17 мая собрались ветераны «Каскада-4»- группы специального назначения КГБ СССР, действовавшей в Афганистане с марта 1982 по апрель 1983 года. И дело здесь не только в корпоративной солидарности бывших сослуживцев, но в исторической подоплеке события – 25 лет назад в Афганистане получил боевое крещение небезызвестный ныне «Вымпел». То есть “каскадерами” четвертого набора были уже не сотрудники различных подразделений органов госбезопасности, а штатные бойцы этой группы, созданной для проведения специальных операций за рубежом в особый период.
В составе “Каскада-4” в Афганистан прибыло 128 офицеров во главе с полковником Евгением Савинцевым. Поскольку к тому времени страна была условно поделена советскими военными с учетом административно-территориальных, социальных, родо-племенных и прочих особенностей на 8 зон ответственности, всех “каскадеров” распределили по соответствующему числу групп. Командирами подразделений, естественно, назначали тех, кто уже ранее работал в Афганистане. Перед командировкой руководители “Каскада-4” получили наказ от вышестоящего начальства – свести к минимуму непосредственное участие своих сотрудников в чекистско-войсковых операциях, делать упор на оперативно-агентурную работу.
Заместитель командира “Каскада-4” по разведке подполковник Валерий Розин, хотя и находился больше времени на одной из вилл штаба группы в Кабуле для организации и координации работы во всех зонах ответственности, все же достаточно помотался по этой несчастной стране всеми доступными видами транспорта. По его мнению, в имеющихся публикациях о “Каскаде-4” до сих пор мало говорится о том, какие усилия прилагали его подчиненные, чтобы уменьшить кровопролитие в стране пребывания. “Наши ребята старались корректировать действия армейцев. Например, когда готовился бомбо-штурмовой удар (БШУ), но – по нашей информации – в этом районе не было ни складов оружия, ни банд (иногда лишь в кишлак мог зайти переночевать какой-то пришлый душман), мы говорили: “Там не стоит бомбить, только наживем себе врагов, и это село навсегда будет врагом СССР…”. И в 80-90% случаев к нашему мнению прислушивались, потому что у нас были разные источники из числа афганцев, которых мы всегда и, как правило, многократно перепроверяли”.
Вот как вспоминал своих подопечных командир одной из зональных групп, работавших в провинциях Газни, Пактия и Пактика майор Владимир Иванов: “Мы работали с представителями разных социальных слоев и национальностей. Среди них были пуштуны, таджики, хазарейцы. Последние, в частности, проживали в глухом высокогорном районе Хазараджат, который располагается в провинции Газни и занимает часть кабульской провинции. В этом самом Хазараджате в июне-июле 1982 года, точнее в районе горы Искаполь, силами 40-й армии во взаимодействии с афганскими войсками при участии органов ХАД (Службы государственной информации) и Царандоя (народной милиции) проводилась войсковая операция. Мы в ней участвовали своей информацией, которая впоследствии подтвердилась на 85%. В тех районах находились бандформирования трех радикальных исламских организаций: Исламской партии Афганистана, Движения исламской революции Афганистана, Исламского общества Афганистана. Однако хазарейские племена там возглавлял Саид Джагран – человек, который некогда учился в военной академии в СССР – достаточно умный мужик, который стремился сохранять нейтралитет по отношению к советским войскам. Через источника-хазарейца мы с Саидом Джаграном вели переписку, в которой он указывал места расположения своих людей, куда не должны были наноситься БШУ, а мы гарантировали его безопасность. Наш контакт с ним использовался успешно – операция закончилась эффективно, банды были уничтожены с относительно малыми потерями со стороны наших войск. Вот выдержка из отчета по той операции: “Всего было ликвидировано 34 пещеры, складов с боеприпасами – 6, других складов – 11, захвачено ДШК – 26, минометов – 27:”.
“Командир Савинцев, которого мы все уважали и ценили, – продолжает Владимир Константинович, – на ежемесячных сборах командиров групп в Кабуле, куда мы съезжались для отчетов и получения инструктажа, говорил: “Только перепроверенная информация должна идти для нанесения БШУ и проведения войсковых операций, для нанесения ударов “Градами” и другими РСЗО”. Да, мы совершали ошибки, но за все время действия нашей группы в составе четвертого “Каскада” в нашей зоне ответственности таких “проколов”, как мощные огневые удары по мирным жителям, не было”.
В то же время, судя по рассказу того же Владимира Иванова, нельзя сказать, что жизнь советских товарищей в тех местах протекала безмятежно, а население, большую часть которого составляли пуштуны, благодушествовало. Сотрудники “Вымпела” проживали в палатках 191-го отдельного мотострелкового полка, дислоцировавшегося в 17 км от Газни. Работать с местными жителями выезжали на бронетехнике. Прошло 2,5 года после ввода войск, и парни буквально на собственной шкуре ощущали нарастание банддвижения. У моджахедов усилилось вооружение, появились пластиковые итальянские мины, которые миноискателями обнаружить было невозможно. Тем более что традиционные афганские дороги в тех местах не песок, а сплошная пыль, особенно где колеи были раздолбаны тяжелой гусеничной техникой. Плывет БТР или танк в таком облаке пыли – видать только башню.
Группа “каскадеров” майора Владимира Иванова (четвертый слева) на территории 191-го омсп. Провинция Газни, июнь 1982 года (фото из архива Владимира Иванова).
“На нашей развилке, где мы жили, и на дороге в Пактику почти каждый день происходили подрывы, – говорит Владимир Иванов, – но невозможно было выявить, кто минирует, потому что дорога шириной 15-20 метров, а на самой развилке и вовсе 150-200 м – попробуй, угадай, где поставят мину. Одно время поступила команда – внутри БТР не сидеть, только снаружи на броне – вот так едешь, и неоднократно впереди или сзади тебя “пэтээмка” пробивает днище танка или БТР насквозь и над башней вздымается вверх столб дыма, словно джин из бутылки – зрелище, не дай Бог никому! Мы сотни раз ездили той дорогой и каждый раз думали: “Батюшки, пронесло!”. Пытались было одно время засады ставить на холмах вдоль этой дороги, но все бесполезно – выходя с территории нашей части мы миновали 9-й афганский артполк, а у душманов там наверняка имелись свои наблюдатели. Так и ходили впереди техники саперы с щупами: прошли 50 метров – колонна двинулась, еще 50 м – проехали еще чуть дальше:”.
Пытаясь расширить границы обрисованной им картины, Владимир Константинович переворачивает страницы старенького, видавшего виды блокнота: “Вот у меня записано – “Ноябрь 1982 г., из 51 административно-территориальной единицы зоны под контролем правительства – 25″. Наша группа стояла на границе провинции Пактика, которая всего на 5% контролировалась афганским правительством, и с риском для жизни на БТР выезжала туда, где находилось ядро народной власти – в поселок Шарам. Там в глинобитных сооружениях сидели сотрудники партийных, исполнительных органов власти, ХАД, Царандоя, которые себя и охраняли – работали с пуштунскими племенами только для того, чтобы их самих не трогали, не захватывали. Также была подконтрольна бандам и провинция Гардез: Другим бичом всех военнослужащих Советской Армии, пребывавших там, была желтуха. Как-то в 1982 г. полк не мог выставить людей для участия в операции, так как в нем одновременно болело желтухой до 700 человек!”.
Капитан Юрий Мельник в начале той командировки был заместителем командира группы по разведке в южной зоне ответственности – провинциях Кандагар, Гильменд и Заболь. Не проходило недели, чтобы на территорию городка, когда-то специально построенного для представителей ООН в северной части города Кандагара, а в 80-х годах облюбованного советскими гражданами, не упала мина. Душманы обстреливали мушаверов-шурави – советских советников – преимущественно в вечерние и ночные часы вполне безнаказанно: позволяла “зеленка”, раскинувшаяся вдоль трассы Герат-Кандагар-Газни и подступавшая почти вплотную к окраинам провинциального центра. Кроме того, сказывалась и близость границы с Пакистаном – горный рельеф постепенно переходил в пустыню и позволял “каскадерам” с афганской территории в бинокль наблюдать за лагерем подготовки моджахедов, который находился всего-то в двух часах езды за кордоном.
Как-то бандиты обнаглели до такой степени, что решили наконец громче заявить о себе: около ста боевиков поодиночке просочились в Кандагар, а 7 июня попытались захватить район правительственных зданий, включая дворец губернатора провинции. И, наверное, эта попытка им бы вполне удалась, не приди на помощь оборонявшимся афганцам сотрудники “Вымпела” на четырех бэтээрах вместе с приданными группе шестьюдесятью военнослужащими 70-й отдельной мотострелковой бригады. (Бронетехника 2-го армейского корпуса афганской армии, находившегося всего в трех километрах от города, как раз в это время была задействована в другой операции.) На узких улочках 2 БТР были подбиты, но антиправительственное вооруженное выступление было сорвано, а моджахеды уничтожены. Жаль, конечно, что и с нашей стороны один боец – рязанский уроженец сержант Юрий Тарасов был убит, несколько советских военнослужащих, включая трех офицеров “Каскада”, получили легкие ранения. Вскоре после этого случая командир группы майор Анатолий Рябинин был отозван в Союз – готовить к дальнейшим командировкам других необстрелянных сотрудников, – а Юрию Мельнику приказали исполнять обязанности руководителя, что он и делал вплоть до конца командировки.
На вопрос о зримых достижениях и успехах кандагарской группы, Юрий Васильевич ответил: “Когда мы прибыли в регион, у меня было такое впечатление, что наши предшественники из третьего “Каскада” в основном специализировались на БШУ. Мы же выполняли несколько более широкий спектр задач: сократили свое непосредственное участие в боевых мероприятиях, поскольку они не приносили существенного эффекта, стали больше работать с племенами, установили более тесные контакты с населением. В результате нами была получена информация о намерениях противника уничтожить наших советников, работавших в органах безопасности Афганистана. В какой-то период нам даже пришлось каждодневно сопровождать этих людей от ооновского городка до “майдана” – так мы называли место в 12 км от Кандагара, где находился аэропорт, база 70-й отдельной мотострелковой бригады, госпиталь. На этой “дороге смерти” у нас в течение последующего года подбили 2 бронетранспортера. Там где-то раз в месяц кого-то из военных советников или переводчиков обстреливали-убивали из гранатометов”.
“Часто ли вы сталкивались со случаями измены?” – спросил я его. “Регулярно, – отвечает Юрий Васильевич. – Но я не хотел бы конкретно говорить о каких-то случаях – это связано с конкретными именами, конкретными ситуациями: Мы много ошибок делали до тех пор, пока не осознали, что душманы – не только те, которые в нас будут стрелять, – они всегда находились рядом с нами. Ведь с тем же ХАД и Царандоем мы должны были как-то взаимодействовать, но информация, как правило, “уходила” от них. Если мы, например, сообщали им, когда едем и в каком направлении, то в том месте обязательно была мина, и в нас стреляли. К счастью, в группе не было безвозвратных потерь. Но как-то настал такой переломный момент, когда я начал говорить афганским коллегам не совсем то, что на самом деле собирался предпринять. Им это не всегда нравилось, но они нас за это высоко ценили – в знак уважения перед отъездом группы лично приехали попрощаться со всеми офицерами”.
Словом, были у “каскадовцев” как свои взлеты, так и падения. Трагичным, например, был финал созданной и выпестованной еще в 1980 году усилиями офицера-спецназовца Сергея Шестова афганской лжебанды из 43 человек, действовавшей под видом идейных моджахедов в провинции Нангархар и за “линией Дюранда” – в приграничных районах Пакистана. Большинство этих людей КГБ использовал “втемную” – то есть “борцы за веру” не догадывались, что их руководители между делом занимаются сбором разведывательной информации в интересах СССР. “Самый первый успех этой группы состоялся при проведении всем известной операции в районе Тура-Бура. Мы тогда получали от них необходимую информацию, да и потом они принесли нам много пользы”, – давал оценку своим “подопечным” Сергей Семенович. “Я прошел “Каскад-1, “Каскад-2”, на третьем “Каскаде” не был, поэтому, естественно, когда уезжал, передал группу своему преемнику, – продолжал Сергей Шестов. – Когда же прибыл в Афганистан в составе четвертого “Каскада” и принял опять-таки на себя это “хозяйство”, то буквально через 1,5-2 месяца после моего приезда всю эту группу целиком уничтожили душманы: У меня нет никаких прямых доказательств, подтвержденных документально, когда и как эта группа была предана, но основная утечка информации, на мой взгляд, произошла с нашей стороны. По моему мнению, это не было прямым умышленным предательством, а произошло по причине тщеславия двух людей, которые хотели таким образом прославиться, заработать геройский жезл: Это был позор для джелалабадской зоны!” – тяжело выдохнул ветеран “Вымпела”.
История с легендированием, деятельностью и трагическим концом упомянутой лжебанды заслуживает отдельного повествования хотя бы потому, что с 1982 года до самого вывода Ограниченного контингента советских войск эта группа была одной из самых лучших. Ведь чего стоила одна лишь операция по штурму укрепрайона и освобождению более сотни заложников из племени вазири в ущелье Тура-Бура, ознакомившись с результатами которой тогдашний председатель КГБ СССР Юрий Андропов не сдержался и прямо на полях рукописного шестовского отчета начертал резолюцию о награждении “вымпеловца” орденом Красного Знамени! Кому интересно, ветераны госбезопасности расскажут, как нечасто в чекистской системе тех лет даже весьма достойных людей представляли к наградам.
В середине 90-х годов Валерий Розин, будучи в турпоездке по странам Скандинавии, зашел как-то с супругой в небольшое кафе, посмотрел на лица хозяев заведения, уловил знакомые нотки речи и обратился к ним на дари: “Здравствуйте, земляки!”. Те поначалу опешили и уставились было на странного посетителя во все глаза, но тот пояснил, что был в Афганистане мушавером-шурави – советским советником. После этого между бывшим полковником спецназа и хозяевами кафе, которые действительно оказались афганцами, бежавшими от режима талибов, вспыхнула оживленная беседа, причем на русском языке. Чету Розиных очень тепло приняли, накормили-напоили вкусными яствами восточной кухни, наотрез отказались брать деньги с нежданных русских гостей. Уже прощаясь, афганцы сказали: “Возвращайтесь назад, в Афганистан, будем дружить!..”.
Вадим Удманцев, ВПК