Смерть, боль и сострадание. Репортаж с дежурства «скорой помощи»

Мое дежурство в бригаде «скорой помощи» началось на 8-й подстанции (всего в Харькове их 10). В 7.30 утра все в сборе — врач-кардиолог, два фельдшера и водитель. Сразу пополняют сумку с медикаментами в аптечном пункте и проверяют исправность оборудования в реанимационной машине… 

Наверное, у каждого из нас тревожно сжимается сердце при пронзительном сигнале кареты «скорой помощи». Значит, в чей-то дом ворвалась беда, значит, именно в эту минуту кто-то, возможно, находится на грани между жизнью и смертью, и вся надежда — на врачей в «скорой»…

Работать тут сможет не всякий. У этого врача нет времени на тщательное обследование, консультации с коллегами и анализы. Решение, от которого зависит здоровье, а зачастую и сама жизнь пациента, необходимо принимать здесь и сейчас. Поэтому такому доктору нужно идеально знать неврологию, терапию, хирургию и даже гинекологию.

«801-й, на выезд!»

Мое дежурство в бригаде «скорой помощи» началось на 8-й подстанции (всего в Харькове их 10). В 7.30 утра все в сборе — врач-кардиолог, два фельдшера и водитель. Сразу пополняют сумку с медикаментами в аптечном пункте и проверяют исправность оборудования в реанимационной машине.

Новенькие «Форды» (по одному на 1-й, 4-й и 8-й подстанциях; каждый стоит 350 тыс. грн.) — гордость «скорой». Тут и монитор для измерения давления и пульса, дефибриллятор для реанимации, аппараты для искусственной вентиляции легких, для отсоса жидкости из легких, а также наркозный (рассчитанный только на обезболивание, например при ДТП) и носилки по евростандарту.

В диспетчерской пока тихо, есть время поговорить.

— Вы спрашивайте, спрашивайте, а то потом свободной минуты не будет, — торопят врачи. — Бывает, за 12 часов смены по 10 — 12 вызовов обслуживаем.

Решаюсь развеять или подтвердить несколько устоявшихся в общественном сознании стереотипов.

— Правда, что врачи в конце концов становятся невосприимчивы к чужой боли?

— Нет, мы просто не показываем своих чувств, — собеседники немного удивлены моему вопросу. — Представляете врача, который начнет рыдать и причитать над больным? — Только медик, сохраняющий самообладание при любых обстоятельствах, способен правильно организовать работу по спасению людей, — говорит врач-кардиолог высшей категории Ростислав Кохан. — Хотя и для нас бывают тяжелые вызовы. Например, было ДТП, человеку оторвало ногу. Наш фельдшер взяла ее, принесла к «скорой» и в обморок упала.

— Хороший врач — это тот, кто ни разу не ошибся?

— Даже саперы ошибаются. И врачи тоже. Просто нужно делать выводы из своих ошибок, учиться и учить других, — возражает Ростислав Алексеевич.

— Правда, что вы, доктора, сами себя лечите?

— Не только себя, но и всех родственников и друзей, — улыбается доктор Кохан. — Обычно в компании, где знают, что я врач, все сначала свои болезни рассказывают. Вот когда диагноз поставишь, лекарства посоветуешь, только тогда настоящее общение начинается… А я к коллегам хожу, если больничный нужен.

Голос диспетчера в микрофон обрывает разговор: «801-й, на выезд!» На пульт поступил тревожный звонок — в поликлинике МВД у 84-летней женщины предынфарктное состояние.

Чудеса случаются не всегда

В Украине по нормативам «скорая» должна прибыть на место вызова в течение 15 минут. После установки на харьковские машины GPS-навигации время проезда хотят сократить. Водитель должен уложиться в 8 минут, на сборы бригаде — 2 минуты.

— В 75% случаев они прибывают к больному в течение 15 минут. Задержки есть только на второстепенных вызовах, когда случай не серьезный и пациент может подождать, — объясняет и. о. заместителя главного врача городской клинической больницы скорой и неотложной медицинской помощи Виктор Забашта.

У каждого врача мобильный телефон, который всегда при нем. Как только поступает вызов, диспетчер моментально сообщает адрес. На телефоне есть и «тревожная кнопка» вызова милиции, если бригаде понадобится помощь. Стоит только нажать — наряд приедет через 10 минут.

— С милицией еще всегда связываемся, если у пациента огнестрельное или ножевое ранение, — рассказывает фельдшер Наталья Евсюкова.

Выезжаем. Машина набирает скорость. Я крепко держусь за поручни, водитель спешит, едем с включенной сиреной. На Полтавском шляхе «скорую» не пропускает женщина-водитель «Мазды». Она не тормозит и разбивает свой подфарник о бок «скорой». Наша машина не пострадала. Останавливаемся. Ростислав Кохан звонит в диспетчерскую, снимает вызов. Водитель «Мазды» возмущается, но после получасовых переговоров признает свою вину. На этом инцидент исчерпан.

— По городу сейчас очень сложно ездить, водители «скорую» практически не пропускают. К тому же в Харькове нет ни одной полосы для спецтранспорта. Бывает тяжелый пациент, а до больницы из-за пробок добираемся долго. Хотя когда штрафы повысили да «визири» поставили, ситуация немного улучшилась, — рассказывает наш водитель Василий Кашкаров.

На подстанцию не возвращаемся, ожидаем вызов на улице. Такой режим работы внедрен, чтобы быстрее добираться до пациента и, конечно же, для экономии бензина. А еще территорию, закрепленную за подстанциями, разделили не по административным районам города, а по расстоянию до подстанций.

— Например, центр, переулок Армянский относятся к 5-й подстанции, которая почти на Одесской. В то же время у нас есть 2-я подстанция, возле улицы Шевченко, оттуда ехать намного ближе, — поясняет Виктор Забашта.

Несколько минут ожидания и — новый вызов. Улица Григоровская, 49-летнего мужчину, решившего починить счетчик, ударило током. До места добираемся за 8 минут. Соседка-медсестра делает искусственное дыхание, мать в панике, говорит, что с момента удара прошло почти полчаса. Врачи делают искусственную вентиляцию легких, проводят дефибрилляцию, но тщетно… Человек мертв.

— После таких случаев всегда остается осадок, винишь себя. Недавно женщину с того света вернули, отвезли в больницу, все вроде в порядке, а меня колотит — ничего ли не забыли? — признается фельдшер Светлана Гончар.

Врачи говорят: самое тяжелое в их работе — это сказать родственникам, что надежды больше нет.

— Максимальное время, когда человека можно вывести из состояния клинической смерти, как правило, — 10 минут. К нашему приезду этот пациент был уже мертв. Но мы хватаемся за последнюю соломинку, включаемся в реанимацию… Родственники ожидают чуда, и иногда оно случается. У одной женщины был пароксизм — учащенное сердцебиение, так соседка надавала ей таблеток, и сердце… остановилось. Мы в течение часа проводили реанимационные мероприятия, семь раз использовали дефибриллятор. И спасли, — рассказывает Ростислав Кохан.

— Свой самый сложный вызов помните?

— Было ДТП, машина вылетела с моста прямо в болото. Людей зажало металлом, вытащить их невозможно, спасателям разрезать машину не удается, а ее к тому же затягивает в болото. Из живых только водитель, но он без сознания. Через окно вытащили его руку поставить капельницу. А на улице мороз минус 20, и капельница замерзает, и рука у фельдшера замерзает. Пришлось укутаться одеялом, пока спасатели машину не разрезали.
Такие разные пациенты

Садимся в машину, врач заполняет документы, а диспетчер уже сообщает о следующем вызове. Улица Железнодорожная, у пострадавшего колотая рана.

Добираемся за 12 минут. В квартире несколько человек, все пьяные. Где и кто его порезал, пациент уже и не помнит, ведь случилось это аж три дня назад. В «скорую» позвонили только, когда рана начала гноиться. Когда Ростислав Кохан подошел осмотреть рану, из-под дивана на него бросилась собака.

Вызывая на дом «скорую помощь», люди абсолютно не заботятся о безопасности медиков — нападения на них собак, увы, нередки. Но если бы только собаки…

— На 6-й подстанции был случай, когда врача и фельдшера избили до полусмерти. На Новоселовке приехали на вызов к старушке, так ее пьяный сын начал лезть с кулаками, а потом к нему присоединилась вся «поддатая» компания. У обоих медиков были кровоизлияния в мозг, многочисленные травмы лица. Они потом получили 3-ю группу инвалидности. Врач даже уволился, дальше работать не смог. Как раз после этого случая появилась «тревожная кнопка». Хотя нападений меньше не стало, но врачи чувствуют себя в большей безопасности, — рассказал позже Виктор Забашта.

Раненый соглашается на госпитализацию. Направляемся в 31-ю городскую клиническую больницу. В машине мужчина начал требовать сигарету и очень удивился, когда ему объяснили, что в «скорой» не курят. В больнице нецензурно выражался, настаивал, чтобы его «срочно вылечили» и отвезли домой.

— Пациенты разные попадаются. Одни терпят до последнего, другие вызывают «скорую», как только чихнули. Случай был, вызвали на ножевое ранение. Мы спешим, по дороге готовимся: бинты, физраствор, дефибриллятор в руках. Выбегаем, а возле подъезда уже машина милиции стоит. Милиционеры из квартиры выходят, бронежилеты снимают, ухмыляются. Оказывается, женщина палец порезала, — без тени смеха рассказывает Наталья Евсюкова.

Следующий вызов — через несколько часов. В медпункте ЮЖД у мужчины нестабильная стенокардия. По приезде выясняется, что он возвращался домой в Мелитополь из Белгорода, куда ездил к брату. Там в гостинице у него украли деньги и ценные вещи. В 1987-м он уже перенес инфаркт. В медпункт пришел сам, от жары и стресса сильно подскочило давление. Врачи делают кардиограмму, внутривенно вводят необходимые лекарства. Мужчине становится легче, давление падает. Но все равно его отвозят в 1-ю клиническую больницу.

— А пациенты на улице потом узнают? — интересуюсь.

— Бывает, идешь с работы уставший, подходит человек, благодарит. Сразу настроение поднимается, значит, не зря живешь на земле. Благодарность не купишь ни за какие деньги, — говорит Ростислав Алексеевич.

На часах 19.00, смена заканчивается через полчаса. Диспетчер молчит, мы неспешно возвращаемся на подстанцию.

…А город продолжает жить своей жизнью. И теперь другая бригада заступает на вахту.
Справка
На линии ежедневно работает 75 — 80 машин «скорой помощи». Уже в этом году автопарк пополнился 12 новыми «Газелями».

Вызов государственной «скорой помощи» и медицинские услуги бесплатные. А вот частная «скорая» за свой приезд возьмет 200 грн. В эту сумму входит только диагностика заболевания. За анализы, уколы и т. д. нужно платить дополнительно.

Яна Тарасенко, «Время»