Похоже, сегодня уже можно говорить о существовании в Украине «мафии архивариусов». Специализация членов которой – фальсификация архивных документов. При помощи последних зарубежные мошенники получают право на наследство. Украина – на пороге очередного международного скандала. Сродни тому, в котором оказалась Нигерия из-за знаменитых «нигерийских писем».История с Центральным государственным историческим архивом Украины (Львов), который был обворован, еще у многих на слуху. Во многом благодаря тому, что украденные документы тогдашний премьер Янукович пытался подарить музею. Воров, как водится, не нашли, но именно этот факт дал начало освещению ситуации вокруг государственных архивов во всей нашей державе.
Тем более, что редкие антикварные ценности, хранящиеся в различных музеях, хорошо известны искусствоведам, и в случае кражи продать их крайне тяжело. Напротив, ценности архивные известны разве что самим архивариусам, которые с ними работают. И потому украсть-продать их не представляет никакой сложности. А интерес коллекционеров к ним все возрастает.
Произошедшее во Львове – только один урок, извлеченный Госкомархивом. В конце прошлого года этому даже было посвящено расширенное заседание коллегии Госкомитета архивов Украины и общественной коллегии при нем же. Но, кроме исторической ценности, архивные документы имеют сегодня ценность вполне современную – денежную. О чем теперь свидетельствует опыт Харькова.
В марте года нынешнего главному специалисту Государственного архива Харьковской области был передан на исполнение запрос Украинской правовой коллегии. В нем писалось, что в наследственном суде США рассматривается дело о наследстве, куда была предоставлена справка из Государственного архива Харьковской области. Которая подтверждала факт смерти Турчиновского Александра, умершего в Харькове в 1942 году. Справка эта вызвала сомнения в подлинности, поэтому американцы обратились в Украину с просьбой подтвердить ее достоверность. И выслать ксерокопии документов, а также обложки дел. В ходе рассмотрения оказалось, что запроса на Турчинского не было, а под номером 2234 – якобы этого запроса – зарегистрирован запрос на ТурЗинского Александра. В ответ была приготовлена справка под тем же номером и датой.
Понятно, что выяснив несоответствие, главный специалист Наталия Харченко сообщила об этом директору архива Евгению Рияко. Ответная рекомендация ее удивила: «Приготовьте ответ, что на имя ТурЧинского запрос не поступал, и отправьте этот ответ через месяц – то есть, 13 апреля.» Понимая также, что к этому вопросу все равно придется вернуться, Н.Харченко изучила сами архивные документы, которые при визуальном рассмотрении оставили стойкое впечатление подделки.
Одно из дел состоит из карточек регистрации смертей, отпечатанных в типографии, есть несколько карточек, заполненных врачами на тетрадных листках. И только карточка на Турзинского написана на плотной серо-желтой бумаге, какая используется сейчас в архиве для… черновиков. В этом же деле есть и другой документ о смерти, написанный такими же чернилами и на такой же бумаге. А документы эти – времен оккупации, и подобных чернил там не встречается. В карточке регистрации смерти Турзинского указано еще и место рождения, чего нет в других карточках, поскольку это просто не требуется. Там же есть и еще один документ на бумаге для черновиков, который даже не подшит, а просто вложен в дело; цифры в нумерации листа резко отличаются от других. И что еще любопытнее: написаны подделки почерком, похожим на почерк Александра Татулова, который и подал заявление в американский суд по поводу наследства.
Спустя время к Наталии Харченко обратился Евгений Рияко и забрал все документы. Мол, ему кто-то звонил из Киева, поэтому все будет лежать у него, потом вернет. Но не вернул, а в последний день отправки ответа сказал, что сам документы отправит. А тем временем главный специалист нашла еще один запрос – того же г-на Татулова, но уже на документы о некоем Снарском. И в деле Снарского Н.Харченко опять обнаружила документ, который не подшит, а вклеен, и нумерация этого листа отлична от других. Потом обнаружила еще один аналогичный запрос и поддельный по виду документ.
В результате она написала письмо на имя председателя Госкомархива, но и здесь реакция была просто-таки удивительной. Точнее, никакой реакции не последовало. Проверка по этим фактам не проводилась, другие архивные документы не рассматривались. И сколько еще подделок лежит в хранилищах Харьковского архива – никому пока не известно.
В то же время нельзя не признать, что суммы «интересов» при получении американского гражданства, статуса, наследства – немаленькие. И вполне логично допустить, что некая их часть оседает в карманах кого-то из сотрудников архива. Не из спортивного же интереса, и не из любви же к искусству этот «кто-то» «на потоке» подделывал документы! А кто именно из сотрудников в этом заинтересован, предположить нетрудно. Ибо при заинтересованности в наведении порядка в архиве эти факты немедленно стали бы причиной служебного расследования – если и не в Харьковском архиве, то в Госкомархива – точно.
И еще вопрос: насколько такая преступная практика распространена вообще в системе Госкомархива? И можно ли сегодня говорить о существовании «мафии архивариусов»? Если Киев покрывает Харьков, то почему бы не предположить, что бизнес на фальсификации архивных документов – удел стойкой преступной группировки, имеющей к тому же транснациональный характер: где та Америка, и где Украина…
Сергей Ермаков, Харьков, специально для «УК»