Забытая победа: поход Болбочана на Крым. Восстание на востоке

В этот раз речь пойдет об антисоветском восстании в Восточном Крыму. К востоку от Симферополя антисоветское восстание разгорелось позже – не в последнюю очередь потому, что полк Ивана Федько продолжал сопротивляться наступающим немецко-украинским силам. Однако и здесь коммунисты не могли чувствовать себя в безопасности.

 Об этом свидетельствуют воспоминания члена Симферопольского совета Сляймунда Фрея, выехавшего из крымской столицы в Карасу-Базар (ныне – Белогорск) вечером 20 апреля 1918 года.

​«Отправилось нас 4 мужчин и 2 женщины. До Карасубазара мы доехали без всяких препятствий. Здесь было заметно, что татары организуются, очень враждебно настроены против русских и евреев, но нас не задержали. Вечером мы приехали в Старый Крым (22 версты от Феодосии). Здесь нам сказали, что ехать дальше нельзя, так как гайдамаки заняли Феодосию по ж. д. Извозчик татарин, отказался ехать дальше. Настроение здесь было еще более воинственным. В кофейне мы встретили еще несколько товарищей из Симферополя, членов орган.-агит. комиссии. В это время подъехали также т.т. Фирдевс, Шифанович и Белоцерковец, народные комиссары. Тов. Фирдевс, как татарин, понял, что говорят окружающие нас татары, и предупредил нас, что настроение крайне враждебное и нас могут убить. После этого нам ничего не оставалось, как уехать из этого гнезда. Но так как извозчик, татарин, отказался ехать вперед, то пришлось двинуться назад на Карасубазар и, если не удастся выехать оттуда в Севастополь, то остаться там».

Тем временем Иван Федько потерпел поражение и был вынужден отступить к Феодосии. 24 апреля у многострадальной станции Колай (ныне – Азовское) два пехотных полка ландвера при поддержке артиллерии прорвали «красные» позиции. Вот как свой путь описывал сам главком:

«Когда мы отошли на станцию Колай, то здесь, приведя части в порядок, снова развернули наступление против немцев. Сначала мы немцев несколько потеснили. Но потом они значительно продвинулись в Феодосийском направлении, уже подходили к Старому Крыму и начали угрожать нашему левому флангу. Это вынудило нас отойти».

1-й Черноморский революционный полк отошел к Сейтлеру (ныне – Нижнегорский), где перегруппировался и получил подкрепление из Феодосии в виде отряда в 300 человек. Это позволило Федько начать контрнаступление на Колай, оказавшееся неудачным, так что он был вынужден отступить к станции Грамматиково (ныне – Краснофлотская, не путать с одноименным селом). Немцы тем временем заняли Сейтлер, а «красные», после очередной контратаки, откатились к Владиславовке.

«Под Владиславовкой (тут очевидная ошибка, речь идет либо о станции Грамматиково, либо о поселке Ички, ныне Советский – КР) мы попытались вновь перейти в наступление и заняли Сейтлер, но под давлением немцев вынуждены были отойти… Отойдя на Владиславовку и дальше на Керчь, мы поняли, что дальнейшее наше сопротивление в Крыму теряет свое значение, так как мы получили к этому времени сведения о том, что Севастополь взят немцами».

Сведения о падении Севастополя фактически оказались слухами, возникшими в результате потери связи между двумя центрами большевистского сопротивления, но в любом случае спасти положение Федько уже не мог.

Поражение «красных» 24 апреля стало сигналом для начала восстания в Восточном Крыму. В тот же день «дружины» Крестьянского союза в Феодосийском уезде при поддержке немцев-колонистов и укрывавшихся у них «белых» офицеров смели советскую власть в деревнях вокруг Владиславовки и двинулись на саму Феодосию. Также восставшие разогнали или перебили членов ревкомов в селах Аблеш (ныне – Пруды), Андреевка (ныне – Желябовка) и Цюрихталь (ныне – Золотое Поле).

Повстанцев в Таракташе (ныне – Дачное) возглавил бывший волостной старшина, а на тот момент – депутат Феодосийского земского собрания Сеит-Али Карабиберов. Крымскотатарские отряды численностью до трех тысяч человек под его началом 24 апреля захватили Судак, сотня тамошних красногвардейцев разбежалась. Их командир Евгений Шевченко (кстати, в декабре того же года перешедший к «белым») вспоминал десять лет спустя:

«Вся наша работа была проникнута сознанием носивших звание красногвардейца, и продолжалась до нашествия на Судак националистов под руководством известных нам и поныне националистов Карабиберовых и иных. В день занятия ими Судака были произведены массовые аресты и учинены расстрелы и зверские расправы над гражданами, служившими в Красной Гвардии. Впоследствии выяснилось – одних убитых 11 человек. Одновременно было подготовлено к расстрелу еще 18 красногвардейцев, которые были под арестом, в том числе и я, как начальник Красной Гвардии. Узнав об этом, я сбежал из-под ареста в момент, когда вышел по естественным делам в уборную. Дело было на рассвете, и пока спохватились, я побежал к лесу, где и нашел себе пристанище в течение 3-х дней, пока не пришел отряд анархистов товарища Чижикова, державших путь из Ялты до Феодосии».

С 24 по 27 апреля Судак находился в руках восставших. 25 апреля феодосийский партком обратился ко всем жителям города и волости «не мешкая ни минуты записываться в 1-й партизанский «железный отряд», который стоит на страже интересов пролетариата и ведет наибеспощаднейшую борьбу с контрреволюционной буржуазией и германо-гайдамацким нашествием». На следующий день подразделение из сотни человек было создано. Усилившись, феодосийский Совет пяти выслал на подавление мятежа два особых отряда: Петра Новикова – на Старый Крым и Павла Гапона – на Судак (распространенная версия, что Новикову удалось уговорить судакских повстанцев мирно сложить оружие, ничем не подтверждена). Что произошло в Старом Крыму, точно не известно. Отряд Гапона (он сам, водитель бронемашины матрос Матвеев, пулеметчик и несколько красноармейцев) до Судака даже не доехал. Его жена Татьяна так описывала эту неудачную экспедицию:

«Ему поручили бронеавтомобиль и они с т. Матвеевым и другими отправились в Судак на разведку. В это время было восстание татар-эскадронцев, и когда ехали обратно, они перекопали им дорогу, куда и попал бронеавтомобиль. Когда произошла катастрофа, их начали обстреливать, в результате пулеметчика убили и тов. Матвеева ранили, а Павла взяли в плен и повели в лес расстреливать вместе с оставшимися товарищами. В это время ехали три красноармейца, татары испугались и бросились бежать, успев только избить их прикладами. Эти красноармейцы доставили их всех в Судак и посадили на пароход, и все они направились на пароходе в Феодосию, а затем в Новороссийск».

Отбил город у крымских татар отряд Макара Чижикова, двигавшийся после подавления восстания в Алуште к Феодосии. На рассвете 27 апреля на дороге показался передовой разъезд «красных». Предупрежденный вышедшим из леса Шевченко, отряд внезапным ударом в течение часа выбил повстанцев из Судака. Сам незадачливый командир остался в городе:

«С подходом остальных сил отряда Чижикова я выяснил, что через каких-нибудь два-три часа они уйдут, держа путь на Феодосию. Недолго думая, я обратился к начальнику отряда и попросил оставить для охраны и самообороны три пулемета и несколько винтовок. Получив все необходимое, я вновь организовал отряд в количестве 37 человек, с которыми и охранял Судак, расставив на самых необходимых местах пулеметы. Приходилось не спать днями и ночами, потому, что было вновь поползновение напасть на Судак со стороны отступавших и бежавших татар под руководством местного офицерства».

Также виновные в гибели партийного руководства Судака были «строго наказаны» (скорее всего, расстреляны). Но по мере приближения к Феодосии немецких и украинских войск оборона Судака теряла всякий смысл. Сам Шевченко вспоминал:

​«Так, через несколько дней в порт Судака зашел миноносец «Стерегущий» Черноморского красного флота, которому было в обязанность подбирать всех оставшихся матросов под Меганомом. В том числе и я был увезен в Феодосию. По приезду туда я сразу обратился в штаб т. Федько, попросил помощи для защиты Судака, на что он мне ответил, что уже поздно, т. к. самим приходится драпать, в виду приближения и занятия всего Крыма немцами. Я не выезжал дальше, оставался в Феодосии».

Итак, в отличие от Южного берега, антисоветское восстание в Восточном Крыму не было подавлено. К 29 апреля в руках большевиков оставалась лишь Феодосия с узкой полосой побережья, да Керченский полуостров. Остальные территории контролировались повстанцами и немцами.

Впрочем, судьба Крыма в тот момент решалась совсем в другом месте.

Автор: Сергей Громенко, крымский историк, Крым.Реалии