65 лет назад в попавшем под ярмо немецко-фашистских оккупантов Киеве была проведена перерегистрация всего населения города, ставшая прелюдией трагедии Бабьего Яра, а также насильно внедрен «новый порядок». Рассказ агента о «новом порядке» в оккупированном Киеве. ПРОПИСКА ПО-НЕМЕЦКИ
«Я прожила в Киеве со дня оккупации его немцами восемь месяцев, — информировал в мае 1942 года Наркомат внутренних дел УССР некий источник «Г.». Это было практически первое системное сообщение о жизни в оккупированном Киеве, полученное советскими властями из-за линии фронта. Его автор, судя по всему, — молодая, но приглядчивая девушка, дала живую картинку быта и нравов в порабощенной столице Украины. Она, в частности, сообщает, что в ноябре 1941 и в январе 1942 года была проведена перерегистрация всего населения города в возрасте от 14 до 50 лет. Причем оно в обязательном порядке пребывало на двойном учете — в райотделах украинской полиции и на бирже труда. Кроме людей оккупанты быстро взяли на учет и весь жилой фонд.
В городе, по свидетельству «Г.», прописаться на постоянное место жительства нельзя. А вот постоянных жителей прописывали по районам. Паспорт нужно было отнести к управдому, он относил его в полицию, а та, проверив, где кто работал, в каком учреждении, — прописывала. После того как на паспорте полиция ставила квадратную печать, управдом записывал данные в домовую книгу. Прописка стоит три рубля. Анкета для прописки напечатана в типографии, и заполняли ее на украинском языке. Требовалось сообщить фамилию, имя, отчество, национальность, на чьем содержании находишься, продаешь ли вещи, которые награбил, где работаешь, партийная принадлежность, с какого времени живешь в данном доме, где жил раньше, какая специальность.
Новые паспорта, по словам очевидицы, пока не выдают. У кого нет паспорта — комендант выдавал справки. В большинстве случаев это относится к мужчинам.
В газете, как информирует источник «Г.», появилось объявление, что в Киеве существует биржа труда и регистрация на ней обязательна для всех безработных. Возраст подлежащих регистрации в объявлении не был указан. После регистрации дают биржевую книжку. После ее получения ходят туда на отметку четыре раза в месяц. С биржи посылают на разные работы. Бухгалтера или инженера могут послать на работу дворником. На бирже труда зарегистрированы многие, и людей там всегда много. Помещается биржа возле Сенного базара, выше улицы Артема. (Здесь, по мнению специалистов, вкралась ошибка: биржа находилась на улице Смирнова-Ласточкина, 20, где теперь Художественная академия).
ПРОПУСКНАЯ СИСТЕМА
Пропуска на хождение по городу позже семи часов имеют местные жители-немцы, работники украинской полиции и были у «самостийников» до того, как их немцы разгромили.
«Тех людей, которые ходят по городу позже семи, просто расстреливают, — сообщает источник «Г.». — Не штрафуют, не забирают их в полицию, а прямо расстреливают. Считают, что это поджигатели домов».
Теперь о пропусках. Из города без пропуска выйти на левый берег нельзя. Пропуска выдает городская управа. Выйти из города можно даже по частным делам, но дальше Борисполя пропуска не выдаются. «Я сама ходила за получением пропуска, — рассказывает «Г.». — При этом нужно заполнить бланк, на котором следует указать фамилию, имя и отчество, замужем ли, работаешь или состоишь на бирже труда, где родилась, какого года рождения, какой национальности, партийная принадлежность, какого вероисповедания, по каким делам идешь. Тут же в справке нужно проставить номер паспорта, расписаться и подписаться должны два свидетеля, указав свои адреса».
А вот на правом берегу, по свидетельству очевидицы, немцы разрешали ходить без пропуска. «Г.» сообщает, что сама ходила до Белой Церкви, чтобы менять вещи на продукты. «… За Белую Церковь почти весь Киев ходит. Никто документы не проверяет, но если несут продукты, то их забирают. Обычно это делали немцы, которые ходят по дороге, специальных патрулей нет. Были и такие случаи, когда у селян с подвод забирали продукты, которые они везли на базар».
Украинская полиция, по свидетельству «Г.», помещается на улице Короленко, 15 (ныне улица Владимирская, где находится столичный милицейский главк. — Авт.). При входе в здание полиции стоят два полицейских. Там существует такой порядок: нужно брать пропуск к тому лицу, которое вызывает. При получении пропуска надо предъявить паспорт. «У меня не было паспорта и меня не пустили», — сожалеет агент.
Немецкая комендатура расположена по улице Левашовской, 8. В соседних с ней домах 10, 12, 14 живут офицеры и гестаповцы. Немецкие учреждения есть на улице Розы Люксембург (ныне улица Липская. — Авт.). В том доме, где жил Никита Сергеевич Хрущев, тоже помещается учреждение. «Я там была, видела, что висят немецкие карты города Киева, — сообщает «Г.». — Каким образом я туда попала? Моя знакомая Дубодел Ольга работает у офицера прислугой. Дубодел была комсомолкой, состояла на учете в комсомольской организации Кировского райпищепрома, выполняла все задания, а сейчас работает у немцев и предана им».
В сообщении говорится, что на Александровской улице №7/9 живут немцы и там их столовка. В помещениях, расположенных на территории стадиона «Динамо», находятся эсэсовцы. Не доходя до Оперного театра, с левой стороны — большой темный дом, и там также размещены немецкие солдаты и офицеры. Один их гараж помещается на Михайловской, 18. В нем примерно 8—10 грузовых машин.
КОНФЕТЫ ИЗ КРАХМАЛА
Рассказывает информатор о попытках немецких властей наладить жизнедеятельность города. Говорит она о том, что восстановлен второй хлебзавод на Дегтяревской улице: он выпекает хлеб для армии и населения, затем — пивной завод для немцев, но где он находится «Г.» не знает. «Восстановлена трикотажная фабрика, которая вырабатывает селянские платки и трикотиновые безрукавки. Работает кабельный завод — весь или отдельные цеха — не знаю. Когда восстанавливали мост в Киеве, то для моста на кабельном заводе делали стальные канаты».
Кстати, о мостах. Источник сообщает, что все они в Киеве были взорваны. Железнодорожный мост возле Киево-Печерской лавры восстановлен, и построены два деревянных моста: один — для автомашин, а другой — для пешеходов. Автомашины идут в обе стороны. Возле моста для пешеходов построена будочка, и там два дежурных — оба немцы. Когда проходишь по мосту, они спрашивают пропуск. Проверяют не тщательно, на даты не смотрят. «Возле бывшего цепного моста я видела рабочих, офицеров. Очевидно, его собираются ремонтировать. Много там мадьяр-солдат. Они, должно быть, будут помогать в восстановлении этого моста».
Источник «Г.» сообщает также о работе железной дороги: идут поезда Харьков — Киев, Киев — Полтава, Киев — Берлин. Ходят немецкие теплушки, классных вагонов в составах не замечено. Чтобы ездить по железной дороге, требовалось разрешение. Есть в сообщении и скудные сведения о работе почты, аэродромов.
Оказывается, работающим на предприятиях немцы платили такую же зарплату, как и при советской власти. Работникам давали на неделю один килограмм 200 грамм хлеба, а всем остальным — по 200 граммов хлеба в день и то нерегулярно. Хлеб получают по карточкам, которые выдает правление пищеторга. Раньше карточки давали всем, а сейчас для этого надо иметь, если ты не работаешь, книжку с биржи труда. Карточки выдаются на месяц. В каждой карточке 45 талонов: 30 — на хлеб и 15 запасных, на которые иногда дают полкило соли и коробочку спичек. Деньги, по словам «Г», ходят и советские, и немецкие. Сперва охотно принимали немецкие, а сейчас их не берут. На базаре идут только советские деньги.
В Киеве, по рассказу «Г.», много закусочных, открытых частниками. Цены в этих закусочных очень высокие: 25 грамм хлеба — 4 рубля, стакан чая с сахарином — 3 рубля, стакан кофе с сахарином — 4 рубля, французская булочка — 20 рублей, тарелка горохового супа — 6 рублей, 100 грамм колбасы — 60 рублей, 100 грамм водки — 50 рублей, 15 грамм масла — 7 рублей, тарелка рисового супа — 10 рублей, конфеты из крахмала кустарного производства — 5 рублей две штуки, пирожное — 10 рублей. В закусочную могут зайти все. Заходят туда и немцы, большей частью солдаты. На базарах все есть, но очень дорого.
Рассказывает «Г.» также о том, что носят киевляне. Большинство одето в том, что у них было. Те, которые приехали из Германии, ходят в гражданских костюмах и шляпах. В гимнастерках и сапогах не ходят. Женщины и мужчины носят вышитые сорочки. На Крещатике есть магазин художественной вышивки. Там можно заказать вышитую сорочку или блузку. Из материала магазина такая блузка стоит 600 рублей, а из своего материала — 300. В городе появились жовтоблакитники, которые носят широкие штаны, галстуки желто-голубого цвета. Много появилось петлюровцев, которые также ходят в широких шароварах и петлюровских шапках.
Культурная жизнь в Киеве, по сведениям «Г.», едва теплится. Работают Оперный театр и кинотеатр. Правда, в театре бывают только немцы и молодые девушки по 16—18 лет. Пожилые люди в театр не ходят. «Среди знакомых девушек, — сообщает источник, — у меня таких нет, но я слышала, что есть такие девушки, которые уже повыходили замуж за немцев». Издается также газета «Нове українське слово». Она продается в киосках и стоит рубль, ее редакция помещается на Бульварно-Кудрявской улице.
И ВЕШАЮТ, И СТРЕЛЯЮТ
В Киеве, по информации «Г.», есть лагеря для военнопленных. «Большой лагерь был на Керосинной улице, осенью 1941-го там было очень много военнопленных, сейчас мало. В Дарнице есть лагерь военнопленных. Там их сейчас тоже немного…»
Может возникнуть резонный вопрос, почему информатор органов НКВД ни словом не обмолвилась о трагедии Бабьего Яра? Да потому, что там массовое уничтожение евреев и военнопленных производилось фашистами в условиях строжайшей секретности.
Немцы, как утверждает «Г.», и вешают, и стреляют. На бульваре Шевченко, напротив Бессарабки, повесили трех молодых парней, работавших на кабельном заводе. Тут же была надпись: «за саботаж и подрыв производства военного вооружения».
Когда в Киеве были поджоги и взрывы, то появились приказы председателя городской управы, что за поджог домов расстреляют 400 человек. Немцы применяют также телесные наказания. «На восстановлении железнодорожного моста, — рассказывает «Г.», — никто не хотел работать, многие разбежались. Тогда немцы начали искать убежавших. Нашли семь человек, привели их к месту работы, раздели до белья и каждому дали 25 резок».
Из последних приказов по городу «Г.» помнит мартовский (1942 г.) о репрессиях по отношению к коммунистам. Немцы начали расстреливать коммунистов, становившихся на учет. В Киеве, по мнению источника, было два провокатора. «Одного уничтожили наши, а второй пока жив. Это Романченко, бывший секретарь Ленинского райкома партии. Из пособников немцев можно назвать Белецкого — баяниста, который сейчас живет на Левашовской улице. Его и двух его дочерей даже восхваляют в газетах. Они устраивают вечера и хорошо развлекают немецких офицеров». Называет «Г.» имена и других пособников.
Наблюдение «Г.»: «В Киеве раньше говорили только по-украински, а вот уже месяца два как слышишь и русскую речь».
Отмечает «Г.» и важные политические сдвиги в настроениях киевлян. Ей пришлось говорить со многими мужчинами. И все они, по мнению источника, ждут наступления весны. «Вот, например, я разговаривала с тов. Окипным Павлом Григорьевичем, который при советской власти работал инженером, сейчас он скрывается. Окипный — член партии, живет на Михайловской, дом №12, кв. 24. У него много товарищей… Он и его товарищи считают, что им надо только пережить зиму, а потом они пойдут в леса и будут в партизанском отряде».
Надо сказать, что сообщение засекреченного источника «Г.» о ситуации в оккупированном Киеве вызвало большой интерес у тогдашнего наркома внутренних дел УССР Василия Сергиенко. И он, о чем свидетельствует один из документов в сборнике «Київ у дні нацистської навали», поручил своему заместителю Тимофею Строкачу записать «все, что она («Г.») видела, слышала на протяжении пути следования, изложив более стройной схемой». Было ли исполнено это указание, история умалчивает, однако жаль, что имя отважной девушки, собравшей ценные сведения и пробравшейся через всю оккупированную Украину и линию фронта, так и осталось неизвестным.
Стас Тымкив, Киевские ведомости