Анатолию Фоменко, жителю Большой Александровки, пришлось вместе с семьей бежать из родного поселка после того, как российские военные пытали его несколько дней и угрожали убить семью.
Издание «Ґрати» рассказывают историю побега семьи из оккупированной Большой Александровки на Херсонщине, где российские войска занимаются мародерством и организовали террор местных жителей
Ему 23 года, спортивного телосложения, одевается тоже по-спортивному: черные штаны «Адидас», черная футболка «Пума», кроссовки, бейсболка. На шее и одной руке — татуировки, не связанные ни с «Азовом», ни с АТО — такие обычно ищут россияне.
В Большой Александровке у Фоменко — свой дом, в котором он жил с трехлетним сыном. Работал наемным рабочим. В последнее время — на стройке. 19 февраля с заработков в Польше вернулась его мама — Нина. Она надеялась отдохнуть пару месяцев, поправить здоровье. Но 24 февраля Россия начала полномасштабное вторжение. А 10 марта колонна российских танков и БТРов вошла в Большую Александровку. Через полтора месяца Анатолию, его матери и сыну пришлось бежать из оккупированного поселка.
«Просто надеялись на то, что действительно ничего такого не будет, — говорит Анатолий. — Они сами говорили, что мы ненадолго, мы будем дальше двигаться, мирное население не будет страдать. А потом либо им скучно стало, либо шо».
В начале, как и во многих других городах и селах на Херсонщине, жители Большой Александровки еще пытались демонстрировать, что они за Украину. Вышли на проукраинский митинг. Видео с той акции есть в фейсбуке поселкового совета. На нем — около сотни человек с украинским флагом и желто-синими ленточками скандируют «Большая Александровка — это Украина!». Закадровый голос объясняет: «Это мирная акция протеста в подтверждение того, что Большая Александровка вместе с Херсоном — это Украина, никакая не ХНР «Херсонская народная республика» — оккупационные власти неоднократно угрожали провести сепаратистский референдум. Мы одна страна, мы независимая страна».
Но протестные настроения стали сразу давить: российские солдаты открыли стрельбу из автоматов, из танка обстреляли Дом Культуры, а участников акции стали вычислять и задерживать.
Власти села пробовали и вести переговоры с военными, чтобы те не трогали местных жителей, и якобы получили от них обещание.
Но на Кривой Рог, как россияне планировали, им продвинуться не удалось. Поэтому они начали укрепляться в Большой Александровке и близлежащих селах: рыть окопы, минировать берег речки Ингулец, взрывать мосты. Перед этим били артиллерией: попали в рынок, ранили несколько человек, загорелась птицеферма, начал гореть лес. Спасатели попытались тушить, но россияне им не давали. Чтобы спасти себя и технику, сотрудникам ГСЧС пришлось выехать на подконтрольные Украине территории.
В поселке установили блокпосты. Заняли под базы две школы — в нарушение правил ведения войны.
Тем временем в Большой Александровке и других селах громады стали заканчиваться продукты и лекарства — их перестали завозить. Пришлось начать выпекать хлеб своими силами.
Власти громады ждали гуманитарный конвой из Днепропетровской области, но россияне его не пропустили. 21 марта голова поселкового совета Наталья Корниенко сообщила об этом в своем видеообращении к односельчанам на странице в фейсбуке. Записала его на фоне украинского флага и завершила словами: «Ждем хороших новостей. Все будет Украина». Но вскоре сама покинула поселок — уехала в Кривой Рог.
Вслед за ней начали эвакуироваться другие жители поселка. За проезд через свои блокпосты россияне стали требовать сигареты и алкоголь.
Российские военные ввели комендантский час и проверку документов. У людей отбирали телефоны, могли забрать деньги. Начали грабить магазины и дома: забирали все, что могли унести — бытовую технику, ковры и даже женские духи. У фермеров конфисковывали сельхозтехнику.
Сельская дорога на Херсонщине, 10 мая 2022 года. Фото: Татьяна Козак, Ґрати
Оксана
Местная жительница Оксана, которая держала вместе с мужем в Большой Александровке магазин запчастей, рассказала, как россияне украли у них тракторное оборудование на полтора миллиона гривен.
«Дней пять мы побыли в такой оккупации — вообще люди не выходили, мы боялись. Потом мы с мужем ткнулись посмотреть на наш магазин — на нас направили автоматы, сказали: стой куда идешь. Мы посмотрели, что двери закрыты в магазине. Развернулись и пошли домой», — рассказывает она, как все было.
Магазин находился в отремонтированном помещении старой конторы. Напротив в здании был продуктовый, на верхнем этаже — секонд-хенд и парикмахерская.
На следующий день Оксана с супругом снова попытались зайти в свой магазин. Военные в этот раз подпустили их к окнам, и они смогли заглянуть внутрь — запчасти были на месте. Потом россияне им сообщили, что забрали ноутбук, чтобы проверить «не бандеровцы ли они». У хозяина магазина на втором этаже нашли на компьютере инструкции, как делать коктейли Молотова и останавливать танки. Его задержали и выводили из здания с мешком на голове. Что с ним было дальше — неизвестно.
«А у нас что — запчасти, накладные. Мы с организациями работали — все было серьезно», — объясняет Оксана.
Так они четыре дня ходили с мужем проверять свой магазин. На пятый день позвонили соседи и сообщили, что россияне выехали.
«Мы ж такие радые! Забегаем — а у нас пустые полки», — рассказывает Оксана.
Она ненадолго замолкает, пытаясь справиться с эмоциями, а потом продолжает.
«Забрали товары с большими ценниками. Были поршневые группы, стартера, на которых ценники по четыре тысячи, по пять, по восемь. Все позабирали. Пооставляли ценники, на которых 30-40-50 гривен, — перечисляет она потери. — Мы не знали что делать».
Обговорив ситуацию, Оксана с мужем решили, что военные могут вернуться, поэтому решили забрать все оставшиеся в магазине товары домой. Пять мешков вывезли за один день. Через три дня военные, действительно, вернулись и продолжили грабить оставшееся: одежду и обувь из секонда наверху.
Супруги еще некоторое время думали и взвешивали, восстанавливать ли бизнес в Большой Александровке, и как. Но понимали, что нужно вывозить детей.
«А потом, мы увидели расстрелянные трактора, все, полностью. Наши люди не засевали — они все поубегали. Мы поняли — для кого нам бизнес восстанавливать, если людей нет», — говорит Оксана.
В тот момент они решили эвакуироваться в село к родным на подконтрольной украинским силам территории. На блокпосту пришлось заплатить 500 гривен, чтобы проехать короткой дорогой.
Когда семья выехала, узнали от соседей, что их дом в Большой Александровке уже ограбили военные. Вынесли даже кровати.
Пытки
Анатолий Фоменко с мамой и сыном покидали Большую Александровку тоже в конце апреля, но совсем другим путем и при других обстоятельствах.
Мать Анатолия Фоменко — Нина (справа) с невесткой и ее детьми (слева) в Камянке, 10 мая 2022 года. Фото: Татьяна Козак, Ґрати
Если в первые недели после оккупации в поселке стояли только молодые срочники, то позже зашло подкрепление, лучше экипированное, в черной форме, с балаклавами.
По свидетельствам местных жителей, они конфликтовали между собой. О таких случаях сообщала и украинская разведка. Обычным стали задержания и избиения гражданских. В районе устроили террор: искали, в первую очередь, АТОшников или терробороновцев, требовали от водителей, которые ездили через блокпосты, сдавать украинские позиции. Начались изнасилования женщин. При этом военные периодически закрывали выезд из поселка, когда поняли, что гражданских людей, которыми они, очевидно прикрываются, становится все меньше. В Большой Александровке, действительно, оставались уже, в основном, пенсионеры.
Россияне ходили по домам с проверками. В дом к Анатолию пришли чеченцы, их встретила Нина, его мать. Те спросили, кто еще есть в доме. Она ответила, что сын, и они сказали его позвать.
Анатолий вышел, и одному военному сразу не понравились его татуировки. Он спросил, зачем он их сделал. Анатолий ответил без обиняков: потому что захотелось. Ответ чеченцу тоже не понравился.
Анатолий утверждает, что военные подкинули ему два патрона, чтобы использовать это как повод для задержания, но потом решили все же оставить его дома.
«Увидели, что ребенок. Зашел ихний старший, сказал, не будем забирать. А чеченец как выходил, сказал: «Даю десять дней, чтоб ты свел татуировки. У нас свои законы»», — рассказывает мужчина.
Позже он узнал, что россияне забрали соседа по улице, заподозрив, что он был в теробороне. До сих пор не знает, что с ним было дальше.
Потом Анатолия остановил патруль на улице. Попросили телефон для проверки, взяли документы на машину.
«Трое было. Один телефон смотрел, один паспорт проверял, а другой стоял с автоматом рядом. — рассказывает он, как проходила проверка, — Отошли, переговорили, подошли, попросили снять верхнюю одежду, раздеться до штанов. И начали избивать».
Когда закончили, сели в машину и уехали, бросив мужчине документы.
Через некоторое время те же военные еще раз приехали к Анатолию домой. В этот раз они все-таки задержали его. Матери пообещали, что все будет в порядке — они только поговорят.
Анатолия повезли в первую школу — там была их база. В машине ему надели на голову черный пакет. Когда завели в помещение, сначала начали избивать.
«Кто-то на селе им рассказал, что есть знакомые с нашего села, они воюют, а я с ними общаюсь», — считает Анатолий.
Россияне стали склонять его к сотрудничеству: хотели, чтобы мужчина звонил своим друзьям-военнослужащим и узнавал у них местоположение украинских войск. Он отказывался — его продолжили пытать.
Анатолий поднимает штанину и показывает следы побоев на ноге.
«Россияне по лицу не бьют, — объясняет он. — Ударили раз — разбили верхнюю губу, но второй сказал, по лицу не бей. Били по ногам, по телу — ногами били, руками».
«Унижали, ставили на колени, — продолжает дальше Анатолий, — Оружие в руки давали? То есть, если не буду помогать, сказали — застрелят и скажут, что я к ним сам с оружием пришел… Некоторые даже говорили, что если не будет с меня никакой пользы, пристрелят и все… Угрожали, что сожгут хату с людьми внутри», — вспоминает Анатолий.
Все это они снимали на камеру.
Лиц тех, кто пытал, Анатолий не видел — все они были в балаклавах. Но решил, что среди них были чеченцы и буряты — либо пьяные, либо «под чем-то».
«Просто игрались, снимали на видео», — так Анатолий ощущал себя в их руках. Он признается, что было страшно.
В школе он побывал два раза. Первый раз его пытали час, второй — четыре часа. После этого он пришел домой и сказал матери: «Ма, либо мы тикаем, либо просто меня убьют, меня не будет».
После угроз россиян, стало понятно, что Нина с внуком тоже не могут оставаться в поселке. Тогда они решились на побег.
Побег
Анатолий Фоменко, житель Большой Александровки, в Кривом Роге, 10 мая 2022 года. Фото: Татьяна Козак, Ґрати
Через блокпосты им ехать было нельзя, поэтому единственный выход — плыть через Ингулец.
Из дома вышли в пять вечера. Посты объехали через соседнее село, по посадкам. Добрались до реки. Лодка стояла на другом берегу. Анатолий разделся, прыгнул в воду и переплыл на другую сторону. Лодка оказалась без весел. Он ее отвязал, а потом толкал до берега, где ждали его мама и сын. Когда они сели, потянул лодку обратно.
Переплыв реку, шли полями до соседнего села. Там переночевали у сватов. Встали рано утром — и снова бежать. Сына большую часть дороги приходилось нести на плечах. Мама помогала, как могла, потому что тело у Анатолия болело после избиений. Так пешком прошли 25 километров, пока их не подобрали украинские военные и подвезли до ближайшего села. Там уже их забрал брат Анатолия и отвез к себе в село.
«Когда пришли к нашим, к блокпосту, такой немного моральный взрыв был. Слезы», — признается мужчина, добавляя, что каждую секунду боялись, что их поймают россияне.
Когда оказались в безопасности, позвонили соседям и узнали, что буквально через два часа после их побега к ним домой вновь нагрянули россияне. Выбили дверь, окна, стреляли.
«Были такие злые, что два дня искали, куда я девался, — рассказывает Анатолий, довольный, что перехитрил оккупантов. — Они по соседям ходили, угрожали, спрашивали, потому что думали, может, я где-то прячусь по деревне. Никто не знал, куда я делся. Я никому не говорил, даже телефон выключил».
Теперь, когда все позади, Анатолий пытается найти работу и жилье в Кривом Роге. Это сложно — в городе уже много переселенцев, и цены на квартиры выросли. Документы, оставшиеся дома, приходится восстанавливать. Мама с внуком пока остались в селе у брата, но там все еще небезопасно — линия фронта близко, регулярно слышны звуки артиллерии.
Анатолий признается, что мало кому рассказывает свою историю, потому что люди его не понимают, не могут себе представить, каково это пережить.
Каким было бы справедливое наказание для российских военных, которые его пытали? Анатолий считает, что с ними нужно поступить точно так же, как и они с ним. Хотя понимает, что это жестоко.
«Я считаю, что они по-другому не поймут. Их надо так само наказывать, чтобы до них хоть немного дошло, чем они вообще занимаются», — уверен он.
«До конца не можешь понять, чего так, чего к нам пришли, и еще им не нравится, — Анатолий пытается себе объяснить. — То есть они если кого-то пришли вызволять… Я сколько прожил в Украине, ездил и в Польшу, кругом ездил — все нормально относятся. Нигде никто никого не унижал. Не говорил, что кому-то не нравится, как кто-то говорит или еще что-то. До кого они пришли? Кого освобождеть? Мне ихняя помощь не нужна была — меня все устраивало!»
Большая Александровка до сил пор находится под оккупацией российской армии.
Автор: Татьяна Козак; Ґрати