Как семья из Херсонской области во время оккупации прятала у себя дома украинских военных: “Тебя зовут Лёня, фамилия – Билый. Запомнил?”

“Наши зашли в село, на нашу улицу, а россияне танками окружили их и заблокировали выход. Они тут все и погибли. Мальчишки… Вот мы только трех спасли”, – говорит 62-летняя София Била. Она живет в Правдино с мужем Олегом. Он в тот день в конце лета 2022 года и был первым, кто заметил 24-летнего Евгения. Военный был ранен и просил пить.

“Он был весь в крови, мы его забрали к себе домой, положили в кухне”, – вспоминает София. На следующий день оказалось, что в пустом доме напротив их с мужем участка прячутся еще двое раненых украинцев – Артем и Сергей. Олег пошел кормить соседских собак и вдруг услышал из окна заброшенного дома негромкий крик: “Эй, мужик, забери и нас”. Раненые видели, что их побратима сельчане увели к себе. Олег признается, что испугался, но пообещал вернуться за военными. Они с женой решили дождаться темноты. “Среди наших же было много, кто служил россиянам. Суки…” – объясняет София. Поздно вечером Олег забрал Артема и Сергея и спрятал их в погребе в огороде.

София с Олегом сразу забрали у военных оружие, мобильные телефоны, военную форму и документы. Автоматы и документы закопали. Берцы и каски сложили в пакет и бросили в колодец на участке, где никто не жил, а военную форму сожгли.

Через несколько дней, сидя вечером на диване и читая с телефона новости в социальных сетях, София увидела знакомое лицо. Она позвала дочь Светлану, приехавшую к родителям и посвященную в детали операции по спасению военных, и показала фотографию: “Это Женя. Мам, точно – Женя!” – подтвердила дочь. В новости писали о пропавших без вести солдатах ВСУ и публиковали их фотографии.

“Дочка сразу же решила написать маме и [жене Евгения] Карине. Написала: “Он живой”, – вспоминает София. Но родственники пропавшего без вести военного не сразу поверили, что он жив. “Да он погиб. Вы хотите от нас деньги”, – написали в ответ.

“Меня это так возмутило! На улице война, а они дурь какую-то несут. Ну да ладно. Через время я успокоилась и давай дальше читать новости. Смотрю очередную фотографию, а там Тёма!” – рассказывает София.

Родные Артема тоже сразу не поверили в его счастливое спасение. Но София не отступала и решила не обижаться на недоверчивость, а доказать родственникам, что их дети и мужья действительно прячутся в ее погребе. Спустилась в подвал, где все трое выздоравливающих раненых жили уже несколько дней, сказала: “Тёма, тебя уже “засветили”, что ты пропал. И Женьку тоже”, – и объяснила свой план. Евгений и Артем сфотографировались с хозяйкой дома, и она отправила родственникам сообщения.

Военные прожили в погребе пять недель. Жизнь не была простой: вместо душа мылись водой из ведра, в качестве туалета использовали другое ведро. София с Олегом каждый день забирали ведра с нечистотами. Они приносили в погреб еду и воду, стараясь делать это незаметно: над селом часто летали дроны. Сами военные из подвала не выходили.

“Когда я получала пенсию, то покупала еду, медикаменты, сигареты, какую-то одежду мальчикам. Трусы и носки – это чаще всего покупали”, – рассказывает София.

“Мы тогда ни о чем не думали. Ни о себе, ни о детях, ни о внуках. Мне просто стало так жалко ребят. Женя – такой маленький, рука висит, вся в крови…” – просто объясняет свою решимость сельчанка. И начинает плакать.

“Я и так была напугана выстрелами, плюс парни мои в погребе”. Обыски

Слухи о том, что в Правдино могут прятаться украинские военные, все же ходили по селу – и быстро дошли до российских военных. Дом и участок Софии несколько раз проверяли. “Один раз это были буряты, во второй раз приходили кадыровцы”, – рассказывает София. Первые, по ее словам, “приходили подвыпившими” и искали не столько “диверсантов”, сколько еду и алкоголь. Второй визит заставил хозяйку серьезно нервничать.

Это произошло в середине сентября, вспоминает София. Накануне, 16 сентября 2022 года, украинские войска предприняли очередную попытку штурма села, и им даже удалось взять временно под контроль половину Правдино. Дом Софии как раз стал крайней точкой контроля. Вскоре после того как ВСУ пришлось отступить, к пожилой паре ворвались почти два десятка человек. Оккупанты не церемонились: сразу прострелили дверь и выбили окно. София вышла из дома и сказала, что можно было постучать или позвать хозяина, не обязательно было стрелять. Следы от пуль остались во входной двери – она показывает их, когда мы заходим к ней в дом.

“Вот эти бородатые, они спрашивали: есть ли кто дома? Осмотрели полностью дом. А я и так была напугана выстрелами, плюс же парни мои в погребе! И тут эти кадыровцы идут в огород, как раз там, где погреб. Я так испугалась и думаю: что же делать? Ну я сделала вид, что мне плохо, и упала как будто бы в обморок. Ко мне подбегает чеченец и говорит: “Мать, все в порядке?”. Дали мне воды, постояли, покрутились и ушли”, – улыбаясь, вспоминает София.

Легенда о пожилом родственнике и тайник в диване: как Олег и София везли военных через блокпосты

Не понимая, как долго еще продлится оккупация и как скоро военных удастся переправить к своим, Олег и София решили перевезти Евгения, Артема и Сергея в районный центр – село Белозёрку. Оно находилось не на линии фронта, поэтому в Белозёрке не велись такие интенсивные бои, а к тому же было меньше россиян и меньше патрулей, чем в Правдино.

Семья Билых не раз за время оккупации ездила из одного села в другое: как раз в Белозёрке они покупали медикаменты и вещи для укрываемых солдат. Поэтому Олег и София знали, что на дороге их ждут шесть российских блокпостов, которые украинским военным просто так не пройти. Решили сделать две “ходки”. В первую повезли Сергея и Артема.

Сергей, которому тогда было 57 лет, сидя в погребе не брился и отпустил длинную бороду, что делало его похожим на пожилого человека. “Он не мылся несколько дней. Выглядел как старый, вонючий дед. Мы сказали, что это дальний родственник мужа пришел к нам и пришлось его приютить. Посадили его в машину. А в прицеп поставили старый диван, в котором спрятался Артем. Сверху на диван положили несколько ковров, мешки с вещами и поставили шесть домашних уток в ящиках”, – раскрывает детали спецоперации София.

Сначала вместо Артема в диване должен быть ехать Евгений. Но в замкнутом пространстве ему сразу стало нестерпимо плохо: “Он кричит: “Батя, доставай, я тут не могу дышать!” – вспоминает София. – Ну мы его завели обратно в погреб. Я говорю Тёме: “Ты выдержишь?” А он отвечает: “Я все выдержу, только чтобы живым быть!”.

София рассказывает, что они внимательно слушали, что говорят сельчане, и выбрали момент, когда уже несколько дней на блокпостах не очень придирчиво проверяли документы. В назначенный день им тоже повезло: российские военные попросили только открыть багажник авто и посмотрели документы Олега. На одном из КПП попытались ножом проткнуть диван, но домашние утки от резких движений стали разлетаться, началась суета – и Софию с мужем отпустили.

Когда они прошли последний, шестой, блокпост, София заплакала. Прибыв на новое место жительства, супруги сняли диван с прицепа и достали Артема. “А он весь бледный, еле дышит. Рассказывал, что как только подъезжали к блокпосту, у него сердце сразу начинало колотиться. Боялся попасться. Если бы его нашли – мы бы все были не жильцы”, – уверена София.

Оставив Артема и Сергея в пустом доме в Белозёрке, который для семьи подыскали знакомые, они с Олегом сразу поехали назад – за Евгением. К вечеру были у себя дома в Правдино. София подошла к погребу, встала возле вентиляционной трубы и негромко сказала: “Женя, мы вернулись”. Она объясняет такую конспирацию тем, что боялась дронов-разведчиков: вдруг заметят, что она возвращается – и сразу зачем-то бежит к погребу. Сам Евгений позже вспоминал, как ему было страшно: он думал, что его бросили и никто за ним уже не вернется.

Евгения повезли в Белозёрку на следующий день. София придумала легенду: Евгений – их с Олегом сын. У них правда есть сын, но он жил в другом месте, тоже на оккупированной территории. У семьи было два дома, один из них сгорел во время боевых действий, и из документов сына в нем осталась только метрика с вписанными фамилией, именем и отчеством.

Евгения на блокпостах представляли сыном Лёней, рассказывали про сгоревший дом и уничтоженные огнем документы и показывали метрику. Поскольку в выписках из метрических книг фотографий нет, Евгений на роль сына подходил – главное было случайно не выдать себя от волнения и страха.

“Я Женьке говорю: тебя зовут Лёня, фамилия Билый, у тебя трое детей. Жену с детьми отправил в Польшу, а ты тут остался. Запомнил?” – рассказывает София.

Она вспоминает, что Евгений очень боялся ехать через блокпосты. Как только замечал кого-то из российских военных, сразу становился бледным, руки начинали трястись. София говорит, что дала ему семь таблеток успокоительного, он они не помогали. “Я прямо перед блокпостом поворачиваюсь к нему, он же сзади сидел, глажу по коленке и говорю: “Лёнчик, все хорошо будет, не переживай”. Уже не называю его Женей, а Лёней, чтобы не сбить с толку. Как прошли последний пост, как только сказали “едьте”, я начала плакать. Смотрю – и у Женьки тоже слезы”.

“Я соврала, что это сыновья от разных отцов”

В Белозёрке семья нашла дом, где они поселились все вместе: София, ее муж Олег и трое спасенных украинских военных – Артем, Сергей и Евгений. Чтобы не привлекать лишнего внимания, супруги Билые сказали, что Евгений и Артем их сыновья. Но подозрения и вопросы все же возникали. Софию спрашивали, почему сыновья совсем не похожи на нее и между собой.

“Я тогда соврала, что они все от разных отцов и вообще, что у меня было пять мужей, – смеется женщина. – Говорю им: знаете, девчата похожи на маму, а парни на папу”. Она признается, что часто так импровизировала, отвечая на неудобные вопросы соседей. “А что мне еще оставалось делать? Я же не знаю, что люди могут сделать, кому рассказать. Все люди разные”, – рассуждает София.

Находились и те, кто предлагал помощь, не задавая лишних вопросов: “Была у нас по соседству врач, она ничего не расспрашивала про ребят, только говорила: не нужны ли вам медикаменты?”.

Чтобы укрепить легенду, София договорилась с продавщицей местного магазина Анной рассказывать о том, что Артем якобы приходится ей женихом. В случае каких-то проверок или рейдов россиян Анна должна была подтвердить личность Артема. “Мы так выкручивались, мы такие вещи придумывали… Ну а что делать?” – говорит София.

Старшего из солдат, 57-летнего Сергея, поселили дома у дочери Софии и Олега Светланы. Дочка с зятем говорили соседям, что это незрячий пожилой родственник. Сергей выходил гулять с тростью и маленькой собачкой.

Так военные и приютившая их семья Билых прожили в Белозёрке с шестого октября до 11 ноября, когда населенный пункт освободили украинские войска. А уже 12 ноября за Евгением, Артемом и Сергеем приехали их побратимы и командование из 28-й бригады ЗСУ. “Военные нас обняли, сказали: “Спасибо за ребят”, – снова плача, рассказывает София.

В тот же день военные вместе с Софией и Олегом поехали в Правдино. Там Олег выкопал спрятанные в огороде документы и автоматы и отдал это все украинским военным. Посмотреть на место, где прятались раненые, пришли многие соседи, вспоминает София. Они не подозревали, что семья кого-то укрывает: “Одна соседка мне говорит: “Господи, жить больше месяца по соседству, и слова не сказала, что это наши солдаты!”.

София сетует, что приходилось не доверять соседям, но добавляет: в селе было немало предателей, сотрудничавших с оккупантами. Она рассказывает об односельчанке, чей сын выдал российским военным группу охранников частного фермерского хозяйства, оккупационные войска их расстреляли. София говорит, что в тот вечер, когда они с мужем спасли Евгения, та же женщина приходила и к ним – спрашивала, не видели ли они раненых солдат.

София поддерживает связь со всеми спасенными ею военными, а также их семьями. Каждый из троих подписан в ее телефоне как “сын”: “Тёма сын”, “Женька сын” и “Серега сын”. Военные регулярно ей звонят и даже отправляют подарки на день рождения. Евгений демобилизовался из ВСУ. София говорит, что он начал пить. Артем и Сергей воюют.

Весной этого года отчим Артема погиб в Донецкой области – как сообщили родным военные, это произошло после применения россиянами химического оружия. Муж Софии Олег (ему сейчас 61 год) теперь тоже служит, в Харьковской области. Она сама все так же живет в Правдино, куда в ближайшее время ждет в гости маму, сестру и бабушку Артема, которые должны приехать к ней из Киева.