Атомный взрыв в шахте Донбасса. Радиация!

Теперь на «Юнкоме» даже радуются, когда мониторинг радиоактивности показывает опасный уровень. Работники шахты надеются получить льготный статус чернобыльцев. Но это нереально: сегодняшняя Украина не в состоянии взять на себя еще одно горькое наследие СССР. После окончания Днепропетровского горного института автор этих строк получил распределение на только что созданную научную сейсмоакустическую станцию на шахте «Юный коммунар» (сокращенно «Юнком»), что в Енакиевском районе Донецкой области. Шахта была печально знаменита тем, что здесь из-за частых горных катастроф гибли люди.

Нашим руководителем был москвич, заведующий лабораторией Института горного дела имени академика Скочинского, доктор физико-математических наук милейший Михаил Сергеевич Анциферов. Геофизик по профессии, он задался целью разработать теорию и практические мероприятия по предупреждению шахтеров о подстерегающей их опасности – внезапных выбросах угля и газа. При этих катастрофах в течение нескольких секунд из угольного пласта выбрасываются десятки тонн угля, смешанного с метаном. Спастись от смерти тем, кто находится в забое, практически невозможно. Выход один – разработать систему предупреждения, чтобы вовремя вывести людей из опасной зоны. Этим мы и занимались. Растрескивание угля, предшествующее выбросу, оказалось прекрасным предупредительным сигналом. Микросейсмические колебания угольного массива записывались на магнитную ленту, расшифровывались, и руководство шахты ежедневно получало от нас надежный прогноз.

В те годы шахта выдавала на-гора до 2000 тонн угля в сутки, и обстановка была очень напряженной. Труд наш шахтеры уважали.

Спустя несколько лет я перешел на другую работу и покинул шахтерский поселок. Но связь с друзьями не прерывалась. От них я узнал, что Михаила Сергеевича хватил удар и он умер. А когда приехал в Донбасс на юбилей нашей научной станции, узнал, в чем было дело и что производственные неприятности способствовали сердечному приступу, если не стали его причиной. Конфликту, как оказалось, предшествовала длинная история, не имеющая, на первый взгляд, никакого отношения к спасению шахтеров.

По примеру американцев

Небольшой объем при значительной мощности ядерного заряда уже давно привлекал инженеров без погон и военных званий. Именно эти штатские люди подали мысль использовать атом в строительстве. Первый удачный опыт по созданию подземного резервуара с помощью подземного ядерного взрыва был проведен в США 19 сентября 1957 года. Продукты распада, обломки породы со значительным уровнем радиоактивности (но в нерастворимом виде) остались на глубине заложения заряда (274 метра), а образовавшаяся полость имела диаметр 33 метра.

В рамках американской программы «Plowshate» рассматривались впечатляющие проекты промышленного использования ядерных взрывов: для добычи полезных ископаемых, интенсификации добычи нефти, строительства крупных дамб и плотин, морских каналов и гаваней, искусственных водохранилищ; получения ценных минералов (например, алмазов из графита), исследование структуры верхних слоев Земли.

Программа мирных ядерных взрывов в СССР во многом опиралась на идеи и результаты американских исследований. Были и свои наработки. Еще в июне 1957 года А. Д. Сахаров по просьбе И. В. Курчатова изучал предложение Н. И. Мартынова «О сооружении глубоководного пути между Леной и Охотским морем за счет использования энергии взрыва атомных бомб». Сахаров подсчитал, что для сооружения канала длиной 50 км достаточно 100 «чистых водородных бомб» с мощностью взрыва 100 КТ. Но окончательное решение, по его мнению, должна была принять Межведомственная комиссия.

В августе 1963 года был заключен Московский договор, положивший конец ядерным взрывам в атмосфере, воздухе и под водой. Творческая мысль специалистов сконцентрировалась исключительно на подземных ядерных взрывах.

Второй Панамский канал

В первой половине 1966 года председатель Госкомитета СССР по науке и технике обратился к нескольким ведущим физикам страны, в том числе В. Л. Гинзбургу (Нобелевская премия по физике, 2005 год), Б. М. Понтекорво, Я. Б. Зельдовичу, А. Д. Сахарову и другим с просьбой высказаться по поводу перспектив физики в ближайшие десятилетия. В мае 1966 года вышел отдельный сборник под заглавием «Наука будущего. Некоторые прогнозы о перспективах развития науки». Книга предназначалась, конечно, для служебного пользования. Заключительную статью в ней написал А. Д. Сахаров. Он даже вышел за рамки подземных ядерных взрывов и включил в свой перечень возможного применения атомной энергии взрывы в специальных камерах в интересах метеорологии. А двадцатью годами позднее «отец водородной бомбы» обнародовал достаточно смелое предложение использовать сверхмощный подземный ядерный взрыв (порядка 100 мегатонн!) для предотвращения катастрофических землетрясений и снятия в земной коре опасных напряжений (тут мы приближаемся к сути упомянутого выше конфликта).

В том же 1966 году в США появился сборник статей известных американских ученых под названием, в точности повторяющим название русской секретной книги – «Наука будущего». Среди прочего там рассматривалась перспектива строительства второго Панамского канала с помощью ядерных взрывов. Это предложение вышло за рамки научной дискуссии, и Конгресс США принял даже специальное постановление, в соответствии с которым учредили комиссию и ассигновали 17,5 млн. долларов на исследования. Оценки показали, что канал можно построить за 10 – 14 лет (к 1977 – 1981 году) и это обойдется в 0,75 – 1,45 млрд. долларов. Общее число необходимых ядерных взрывов, по расчету, не превышало трехсот.

Перспективы, таким образом, были многообещающие. В 1969 – 1971 годах состоялись советско-американские переговоры по мирному использованию подземных ядерных взрывов. Одним из обсуждавшихся международных проектов было строительство канала, связывающего Мертвое море в Израиле с одним из ближайших морей. Рассматривались варианты «Мертвое море – Красное море» (длина канала 180 км) и «Мертвое море – Средиземное море» (длина канала с подземными туннелями 80 км). Обсуждались проекты подобных каналов для СССР, Ирана и других стран.

Два важнейших условия

5 марта 1970 года большинством стран был одобрен Договор о нераспространении атомного оружия. Одна из его статей гласила:

«Каждый из участников настоящего договора обязуется принять соответствующие меры с целью обеспечения того, чтобы в соответствии с настоящим договором под соответствующим международным наблюдением и посредством соответствующих международных процедур потенциальные блага от любого мирного применения ядерных взрывов были доступны государствам-участникам настоящего договора, не обладающим ядерным оружием, на недискриминационной основе, и чтобы стоимость используемых взрывных устройств для таких участников договора была бы такой низкой, как только это возможно, и не включала расходы на их исследования и совершенствования…»

На международных переговорах по этим вопросам ученые сформулировали несколько условий, важнейшими из которых были два следующих: применение ядерных взрывов (ЯВ) в мирных целях возможно лишь тогда, когда намеченный результат не может быть достигнут с помощью других средств или его эффект при использовании ЯВ будет в несколько раз выше; не должно быть значительного побочного воздействия на персонал, население и окружающую среду.

Россия – родина слонов

Шутка эта, повторяемая часто без всякого повода, в данном случае имеет под собой некие основания. Ибо если США первыми начали и провели лишь 27 экспериментов и испытаний по отработке промышленного применения ЯВ для решения инженерных задач, то в СССР это число превышает 120.

Вот неполный перечень инженерных задач и количество ЯВ, опубликованный 20 лет назад:

• глубинное сейсмическое зондирование земной коры – 39;

• создание опытно-промышленных подземных емкостей – 25;

• интенсификация добычи нефти в скважинах – 21;

• создание подземных полостей в массивах каменной соли – 17;

• перекрытие скважинных газовых фонтанов – 5;

• создание водохранилищ – 4;

• захоронение в глубоких геологических формациях биологически опасных промышленных стоков нефтехимических предприятий – 2;

• дробление руды в карьерах – 2;

• предупреждение внезапных выбросов угольной пыли и метана – 1.

Каждый из названных экспериментов и опытов имел свое название. Последний из перечисленных выше, проведенный на шахте «Юнком», был назван горным термином «Кливаж».

«А город подумал: ученья идут…»

Среди тех, кому пришла в голову идея с помощью ядерного заряда снять напряжения в угольном массиве и тем самым повысить безопасность шахтеров, имя академика Сахарова не называют. (И правильно делают, ибо мощный ядерный заряд, предназначавшийся им для снятия напряжений в пластах Земли, предполагалось заложить в специально созданной для этого шахте, что никак не сопоставимо с описанным ниже). Говорят, в числе авторов был известный лауреат Ленинских и Государственных премий, академик Садовский. Может быть, то обстоятельство, что в молодости он работал забойщиком на шахте, дало ему повод заняться горными вопросами. Академик выдвинул теорию, что мощное сотрясение горных пород разорвет связи между углем и метаном, и в таком случае угольные пласты перестанут быть взрывоопасными. Лучше всего для этой цели, по его мнению, подходил направленный ядерный взрыв (?!). Другие называют академика АН УССР Николая Полякова, третьи – министра угольной промышленности СССР Михаила Щадова.

М. С. Анциферов был категорически против такого эксперимента: зачем рисковать людьми, говорил он, если сейсмоакустический прогноз успешно решает проблему безопасности шахтеров. Кроме того, мощность заряда, которым хотели «потрясти пласт», была явно недостаточной для такой цели. А больший ядерный взрыв был бы уже смертельно опасным для целого региона.

Но его никто не послушал. И 16 сентября 1979 года на шахте «Юнком» прогремел подземный ядерный взрыв.

Как рассказала местная районная газета «Енакиевский рабочий», жителям поселка объяснили, что проводятся учения по гражданской обороне (ГО). Многие не поверили и остались в своих квартирах: внеплановый выходной, можно расслабиться! Да и, вообще, кто к ГО относился серьезно?! Большинство людей вывезли автобусами на ближайшее поле, кормили обедом с водкой.

А в это время шахту оцепили воинские подразделения. Неподалеку расположились научные лаборатории на колесах, советские и зарубежные обозреватели. Экспериментом руководил некто Николай Кусев, сотрудник Института горного дела имени академика Скочинского. В 12.00 заряд, заложенный между угольными пластами «Девятка» и «Мазур» (самыми опасными по внезапным выбросам), подорвали. Даже те, кто находился далеко от шахты, почувствовали, что под ногами дрогнула земля.

Точные оценки величины заряда и глубины его заложения теперь стали секретными. Друзья объяснили мне, что взрыв производился на глубине 800 метров, что атомная бомба, равная 300 тоннам тринитротолуола, потрясла стены домов, посыпались стекла и штукатурка. Так в 1979 году в поселке с 20 тысячами жителей ученые проверяли на практике свои теории.

Мнения и оценки

По мнению тогдашнего директора шахты В. Г. Раевского, эффект ядерного эксперимента был чрезвычайно мал. Посудите сами. Среднестатистическая опасность на пластах «Девятка» и «Мазур» до проведения эксперимента составляла 1,8, после него – 1,7 внезапного выброса угля и газа в год. А уже в марте 1980 года здесь произошел выброс, минимальное расстояние которого до эпицентра ядерного взрыва составляло всего 60 метров!

По словам профессора В. И. Никитина, в оплавленной полости-капсуле сохраняется до 95% продуктов радиоактивного распада. При подработке или надработке соседних пластов вполне возможно разрушение капсулы и попадание этих продуктов в рабочее пространство шахты.

Теперь вообще существует мнение, что никому и дела не было до динамической разгрузки горного массива: в реальных условиях отрабатывалась атомная опасность, изучались радиус поражения и меры защиты. И шахтерский термин «Кливаж», которым назвали ядерный эксперимент, рассматривают как словесное прикрытие идеи, не имеющей ничего общего с горным делом.

Вскоре медики Донецкого региона обратили внимание, что жители Енакиевского района болеют и умирают с какими-то странными, ранее неизвестными практикующим врачам, симптомами. И лишь после Чернобыльской трагедии 26 апреля 1986 года донецким врачам стало ясно, что эти показатели болезни в точности совпадают с симптомами радиационного заражения чернобыльских спасателей. Среди безвременно ушедших горняков были и несколько сотрудников сейсмоакустической станции.

Теперь на «Юнкоме» даже радуются, когда мониторинг радиоактивности показывает опасный уровень. Работники шахты надеются получить льготный статус чернобыльцев. Но знатоки говорят, что это нереально: сегодняшняя Украина не в состоянии взять на себя еще одно горькое наследие СССР.

Шахту лучше всего было бы закрыть: вместо бывших ежедневных 2000 тон она сегодня выдает на-гора едва ли десятую часть прежней добычи. Евробанк, обещавший Украине помочь с остановкой нерентабельных шахт, не назвал «Юнком» в своем списке. И не потому, что допустил оплошность: на эту шахту западных специалистов не пустили.

Виктор Фишман, Русская Германия