Женщины в бою

…«Тигрицы» славились своей непомерной жестокостью. За несколько недель до того, как я к ним попал, женщины вошли в одну из соседних деревень и изрубили всех деревенских жителей мачете. Тигрицы были известными террористками-смертницами. (Одна из них в 1991 году убила индийского премьер-министра Раджива Ганди). Они были подтянутыми, сильными и у них не было чувства юмора.

Я помню, как впервые увидел женщину-солдата в бою. Это было в городе Арасадитиву на острове Шри-Ланка. Я переправился через широкую лагуну на каноэ и попал на территорию, контролируемую Тиграми освобождения Тамил-Илама – повстанческой группой, которая сражалась с правительством Шри-Ланки.

Когда я добрался до дальнего берега лагуны, то нашел дорогу к военному лагерю, который находился в полном распоряжении женщин. «Тигрицы» славились своей непомерной жестокостью. За несколько недель до того, как я к ним попал, женщины вошли в одну из соседних деревень и изрубили всех деревенских жителей мачете.

Тигрицы были известными террористками-смертницами. (Одна из них в 1991 году убила индийского премьер-министра Раджива Ганди). Они были подтянутыми, сильными и у них не было чувства юмора. «Сложно сказать, сколько человек я убила», – сказала мне двадцатидвухлетняя Тигрица по имени Сита. Больше всего из этой поездки мне запомнились крошечные ампулы с цианидом, которые Сита и другие Тигрицы носили на шее, словно драгоценное украшение. Попасть в руки шриланкийского правительства для них, как правило, означало пытки, и Тигрицы не хотели рисковать.

Встретить этих женщин было странно. Они не могли не нравиться, их невозможно было не уважать, вопреки – а, может быть, даже благодаря – их жестокости. В этом-то и было дело: они были такими же крутыми, как мужчины. «Тигры», которыми в то время руководил культовый лидер по имени Велупилай Прабхакаран, стали призывать женщин в армию не потому, что Прабхакаран был феминистом, а потому, что за пятнадцать лет в сражениях погибло огромное количество мужчин. Женщины были в переизбытке, и они хотели сражаться. Моя история вышла под заголовком «Женщины в смертельной схватке за равенство».

Я думал о Тигрицах вчера, когда прочитал о решении секретаря обороны Леона Панетты об отмене запрета на службу женщин в боевых подразделениях. Этого указа уже давно ждали. Дюжину лет тому назад для американских женщин было бы замечательно стрелять в людей и терять на войне глаза и ноги.

Но все это давно позади. За двенадцать лет, которые прошли с тех пор, как начались войны в Ираке и Афганистане, вооруженные силы США стабильно подталкивали женщин к функциям, которые никто не смог бы назвать «небоевыми», не лишив эту фразу смысла. Сегодня среди женщин есть пилоты вертолетов Апач – гигантских, ужасающих машин убийства, вооруженных ракетами и пушкой.

Женщины управляют вертолетами медэвакуации, часто приземляясь прямо на поле битвы, чтобы забрать раненых солдат из-под вражеского огня. Члены групп, которые Армия называет «группами по налаживанию контактов с женщинами», отправляются в удаленные афганские деревни – практически все из которых находятся под влиянием Талибана, – чтобы наладить диалог с афганскими женщинами из-за непреодолимых культурных барьеров, которые не позволяют выполнять эту работу американским мужчинам. Неужели подобные работы можно назвать«небоевыми»? Как указала сегодня газета «Таймс», в Ираке и Афганистане погибло более ста тридцати женщин, и свыше восьмисот было ранено, и это неудивительно. Да, женщины – такие же крутые, как и мужчины.

Помимо аспектов равенства, реальный фактор, который нивелировал любые различия между «боевыми» и «небоевыми» функциями – это меняющаяся природа войн. Прежде, в традиционном конфликте – например, во Второй мировой войне – большие армии солдат в военной форме давали отпор другим большим армиям солдат в форме.

В такой войне управлять грузовиком в конвое с провиантом или делать сводку о ежедневных событиях для репортеров было относительно безопасно. Пока вы находились в тылу, ваши шансы быть убитым были малы. Но в Ираке и Афганистане не существует линии фронта. Или, как скажут войска на месте событий, линия фронта – там, где ты находишься.

Кто в большей опасности? Мужчина-морпех в пешем патруле в провинции Гильменд или женщина-морпех за рулем цистерны с топливом на шоссе, ведущем в Кандагар? С технической точки зрения, первое – это боевая функция, а второе – нет. Но различие между ними – в обеих наших последних войнах и в любой войне, в которую нам доведется вступить в предсказуемом будущем – условно и бессмысленно.

Я помню, как впервые увидел американских женщин в бою. Это было в марте 2003-го, через несколько дней после американского вторжения в Ирак. Я был за рулем арендованного автомобиля и следовал за группой морпехов, которые обеспечивали остальную часть войск бензином и боеприпасами. Морпехи попали в засаду, устроенную группой иракских солдат, которые прятались у обочины. Морпехи быстро с ними расправились, кого-то убив, кого-то взяв в плен.

Когда все кончилось, в канаве лежали тела нескольких иракских солдат, и группа женщин-морпехов убирала свои винтовки М-16. Я не знаю – и думаю, они не знали тоже – их ли пули убили иракцев. (Там были и мужчины-морпехи). Я задал неизбежный вопрос, который сейчас мне кажется стыдным: Каково это быть женщиной в бою? И женщины просто пожали плечами, будто хотели сказать «ничего особенного». Спустя какое-то время они завели свой грузовик и продолжили путь в Багдад.

Наверное, это прогресс.

***

 Автор: Филкинз Декстер, newyorker.com – перевод Надежды Пустовойтовой специально для Альманаха  «Искусство Войны»