Если вы думаете, что злоключения трех киевлян, решивших в Крыму заняться дайвингом, закончились, то вы глубоко ошибаетесь. Им еще предстояло изведать прелести отечественной медицины и многое другое. Но главное, что их поразило в нашей бывшей «всесоюзной здравнице», это полная невозможность добиться помощи. И медики, и правоохранительные органы этого туристического региона были озабочены одним, как бы поскорее послать подальше навязчивых туристов. Если крымские дайверы киевлян чуть не утопили за их же собственные деньги, то все остальные были рады избавиться от них бесплатно.Рассказывает Лена: «Марина пришла в себя и попыталась рассказать нам, что с ней произошло. Я не медик, но мне показалось, что у нее что-то похожее на отравление. Ели мы все накануне одно и то же, никто кроме Марины не заболел. Так что, вряд ли это было пищевое отравление. А так как Марине было тяжело дышать из баллона, и воздух из него имел неприятный привкус, я подумала, что отравилась она именно воздухом. Понадеялась, что врачу «скорой» виднее. Пока врач что-то делал с Мариной, ко мне подошел какой-то тип, и сказал, что он руководитель «Шельфа» и предложил забрать Марину отсюда и везти к ним на фирму. Говорил, что у них есть медсанчасть и ей там будет лучше. Я сначала отказалась, вообще с ним говорить не хотела. Тогда он сказал: «В таком случае я за последствия не ручаюсь.» Потом он мне предложил выйти из больницы, а там еще человека четыре стоят. И он опять начинает: «У нас ей будет лучше, за ней будут смотреть, кормить, лечить будут лучше чем в больнице.» Я испугалась и говорю, что да, конечно, мы поедем к вам. А сама вдруг вспомнила, что у нас даже нет квитанций об оплате погружений. Вообще потом не докажешь, что мы у них были. Я и спросила его, выдаст ли он нам квитанции? Он пообещал, что выдаст. Я пошла к Марине и вдруг понимаю, что Марину туда везти никак нельзя, неизвестно что они с ней сделают. Побежала к врачу, сказала, что меня пытаются запугать, и попросила выписать направление в больницу. Врач направление выписал, а я вышла к этому их «Шельфа» и говорю, что так и так, нас направили в больницу. Он стал говорить, что я сделала очень большую ошибку, но, тем не менее, до больницы нас довез. Квитанций мне он никаких, естественно, не выдал и напоследок опять сказал, что мы делаем очень большую ошибку и можем из Судака вообще не уехать.
Эта новая больница оказалась еще более кошмарной, все хамят, ничего объяснить не могут. Марине собрались ставить капельницу. Она спрашивает, что в капельнице, а ей отвечают: «Если тебе что-то не нравится, можешь собирать вещи и уходить.» А она слабая совсем, постоянно засыпает. Я говорю врачу, что это похоже на отравление и как это можно проверить? Врач отвечает, что токсикологических анализов у них не делают. Делают только в больнице имени Семашко в Симферополе. Но у нас, мол, нет машины, чтобы ее туда отвезти. А Сережа к этому времени уже свою машину к больнице подогнал, на которой мы из Киева приехали. Короче говоря, написала нам врач направление в Симферополь, но почему-то написала, что мы от обследования отказались. А какое они могли обследование сделать, если сами говорят, что токсикологических анализов не делают?
Посадили мы Марину в машину и поехали в Симферополь. Привезли ее в эту больницу Семашко в два часа ночи. Но в столице республики Крым было не лучше, чем в Судаке. В этой самой лучшей больнице нас встретили … пьяные врачи. Принимал нас врач тоже весьма оригинально. Он говорил примерно так: «Ну, что, рассказывай. Ну, и что ты хочешь? Ну, и откуда вы приехали? Из Киева? А зачем? Ну, и где вы спать будете, если мы вас не примем?» Он вел себя как алкаш, у которого мы решили денег попросить. Наконец он вызвал токсиколога. Тот спросил, в какой ситуации Марине стало плохо, и выписал справку, что острого отравления не выявлено. Он даже ее не осматривал, не сделал ни одного анализа. А врач, который нас принимал, сказал, что больше они нам ничем помочь не могут и выставил нас из больницы. Я была просто в шоке, потому что когда мы пытались выяснить, что произошло с человеком, нас отовсюду выгоняли. Пришлось ехать поселяться в гостиницу. Но утром меня взяло зло, и я вернулась в больницу Семашко к главврачу, рассказала, как нас принимали. Тот пообещал принять меры и посоветовал обратиться в судмедэкспертизу. Поехали мы в судмедэкспертизу. Там вначале поудивлялись, что мы без трупа приехали. А потом сказали, что токсикологический анализ делать уже поздно и вообще, они таких анализов не проводят. Но меня все это уже заело, и я решила по горячим следам разобраться, что происходит. Начала выяснять, кто контролирует эти дайвинг-центры, кто выдает им разрешения. Выяснила, что разрешения на погружения выдает ОСВОД, древняя организация Общество спасения на водах. Нашли мы эту контору. Там один человек за это отвечает – техник. В его кабинете почему-то было двое милиционеров. Они слушали все, что я рассказывала. Техник нам сказал, что «Шельф» в этом году разрешения на эксплуатацию оборудования не получал. Тут милиционеры стали меня расспрашивать, потом говорят: «Их один раз уже чуть не посадили, теперь опять начинается. Езжайте-ка вы в прокуратуру и пишите заявление.» А техник посоветовал подъехать еще в территориальное управление охраны труда Крыма. Потому что они тоже занимаются контролем за погружениями. Мы взяли Марину и написали заявление в прокуратуру. Потом поехали в охрану труда. Долго ждали начальника, долго писали заявление где-то в коридоре. А мимо постоянно бегал какой-то мужчина с чайником и почему-то кричал: «Что вы тут делаете? Пошли вон отсюда!» Потом вообще начал материться. Мы так и не смогли выяснить, кто это такой. В конце концов, я его просто послала, и мы отдали заявления в охрану труда. После этого мы поняли, что ничего уже здесь сделать не сможем, деньги уже кончались, да и вообще страшно и противно было здесь оставаться. И мы вернулись в Киев. Да, забыла сказать, мы в милицию пытались подать заявление – но нас и оттуда выгнали и заявления не приняли.»
На этом закончился крымский этап этой печальной истории. Начался киевский. Дело в том, что Лена – студентка юрфака, и она решила начать « бумажную войну» с типами, которые чуть не утопили ее подругу. Марина эту идею поддержала, но активного участия в этой войне принимать не может, потому что до сих пор лечится от пережитого шока и стафилококка, обнаруженного в легких. Не исключено, что подцепила она эту заразу из-за плохой дезинфекции акваланга в этом самом «Шельфе». Кстати, как выяснилось, «Шельф» официально носит совсем иное название. Из-за чего его, кстати, рекомендуют в качестве самого безопасного дайвинг-центра в Судаке. Как выяснилось, бывший клуб подводного плавания «Шельф» сейчас носит громкое имя Внешкольного учебно-воспитательного заведения «Центр дайвинга». И как пишет в одном из своих ответов Марине прокуратура города Судак «ВУЗ «Центр дайвинга» имеет свидетельство о государственной регистрации юридического лица и его данные включены в Единый государственный реестр. В соответствии с учредительными документами ВУЗ «Центр дайвинга» одним из основных видов деятельности указанного заведения является ОРГАНИЗАЦИЯ ДОСУГА, УТВЕРЖДЕНИЕ ЗДОРОВОГО ОБРАЗА ЖИЗНИ, обучение дайвингу в классной и факультативной форме и в форме летнего учебно-оздоровительно центра. Нарушений действующего законодательства Украины в деятельности заведения «Центр дайвинга» по организации погружений аквалангистов для подводного плавания не установлено». Ни чего себе «организация досуга и утверждение здорового образа жизни»! Еще крепче может выразиться наш читатель, когда узнает, что «Центр дайвинга» обучает подводному плаванию детей с семи лет! И дети, как рассказывают жители Судака, периодически тонут. Как можно доверять детей каким-то типам с ржавыми аквалангами, которые запросто и взрослого утопят, не только ребенка? Тем не менее, прокуратура Судака «нарушений действующего законодательства не установила.» Хотя Территориально управление Государственного комитета Украины по надзору за охраной труда прислало Марине документ, из которого следует, что в результате проверки «выявлен ряд нарушений в организации работы предприятия и обеспечении безопасности выполняемых работ. Так, отсутствуют материалы экспертизы импортных аквалангов на предмет соответствия их нормативно-правовым актам по охране труда, действующим в Украине;
воздух из компрессорной установки для заполнения баллонов аквалангов не имеет лабораторного заключения и проверяется на содержание оксида углерода при помощи индикаторных трубок;
маломерные суда не укомплектованы положенными спасательными средствами, имуществом и не прошли техосмотр. В результате проверки запрещена эксплуатация компрессора, импортных аквалангов и маломерных судов. На директора наложено взыскание – штраф.» Кстати, видимо именно неисправный компрессор и послужил причиной отравления Марины. Как пояснили специалисты, в компрессорах, используемых для заполнения баллонов, есть специальные фильтры, которые нужно периодически менять. Иначе они сами становятся источником токсических веществ, которыми будет вынужден дышать дайвер. Похоже, что «Центр дайвинга» на фильтрах, как и на прохождении техосмотра и экспертиз решил сэкономить. Прокуратуру, похоже, подобные мелочи, которые приводят к гибели людей – не интересуют. Нарушений законодательства не выявлено. А когда Марина поинтересовалась в прокуратуре, сколько смертей за время независимости Украины зарегистрировано в Судаке во время подводных погружений, то ей ответили, что этот вопрос «не входит в компетенцию прокуратуры». Хотя, по идее, халатность, которая угрожает жизни и здоровью человека, как раз и относится к компетенции этого надзорного органа.
Сергей Федоров специально для «УК»
(продолжение следует)