Остановится ли падение цены на нефть?

Цены на нефть продолжают падать, впереди отчетливо вырисовываются контуры 40-долларового барреля, на что в российском правительстве не рассчитывал никто.

 Цены на нефть продолжают падать, впереди отчетливо вырисовываются контуры 40-долларового барреля, на что в российском правительстве не рассчитывал никто.

При этом большинство нефтедобывающих стран тихо выражают надежду, что падение цен – явление временное.

Но не все эксперты с этим согласны. Ведущий программы "Пятый этаж" Михаил Смотряев беседовал с одним из несогласных – старшим научным сотрудником ИМЭМО РАН Михаилом Субботиным.

 Смотряев: В прошлый раз мы с вами обсуждали, что некий пророк в странах Залива заявил, что справедливая цена составляет 3600 долларов за кубический миллилитр и такая цена будет установлена. Мы над пророками посмеялись и не ошиблись. Сегодня нашлись очередные виноватые. Министр энергетики ОАЭ обвинил компании, добывающие сланцевую нефть, в перегреве рынка. При этом он сказал, что отказываться от нее не стоит. Американцев можно понять – когда вам продают нефть за 150, а вы можете получать ее по 100, этим стоит заняться?

Субботин: В декабре прошлого года была конференция в Абу-Даби, где представитель ОАЭ сказал, что во всем виновата безответственная добыча некоторыми странами, не входящими в ОПЕК, и тут же министр энергетики Саудовской Аравии сказал, что уровень добычи страна сохранит, если не появится новый клиент, а тогда они ее нарастят. Сейчас каждый борется за свое место на рынке. В условиях, когда покупатель, а не продавец, прав. Сейчас вопрос стоит – как низко упадут цены и как долго это продолжится. Снижение цен носит инерционный характер, цены могут ненадолго опуститься очень низко, но долго это не может продолжаться, а средние цены за год определяются разными уровнями в разные месяцы.

Смотряев: И средние цены за год определяются по итогам года.

Субботин: Мы обсуждаем печальную для нашей страны динамику, но это не означает, что экономическая катастрофа случится сразу.

"Трудно гадать"

Смотряев: Можно обсуждать, является ли это экономической катастрофой. Но в категориях российской экономики, которая за годы нефтяного благоденствия, по разным подсчетам, получила около триллиона долларов, этими деньгами можно было распорядиться более разумно. Если посмотреть на прогнозы в средствах массовой информации, они разнятся, особенно по поводу того, как долго это будет продолжаться. Можно предположить здесь политическую конъюнктуру, но в этом много непонятного. Насколько оправдано ожидание возвращения нефти к 80 долларам к середине года?

Субботин: Трудно гадать. Многие факторы могут неожиданно оказать влияние. Можно вспомнить аварию на Фукусиме в 2011 году, когда цунами остановило широкое использование атомной энергии в промышленности. Представим, что Япония вернется к этой программе. На рынке появится 30 млрд кубов газа, то есть все снабжение южной Европы. Предсказать цунами, которые сказываются на рынке, я не готов. А вопрос, что будет со сланцевой нефтью и со спросом, очень сложный. Здесь работает много факторов. Помните, мы говорили, что цена нефти не может опуститься ниже 89-100 долларов, потому что страны-экспортеры под эти цифры строили свой бюджет. Но никто не спросил импортеров, при какой цене они готовы обеспечивать свой экономический рост, когда нефтяные цены поднимались. Надо смотреть, что происходит и с предложением, и со спросом.

"Беременность, которая не рассосется"

Смотряев:Что касается среднесрочной и долгосрочной перспективы, то вопрос сланцевой нефти представляет особый интерес. Производство сланцевой нефти очень легко консервировать и выводить из консервации. Даже если сейчас ее добыча будет стоять на месте, а в это вложено уже много денег, это не означает, что, когда цены пойдут вверх и перевалят через какой-то разумный уровень, эти краны не откроют заново.

Субботин: Здесь особенно и консервировать нечего, они работают на быстром отжиме месторождений, поэтому они просто не будут бурить новые скважины, что и случилось в конце прошлого года. Они берут меньше разрешений, а когда цены начнут расти, будут быстро наращивать добычу. То есть происходит не консервирование, а они быстро уходят с рынка, и могут так же быстро вернуться.

Смотряев: То есть сланцевая нефть – долгосрочный фактор ценовой политики?

Субботин: Это беременность, которая не рассосется.

Судьба ОПЕК

Смотряев: В нефтедобывающих регионах, особенно в Заливе, это поняли, поэтому речь о снижении добычи не идет. В этом смысле характерно признание уже упомянутого министра энергетики ОАЭ о том, что ОПЕК больше не в состоянии защищать ценовые рамки. И опять встает вопрос, насколько состоятельна эта организация и чего от нее ожидать дальше. Можно ли ожидать, что теперь рынок продавцов будет еще меньше консолидирован, отсюда еще более низкие цены на нефть?

Субботин: Сейчас ОПЕК борется за долю на рынке, ищет новых покупателей, пытается внедриться на новые рынки за счет ценовой конкуренции, которая появляется довольно редко. Она обычно нивелируется монополистическими действиями и политическими событиями. А сейчас страны сбивают друг у друга цены. Внутри ОПЕК сильна раздробленность, но, когда цены падают, эта организация много раз показывала, что и политика квотирования не соблюдается, и так далее. Она хороша, когда надо сглаживать колебания в период устойчивого состояния рынка. Так было всегда. Никуда эта организация не денется, переживет эти времена, но во время кризиса каждый участник получает больше свободы и выживает, как может. Сокращаются издержки, используются новые технологии, снижающие затраты.

Смотряев: В среднесрочной и долгосрочной перспективе какова эластичность нефтяного рынка со стороны покупателей? Мы уже вышли на плато потребления?

Субботин: Трудно сказать. Сейчас говорят, что это играет в пользу Европы, что там экономический рост за счет низких цен. С другой стороны, возникает эффект дефляции, которая останавливает экономический рост. Экономика – вещь достаточно сложная. Как столкнутся разные факторы, какая будет результирующая – за этим интересно наблюдать, но трудно прогнозировать. Все знают задним числом, как все происходило. // BBC