Политобозреватель Юрий Дракохруст объясняет, почему беларуские “лагеря для протестующих” больше похожи не на советский ГУЛАГ, а именно на нацистские концлагеря.
“О планах создать лагеря для интернированных протестующих, сообщила личность с голосом, похожим на голос нынешнего заместителя министра внутренних дел Николая Карпенкова в аудиопленке, обнародованной BYPOL, – пишет Юрий Дракохруст в своем телеграм-канале.
– Сейчас стало известно, что это не только планы, что по крайней мере один такой лагерь был создан в первые же дни после прошлогодних выборов и некоторые задержанные протестующие туда даже попали.
Позже лагерь был демонтирован, хотя заявления лица с голосом, похожим на Карпенкова, свидетельствуют о том, что эти планы не были забыты по крайней мере и в октябре 2020 года.
Оценивая эту “новацию” в исторической ретроспективе многие вспоминали как нацистские, так и сталинские лагеря.
Но представляется, что сравнение здесь уместно отчасти именно с нацистскими, а не советскими лагерями.
Особенность классических концлагерей не в том, что там предельно зверские условия содержания, в обычной тюрьме они могут быть еще жестче, чем в концлагере.
Особенность классического концлагеря в том, что изоляция, лишение свободы, происходит путем внесудебной процедуры, и в том, что срок содержания неопределенный.
Статус заключенного концлагеря похож на статус военнопленного. Взятых в плен на войне не судят, их просто изолируют, и срок содержания для них неопределенный – до конца войны.
Заключенному сталинского ГУЛАГа было мало радости от того, что он попадал туда по приговору суда и срок был определен.
Но узник нацистских концлагерей в Беларуси в Тростенце или в Азаричах даже такого юридического статуса не имел.
Отправляли туда решением оккупационной администрации или немецким военным начальником, а срок – до лучших времен.
Лагерь, который построили под Слуцком, лагеря, о которых говорила личность с голосом Карпенкова – это именно нацистского типа лагеря.
В новейшей истории нечто подобное было в Польше во время военного положения, где около 4 тысяч лидеров и активистов «Солидарности» годами удерживали за решеткой без никакого суда. А срок – до особого распоряжения, пока все не успокоится.
Может, эти юридические тонкости и не имеют такого уж большого значения – но некоторе имеют – лишение человека свободы вообще вне закона (“иногда не до законов”, как было сказано) делает его более беззащитным, чем лишение свободы по сколько угодно несправедливому закону.
Ну и имеет значение историческая память белорусов. В разных странах и в разные времена концентрационные лагеря необязательно предусматривали террор относительно их заключенных.
Но в белорусском массовом сознании концентрационный лагерь из-за памяти о Второй мировой – это лагерь смерти, как тот же Тростенец и Озаричи.
Возможно, именно эти исторические ассоциации и поспособствовали тому, что лагерь под Слуцком был все же демонтирован. Все же и людям власти наверняка не очень нравится вот так уж напрямую натягивать на себя мундиры гестаповцев, членов СД и айнзацкоманд”, – заключает Дракохруст.