Гибридные войны: расцвет частных армий

Два века назад постоянные армии сменили частные в роли главного инструмента войны. Сегодня частные военные компании снова в деле. Эти вооруженные наемники оказываются для сверхдержавы одновременно и спасением, и проклятьем: несмотря на важную помощь военной компании, они убивают мирных граждан, провоцируют отступления от существующей стратегии и наносят вред имиджу их работодателей.

Эти вооруженные наемники оказываются для сверхдержавы одновременно и спасением, и проклятьем: несмотря на важную помощь военной компании, они убивают мирных граждан, провоцируют отступления от существующей стратегии и наносят вред имиджу их работодателей. Без таких наемников сверхдержава не в состоянии продолжать конфликт. С ними ей сложнее в нем победить. 

Речь идет о контрактниках не в Ираке или Афганистане, а в северной Италии, и год повествования не 2007, а 1377. «Сверхдержава» — не Соединенные Штаты, а Папская Область под управлением Папы Григория XI борется с враждебной ему лигой, возглавляемой герцогством Миланским. Трагические убийства мирных жителей наемники производили не в Багдаде, а в Чезене 630 лет назад. Их отряды назывались не DynCorp International, Triple Canopy или Blackwater, а «Компания Звезды», «Компания Шляпы» и «Белая компания». Известные как свободные ордена, эти коммерческие боевые формирования были организованы по типу корпораций — проработанная иерархия в командовании и административная машина, отвечавшая за справедливое распределение трофеев согласно договорам с «работниками». Управляли этими средневековыми военными корпорациями СЕО-командиры. 

Параллели между средневековыми и современными частными военными отрядами очень заметны. Сегодня США и многие другие страны прибегают к помощи наемников в целях выполнения заданий, связанных с обеспечением безопасности в самых горячих точках мира. В позднем Средневековье таких людей называли кондотьерами («condottieri»), что дословно переводится как «контрактник». Они предоставляли обозначенные в письменном контракте («condotte») услуги по охране.

И нынешние, и средневековые контрактники были организованы в отряды, служившие тому, кто предлагал наибольшую плату. И те, и другие держали в своих рядах профессиональных военных, собранных по разным странам и верных, прежде всего, денежной выплате. Оба вида функционируют в качестве частных армий и обычно предлагают помощь в сухопутных операциях, нежели в морских или воздушных. В отличие от властей или полиции, они используют силу в военных целях. 

Наемники возвращаются. Ранее считавшиеся гнусными бандитами, сейчас они покидают тень, чтобы вновь превратиться в основной инструмент мировой политики. Объединенные Арабские Эмираты наняли сотни латиноамериканских контрактников для борьбы с йеменскими Хуситами, поддержанными Ираном. Нигерия, после многих лет противостояния группировке Боко Харам, в конце концов пригласила разобраться с ними наемников, с чем они прекрасно справились. Российский президент Владимир Путин посылает наемников «освобождать» восток Украины — этот конфликт еще никуда не делся. По разным данным, наемники замечены и в различных областях Ирака. 

Потребителями на рынке военной силы выступают не только государства. Добывающая отрасль и гуманитарные организации нанимают контрактников для защиты своих людей и объектов в самых опасных точках мира. Это и плавучие арсеналы, забитые наемниками, выступающими в качестве корсаров в Оманском заливе и других водах, кишащих пиратами. Наемники сторожат киберпространство в качестве «хак-бэк отрядов» — кибернаемников, которые атакуют тех, кто совершает хакерские налеты на их клиентов, и работают в первую очередь против себе подобных.

В 2008 году актриса Мия Фэрроу задумалась о найме «Blackwater» в рамках гуманитарной интервенции для предотвращения геноцида в Дарфуре. Некоторые, такие как Малкольм Хью в фильме «Приватизируя мир» (2009), считают, что наемники должны дополнить уменьшающиеся силы миротворцев ООН — аргумент не без оснований. Другие убеждены, что международное сообщество наняло их для разгрома ИГИЛ, а супербогачи дурачатся и радуются возможности использования наемных отрядов в собственных целях. 

Наемники воюют, в первую очередь, ради прибыли, а не из-за политических взглядов или патриотизма. Английское слово «mercenary» (наемник) происходит от латинского «merces» («зарплата» или «платить»); сегодня же это слово ассоциируется с гнусностью, предательством и убийствами. Но так было не всегда. Почти всю историю профессия наемника считалась честным, хоть и кровавым ремеслом, и найм профессиональных воинов для участия в конфликтах происходил рутинно.

Среди наиболее известных наемников значатся: армия Шульги, царя Ура (2094–2047 гг. до н.э.); армия греческих наемников под предводительством Ксенофонта, известная как «Десять тысяч» (401–399 гг. до н.э.) и Карфагенские армии наемников во времена Пунических войн против Рима (264–146 гг. до н.э.), которые включают в себя шестидесятитысячную армию Ганнибала, со слонами преодолевшую Альпы, чтобы атаковать Рим с севера. Когда Александр Великий вторгся в Азию в 334 году до н.э., в его армии были пять тысяч наемников из других стран, а во встретившей его персидской армии — десять тысяч греков. 

Рим полагался на наемников в течение тысячи лет своего существования, и во время войны с галльским вождем Верцингеторигом Юлий Цезарь был спасен конными германскими наемниками недалеко от города Алезия. Армия Вильгельма Завоевателя в XI столетии также состояла из наемников, так как будущий король не мог содержать крупное постоянное войско и не обладал числом дворян и рыцарей, требуемым для захвата Англии. В Египте и Сирии Мамлюкский Султанат (1250–1517) был, по сути, режимом, организованным рабами-наемниками, обращенными в Ислам.

С конца X до начала XV вв. византийские императоры окружали себя северными наемниками. Так называемая «Варяжская стража» отличалась слепой верностью, мастерством владения боевым топором и склонностью к чрезмерному употреблению алкоголя. В Европе итальянские кондотьеры и немецкие ландскнехты вместе с швейцарскими отрядами, бретонцами, гасконцами, пикардистами и другими наемническими силами были лидерами в военном деле с XIII по XVI век. Уже, по крайней мере, 3000 лет частные военные компании являются зачастую основным элементом ведения войны. 

Война начала видоизменяться в XVI веке, вместе с ней менялось и частное военное дело. Европейские битвы становились все более жестокими: росла численность армий, оружие становилось все разрушительнее, а последствия — все плачевнее. Во время Тридцатилетней Войны (1618–1648), например, в значительных сражениях обычно участвовали 50 000 человек, как было в битвах на Белой Горе (1620), при Брейтенфельде (1631), у Лютцена (1632), при Нердлингене (1634), при Виттштоке (1636) и при Рокруа (1643). Армии состояли из разных отрядов наемников с небольшой примесью национальных войск. Патриотизм был отделен от воинской службы. 

Для удовлетворения спроса на войска возникла новая «порода» людей, делающих деньги на войне — «военные предприниматели». Они снаряжали воинские отряды и «сдавали их в аренду» тем, кто нуждался в таких услугах. В противоположность наемникам, военные предприниматели собирали целые армии. «Отряды в аренду» или армии контрактников позволяли правителям вести крупномасштабные войны без введения чрезвычайных административных или налоговых реформ, что успешно опускало барьер для вступления в войну и провоцировало на большие по размаху битвы.

Примерамим величайших военных предпринимателей могут послужить граф Эрнст фон Мансфельд, организовавший целую армию для курфюршества Пфальц; амстердамский бизнесмен Луи де Геер, проспонсировавший флот для Швеции, генуэзский маркиз Спинола, управлявший военными делами испанского короля в Нидерландах, и Бернхард Саксен-Веймарский, собиравший армии для Швеции и, в последующем, для Франции. Многим известно, как граф Альбрехт фон Валленштейн создал многочисленную армию для императора Священной Римской Империи Фердинанда II, став самым богатым человеком в Европе. К окончанию войны рынок перешел от олигархов вроде Валленштейна к более мелким игрокам, например, наемным командирам полков и инвесторам, которые существовали за счет кредитов и сетей снабжения, базировавшихся в Амстердаме, Гамбурге и Генуе. 

Военных предпринимателей можно представить как нечто среднее между наемниками и инвесторами. Как наемники, они представляют собой агентов частного сектора, участвующих в вооруженных конфликтах и мотивированных, в основном, прибылью. Но в отличие от наемников, они работают в моногамных государственно-частных партнерствах с клиентами из правительств с целью создания армий, а не командования ими. Предприниматели — это военные государственно-частные партнерства, объединяющие в себе наемническую жажду наживы и преданность национальных армий. 

Военные предприниматели изменили бизнес войны, преобразовав рынок вооруженных сил из свободного в опосредованный. При свободном рынке конфликт коммодитизируется: потребители и поставщики военных услуг ищут друг друга, договариваются о цене и начинают войну. Обе стороны сделки действовали без принуждения, а рыночные отношения по своему характеру представляли собой свободную конкуренцию. Например, такие наемники, каккондотьеры, часто сражались за того, кто больше заплатит; переходили на другую сторону, когда это было удобно их кошельку; искали, где идет война, и иногда сами ее начинали. Когда бизнес тормозился, они часто грабили деревни, пока их не нанимали или им не платили за то, чтобы они ушли. Свободный рынок военной силы провоцирует войну. 

Это отличается от опосредованного рынка, в котором существуют военные предприниматели, тем, что он привносит толику принуждения в отношения поставщиков военной силы и их покровителей. Долгосрочное и исключительное государственно-частное партнерство уравнивает интересы обеих сторон, благодаря чему дезертировать теперь сложнее, что привносит в рынок стабильность. Например, у Валленштейна не было мотива предавать Фердинанда II.

Наоборот, правитель был для него основным источником дохода. У Фердинанда II тоже не было причин разрывать контракт с Валленштейном: военный предприниматель был его основным поставщиком вооруженных сил во время войны на выживание. Другими словами, они зависели друг от друга так, как не зависели средневековые наемники и их клиенты. Такие отношения существовали и в прошлом, но ко времени Валленштейна они стали доминировать. Наличие общих, долгосрочных интересов способствовало усмирению продажного поведения и появлению опосредованного рынка военной силы. 

Переход от частной армии к государственной был постепенным, растянувшись на века, пока государства укрепляли свою власть в европейской политике. К 1650 году стало понятно, что военные услуги, предоставляемые по требованию, больше не были экономически выгодны правителям, учитывая вред, причиняемый наемниками жителям сельской местности, и угрозу, которую они представляли для своих работодателей.

Была нужна государственная армия систематически обучаемых и дисциплинированных профессионалов, поддерживаемая в мирное и военное время, зимой и летом, с постоянными источниками оснащения и возобновления штата. Немаловажно, что этим войскам платило бы государство, которому они были бы верны. 

Например, после Пиренейского мира (1659) Франция сформировала регулярную армию, организовав из большинства офицеров Людовика XIVжандармерию и учредив шесть регулярных пехотных частей. Эти полки позволили «Королю-Солнцу» оперативно мобилизовать свою армию во время Деволюционной войны (1667–1668) и оккупировать принадлежавшие Габсбургам Испанские Нидерланды и регион Франш-Конте в восточной части Франции.

К концу войны Людовик XIV создал еще бо́льшую регулярную армию. Тем временем в Англии Оливер Кромвель со своей Армией нового образца создавал прототип регулярной армии. После Реставрации 1660 года Карлу II было разрешено оставить пять полков из этих войск, что составило около трех тысяч человек. Эти относительно небольшие частные войска были началом большой национальной армии, которая будет развиваться в последующие столетия. 

В последующие три столетия государственные армии продолжили вытеснять наемные. Появление пороха тоже ухудшило их положение, так как он обесценивал навыки наемников, позволяя простым крестьянам побеждать. Растущие государственные бюрократические аппараты сделали возможным управление крупными регулярными армиями и сбор налогов на их содержание. Идеи просвещения и сопровождавшие их политические революции тоже ускорили крах частных армий, усилив связь между солдатом и государством. «Общественный договор», массовый призыв, наполеоновские реформы, подъем национализма и другие идеи поощряли военную службу как основной патриотический долг. Эта норма сохраняется и в нынешних государственных армиях. К концу XVIII века национальные армии были так велики, что министр Фридрих фон Шрёттер заметил: «Пруссия была не страной с армией, а армией со страной».

Со временем государство стало главным игроком на рынке военной силы и поставило конкурентов вроде наемников вне закона. Единственное исключение делалось для государств, желавших «одолжить» свои армии другим странам за деньги. Во время американской Войны за независимость Великобритания удвоила свою армию за счет найма почти тридцати тысяч немецких солдат, большей частью из Гессен-Касселя, чтобы подавить восстание колоний. Американские повстанцы называли этих солдат гессеновцами (Hessians). 

Схожим образом (хотя пиратство было запрещено, и в случае поимки пиратов ждала виселица) представители государств нанимали частные военные суда, или каперов, выдавая им письмо марки на атаку вражеских кораблей. Каперам позволялось грабить суда в качестве награды. Грань между пиратством и каперством была тонкая. Пиратские действия считались незаконными, поскольку, как объяснил один юрист XIX века, они совершались «при таких условиях, что было невозможно или несправедливо считать какое-либо из государств ответственным за их совершение». В 1856 году, на волне национализма, Парижская декларация о морском праве запретила каперство. 

Государства также делегировали военные действия квазигосударственным торговым компаниям вроде голландской или британской Ост-Индских компаний, у которых имелись собственные вооруженные силы. Но последний раз армия наемников использовалась во время Крымской войны в 1854 году, когда Великобритания наняла 16 500 человек. 

В XX веке власть государства достигла своего зенита и загнала свободный рынок вооруженной силы в подполье. Величайшие конфликты этого периода — Первая и Вторая Мировые войны, Холодная война — велись между «великими державами» с огромными государственными армиями. Положение о том, что только государства могут законно вести войны, лежит в основе теории международных отношений и закреплена в «законах войны», регулирующих только военные действия между государствами, игнорируя негосударственные вооруженные силы. В книге «Человечество в войне» (1980) историк и правовед Джоффри Бест описывает период с 1856 по 1909 гг. как «славную эпоху» военного этикета, но только при игнорировании геноцида некоторых «малых войн» в колониях и пограничных землях. 

Несмотря на тенденцию делегитимации наемников, оплачиваемое государством наемничество сохранилось и в двадцатом веке. Французский Иностранный легион принимает рекрутов со всего мира, но остается частью французской армии: подчиняется только приказам из Парижа, следует французской военной доктрине, возглавляется французскими офицерами. Летучие Тигры, совершавшие боевые полеты против японских оккупационных войск в Китае, состояли из бывшего американского военного персонала и дали возможность Америке воевать с Японией до официального начала войны.

Британская частная военная компания WatchGuard International, основанная в 1965 году, первая из нескольких британских частных военных компаний, состоит почти целиком из ветеранов Особой воздушной службы (SAS). Они специализировались на кровавых мелких конфликтах и работали только по контрактам, выгодным британским национальным интересам, давая политикам возможность избегать ответственности в случае неудачных тайных операций. Но эти спонсируемые государством наемники — исключение из нормы XX века. 

Большинство наемников этого периода жили в подполье, становясь тайными частными бойцами, а не работая на предприятия в открытом рынке. Отдельные солдаты удачи перемещались между геополитическими «горячими точками» в Китае, Латинской Америке и особенно Африке. Среди их нанимателей были повстанческие армии, слабые государства, транснациональные компании, работающие в опасных регионах, и бывшие колониальные державы, желавшие обладать реальным влиянием в делах бывших колоний.

Деколонизация, последовавшая за Второй Мировой войной, предлагала особо крупные возможности этим частным бойцам. Сецессия Катанги и Конголезский кризис 1960-1968 гг. привлекли сотни наемников; некоторые из них были известны как Les Affreux («Устрашающие»), в их числе — ирландец «Безумный» Майк Хоур и француз Боб Денар. По мотивам их похождений были сняты фильмы «Дикие гуси» (1978), в съемках которого Хоур участвовал как технический консультант, и «Псы войны» (1980), основанный на романе Фредерика Форсита, который, в свою очередь, был написан по мотивам жизни Денара. 

Именно эти войны африканской деколонизации привели к тому, что Третья и Четвертая Женевские конвенции запретили наемничество. Самое распространенное юридическое определение наемника приводится в статье 47 протокола I. Однако она написана таким неточным языком с таким множеством оговорок, что почти никто не попадает под эту категорию. Как отмечает Бест: «Любой наемник, неспособный себя исключить из этой категории, заслуживает, чтобы его застрелили — и его адвокат тоже!» Причем определения — не главная проблема: международное право с трудом регулирует деятельность наемников, поскольку те могут быть сильнее представителей закона. 

Вскоре после окончания Холодной войны во всем мире можно было наблюдать возрождение частных вооруженных сил. Первая компания, предоставляющая услуги найма войск, появилась в Африке. После падения режима апартеида в Южной Африке безработные солдаты из специальных подразделений, таких как 32-й Батальон или противопартизанское подразделение южноафриканской полиции Koevoet (в переводе с африкаанс «ломик»), сформировали первую современную военную компанию, назвав ее весьма подобающе: Executive Outcomes («Предопределенный Результат»).

В отличие от WatchGuard, Executive Outcomes были не военными предпринимателями, а настоящей фирмой по найму войск, работая на того, кто заплатит больше всех. Компания действовала в Анголе, Мозамбике, Уганде и Кении. Они предлагали свою помощь в прекращении геноцида в Руанде в 1994 году, однако Кофи Аннан, на тот момент — генсек ООН, отказал, заявив: «Мир может быть не готов приватизировать общественный порядок». Идеология Аннана дорого обошлась: погибло 800 000 человек. К 1998 году Executive Outcomes закрылась, но рынок наемников только расширялся. 

Члены Executive Outcomes участвовали в создании Sandline International, лондонской фирмы под управлением бывшего подполковника британской армии Тима Спайсера, бывшего офицера SAS Саймона Манна и полковника американского спецназа в отставке Бернарда Маккейба. В 1997 году премьер-министр Папуа-Новой Гвинеи Джулиус Чэнь заключил с Sandline контракт на $36 млн на возвращение захваченных сепаратистами острова Бугенвиль медных шахт. Наемникам дала отпор армия Папуа-Новой Гвинеи, и наемники были арестованы и депортированы без единого выстрела.

Чэнь был вынужден уйти в отставку, и весь этот спектакль попал в мировые новости под названием «Скандал Sandline». Схожим образом, свергнутый президент Сьерра-Леоне Ахмад Теджан Кабба договорился с Sandline о тренировке и оснащении 40 тысяч ополченцев и миротворцев из народности Камаджор, чтобы сместить военную хунту и обеспечить контроль над алмазными шахтами. Также Sandline обязалась поддержать интервенцию из соседней Гвинеи. Это всё тоже кончилось провалом, вызвав в Великобритании скандал по поводу участия британского оружия в африканских конфликтах. 

Позже частные бойцы оказались по разные стороны баррикад. В 2004 году Манн руководил группой наемников, по некоторым данным, финансово поддерживаемых Марком Тэтчером, сыном бывшего британского премьер-министра, которая пыталась совершить в богатой нефтью Экваториальной Гвинее переворот, известный как переворот Вонга. Попытка не удалась, и Манна посадили в тюрьму. Маккейб ушел из Sandline и стал главой сил безопасности нефтяной компании Marathon в Техасе, много инвестировавшей в Экваториальной Гвинее. Что до Спайсера, то вскоре после американского вторжения в Ирак в 2003 году он выиграл крупный контракт на $293 млн в сфере безопасности от американского правительства в Ираке. Наследие Executive Outcomes все еще живо. 

Именно Америка и ее войны в Ираке и Афганистане по-настоящему возродили рынок военной силы. Американские высшие должностные лица, в особенности, вице-президент Дик Чейни и министр обороны Дональд Рамсфелд ожидали, что войны продлятся «недели, а не месяцы». Конечно, это было более десятилетия назад. В американских войсках, полностью состоящих из добровольцев, быстро обнаружили, что они не могут набрать в свои ряды достаточное количество американцев для ведения войны, оставляя чиновникам довольно неприятные варианты. Во-первых, они могли отступить и признать свое поражение. Во-вторых, они могли объявить призыв, чтобы восполнить потери. В-третьих, они могли надеяться, что их союзники и ООН спасут США от войн. И наконец, они могли вести войну с помощью контрактников. Первые три варианата были либо политическим суицидом, либо не представлялись выполнимыми, поэтому они приняли по умолчанию четвертый вариант — контрактников — такая политика была продолжена президентом Бараком Обамой. 

Наемники также составляют 25% всех потерь США с начала войн в Афганистане и Ираке. В 2003 году смерти наемников составляли лишь 4% от общего числа. К 2010 уже было убито больше наемников, чем военного состава, то есть впервые в истории частные потери превысили потери национальной армии в конфликтах с участием США. Более того, это еще осторожные оценки, поскольку США не ведет учет этих данных, а компании занижают число своих потерь, так как потери вредят бизнесу. 

Большинство наемников в Ираке и Афганистане сами не сражались, занимаясь логистической поддержкой без оружия. Только 12–15% наемников убивали сами или обучали это делать других. Но неудачи вооруженных наемников имеют чрезмерное стратегическое значение, как можно понять по событиям на площади Нисур в Багдаде в 2007 году, когда горстка наемников из Blackwater убила 17 гражданских на кольцевой дороге — это стало одним из худших моментов войны. 

Вложения США в индустрию частных военных компаний превратили ее в еще более крупную отрасль бизнеса. Общая капитализация рынка неизвестна; оценки экспертов разнятся от $20 до $100 миллиардов ежегодно. Точно можно сказать, что с 1999 по 2008 год Министерство обороны США увеличило расходы на наемников с $165 до $414 миллиардов. В 2010 году военное ведомство США было должно им $366 миллиардов, что в шесть раз больше всего оборонного бюджета Великобритании. Более того, в это число входят обязательства только по военным контрактам, то есть договоры, заключенные с другими правительственными агентствами, вроде Госдепартамента или Агентства международного развития США через их «партнеров по реализации» в это число не входят. Достоверно неизвестно, какие суммы США тратит на оборонные контракты. 

Наемники занимают настолько весомое место в военной доктрине США, что без них Америка не может вести войну. Также США де-факто легитимизировали индустрию частных военных компаний, дав Нигерии, ОАЭ и России моральное право на найм оных. Сейчас услугами наемников пользуются даже нефтяные и судоходные компании. Общественность не обращает на это внимание, а ее спокойствие отражается на том, как к этому относятся на международном уровне. Короче говоря, наемники вернулись. 

И вряд ли они куда-нибудь денутся. На протяжении всей истории частная война была скорее нормой, чем исключением — последние 400 лет в этом плане аномальны. Последствия возвращения наемников незаметными не назвать. Если у любого человека появится доступ к средствам ведения войны, изменится сама война, ее смысл и будущее. Если огневая мощь выйдет на рынок, то крупные корпорации и олигархи могут стать новыми сверхсилами. Тогда, чтобы компенсировать их спрос, появятся новые наемники, которые предложат свои убийственные услуги, не ограниченные законами войны. 

Чем больше наемников, тем больше войн, ведь они намерены начинать и расширять конфликты, поскольку это приносит им прибыль, а в затишье между контрактами они обращаются к преступной деятельности. Также может возникнуть новый тип войны — контрактная, которая подчиняется логике рынка со взятками, махинациями и выкупом прав. Это будет активный рынок для силы, способной подвинуть уже существующие межнациональные отношения. Мировой порядок станет похож на европейское средневековье, когда на полях битв сражались именно наемники, а войну мог начать любой, кому это было по карману. Лучшее название такому миропорядку — длительный беспорядок: мировые силы сами содержат в себе проблемы, а не решают их. Вполне возможно, что именно такое будущее нас ждет. 

Автор: Шон Макфейт,   Aeon. 

Перевод: Александр Поздеев, Екатерина Евдокимова, Кирилл Козловский, Newочём