Преступники всех мастей орудовали на Земле обетованной на протяжении всей истории. Но самым опасным местом с древнейших времен считался портовый Яффо. В египетских свитках 3800-летней давности описан такой эпизод. Странник пешком добрался до Яффо. В городе он встретил молодую красотку. Та проявила несказанное гостеприимство: пригласила путника домой, накормила, напоила. И… Утром путешественник проснулся за городской стеной в чем мать родила: юная дева напоила его колдовским зельем, усыпила, ограбила и выбросила за ворота, которые на ночь запирались на огромный засов…
– В том же свитке присутствует и такая запись: “Проклят Яффо и прокляты его девы”, – цитирует “ходячая энциклопедия” Цви Бухман. – В наши времена “проклятым” считается район старого тель-авивского автовокзала: там, в центре компактного проживания гастарбайтеров, пасутся наркоманы, проститутки, промышляют уголовники всех мастей. Типичная история: “жрица любви” зазывает иностранного рабочего в темный двор. Там его поджидает компания наркоманов. Несчастному дают по голове, отнимают деньги, паспорт и бросают. Пожаловаться в полицию он чаще всего не решается, потому что рискует быть депортированным: рабочие визы у многих не продлены. Но несмотря на это, в 90 процентах случаев правонарушителей отлавливают: на “тахане мерказит” полным-полно переодетых в штатское сыщиков.
Цви Бухман знает в Яффо каждую улочку, каждый двор. Часами напролет он самозабвенно рассказывает кажущиеся невероятными истории, основанные, впрочем, на конкретных фактах. Увлеченность не мешает Бухману (инстинкт ветерана полиции!) незаметно поглядывать по сторонам, боковым зрением фиксируя любое подозрительное движение.
Раздвоение личности
В переделку с условным названием “Полицейские и воры” Бухман попал шесть лет назад, завоевав среди коллег-эрудитов второе место в викторине “Историческое наследие полиции”. И сейчас у здания старого яффского полицейского участка, расположенного в двух шагах от легендарной башни с часами, Бухман с ностальгией вспоминает викторину, ставшую в его судьбе поворотным пунктом.
Полицейский с более чем 20-летний стажем, старший сержант, начальник участка в Гиват-Шмуэле, сегодня Бухман, координирует деятельность гражданской дружины – объединения волонтеров, оказывающих стражам порядка бескорыстную помощь.
Впрочем, еще до того, как судьба забросила его в полицию, Бухман был дипломированным экскурсоводом. В свободное от дежурств и патрулирования время он продолжает заниматься этим и сейчас.
Взаимоисключающие, на первый взгляд, профессии дали Бухману преимущество, о котором не мечтают ни полицейские, ни гиды: человек, страстно влюбленный в Эрец-Исраэль, Бухман – большой знаток истории израильской преступности, с одной стороны, и конкретных мест, где были совершены самые дерзкие убийства и ограбления, с другой.
6 лет назад – как победитель ведомственной викторины – Цвика получил от начальника отдела истории Центрального штаба полиции бесценный презент – книгу, в которой описаны все совершенные на территории страны преступления с момента образования государства до 90-х годов.
– Углубившись в чтение, я ахнул: там упоминаются практически все маршруты, по которым я вожу туристов – израильтян и иностранцев, – говорит Бухман.
Вместе с ветераном яффской полиции Меиром Шапиро, бывшим начальником оперативного отдела Тель-авивского округа, Бухман разработал план экскурсий по местам “уголовной славы”. На сбор материалов потребовался целый год. Бухман с Шапиро скрупулезно собирали факты, ездили на встречи с непосредственными участниками тех или иных событий.
– Дела давно минувших дней – некоторых свидетелей уже нет в живых, – говорит Бухман. – Приходилось беседовать с детьми, внуками, родственниками…
Оговорюсь сразу: будни полицейских низшего звена не имеют ничего общего с карьеризмом, царящим в высших эшелонах ведомства. Если генералы “бесстрашно” сражаются за продвижение по иерархической лестнице, то рядовой состав – просто служит. До первой половины 90-х годов, пока над страной не навис дамоклов меч “исламикадзе”, полиция занималась по большей части своим делом, то есть – боролась с преступностью.
– Помните Рони Лейбовича – грабителя-мотоциклиста, обчистившего в первой половине 90-х несколько банков? – спрашивает Цвика Бухман. – Впоследствии он стал чуть не национальным героем, был освобожден досрочно и даже… читает лекции. Однажды в ходе публичного выступления Лейбович рассказал, как его поймали. Я был в шоке: но ведь это – ложь! В тот день, когда он был задержан, я дежурил в участке и слышал о происходящем по рации. К тому же близко знаком с коллегой, которому удалось Лейбовича задержать. Зовут его Шломи Браунштейн, в полиции к тому моменту он прослужил всего две недели и даже наручников при себе не имел. Просто ему улыбнулась удача – он поймал особо опасного грабителя.
Бухман попросил Шломи во всех подробностях изложить хронологию того дня. И теперь на экскурсиях пересказывает ее со слов полицейского, а не преступника-интеллектуала. Точно так же трактует он и другие истории, занявшие видное место в мифологии израильской уголовщины.
По следам Азулая и Касаблана
Здание полицейского участка на площади с часами пустует уже два года.
– Знаете ли вы, что здесь велись съемки кинофильма “Полицейский Азулай”? – спрашивает Бухман. – Прототипом главного героя был реальный полицейский – Авраам Азулай. А помните ли вы мюзикл “Касаблан”, главную роль в котором исполнил Йорам Гаон? Сценарий написан Игалем Мосинзоном. Рассказывается в фильме о Йосефе Нахмиасе – репатрианте из Касабланки (Марокко). Отсюда – и кличка. Если верить киношной версии, уголовник Касаблан – сама доброта. Совершенно иной личностью был его прототип – репатриант из Марокко Хаим Даган.
Бухман надевает кожаную кепку (точно в такой же снимался Йорам Гаон).
– Киношный Касаблан отслужил в армии и с Войны за независимость вернулся героем, – говорит Бухман. – Но… никто не обращает на него никакого внимания: на заре государства героем мог стать каждый. Поселившись в Яффо, Касаблан сколачивает банду, которая причиняет стражам порядка мелкие неприятности. Однако реальный Касаблан был в 50-е годы одним из самых опасных преступников – сутенером.
– Почему киношного Азулая уволили из полиции?
– Однажды ему поручили сопровождать арестованного в суд. Здание суда находилось в 50-е годы на улице Иегуды Галеви, 6, в Тель-Авиве. Никаких “воронков” в те годы не было. Полицейский приковывал арестованного к себе наручниками, садился с ним в автобус и доставлял в суд. Всю дорогу задержанный плакался Азулаю, какой он бедный и несчастный, и тот настолько проникся к нему сочувствием, что, добравшись до зала заседаний, потребовал от судьи немедленно освободить арестованного.
– А как сложилась судьба настоящего Азулая?
– Из полиции его никто не увольнял – он ушел на пенсию и даже был награжден наручными часами, – говорит Бухман. – Но дома промаялся недолго: устроился в мэрию социальным работником и до конца своих дней оказывал помощь яффским беднякам. На мой взгляд, личность Азулая в фильме изрядно принижена, в то время как преступника Касаблана израильский кинематограф опоэтизировал и возвел в национальные герои.
Со слов коллег-полицейских Бухману известно то, о чем никогда не писали в газетах и не рассказывали по телевидению. В 50-е годы весь город знал, что настоящий Касаблан (Хаим Даган) по вечерам пьянствует, а напившись – дебоширит.
– Он был человеком высокого роста, сильным, никто не мог с ним совладать, за исключением полицейского, с сыном которого я хорошо знаком, – рассказывает Бухман. – Только он и его напарник Элимелех справлялись с разбушевавшимся Касабланом. Делалось это просто: прежде, чем отправиться на место очередного дебоша, полицейские брали с собой одеяло и веревку. Увидев своих “палачей”, Касаблан мчался к ближайшему дереву и крепко его обнимал. Тогда на него набрасывали одеяло, привязывали к дереву и оставляли стоять до утра, пока не протрезвеет. В наши дни за попрание гражданских прав полицейских наверняка бы разжаловали, но в 50-е годы были хороши все методы борьбы с нарушением общественного порядка. Видите вывеску? (Бухман указывает в сторону здания старой синагоги. – Е.К.) В этом строении помещался бордель Касаблана. Впоследствии, много лет спустя Хаим Даган встал на путь истинный, вернулся в лоно религии, сделал “тшуву” и в качестве “мицвы” основал синагогу.
В первые годы существования государства отношения между преступными группировками складывались не так-то просто, как может показаться при просмотре израильской киноклассики. Так называемая большая яффская территория была поделена на “сферы влияния”. Например, площадь с часами контролировали выходцы из Триполи, а нынешнюю улочку Рослан – репатрианты из Марокко.
– Но ведь и в наши дни гораздо более значительные территории, чем этот пятачок, переделены на сферы влияния! – замечаю я.
– К сожалению, вы правы, – подтверждает Бухман. – В наши дни большинство девушек для “институтов здоровья” привозят из Украины, Молдавии и прочей заграницы. В Израиле процветает секс-индустрия, приносящая в год миллионы долларов. Как вербуют будущих проституток? Очень просто: обращаются к беднякам, сулят золотые горы, замечательную работу за кордоном, дают немного денег родителям. А здесь сутенеры делают с “волонтерками” всё, что хотят: отнимают паспорта, держат в заточении, насилуют, бьют. В 50-е годы процесс вербовки был точно таким же, но – с одной поправкой: в Тель-Авив девушек привозили из городов развития. Давали отцу несколько сот лир, обещая: “Мы позаботимся об образовании и заработке твоей дочери, обеспечим ей работу в большом городе”. Оторвав от семьи, наивных репатрианток “опускали”, заставляя обслуживать клиентов. И чем более жестоким был сутенер, тем несчастнее были его “рабыни”.
Полицейские и воры
Мы отправляемся в путь по так называемой “большой территории”.
– Здесь зарождалась тель-авивская преступность, – объясняет Цви Бухман. – Во время Войны за независимость часть арабских жителей города была обращена в бегство. Брошенные ими дома заселили новые репатрианты, прибывшие из Польши, Венгрии и других стран Восточной Европы, а позже – и из Северной Африки. Теснота была страшная: в одной квартире иногда ютились три-четыре семьи. Нищенство, как известно, порождает преступность. На “большой территории” можно было купить всё что угодно: краденый радиоприемник, магнитофон, одежду… Здесь же можно было достать гашиш и “снять” проститутку.
У башни с часами в те годы действовал городской рынок. Однажды среди торговцев завязалась драка. Ее участники перевернули прилавки, разбросали овощи и фрукты. Избитые истекали кровью. На подавление беспорядков были брошены полицейские.
Стоило доставить арестованных в участок, как у начальника раздался звонок. На проводе – мэр города.
“Я слышал, на рынке была драка”.
“Верно, – отвечал начальник участка. – Мои подчиненные повели себя геройски: все зачинщики арестованы и завтра будут доставлены в суд”.
“Не подумайте, что я вмешиваюсь в работу полиции, которая делает поистине святое дело, – продолжал городской голова, – но есть ли среди задержанных Мустафа Ахмед?”
Начальник заглянул в список: “Есть”.
“Не сочтите, что я оказываю на полицию давление – вы делаете святое дело, но Мустафа Ахмед – “заламати” (по-арабски – “человек, покровителем которого я являюсь”).
Пришлось приказать сержанту освободить Мустафу Ахмеда.
Через пару минут – еще один звонок. На сей раз – заммэра. С аналогичной просьбой. Сержант освобождает его одного драчуна. Чуть позже – третий звонок: администратор “скорой помощи” – и тоже хлопочет за своего “заламати”.
– После того, как в полицию позвонил главный пожарный, главный раввин, шейх мусульманской общины и другие знатные горожане, в камере остался один-единственный подозреваемый – 17-летний “городской сумасшедший”, которому всегда от всех доставалось, – рассказывает Бухман. – Вызывает его сержант и объявляет: “Я обвиняю тебя в том, что сегодня утром ты стал зачинщиком драки, причинил увечья 17-ти ее участникам, перевернул прилавки, зарезал несколько коров и выпотрошил кур”.
“Да как я мог такое сделать, господин сержант, посмотрите, какой я чахлый и слабосильный!” – взмолился “городской сумасшедший”.
“Но ты – под моей протекцией, и ты свободен!” – рявкнул сержант и выпустил последнего хулигана.
– Не те ли курьезы почти 60-летней давности стали истоками нынешней коррупции? – замечаю я.
– Я – полицейский, излагаю факты и одни только факты, – говорит Бухман и добавляет: – Пусть ваши читатели извлекают выводы самостоятельно: каждый – в меру своей испорченности.
Стена скромности
Так называемые Иерусалимские ворота ведут в один из дворов.
– До 1870 года эти ворота были единственными в Старом Яффо, – объясняет Бухман. – От них практически ничего не осталось. По пятницам в этом грязном смердящем месте собираются компании 12-14-летних репатриантов. Спиртное несовершеннолетним не продают. Подростки, почти дети, разными способами добывают алкогольные напитки и распивают их под открытым небом. Душа болит, когда вижу этих беспризорников. Как полицейский, Бухман знает, как быстро можно скатиться на дно. Во дворе под аркой мой спутник задирает голову.
– Известно ли вам, что это за стена?
Над нами нависает странное сооружение, состоящее из труб.
– Это – так называемая стена скромности: взобравшись на нее, девушки могли преспокойно загорать – и никто их не видел, – объясняет Бухман. – Впрочем, в древние времена имела хождение такая история: в незамужних девушек Яффо вселился “диббук”. Горожане в ужасе: как изгнать злого духа? Пришлось делегации обеспокоенных старейшин съездить в Акко к великому кадию (мусульманскому религиозному судье). Тот спросил: “В какое время демон терзает девушек?” – “По ночам”. – “Верно: ночью темно и тихо – идеальные условия для нечистой силы”. – “Что же делать?” – “Шуметь! Демоны испугаются и уйдут”. И каждый вечер с наступлением сумерек домохозяйки начинали стучать ложками и кастрюлями. Многие горожане поднимались на крыши, играли и пели. Недели через две “диббук” был изгнан, но… ночь и день поменялись местами: в рабочее время горожане отсыпались. Из-за этого пострадали их заработки. Пришлось делегации съездить к шейху в Иерусалим: он наверняка умнее кадия из Акко. Шейх подумал – и посоветовал встраивать в крыши глиняные трубы. “Демонов приносит ветер с моря, – объяснил он. – И если он будет входить в трубу с одной стороны, а выходить с другой – создаваемый при этом свист изгонит злых духов”. Как бы там ни было, но пронизанные трубами стены дошли до наших дней…
За нравственность британцев
Экскурсии Цви Бухман водит только в выходные (в будни он дежурит в полиции). Записываться приходится заранее: желающих окунуться в историю отечественной уголовщины полно. На русский язык увлекательные рассказы Цви переводит Марина Якубовская – поэтесса, композитор, певица и… доброволец гражданской дружины!
– Во второй половине 90-х я работала в одном из отделов тель-авивского мирового суда, набралась знаний и околоюридического опыта, – сообщает Марина. – Что же касается истории преступности, то, на мой взгляд, она крайне увлекательна.
Проходя мимо одного из ресторанчиков, Бухман сообщает: в 50-е годы здесь промышляла проститутка Мэри Дизель.
– Отчего ее прозвали “дизелем”? Да оттого, что менее чем с пяти клиентами на горку она не поднималась, – объясняет полицейский гид. – Сегодня мало кому известно, но во времена Оттоманской империи и Британского мандата почти вся территория, прилегающая к банкетному залу “Ариана”, была одним большим борделем. Британцы пеклись о нравственности своих солдат и запрещали им пользоваться услугами девиц, в связи с чем вокруг притонов постоянно дежурили полицейские. Нахум Гутман, известный израильский писатель и художник, служил в британской “Бригаде” вместе со Львом Школьником, впоследствии – Леви Эшколем, премьер-министром Израиля. Обоим нередко приходилось патрулировать и это место. В книге Гутмана “Тайна пардеса” – немало рисунков, сделанных в Яффо с натуры. Патрулировал этот квартал, включая армянскую церковь, и полицейский Азулай, а в фильме о нем снимались настоящие полицейские, служившие в яффском участке.
Супружеская измена в отеле “Савой”
6 марта 1975 года арабские террористы проникли с моря в Тель-Авив и устроили резню в отеле “Савой”, что на пляже Геула. 9 человек погибли, 22 были ранены.
Среди пострадавших оказалась и известная в городе красотка, которая была доставлена в больницу. В отеле ее застали в номере с “первым донжуаном города Йегуд”. Пришлось полицейским перевоплотиться в социальных работников: они скрыли от мужа Кохавы (так звали даму), с кем ее застукали на месте теракта. Чтобы оказать рогоносцу моральную поддержку, его пригласили на службу в полицию (в момент теракта муж Кохавы был безработным).
– В 2005 году, после 30 лет образцовой службы, его проводили на пенсию, – говорит Цвика Бухман.
– Стало ли мужу известно о неверности супруги?
– Да, и через полгода после теракта он подал на развод…
Без утечек информации
В 1960 году сотрудникам “Мосада” удалось захватить в Аргентине нацистского преступника Адольфа Эйхмана. Он был доставлен в Израиль и отдан под суд.
– Допрашивали Эйхмана в тюрьме на севере страны, а затем ему предъявили обвинение, – рассказывает Цвика Бухман. – Показательный судебный процесс проходил в “Бейт-а-Ам” в Иерусалиме. Воспоминания о Катастрофе были слишком свежи в памяти европейских евреев. Чтобы не допустить самосуда, Эйхмана было решено содержать под стражей в Яффо. В те годы (в отличие от нашего времени – эпохи утечек информации) полицейские умели хранить тайну. В одной из стен здания яффского участка проделали отверстие и вставили дверь. Внутри построили стену, за которой располагалось два помещения: первое – для Эйхмана, второе – для охранников. Из Иерусалима нациста доставляли в Яффо и запирали в камере-одиночке. Лишь в 80-е годы служившим здесь полицейским стало известно, кого содержали в тайной камере 20 лет назад. Один из них признался: “Если бы мы знали, кого охраняем, – прикончили бы на месте, не дожидаясь приговора суда”…
Прошлое и настоящее… Их хитросплетения формируют будущее. Чтобы понять характер современной израильской уголовщины, стоит хотя бы ненадолго погрузиться в историю – и многое встанет на свои места.
Е.Кравчик, Новости недели, ISRALAND