как «коммерческая тайна»! Конечно, в начале поднялся скандал, но потом его быстренько замяли. Ну, а наши партнеры из Поднебесной, естественно, передумали размещать на заводе свои многомиллионные заказы. Случилось это во времена директорствования господина Скичко (Скичко был назначен Генеральным директором ОАО «Херсонские комбайны» во времена губернаторства на Херсонщине экс-министра МВД Ю.Кравченка. После занятия Кравченко должности главного «мытаря» страны Скичко перешел на руководящую должность в «центральный штаб» Государственной налоговой администрации Украины – прим. автора).
– А разве невозможно возрождение херсонского гиганта благодаря производству зерноуборочных комбайнов «Славутич»? Ведь маркетологи ОАО «Херсонские комбайны» постоянно заявляют, что после того, как стоимость «россельмашевских» «Донов» сравнялась с нашим комбайном, желающих его приобрести просто несчетное количество.
– Я бы так не сказал. Постоянно проводятся целые рекламные семинары, с застольями, на которых фермеров буквально уговаривают стать покупателями «Славутича». Дело в том, что наш комбайн очень большой и дорогой, и не всякому фермерскому хозяйству по карману. Да и не каждому сельскому предпринимателю он нужен, так как рассчитан на большие поля. А много ли у нас в Украине земельных угодий площадью более одной тыссячи гектаров? Единицы.
При этом выпуск «Славутичей» носит сезонный характер, с марта по июнь, как раз в преддверии и в начале уборочного сезона. В остальное же время необходимо менять профиль. А это, прежде всего, инвестиции. Поймите, сейчас для поддержания жизнедеятельности предприятия необходимо около 3-5 миллионов гривен в месяц. И это не считая заработной платы для регулярной ее выплаты. Из-за этого уже возникали проблемы с заказчиками, которые делали предоплату, а комбайн к сроку, оговоренному договором, собрать не успевали. Средства уходили на решение текущих проблем… Однако факт остается фактом: некоторые фермеры практически «выбивали» свою технику, несколько раз к этому делу подключались даже народные депутаты.
– Сергей Леонидович, какая сумма необходима заводу для его выведения из шокового состояния?
– Мне трудно ответить на этот вопрос. Ведь жизнедеятельность предприятия имеет две стороны: экономическую и социальную. Например, одна установка для плазменной резки металла под комбайн типа «Бистроник» стоит порядка 70 тысяч долларов. Для выпуска хотя бы 1000 единиц техники в год необходимо 7 – 8 таких установок. Станочный парк полностью изношен: энергоемкое оборудование, проработавшее по 12-15 лет. Необходимо менять всю систему воздухоснабжения, так как нынешняя, кроме того, что потребляет много энергии, приводит еще к большим потерям воздуха. Но еще более важен социально-экономический фактор, те же условия труда. Вы посмотрите, например, на 60-й механосборочный корпус: там люди за станками стоят на поелах (деревянных решетках), под которыми во время дождей хлюпает вода. В этот же период оборудование накрывается полиэтиленом, потому что каждую осень начинаются различные проблемы: короткие замыкания, вечно обгорает проводка, ломаются станки. Хуже, чем в условиях военного времени. И таких зданий на территории завода – масса.
Но самый главный вопрос: я не вижу потенциального покупателя на большую серию наших комбайнов. Повторюсь – мелким и средним фермерским хозяйствам покупать такую «махину» просто невыгодно. Раньше главными покупателями продукции херсонского гиганта были крупные колхозы и совхозы всего СССР, а не только Украины. Сейчас ситуация разительно изменилась, и фермеру средней руки для уборки своих нескольких десятков, пусть даже сотен гектаров земли дешевле купить подержанный германский комбайн или «Нилу», которую производят россияне, чем отечественный «Славутич», пусть даже и в кредит.
– То есть Вы считаете, что в современных экономических реалиях возрождение предприятия невозможно?
Без государственной программы, которая включала бы в себя реальное финансирование, а не только разговоры, возрождение невозможно. На мой взгляд, только при государственной поддержке возможна модернизация и перепрофилирование производства. Необходимо налаживать разработку и выпуск малых зерноуборочных комбайнов типа «Бизон» и «Нила». И, естественно, прекращать вокруг завода никому не нужные интриги с постоянными сменами собственников и управленческих команд.
– Рассказывают, что в период кризисных финансовых ситуаций, начальников цехов обязывали выполнять не свойственные им функции? Правда ли это?
– Кризисные ситуации на заводе были постоянно. И в этот период начальников цехов генеральные директора, в нарушение всех должностных инструкций, в принудительном порядке обязывали выполнять «левые» работы. Кроме выпусков комбайнов – еще и выполнение строительных работ, изготовление решеток и т.д. И спускалась сумма не в десятки или даже сотни гривен, а в десятки тысяч. Начальник цеха должен был сам найти заказ, заключить договор, провести исчисление себестоимости продукции, затем согласовать ее с экономической службой, убедить ее скостить некоторые накладные расходы (ведь в себестоимость нашей продукции входили расходы на общезаводскую связь, оплата труда управленческого и обслуживающего персонала). Чтобы мы могли быть хоть как-то конкурентоспособными за забором предприятия. После всего этого необходимо было пойти в отдел материального снабжения, выбить – в буквальном смысле этого слова – материалы, и только затем уже выполнить заказ. Более того, многие виды «левых» услуг, которые приходилось оказывать, такие, например как изготовление или монтаж несущих конструкций, монтаж конструкций, в строительной или ремонтно-строительной деятельности по закону подлежат лицензированию. Естественно, что ее – лицензию – начальники цехов не имели, подставляя, таким образом, везде свою голову. При этом заработанные деньги не оставались в цеху, а шли в общую «копилку», работники же вынуждены были и дальше, практически, бесплатно, трудится.
Руководителям среднего звена приходилось «подставляться» не только в этом. Возьмем, например, финансовое обеспечение техники безопасности. Для ее финансирования хронически не находилось средств. А в случае ЧП начальник цеха оставался один на один с уголовным законодательством. Мол, ты не должен был допустить работу на этом оборудовании, а если допустил, то значит ты и виноват. В то же время производственный план обязан выполнить -вне зависимости от состояния техники.
– Сергей Леонидович, как невыплата заработной платы отражалась на взаимоотношениях коллектива с руководством?
– Выплачивать заработную плату начали только в последнее время. А до этого на протяжении многих лет месяцами ее задерживали. Иногда подкидывали 50, 100, 150 гривен, когда-нибудь может и оклад «промелькнуть», но это случалось довольно редко. Естественно, что подобные «финты» вызывали напряженность в коллективе, предзабастовочные настроения. Люди по пол дня останавливали станки, требовали директорат… В итоге перед высшим руководством оказывался виноватым начальник цеха, который не захотел или не сумел убедить рабочих трудиться бесплатно.
Полностью требования коллектива директорат игнорировать не мог. Когда «припекало», начальство все-таки объявлялось; обещало, что часть средств будет направлено на производство, а часть – на выплату заработной платы. Но при нестабильности производства и продажи комбайнов, неумении этим профессионально заниматься, о регулярной выплате заработной платы не могло идти и речи. Ведь все кредиты, которые брала «Украгромашинвест», брались только «под завод». Куда распределялись заимствованные средства, я точно сказать не могу, на финансовых потоках не «сидел». Но могу предположить, что многие кредиты оседали под «прикрытием» где-то в самой компании.
– Сергей Леонидович, Вы упомянули о «теневых» доходах руководства. Что Вы имели в виду?
– У наших генеральных директоров, начиная с конца «эры» Буряченко и заканчивая Макаровым (в этот промежуток входит правление Бермана и Скичко), а также приближенными к последнему криминальными авторитетами, была такая «мода»: обязывать всех проводить сдачу металлолома. Опять-таки, начальникам цехов приказывали сдавать от 3 до 15 тон металлолома в месяц. Ну ладно производственные цеха – они получают метал, а как быть инженерным (энергосиловому и электромонтажному) цехам? Ведь в их функции входит обеспечение жизнедеятельности предприятия, и метал они практически не получают… Не выполнил план – начинаются «чистки» на всех собраниях: «нехороший, не хочешь работать» и т.д. В погоне за выполнением плана иногда приходилось списывать и оформлять в качестве металлолома даже еще работающее оборудование, когда все «старье» уже списано и вынесено, а до поставленной планки (которую редко когда руководство снижало) «не дотягиваешь». Цеха за сдачу «железа» получали галочку, ну а начальство, путем нехитрых манипуляций – живые деньги.
Вывоз металлолома производился через так называемые материальные ворота, при этом существовало два основных способа. Первый: металл более высокой категории оценивался по более низкой категории, разница ложилась себе в карман. Второй вариант: вывозиться металлолом а накладная остается на проходной, потом этот «ненужный» документ исчезает. Стоимость «сырья» теперь уже никто не сможет определить.
Более того, на «Херсонских комбайнах» в 11-м корпусе был даже создан нелегальный пункт приема металлолома: там одна тонна стоила порядка 110 гривен, когда «за забором» цена переваливала за 300 гривен. Подобные вещи проворачивались практически при всех гендиректорах, начиная от Буряченко и заканчивая Макаровым, повторюсь – с его приятелями-криминальными авторитетами.
– Сергей Леонидович, скажите, а случаи хищения имущества из цехов были?
– Конечно, и довольно часто. Например, недавно «обчистили» энерго-силовой цех, у которого более 8 объектов разбросано по территории всего завода: был украден САГ (сварочный агрегат) весом под 900 кг. Как его вынесли, ведь подобную «махину» поднять не так уж легко, тем более что она не на колесах, остается только догадываться. В результате пострадал начальник цеха, которого несправедливо уволили. Без охраны тут не обошлось: через проходную можно вынести болт или гайку, а все крупные хищения производятся только через материальные ворота. Тем не менее, ни начальник охраны, ни кто-либо из его подчиненных не понес ответственности. Отсюда вывод, что высшее руководство во главе с господином Макаровым в этом было очень даже заинтересовано.
Александр Тарасов, специально для «УК», Херсон